⛸⛸⛸
Самолёт успешно приземляется в Пекине в полдень. Весь состав сборной Южной Кореи в предводительстве с их тренерами заселяется в олимпийскую деревню. Им везёт с расположением домика, который находится почти в центре самой деревни. Юнги поселяют в просторную и красивую комнату с Сехуном — шестнадцатилетним очень талантливым фигуристом. Он много смеётся, радуется своему нахождению на Олимпийских играх, а Юнги начинает заметно теребить подол своей фирменной куртки, нервничая. Позже приходит представитель МОК (Международный Олимпийский Комитет) и объявляет результаты допинг теста, который они сдавали ещё на сборах в Сеуле. Юнги отчего-то грызёт нижнюю губу и мечтает провалиться в кресло-мешок, в котором сидит. Хотя боятся ему и нечего, он-то отчётливо знает, что чист. Чонгук, всегда чувствуя состояние парня, подходит сзади и успокаивающе сжимает его плечи, чуть массируя. Расслабляется парень лишь тогда, когда представитель объявляет, что у всех отрицательные результаты и что все допускаются к тренировкам и к короткой программе. В этом году уровень интереса к играм значительно вырос из-за фигуристов, имевших успех эти четыре года. Ещё позже им проводят небольшую экскурсию по всей деревне на небольшом электроавтобусе, за которую руки Юнги коченеют настолько, что Чонгуку приходится их после долго греть своим дыханием и специальными нагревательными подушками. Всё-таки на улице стоял суровый февраль. На первую пробную вечернюю тренировку без камер из их сборной идут только Юнги и Сурён — одногодка парня. Чонгук просто машет ему рукой, чтобы делал то, что сам считает нужным, но отчётливо приказал не прыгать сложные каскады. Сам он занимает место на трибуне и полностью погружается в свой телефон. Юнги понимает, что эта вольность ему дана только сегодня. С завтрашнего дня начнутся официальные и открытые тренировки для прессы. А к его персоне в этом сезоне повышенное внимание. Юнги поправляет чёрную водолазку, находу заправляет серебряную цепочку с клеверным листиком, подаренную Чонгуком, и оглядывает других фигуристов, решивших провести остаток свободного вечера на льду. Арена в Пекине и правда восхищала. Юнги уже был на ней, но тогда проект был всё ещё в процессе стройки, а к Олимпиаде она конец была готова. Юнги предвкушающе улыбается, уже представляя, как будет парить на этом просторном льду под свои будоражащие программы. На льду не так много фигуристов, некоторые просто стоят у бортиков в телефонах, снимают видео или разговаривают. Юнги просто пробует лёд и кайфует от его гладкости. Прыгает пару тройных, приземляя их чистейше, и выборочно выполняет элементы из своих программ. Юнги даже вздрагивает, когда на него, погрузившегося в себя и просто медленно прокатывающегося по часовой стрелке, кладут ладонь. Лиён улыбался слегка, но его глаза всё ещё говорили больше за него. Парень останавливается у бортика, чтобы наконец полностью разглядеть остановившегося напротив Лиёна. Он ничуть не изменился, может, стал чуть выше, старше. Его волосы всё ещё были аквамаринового оттенка, а синие вставки в коньках всё ещё подтверждали его любовь к этому цвету. — Ты, наверное, в восторге от этого всего, — обводит головой Лиён, чуть склоняя голову вбок. — У меня первый раз было такое же мнение. — Это всё ново для меня, но очень вдохновляет. У меня большие планы на эти игры, — разводит руками Юнги. — Похвально, но очень удивительно. Как я помню, Чонгук не любитель сюрпризов, — обводит взглядом арену Лиён. — Ему придётся привыкнуть. Я хочу удивлять, — на мгновение поджимает губы Юнги и кидает взгляд в сторону Чонгука, который неотрывно следил за их разговором со стороны трибун. Лиён хмыкает и опускает голову, кивая. — Не знаю, что ты такое задумал, но желаю достигнуть своей цели. Думаю, что это последний раз, когда мы сможем сойтись в поединке на одном льду, — Лиён говорит это ненавязчиво и легко, но эти слова заставляют Юнги резко оторвать взгляд от Чонгука и перевести на улыбающегося парня. — В каком это смысле? — Я хотел завершить этот этап ещё до Олимпиады, но меня убедили откататься. Тебе