Эйфория

—Хочу тебя, — Саске вновь произнес эти два слова с таким посылом, что у меня сердце замерло, а сама я вся сжалась. Он смотрел на меня с желанием и какой-то неприкрытой агрессией. — Я даже не знаю. Я не ожидала. Прошу, давай не будем торопиться, — я пыталась сфокусировать взгляд на Саске, но голова кружилась от выпитого алкоголя и от того, что я только что испытала и услышала. Нервы ни к черту. — Не позволю тебе больше надо мной так измываться, Рен! — парень прильнул к моим губам, довольно грубо прикусив меня зубами, прошептав мне в рот. — Ты поступила очень плохо. А у меня кончилось терпение. Я попыталась отпрянуть, но Учиха с удивительной ловкостью перелез ко мне, опустив мое кресло, нависнув сверху. Я уперлась руками ему в грудь, плечи, совершенно не ожидая такого от Саске. Да что же он творит? Он меня не на шутку пугал таким поведением. Я умоляюще на него посмотрела, сжавшись, как запуганный зверек, прикрыв глаза от смущения, стыда и обиды. — Такой взгляд на мне больше не работает, милая, — вымолвил Саске, проведя рукой по моим гетрам, пытаясь исхитриться и стянуть хотя бы одну. Он смотрел с вызовом. Затем снова стал меня целовать, совершенно не жалея мои губы, жадно и наглым образом вторгаясь в мой рот против моей воли, руками блуждал по моей талии, пытаясь приподнять платье. Я охала ему в рот, стараясь отвернуться, как-то остановить его. На нетрезвую голову трудно понять — пытался ли он возбудить меня таким образом или просто себя настраивал, но я совершенно сейчас этого не желала. Не при таких обстоятельствах. — Не надо, — прошептала я, ощущая то, как саднит мое горло после истерики и садится голос. Саске полностью проигнорировал мои слова, целуя в щеки, шею, пробуя меня на вкус, вдыхая мой запах в свои легкие. Потом его что-то не на шутку взбесило с новой силой, он провел рукой по моей шее, неожиданно надавливая, готовый испепелить меня своим взглядом. — Ты делаешь мне больно, — с трудом взмолилась я, с хрипом втягивая воздух, когда Саске стал кусать мои губы и рычать мне в рот, рукой с силой сжимая шею. Внезапно он отстранился и резко ударил со всей мощью кулаком в стекло машины, и оно треснуло. От неожиданности я вскрикнула, закрыв лицо руками. — Я не могу так! — бросил с каким-то ледяным презрением Учиха, смотря в мои испуганные глаза. — Ты пахнешь им. И это меня жутко бесит. Парень открыл дверь и вышел из машины, громко захлопнув за собой, да с такой силой, что машина качнулась. Я в ужасе приподнялась, пытаясь поправить помятое платье, и расчесала волосы руками, потому что они сбились в колтуны. Только сейчас обнаружила, что забыла свою куртку в баре. Саске стоял на улице и курил, прислонившись спиной к машине, что-то обдумывая. Просто пиздец, а не ситуация. Учиха курил минут пятнадцать, сменяя сигареты одну за другой, пытаясь остыть, затем вернулся в машину, сев на водительское сидение. Молча завел ягуар, сдал назад и выехал на шоссе. Всю дорогу он полностью меня игнорировал, крепко сжимая руль, что аж костяшки белели. Я иногда поглядывала на брюнета, даже не в силах что-либо произнести, не желая его злить еще сильнее, по-настоящему опасаясь его гнева. Он довез меня до общежития, припарковавшись на стоянке. На часах было два ночи. — Мне сейчас нереальных трудов стоит сдерживать себя и свой язык за зубами, — Саске процедил эти слова, смотря перед собой словно в зеркало. — Если ты хочешь вернуть всё, как было, то тебе надо прекратить какое-либо общение с моим братом. Я и так не выношу этого мудака, а уж рядом с тобой его видеть, так у меня, сука, крышу сносит окончательно. — Саске… — Делай, что хочешь, Рен. Но если ты меня любишь и хочешь по-настоящему загладить свою вину, то разорви с Итачи все связи. Или иди на все четыре стороны, пока можешь. А до тех пор даже не подходи ко мне, — Саске поднял на меня глаза, и хаос, царящий в них, перепугал меня насмерть. Я до крови прикусила щеку, стараясь держать себя в руках, молча кивнула, трясущимися руками открыла дверь машины и вышла. Стоило мне сделать шаг от ягуара, и Саске сразу тронулся с места, оставляя меня одну. На улице было тихо и холодно. Температура опустилась, и я продрогла за несколько секунд, стоя в одном легком платье в кромешной тьме, только вдалеке, у входа в общежитие, мерцал одинокий фонарь. Захотелось дать себе слабину и разрыдаться от чувства потерянности и всепоглощающего одиночества, но, приложив огромные усилия, я уговорила себя сперва дойти до комнаты. А там уж я дам волю этой сокрушительной буре. Меня шатало, и я, казалось, вечно шла до здания, потом с трудом поднялась по лестнице. Сил не было совершенно, хотелось сесть на ступеньки и завыть, сердце