ведь нужны здоровые конкуренты, — он переводит взгляд куда-то в сторону, но Юнги не прослеживает, куда конкретно он смотрит. — Потому план таков: я забираю своё второе олимпийское золото. — Обойдёшься, — перебивает его Юнги, предупреждающе ткнув в прыснувшего Лиёна пальцем. — А потом перехожу в профессиональную квалификацию. Буду кататься на разных шоу, тем более в парочку престижных меня уже пригласили. Возьму парочку ребят на тренерство, — как ни в чём не бывало продолжает Лиён. — Ты ещё не объявлял об этом официально, — Юнги даже не понимает, что он чувствует. Он вроде и рад за парня, что тот будет расти дальше, но, в противовес, он так прикипел к нему. Это уже стало привычкой, вечные заголовки: борьба между королём и принцем льда. У них обоюдное соперничество. То Юнги забирает титул чемпиона мира, то Лиён отберёт его на Гран При. — В свой день рождения, 7 февраля, я сделаю это. Наведу немного драмы, — Лиён вновь переводит взгляд за бортик, и теперь Юнги отчётливо видит высокого мужчину в строгом костюме. Его даже передёргивает от воспоминаний о не очень радужном этапе его жизни. — Тем более теперь есть кому меня поддерживать. Юнги не озвучивает свои мысли, что издалека видит почти копию Чонгука, вовремя вспоминая, с кем конкретно он говорит. — Я очень рад за тебя. За вас. — Знаешь, до него я никогда не думал, что буду снизу, — прыскает в ладонь Лиён и посылает мужчине самую прекрасную улыбку, что даже Юнги зависает на некоторое время. — Он выглядит солидно, — кивает Юнги. — У него своя компания. Мы с Каэлем познакомились, когда их страховая всё напутала и знатно меня напугала. Передо мной извинились. Это было лучшее извинение в моей жизни, — Лиён улыбается лукаво, а Юнги ловит себя на мысли, что искренне рад за него. — Ты уже смотрел ставки букмекеров на эти игры? — вдруг переводит тему Лиён, возвращая взгляд к Юнги, который в лице меняется. — Нет, я таким не занимаюсь. — Все ставят на меня, — как острым ножом по плоти. Юнги отчётливо чувствует, как эти слова острым концом вспарывают ему позвоночник. Он крепко сжимает зубы и отводит взгляд. Лиён изучает его профиль некоторое время, а потом подъезжает ближе, чуть склонившись. Ведь он всё ещё был выше маленького Юнги почти на голову. — Знаешь, я скажу тебе одну вещь. Фавориты никогда не побеждают. Удивляют всегда тёмные лошадки. Но это не значит, что я собираюсь тебе поддаваться. Я всё ещё приложу все свои усилия, чтобы забрать моё по праву. Не зазнайся от этих слов, а покажи всё, чему научил тебя Чонгук за эти четыре года. А я уверен, он научил тебя многому. Юнги просто молча моргает, осознавая, что только что Лиён пожелал ему выиграть. Парень больше ничего не говорит и не ждёт благодарность, он дарит Юнги последнюю улыбку и катится к мужчине, который в ожидании расставляет руки, чтобы обнять. Даже Лиён вновь поверил в него. Дело осталось лишь за самим Юнги.⛸⛸⛸
Все тренировки проходят гладко, Чонгук ведёт себя относительно спокойно, ещё ни разу не повысив голос. Тэхён с Хосоком навестили Юнги первыми, понеся заряд бодрости и свой чёрный юмор. За ними подтянулись и все остальные. Семилетний Микхаэль, который так сильно любит своего крёстного, долго обнимает парня и шепчет ему пожелания удачи, а Юнги почти рыдает в плечо Чимина. Пресса проявляет большой интерес к многим фигурантам, а потом Юнги узнаёт, что тот самый аргентинец не прошёл допинг тест. Чимин шутит, что это всё карма, а Хосок, загнув один палец, говорит, что одним конкурентом меньше. Дни до короткой программы летят относительно быстро. Утром Юнги тренируется, днём отдыхает, спит и немного гуляет с Чонгуком по территории, а вечером вновь тренируется. Сначала ему кажется, что обстановка дружеская, даже семейная, но чем больше приближался день короткой программы, тем воздух всё сильнее накалялся. Перед началом соревнований Юнги засыпает с трудом, всё ворочаясь в постели. Он завидует Сехуну, который в соседней комнатке спит без задних ног, готовый завтра на всё. Айрин, прилетевшая по семейным обстоятельствам даже позже всех «болельщиков Юнги» (так их обозвал