билось еле-еле. Не дай бог меня кто увидит в таком состоянии из ребят! Не хочу стать поводом для очередного обсуждения или едких насмешек. С четвертого этажа доносилась громкая музыка. Ах, у них же очередная вечеринка. Зайдя на наш этаж, я по темному коридору прошла до комнаты, в душе успокаиваясь, что я не попалась никому на глаза, но внезапно я встала в ступор, когда увидела приоткрытую дверь в нашу с Харуно комнату. Сакура никак не могла так быстро вернуться. Я легонько толкнула скрипучую дверь и увидела взволнованное лицо запыхавшейся Хинаты, в руках она держала мокрую тряпку. — Рен, тебе не стоит это видеть, — девушка подбежала ко мне, желая огородить меня от чего-то, что ее не на шутку напугало, но ноги сами внесли меня вглубь комнаты. Я зашла внутрь и увидела полный бардак, что царил на моей стороне. Все мои вещи были перевернуты, разбросаны и растоптаны, книги разодраны, а на стене красовались разных размеров надписи: «Шлюха», «Грязная подстилка», «Проститука Учихи», «Гори в аду». Хината держала в руках тряпку, на полу стояло ведро с водой. Она безуспешно пыталась стереть эту дрянь с моей стены. Я дотронулась до лба, закусив с новой силой щеку до самого мяса. Мне стало дурно. — Мы веселились наверху, и я спустилась сюда за остатками выпечки и увидела, что в вашей комнате дверь приоткрыта, и свет горит. Я думала, кто-то из вас вернулся и хотела позвать посидеть с нами, а увидела это... Рен, мне так жаль. — Ты платье испачкаешь, — прохрипела я, сдерживая порыв разреветься. — Все нормально, я помогу тебе. Не переживай, пожалуйста, — Хьюга затараторила в несвойственной ей манере, пытаясь меня успокоить. Понимаю, что она хотела как лучше. Но сейчас моя душа была разбита на миллион осколков, смотря на весь ужас, что случился в комнате и в моей жизни. И больше всего моей опустошённой и усталой душе захотелось простого одиночества, чтоб меня никто не трогал, никто не видел, никто не замечал. — Хината, спасибо тебе, но уйди, пожалуйста. — Рен, позволь помочь. — Уйди! — прикрикнула я, затем прикусила язык. Хината, оцепенев от неожиданности, опустила голову, не зная, как реагировать. Она не заслужила такого тона с моей стороны. Мне стало стыдно и еще более мерзко с себя: — Прости. Просто оставь меня. Я сама это смою и уберу тут все. — Хорошо, — девушка кротко выдохнула, положив тряпку на стол, не поднимая на меня глаза и скорее направилась прочь из комнаты. — И, Хината, пожалуйста, — я ее остановила в последний момент. — Никому не говори, что тут было. Я сама с этим разберусь. Девушка робко мне кивнула, взглянув на меня с сочувствием и печалью, и закрыла за собой дверь. Я стала поднимать вещи, пытаясь отряхнуть и привести их в порядок, и обнаружила, что одежда была не просто помята и растоптана, но и разрезана ножницами. На куски. При всем желании такое даже не зашить. Я судорожно стала вытаскивать из кучи всего этого беспорядка вещь одну за другой, надеясь, что хоть что-то уцелело. Тот, кто это сделал, не пожалел абсолютно ничего. Я стиснула зубы до скрежета, запихнув всю убитую одежду в пакет. Хуже не придумаешь. У меня осталось только коричневое платье, что на мне, и куртка, которую я забыла в баре. Надеюсь, Сакура мне ее принесет. Книги были разбросаны, в некоторых были вырваны целые страницы. Какой же нужно обладать недюжинной силой или непримиримой злобой, чтобы смочь уничтожить тома в твердом переплете? Я аккуратно разделила книги на те, что остались в более-менее приемлемом виде, а те, что совсем убиты, положила в пакеты к вещам. Нужно будет отнести это на мусорку. — Деньги! — я трясущимися руками перерыла остаток вещей в поисках маленькой косметички с оставшимися пятью тысячами йен на последнюю неделю. Найдя крошечный мешочек, раскрыла его, вывернув содержимое на пол. Денег внутри не оказалось. Я прижала ладонь к рту, протяжно всхлипнув. Остаться без одежды, без денег и с одной парой трусов на неделю. Это могла бы быть комедия, но нет. Мне стало страшно и ужасно обидно. Чувство безысходности поглотило меня, желая вырваться через грудь истерикой, и я чудом ее подавила. Чтобы все прибежали сюда на мой плач и увидели этот ужас на стене и бардак в комнате? Такой позор меня добьет окончательно. Сперва работа, потом буду думать о дальнейших действиях. Я доубирала остатки беспорядка, запихав в мусорные мешки то, что уже не спасти и оглянулась на часть комнаты, что принадлежала Сакуре. Даже постельное белье было застелено на ее кровати. У меня немного отлегло. Хотя бы ее вещи не пострадали. На часах было уже четыре утра, и небо потихоньку стало розоветь вдалеке. Я в два захода вынесла вещи в мусорку, пару раз чуть не упав. Алкоголь потихоньку выветривался из крови, а на смену ему приходила чудовищная усталость и осознание полного ужаса, в котором я оказалась. Потом я набрала новой воды в тазик, намочила тряпку и стала оттирать эти надписи. Сперва мне показалось, что эта затея тщетна, но спустя долгое время усердной работы, буквы начали выцветать и потихоньку исчезать. Только вот самая мерзкая из всех: «Проститутка Учихи» до последнего не поддавалась. Каким же надо быть моральный уродом, чтобы так поступить? Точно девушка сделала, студентка, раз смогла спокойно зайти в общежитие. И она знала или догадывалась, что в это время меня не будет. Или просто поймала удачный момент. В голове сразу возникли слова Сакуры, которые она еще сказала в первые дни нашего общения: «За любого из Учих девочки готовы развязать настоящую войну, не брезгуя даже самыми отвратительными способами». Какого хрена я вообще оказалась в этой ситуации? Я усердно пыталась стереть последнюю надпись, у меня уже закостенели руки и онемели пальцы. Последний раз смочив тряпку, я заметила, что в воде начала растворяться и моя кровь. Я стала разглядывать свои руки. Похоже, мои мысли унесли меня настолько далеко, что я и не заметила, как нещадно разодрала мозоли до крови. От такого вида желудок предательски заныл. Только этого не хватало. У меня уже не было сил дотирать этот ужас, и я взяла скотч и какие-то заметки с рабочего стола, заклеив постыдную надпись тремя листами. Со стороны вполне сойдет за то, что я ботанша и развешиваю какие-то свои необходимые для учебы записи. А я ведь и есть ботанша. Всегда ею была, сколько себя помню: все дети ходили на площадку играть, а я учила уроки, подружки влюблялись, строили первые отношения, а я учила уроки, и к чему это привело? Стоило только поступить в Токио, имея при этом нулевые способности в социализации, начать общаться с Учихами, и все пошло через одно место! Я обвела комнату взглядом, удостоверившись, что следов погрома больше нет. Тяжело выдохнув, ощущая подступающее головокружение от стресса, я уперлась спиной к стене и тихо-тихо заплакала. Слезы текли по моим щекам и подбородку, капая на пол, а утреннее солнце неприятно жгло глаза. Я закрыла лицо ладонями и взвыла с новой силой, сползая по стенке, падая на пол. Уже трудно сказать, с чего мне было хуже всего. То, что произошло с моими вещами — ужасно. То, что сказал Саске — больно. То, как поступила я — неправильно. Я поддалась эмоциям, что захлестнули меня с головой. Я целовалась с Итачи, и это было неправильно, но почему мое сердце со мной не согласно? Это алкоголь? Что это, черт подери, было? Я крепко сжала свое платье у груди, заныв с новой силой, уткнувшись в пол. Да как такое вообще может быть? Как я могу быть такой мерзкой? Еще вчера я была в объятиях влюбленного в меня Саске, а сегодня позволила себе вообразить что-то с Итачи. Мне тошно от тебя, Рен Окава. С твоим слабым и ничтожным характером тебе и враги не нужны. Ты сама себя уничтожишь, попутно разрушая всё хорошее, что тебя окружает. Саске прав. Я виновата. Я предала его. И мне нужно заканчивать это. Итачи делает это преднамеренно. Эхом отзывался голос Саске в мыслях. Я потрясла головой, почувствовав свинцовую боль в висках от истерики, стараясь выкинуть эти слова, вытирая слезы, которые даже не намеревались останавливаться ни на секунду. Да, я всего лишь глупая овца, которая просто пошла на поводу у эмоций, поддавшись соблазну. Какие у Итачи могут быть чувства ко мне? Отрой глаза, идиотка. "Дружба с тобой мне не интересна, я хочу большего". Эти слова Итачи словно выжег в моем сердце. И как ты, Рен, после такого смеешь думать, что он вообще хочет от тебя чего-то, кроме секса? Да и тот, только ради того, чтоб подразнить своего младшего брата. Стала разменной монетой в руках этого Дьявола. Повелась, как последняя дура. Это пора прекращать. Имей гордость. Сделай это не ради Саске, но ради себя. До самого понедельника я не встала с кровати, плача в подушку, проливая литры слез, стараясь всячески избавиться от этого негатива. Голова жутко болела и раскалывалась. Сакура приехала только в понедельник, пропустив все пары. Но я не лучше. Сама пролежала, не вставая с кровати. Не было никакого желания выходить в социум со своим опухшим от истерик лицом и красными глазами. — Ты тоже на пары не пошла? Мы стали слишком много прогуливать, да? — как-то попыталась оживить атмосферу Харуно, разбирая свою сумочку. Я лишь пожала плечами, с трудом поднимая свое тело, прикрывая наготу одеялом. С самой субботы ничего не ела, только попила немного воды. И дело тут не в отсутствии денег, все таки небольшой запас риса у меня еще был. Просто желания особо не было, любая