Чонгук), накануне утром носится рядом с парнем, как наседка. Она заносит в комнату Юнги его костюм, состоящий из комбинезона, переходящий градиентом из светло-красного в чёрный, и укорочённого пиджака в таких же оттенках с россыпью камней в тёмном чехле, и этой красотой восхищается даже Сехун, который впервые увидел, в чём будет выступать его сосед. Девушка как всегда помогает Юнги одеться, даже проводит психологическую беседу, от которой парень долго отказывается. Тэхён пишет, что очень хотел бы видеть друга и обнять на удачу, но его и всех остальных просто не пускают дальше трибун. Юнги отвечает, что они уже миллион раз пожелали ему удачи. На самом деле все эти события давили на хрупкие плечи парня. Вера родных, но абсолютная холодность со стороны букмекеров, которые предсказывают Юнги четвёртое место. Он сел и прочитал. Может, на это Лиён и рассчитывал, сказав ему. Это была абсолютно отвратная статья, после которой парень долго не мог прийти в себя. Этот взгляд Чонгука, прогнозы профессионалов — всё это сходилось в голове Юнги идеально, руша все установленные стены. Всё это и правда выводило в дисбаланс с самим собой. Юнги старался и считать, и пел песни шёпотом, и много говорил с болтливым Сехуном — не помогало. Он был уверен, что был готов к олимпиаде, но перед величеством пало самое главное — психический баланс Юнги. В день короткой программы Юнги старается ни с кем не разговаривать, приводя себя и мысли в порядок. Чонгук не лезет, просто ходит огромной глыбой следом, никого не подпуская к парню. Когда Юнги наконец одевается, а Айрин заканчивает макияж, до начала стартов остаётся почти час. А потом перед ним ещё пятнадцать человек. В одном из коридоров он ловит Элис и долго её обнимает, показывая чуть трясущиеся руки. — Это нормально, что ты нервничаешь перед настолько важным событием, — обхватывает его лицо Элис, заглядывая в глаза. — Ты так долго к этому шёл и готовился, ты всё сможешь. — Боюсь упасть прямо на старте, испортить о себе мнение. Хотя и портить, наверное, уже нечего, — Юнги обнимает её сильно, зарывается носом в её шею, стараясь не испортить работу Айрин. — Что ты имеешь в виду? — не понимает она, чуть нахмурив светлые брови. — Ты читала статью аналитиков? Чистые цифры, и все они против меня. Лиён, Сехун, да даже тот пацан без четверных с Греции. И у всех процентов больше, — парень прикусывает губу и жмурится, когда Элис встряхивает его за плечи, сморщив лоб. — Да что ты такое говоришь? Кто вообще разрешил тебе смотреть это? Куда Чонгук смотрит, чёрт возьми?! — возмущённо восклицает она. — Ты за несколько часов до своего величайшего старта, дебюта на олимпийских играх решил развести такую сырость? Да как ты вообще смеешь себе позволять такое, Юнги? Ты идёшь представлять честь страны, даже не за себя. И ты сейчас ставишь какие-то чёртовы цифры выше своих навыков? — она замолкает, восстанавливает дыхание, но неотрывно всматривается в тусклые глаза напротив. — Я не узнаю тебя совсем. Что случилось за такой короткий миг? Ты ехал сюда побеждать, а сейчас ты будто уже сдался. Что за трусость, Мин Юнги? — она склоняется ближе к лицу парня, заглядывает ему ещё глубже в зрачки, гипнотизирует. — Тебе напомнить, кто поставил мировой рекорд на чемпионате мира в том году, обойдя Лиёна? Напомнить, кто выполнил идеальный четверной флип во второй половине, опередив всех вышеперечисленных тобой? Да если ты сейчас перестанешь жевать свои сопли, ты не то, что выиграешь, ты побьёшь рекорд этого Лиёна. Да чем он лучше тебя? Он просто уверен в себе. — Я тоже уверен в себе, — глотает тугой ком Юнги. — Правда? Что-то не разгляжу её пока, твою уверенность-то, — Элис по-смешному выставляет руку в козырёк и жмурится, а Юнги прыскает. — Знаешь, хорошо, что Чонгук разговаривает с Намджуном и не видит твоего вида. Живым бы ты не вышел на лёд. — Это точно, — смеётся он и хлопает себя по щекам, приводя в чувства. Он снова дал слабину, снова позволил эмоциям взять над собой верх. Из-за простой статьи он так расклеился. Слабак. Полный слабак. Почему-то именно сейчас Юнги необходим