мысль о пище вызывала отвращение и тошноту. — Зачем ты пригласила меня на день рождение к Итачи, Сакура? — прохрипела я, ощущая, как болят голосовые связки. — Черт, Рен, мне так некомфортно от этого разговора. — Мне нужно знать. Сакура тяжело выдохнула, что-то прошептав себе под нос, потом зажмурилась и села на свою кровать, подперев ноги под себя. — Я до последнего не хотела звать тебя. И не потому что хочу, чтобы ты сидела дома со своими учебниками и жизни не видела. Просто эта компания старшекурсников: Пейн, Хидан, Итачи, Дейдара, Сасори и, кхм, Какаши. Они взрослые ребята, а ты еще такая маленькая. И столького не понимаешь. — Сакура, не темни, — я растрепала свои густые волосы, угрюмо взглянув на подругу. — Черт, ладно. Короче, ты понравилась Итачи. Знаю, знаю. Дослушай меня сперва! — девушка замахала руками. — Это была идея Хидана — пригласить тебя на праздник. Мы просто сидели и пили, встречая день рождения Итачи у него дома в пятницу вечером. Потом черт дернул Хидана вспомнить тебя. А там уже завертелось, закрутилось. «А! Эта та девочка, что с неба падает? А, ох, хочу с ней поближе заобщаться…» Они рассказали, что ты со второго этажа прыгнула. А мне и не сказала! Ладно-ладно. Потом они еще часа два уламывали позвать тебя в тот же день к нему. Я отпиралась до последнего, потому что знала, что ты была на свидании с этим бесом. Ну, я так и сказала, что ты у нас уже занятая дама. Я думала, они отстанут, а они начали с еще большей силой упрашивать меня позвонить тебе. Вплоть до того, что они готовы были сами выехать за тобой. Вот было бы зрелище! Толпа пьяных мужиков отправилась бы на твои поиски среди ночи. Да ты бы не общалась со мной после такого. Так что я старалась уладить все в меру своих сил и возможностей. — Сакура, ты сказала, что я с Саске? — я перебила подругу, которую уже понесло не в те дебри. — Ну-у, я отпиралась до последнего, но они были такими назойливыми. Я думала, раз скажу, что ты с Саске время проводишь, то они сразу как-то поубавят свой пыл. Но что началось! — Сакура! — я вскрикнула, закрыв свое лицо руками. — Ну кто просил про нас рассказывать? Это же секрет. — Да какой секрет теперь то... Ваш поцелуй с Саске на каких-то гонках обсуждает теперь весь курс. Кстати, почему Неджи снимал? Я уткнулась в подушку, заныв. Твою мать, это теперь многое объясняет. Тот, кто сотворил такое с моей комнатой и вещами, узнал про мои «отношения» с Саске и, видимо, решил преподать мне урок. Как подло. Сакура присела ко мне на кровать, взяв меня за руку. — Если говорить без шуток. Я не хотела, чтобы у тебя завязывались отношения с Итачи. — Харуно подняла на меня расстроенные глаза. — Я тебе сейчас кое-что расскажу, но дослушай меня до конца. Я еще месяц назад сказала тебе, что про Итачи ничего не известно и лучше с ним не связываться. Дело в том, что у него не самая лучшая репутация. — Ты еще о чем? — я подняла бровь, а грудную клетку сдавило нервным напряжением. — Дослушай. Естественно, я некоторые вещи знаю об Итачи от Какаши, они же лучшие друзья, да и сама я умею делать определённые выводы, исходя из его поведения. А поведение у него, Рен… Это все образ такой: непроницаемый, неприступный, молчаливый и сексуальный. Его чары распространяются абсолютно на всех, бабы сходят по нему с ума, даже парни! Вон, вспомни того же Дейдару, который слюнями истекает при его виде. Он, конечно, больше по девушкам, но пару раз пытался и с Учихой завязать что-то. Но, конечно, там без шансов. Только я тебе не говорила об этом! Сакура тяжело вздохнула, а ее изумрудные глаза бегали по комнате. Она тщательно подбирала слова: — Хочет Итачи такой репутации или природой ему дано покорять всех — я уже не знаю. Но вокруг него постоянно сталкерши ходят, до жути опасные и агрессивные, надеясь, что им повезет, и он станет для них тем самым прекрасным принцем. Но они даже не представляют, на что хотят себя подписать. Его младший брат в сравнении с ним просто ангел божий. Да, Итачи богатый, но эти деньги достаются его дяде такими кровавыми путями, что страшно представить. И это лишь верхушка айсберга. Клан Учиха опасный, переходить им дорогу опасно, связываться с ними, черт возьми, опаснее опасного. — Сакура... — Рен, я серьезно. И главное, кхм, его отношения с девушками весьма специфичные. Я видела их пару раз. Тех, с кем он был. Они все как на подбор: именитые модели с ногами от ушей, известные блогеры, актрисы популярных дорам. И никто с ним не задерживался долго, он их постоянно меняет. Это его образ жизни. В его картину мира не вписывается забота, верность и взаимность. А тут ты возникла прямо перед ним. Можно даже сказать — упала прямо в руки: маленькая, наивная и глупая. Прости, но это так. Думаешь, я поверю, что он преисполнился и решил измениться? Он разбивает сердца и портит психику девушкам, Рен. Я теперь не дам тебя в обиду. Так что прости, что поддалась на их пьяные бредни и пригласила тебя. Я сильно виновата перед тобой. — Но ты сама подтолкнула меня к нему на празднике. — И поняла, что зря это сделала. О чем теперь очень жалею. После того, как ты внезапно уехала... Ах, все, я замолкаю, — Сакура цокнула, останавливая себя. — Да о чем ты говорить не хочешь? — я не на шутку разгневалась, вставая с кровати. — Я поклялась молчать. Пойми, — Сакура перекрестила пальцы у сердца, показывая, что дала обещание. Я готова была взорваться, натягивая на себя единственную оставшуюся одежду. — Не хочешь говорить — я все сама узнаю! Ты принесла мою куртку? Сакура стукнула себя по лбу, и я закатила глаза. Ну и к черту, пойду в одном платье. Я сейчас такая злая и разъяренная, что никакой холод меня не возьмет. Харуно попыталась меня остановить, встав в дверях, буквально преграждая собой проход. — Выкинь эту затею из головы! Не надо тебе к нему идти! Одумайся. Я ее жестко оттолкнула: — С меня хватит. Достало меня это, Сакура. Не позволю к себе больше такого отношения! Ноги сами меня несли к корпусу медицинского факультета, на другую часть территории нашего университета. В воздухе витал запах осени. Тучи повисли над Токио, от солнца не осталась и следа. Прямо как на душе. Теперь я уже не сомневалась в словах Саске по поводу старшего брата. Он просто играет с чувствами людей, пользуется в свое удовольствие, исходя из эгоизма и корысти. Но я не поведусь больше на такое. Ох, и не на шутку ты меня разозлил, Итачи Учиха. Найдя нужный кабинет на сайте университета, я зашла в новый для меня корпус и по лестнице поднялась на пятый этаж. В принципе, такое же современное здание, что и у нашего направления. Я заглянула в маленькое окошко через дверь, смотря на лектора. Женщина средних лет что-то громко объясняла, можно даже сказать ругалась, поскольку у нее на виске пульсировала вена, и она активно жестикулировала. Я стала дожидаться перерыва, облокотившись об стену, скрестив руки. Главное, не струсить в последний момент. Я глубоко вдыхала и выдыхала, стараясь расслабиться. Уж после пережитого просто обязана расставить все точки над и. Прозвенела мелодия, ознаменовавшая конец пар. Дверь из аудитории открылась, и из нее вышла преподавательница. — Еще раз такое повторится, я вас всех на пересдачу отправлю, бездельники! — громогласно ругалась та, неся стопку каких-то журналов. Из кабинета стали выходить ошарашенные студенты. — Цунаде-сама в последнее время сама не своя, — хохотали ребята. — И не говори! — То, что она директор нашего университета, не дает ей право так с нами обращаться! Я немного занервничала, поскольку ребята с этого курса были совсем взрослыми: не парни, а мужчины, не студентки, а настоящие девушки, одетые с иголочки. Многие наверняка давно работают, имея большую практику за плечами. В сравнении с ними я просто... гадкий утенок. — Итачи-сан, а что вы ответили в пятом вопросе? — Мне кажется, я ошиблась в третьем вопросе! Ничего не понимаю в этом предмете. — Не могли бы вы мне объяснить подробнее про ишемические осложнения при сахарном диабете? Я растеряна. Из аудитории не спеша вышли Итачи и Хидан в окружении девушек, которые что-то спрашивали и всячески надоедали. Студентки были на голову выше меня. И я немного замялась. Может лучше и не показываться сейчас на глаза? Ну и куда делась твоя храбрость? Эта толпа прошла мимо меня, совершенно не заметив, затем Итачи остановился и оглянулся на меня через плечо. У меня сперло дыхание от его безразличного, пустого взгляда. Вот теперь точно некуда бежать. — Нужно поговорить, — с трудом выдавила из себя я. Хидан сперва обрадовался, увидев меня, затем глянул на мрачное лицо Итачи и произнес: — Дамы, а давайте я расскажу вам всё, что вас интересует! Нашему Учихе нужно срочно бежать на практику. Говорят, в его отделение поступил пациент с разрывом сердца. Мацураси как-то злорадостно посмеялся, увлекая девушек за собой. Итачи молча прошел мимо меня, и я последовала за ним. Сегодня его немногословность мне определённо на руку. Мы прошли еще пару коридоров, где совсем никого не было, Учиха открыл лабораторный кабинет, впуская меня внутрь. Пахло химией и чистотой, как в больнице. Стерильно. — О чем хотела поговорить? — парень облокотился об парту, скрестив руки, уставившись на меня. Сердце неприятно заныло, словно заставляя меня осознать, что я поступаю неправильно. Я разгневалась сама на себя, подавляя всевозможные чувства. Хватит. Я уже достаточно