Чонгук. Он хочет почувствовать его сильную грудь рядом, вдохнуть его любимый парфюм от «Босс» и коснуться любимых губ. — Знаешь, я всегда нахожу успокоение в Джине. Он, как мой муж, всегда поддержит и успокоит даже без слов, — Элис, словно читает мысли Юнги, озвучивает нужное. Парень долго гипнотизирует взглядом одну точку и лижет пересохшие губы, кивая. — Тогда я пойду и найду его, — поднимает голову он, а девушка подбадривающе показывает ему большие пальцы вверх. — Он единственный, кто сейчас сможет привести тебя в чувства и придать сил. В этом Чонгук справится лучше нас всех, — она поправляет сползшую белую сумку обратно на плечо. Юнги ещё раз кивает и, подойдя, целует её на прощание в щёку. — Кстати, что с твоим телефоном? — Включил режим полёта, а что? — в непонимании моргает Юнги. — Твой несносный Тэхён готов там всем глотки перегрызть, лишь бы увидеться с тобой. Хосок его сдерживает, конечно, но боюсь, что надолго его не хватит. — Передай ему, что когда я возьму золото, мы все пойдём пить в лучший бар за мой счёт, — кидает ей Юнги с лукавой улыбкой. — Понято, принято, — салютует она, ярко улыбаясь. — Отличный настрой, так держать.⛸⛸⛸
Юнги почти влетает в ледовое помещение, оглядывая присутствующих людей. Камеры пока не работали, давая хоть какую-то волю действиям. Чонгук разговаривал с Намджуном у стола экспертов. Юнги сразу направляется к нему, по пути здороваясь с теми, кого не видел. Чонгук вновь выглядит слишком будоражаще, слишком сексуально в своём любимом чёрном строгом костюме. Ему сейчас необходимы объятия Чонгука так, как наркоману необходима доза. Будто без них он даже на лёд выйти не сможет. Намджун замечает парня сразу, улыбаясь ему. — Ну, волнуешься, чемпион? — Вовсе нет, — пожимает плечами парень, кладя ладони на плечо Чонгука, немного облокачиваясь. Враньё, которое мужчина тут же чует. Он вскидывает брови и немного поворачивает голову, оглядывая лицо парня. Всматривается в такие родные чуть видные веснушки, ровный носик и аккуратные губы, на которых дольше положенного тормозит взгляд. — Отличный настрой, — гордо кивает Намджун, не распознав в голосе напротив вранья. — А то я так прошёл, многие трясутся сидят. — Ну мне пока этого не грозит. Я пью магний, поэтому спокойнее меня разве что вода в какой-нибудь лагуне. — Всё пройдёт хорошо, — уверенно кивает ему Намджун. — Лёд мы лично сегодня проверяли с составом, он в идеальном состоянии. — Если его не испортят пятнадцать фигуристов передо мной, конечно, — прыскает в ладонь Юнги, а Чонгук перехватывает его руку, прижимая к своей груди. — Гарантировать отсутствие ямок и глубоких борозд тебе никто не может, но чистить его будут каждую группу, — мужчина прослеживает взглядом за рукой Чонгука и улыбается краешком губ. — Я пойду ещё пообщаюсь кое с кем из МОК. И да, — уже обернувшись, он тычет в Юнги и Чонгука. — Аккредитации держите при себе. Их жёстко проверяют из-за увеличившихся терактов. И Мики просил тебя поцеловать и ещё раз пожелать удачи, — Намджун делает маленький шаг навстречу, но Чонгук реагирует молниеносно. Он толкает парня за свою спину и, не моргая, глядит другу прямо в глаза. — Двинешься, я тебя ударю, даже при твоих МОК, — предупреждающе говорит Чонгук, а Юнги за его спиной от смеха кладёт лоб на его спину. — Я сам его поцелую за Мики. — Расслабься, Отелло, — вскидывает руки в сдающемся жесте мужчина и, развернувшись, идёт вдоль бортика. — Волнуешься? — Чонгук тут же поворачивается к Юнги, обхватывая его талию в кольцо своих рук. — Да нет, подумаешь, это всего лишь олимпиада, к которой я готовился последние три года, — кривит губы он, а Чонгук грубее давит на его поясницу. — Не язви. Достаточно одного слова для ответа. — Волнуюсь, — выдыхает и опускает голову, на которую тут же опускается чужой подбородок. — Но как только ты коснулся, сразу стало легче. Ты действуешь даже лучше магния. — Может потому что я сам ходячий магний? — хмыкает Чонгук. — Открыть тебе секрет? — он убирает подбородок, а Юнги поднимает голову, слегка кивая и заглядывая в такие любимые глаза. — Я тоже очень волнуюсь. Я