наделала ошибок и пролила слез. Пора брать ситуацию в свои руки. — Я хочу прекратить наше с тобой общение, — протараторила я заготовленную фразу. Вот так! Четко и без запинок. Итачи странно и как-то мрачно усмехнулся, покачав головой: — И ты пришла сюда сообщить мне об этом? Я кивнула, а в сердце закралось замешательство. Он заставляет меня чувствовать себя идиоткой. Наверное, так оно и есть. — Хочу оборвать все связи. — Ну так рви, Рен, — бросил парень, уставившись неподвижным непроницаемым взглядом. — А зачем, собственно говоря, ты сюда пришла? Знаешь, если человеку что-то не нравится, и он хочет прекратить общение, то он уходит, блокирует тебя в сетях или, скажем, руку вырывает из твоей ладони, не говоря и слова. Так заканчивают отношения и любое общение. Разве нет? А ты сюда зачем пришла? Думаешь, я буду тебя отговаривать? Хотя Итачи и управлял своими эмоциями разительно лучше меня, под маской его холодного взгляда что-то проскользнуло. — Ты играешь с моими чувствами, совершенно забывая, что я тоже человек! А чего ты ожидал? Ты же знал, что я с Саске в отношениях! — вспыхнула я. — Это тебе Саске сказал, что вы в отношениях? Почему-то мне кажется, что он тебя тогда впервые своей девушкой назвал. Ох, а я ведь абсолютно прав. Ты и так это знаешь. А хочешь я тебе расскажу причину, если до тебя еще не дошло? Ответ простой: это дурак приревновал свою очередную игрушку, — Итачи рубил в лоб. Я постаралась отбросить нахлынувшую горечь. — А ты решил его просто подразнить?! — А я решил в кои-то веки забить на младшего брата и поставить себя на первое место! — Итачи выпрямился и его ладонь сжалась в кулак. — Я спрошу еще раз. Отбрось всю ту бурду, что наплел тебе Саске и ответь. Зачем ты пришла? — Я же сказала! Итачи не на шутку разозлился, совершенно не сдержавшись, резко отпрянул от парты и вцепился мне в плечи, пригвоздив меня спиной к стене. Я неприятно ударилась затылком, но он не обратил на это никакого внимания. Наклонился ко мне, вглядываясь в мои глаза, поглощая своей чернотой, ища какие-то ответы, словно мысли считывал. — У тебя свое мнение есть вообще? — гневно произнес он. Совсем не похоже на него. Он меня пугал. — Да что ты от меня хочешь услышать? — мой голос задрожал, и я закусила нижнюю губу, стараясь не смотреть на Учиху. Куда угодно, но не на него. — Хочу услышать правду! Тебе ведь всё понравилось. То, как мы целовались. Не я один испытал эту эйфорию. Рен, не пытайся мне врать. Потому что я всё знаю. Ты сейчас обманываешь только себя. Я же чувствовал тебя в тот момент, — его голос внезапно дрогнул, но его взгляд все еще источал ледяное спокойствие. — Да что ты знаешь обо мне?! — я гневно на него посмотрела, захотев грубо оттолкнуть. Он тряхнул меня с новой силой, держа в своих руках. — Что я знаю? Да абсолютно всё. Что ты маленькая идиотка, которой вскружили голову и пообещали не любовь, а сплошную сахарную вату. Из кожи вон лезешь, лишь бы услужить моему брату. Не понимаю я, чем он так тебе в сердце запал и что пообещал такого. Наркоты или денег? Ты же не из тех дур. Я, блять, просто в замешательстве… Но раз ты готова в жертву своему навязанному чувству вины перед ним принести мои чувства, то мне как быть в этой ситуации? Как мне это воспринимать? Да открой ты глаза наконец. Он только трахнуть тебя хочет, на кой черт ты ещё ему сдалась? Зачем он это все говорит? Зачем все усугубляет? — А ты, значит, другой, да? И хочешь со мной дружить и за ручку держаться?! Ты хоть помнишь, что сказал в тот вечер? Да ты сам не лучше! — Да уж, вот тут ты абсолютно права. Я еще опаснее и хуже него! Что так ошарашено смотришь на меня, зайчик? Тебе ведь так нравятся несносные психи! — горько усмехнулся Итачи, не разрывая зрительного контакта, впиваясь в мои плечи сильнее. — В кои-то веки я подумал, что заслужил нечто по-настоящему хорошее в этой отвратительной жизни. Но я ошибся на твой счет. Видимо ты просто хочешь быть выебанной и брошенной. Эти слова громом окончательно рассеяли туманность моих размышлений. Нечто ужасное во мне взвыло, отдавая ядовитой горечью на языке. — Лучше бы я не приходила на твой день рождения! Лучше бы я не думала о тебе! — я закрыла глаза, сдерживая слезы обиды за сказанные слова, едкие и отвратительные. — Лучше бы никогда не встречалась с тобой! Проклинаю тот день, когда мы познакомились! Ты просто чудовище, Итачи. В последнее предложение я вложила такую чудовищную ярость, невыносимую боль и огненный гнев, что мне в это самое болезненное мгновение показалось, словно в отражении его темных глаз я увидела языки пламени, в которые сама и превратилась. Учиха внезапно отпустил мои плечи, сделав неловкий шаг назад. Его скулы напряглись, а лицо пугающе побелело. Я отпрянула от стены. — Я так ненавижу тебя, — прошептала на последнем издыхании я, поднимая на него покрасневшие, обведенные темными кругами глаза, испытывая уже не гнев и боль, а горе и потерю. Словно внутри меня сгорело что-то драгоценное, словно я убила в себе его образ. Убила Итачи. Он меня уже не слышал, не слышал более того, что я ему сказала. Его аура была объята чем-то не из мира сего, воздух вокруг нас загустел и стал неестественно ледяным. Я взглянул в его глаза на секунду и ахнула. — Беги, — процедил Итачи, грубо оттолкнув меня от себя, да так, что воздух у меня разом выбило из легких. — Беги, пока я держу себя в руках. И я побежала. Неслась, спотыкалась, но бежала так быстро, что есть мочи, как только могла, осознавая, что, останься я рядом с ним на мгновение дольше, обернись я на то чудовище, произошло бы что-то непоправимое, губительное. Мой разум обезумел от боли, сердце ныло, а душу рвало на части. Все вокруг меня меркло и становилось бесцветным, безжизненным, я сама в буквальном смысле умирала, нечто хрупкое внутри меня вдруг надорвалось и рухнуло. Я неслась прочь, куда глаза глядят, пока не запыхалась окончательно, обнаружив себя в парке на территории нашего университета. Я осела на скамейку совершенно без сил, задыхаясь от испуга с невозможностью более сдерживать эту бурю. Она вырвалась из меня, и я заплакала навзрыд, горько и запредельно, закрыв лицо руками. Серое небо давило. Стал срываться сперва моросящий дождик, следом пошел настоящий холодный ливень. Я за считанные секунды промокла до трусов, но мне было все равно. Мое тело ничего не ощущало, сердце отказывалось более работать на меня. Мои слезы смешивались с каплями дождя, стекая по щекам. Добивало меня неприятное тянущее чувство пустоты под ложечкой, ощущение, что все летит в тартарары, в бездну, в саму преисподнюю. Все к этому и шло. Этот разговор был необходим, чтобы убедиться в правильности своих мыслей. Итачи Учиха — чудовище, которому чужда любовь и уважение к другим. И пошел он к черту. Мой мозг и здравый смысл наконец победили глупое сердце. Только вот оно без подлости не смогло сдаться, заставляя меня испытывать отвращение к самой себе. Я стала чистой ненавистью. Внезапно кто-то накрыл меня своим зонтиком. Я подняла красные глаза, стараясь очнуться от своих же гнетущих мыслей. Наруто. Парень молча смотрел на меня своими небесными глазами сверху вниз, держа над нами зонтик с подсолнухами, защищая от непогоды. — Ты промокла до нитки. Я лишь пожала плечами. Казалось, если я открою рот, то снова разревусь. Блондин одарил меня согревающей улыбкой, снимая с себя куртку и накрывая меня. Теплая. Он сел рядом на мокрую скамейку, продолжая держать зонтик над нами. Мы молча сидели в тишине, я наблюдала за каплями, что стекали по зонтику, падая на сырой асфальт. — Непокорная любовь? — спросил Наруто, и, не дожидаясь какого-либо ответа, продолжил: — У тебя все на лице написано. Скажи мне, кто тебя обидел? — Я сама себя. — Знаешь, идти против своего сердца — самое большое преступление в жизни, — по-доброму усмехнулся Узумаки, смотря куда-то вдаль. — Идти на поводу у чувств — самая большая глупость, — с трудом выговорила я, утирая слезы. — Возможно. Но если отказаться от надежды быть с кем-то, предав свое сердце, означает поумнеть, то я лучше навсегда останусь глупцом. Ты ведь не сможешь воевать со своим сердцем всю жизнь. Оно может дать слабину, но никогда не проиграет. — К чему ты это говоришь? — я шмыгнула носом, подняв заплаканные глаза на Наруто. Его жизнерадостность переливалась через край, вгоняя меня сейчас в ещё большее уныние. Парень аккуратно положил мне руку на плечо, притягивая к себе. Словно своим внутренним огнем готов был уничтожить ледяные цепи, которыми я собственноручно желала сковать свое сердце. — Рано или поздно все встанет на свои места, Рен. В жизни все закономерно. А до тех пор слушай свое сердце. Оно никогда не обманет. С ним все-таки нужно считаться. Потому что оно показывает тебе то, что ты пока еще не способна осознать головой. Я не сдержала смешок, положив голову ему на плечо. — Ты такой дурак, но говоришь такие вещи интересные, — прохрипела я, смотря на мокрого ворона, что чистил свои намокшие перья под соседней скамейкой, укрываясь от непогоды. — Знаю, — усмехнулся парень, искренне обрадовавшись моей смене настроения. — Рен, а где твоя куртка? — У меня ничего не осталось, — выдохнула я, закрывая глаза. Узумаки дернулся, и я убрала голову, вопросительно посмотрев на него. — И почему же ты не сказала? — он глянул на меня с выраженным беспокойством. — Потому что это только моя проблема. Наруто закатил глаза, недовольно выдохнув. Потом достал из кармана джинс кошелек в форме жабы и протянул мне десять тысяч йен. Я сперва отнекивалась, но он вложил мне их прямо в руки. — Я понимаю, что ты самостоятельная, сильная, и проблема эта только твоя. Как тебе угодно. Но позволь хотя бы немного помочь. Вернешь мою куртку и деньги, как будет возможность. Я все равно перестал ходить в раменную, так что расходов у меня убавилось, ха-ха! — посмеялся парень, почесав затылок. — Хината постоянно приходит и угощает всех парней своей едой. Она так круто готовит. Но мне кажется, она слишком сердобольная, и мы ее скоро разорим. — Она делает это для тебя. Ведь ты ей очень нравишься, — вымолвила я, почесав нос, закутываясь в его куртку. С лица блондина сошла улыбка, и он опешил, задумавшись. Благодаря помощи Узумаки, на следующий день я решила пропустить пары и поехать купить себе обычные джинсы, рубашку — для университета, домашние шорты и майку — для общежития, и еще пару трусов с идиотскими единорогами. Все максимально простое, но хоть что-то! Из еды я за последние дни ничего не ела и с трудом заставила себя выпить йогурт. Выбирая одежду в магазине, стоя перед зеркалом в примерочной, заметила, насколько сильно похудела: ключицы ярко выделялись, а кости ребер некрасиво выпирали. Щеки стали чуть впалыми, а фиолетовые синяки под глазами выдавали бессонные ночи, проведенные в слезах. Видок не из приятных. Может кто-то бы радовался на моем месте, но когда резкая потеря веса вызвана сильным стрессом, то тут напрашиваются очень печальные выводы. Если так продолжу и дальше, то энергия в организме окончательно кончится, и от меня уже ничего не останется…

***

Среда выдалась дождливой и пасмурной. Я пропускала учебу уже третий день подряд, но мне было, откровенно говоря, похеру. Я планировала выйти на учебу только в четверг, написав промежуточный тест по международной экономике и вернуться снова в кровать. А там уже как-нибудь просуществовать до своего поезда домой, билет на который у меня был куплен на воскресное утро. Общежитие, да и весь университет, был целиком взбудоражен предстоящим балом по случаю Хеллоуина, так что моего отсутствия никто и не заметил. Сакура пару раз пыталась меня растормошить и заставить сходить хотя бы в буфет, но я в ответ молчала, уткнувшись в подушку. Сейчас мне нужна тишина, нужно одиночество, нужно залечить раны. Я представляла себя дикой кошкой, что сцепилась в неравном бою с чудовищем и одержала какую-никакую победу. Эти мысли заставляли меня отвлекаться от боли. Воображение вообще удивительная вещь: оно способно уносить тебя в такие миры твоего потаённого сознания, что зачастую ты выпадаешь из реальности. И мир сущий кажется тебе лишь пресным отражением величия твоей безграничной фантазии... Я дремала, а потом пришла в себя от стука в дверь и долго не могла понять, кто я, где я, и что за грохот слышу. Я поднялась с постели, с трудом переставляя ноги, и открыла дверь, нахмурившись. На пороге стояли Хидан с двумя пакетами и Дейдара. Последний в зубах держал зубочистку, скрестив руки, и сперва вообще вопросительно поднял бровь, явно не узнав меня. — Я не хочу никого... — но не успела я договорить, как они вошли в комнату, захлопнув за собой дверь. Да, конечно, добро пожаловать. Я тяжело выдохнула, прошла на свою кровать и села, подняв на парней свои уставшие глаза. Дейдара встал у стены, засунув руки в карманы. Хидан оглядел комнату, отодвинул стул с моего рабочего стола и сел напротив меня, внимательно рассматривая. — От урагана остался лишь слабый ветерок, — улыбнулся Мацураси, пристально наблюдая за мной своими зоркими серыми глазами. Вот чего он хочет? Добить меня? — Чем обязана? — хмыкнула я. Ого, мой голос такой блеклый. Хидан показательно поднял в руке один сверток и плюхнул его на мой рабочий стол: — Твоя куртка. Потом он открыл второй пакет, доставая оттуда две упаковки всевозможных пирожных разных цветов и форм и заботливо поставил на стол. В моем рту набралась слюна. — Если это от Итачи, то можете... — Это от нас с Дейдарой, — цыкнул на меня Хидан, складывая пакет и убирая его в карман своей кожаной куртки. Я переглянулась с Дейдарой, который тоже не сводил с меня глаз. — Вас никто не просил. — Блять, Рен, ты можешь просто сказать: «Спасибо, любимые, что так беспокоитесь». Ты такая колючка! — огрызнулся Хидан, пригладив свои волосы. — Спасибо, — буркнула я, надуваясь, ощущая, как мое бледное лицо заливается румянцем, — Спасибо большое, друзья. Хидан расплылся в довольной улыбке. Потом аккуратно положил свою здоровенную руку мне на колено, всматриваясь в мои глаза: — Возвращайся к жизни, мелочь. Мы тебя очень ждем.