был уже на играх и в качестве конкурсанта, и в качестве тренера, и ни разу не волновался. Сейчас, — убирает руку из-за спины Юнги и демонстрирует ему слегка трясущиеся пальцы. Дальше продолжать и не стоит, Юнги всё понимает, прикусывая губу. — Я плохо на тебя влияю. — А может наоборот? — он одной рукой жмёт его талию ближе, впивается в крупные камни на костюме, а другой обхватывает его шею, нежно проведя по загривку. Юнги касается его губ первым, тянется ладонями к его лицу, накрывая ими щёки мужчины с лёгкой щетиной. Юнги растворяется в его объятиях, тонет в нём самом окончательно. Где-то одни Тэхён и Айрин, смотревшие расширенную трансляцию всего, что происходит на арене, радостно пищали в обнимку, пугая и так напуганную всей этой обстановкой Рейчел. — Я сейчас смотрю и всё-таки понимаю, что каждому уготован свой человек. Я бы никогда не сделал Чонгука таким, каким он является сейчас, — Лиён, стоящий чуть поодаль от Юнги и Чонгука, с улыбкой трёт подбородок, тоже растворяясь в объятиях любимого человека. — И не встретил бы меня, — шепчут ему сверху и целуют в синюю макушку. — Это точно. Не зря говорят: всё, что не делается, всё к лучшему.⛸⛸⛸
Powerwolf — Sanctified with dynamite (orchestral version)
Под окончательный аккорд довольно динамичной мелодии Юнги встаёт в итоговую позу, кладя руки друг на друга и закрывая лицо. Трибуны вспыхивают аплодисментами, а на лёд начинают сыпаться игрушки, маскоты этих игр и букеты. Юнги, тяжело дыша, улыбается и кланяется всем четырём сторонам. Где-то комментаторы радостно говорят, что это пока было самое чистое выступление из всех. Но Юнги даже сейчас знает свои косяки, корит себя за осечку на кантилевере и сбитое дыхание во второй половине. Он хмурится на мгновение, когда подъезжает к бортику. Сейчас не нужно показывать своих эмоций, смотреть Чонгуку в глаза тоже, так как рядом стоит мужчина с огромной камерой и снимает его. Айрин подбадривающе улыбается ему, шепчет, какой он молодец, а Чонгук снова молчит. Потому что они оба знают, что это было не идеально. Айрин всё продолжает держать парня за плечи, чуть массируя, а Юнги ровняется с Чонгуком, медленно идя к зоне Kiss&Cry. — Это было неплохо, — негромко говорит ему Чонгук, когда человек с камерой чуть отстаёт. — Не нужно, прошу. Ничего не говори, — молит Юнги, повернув голову на мужчину, остановившись перед зоной, где объявят его результат. — Ты недоволен собой? Сказали, что это было чисто. — Но мы-то оба с тобой знаем, что Лиён откатает лучше, — совсем слегка раздражённо бросает Юнги и, не подождав мужчину, первым садится на скамейку. Он как и всегда сидит посередине с накинутой курткой с флагом Южной Кореи на груди, Чонгук — по правую руку, а Айрин — по левую. Девушка всё это время что-то шепчет на ухо парня, пытается его отвлечь, но он не вникает ни в одно предложение. Давит из себя улыбку на камеру и прячет слегка трясущиеся ладони. 83.20 баллов в сумме, и всего 44 за технику. Рядом светится красивая цифра один, но Юнги всё равно опускает голову и поджимает губы. Он-то знает, что все самые сильные идут именно после него. Лиён выступает где-то двадцатым, и он-то точно перечеркнёт эту единицу Юнги. Трибуны снова шумят, радуются, а парню просто хочется лечь и уснуть. И ничего больше. Юнги просто на камеру ещё раз тянет улыбку, показывает сердце пальцами и чуть кланяется. А потом поднимается и, не сказав больше ни слова, уходит в зону отдыха с прекрасными диванами. Даже сквозь столько коридоров он слышит рёв толпы, понимая, что на лёд вышел Лиён. Он узнаёт, лежав на большом диване, что Лиён занимает первое место с 90 баллами, а за Юнги остаётся второе. Значит выступает он предпоследним и вновь перед Лиёном. Может, это и к лучшему. Ближе к последним конкурсантам Юнги снимает свой костюм, принимает душ, зная, что по приходу в комнату ему будет просто лень, берёт все свои вещи и идёт к трибунам, чтобы глянуть последние выступления. Он знает, что уже вряд ли кто-то откатает лучше него, и что второе место так за ним и останется. Он на самом деле радуется, когда не встречает Лиёна. Сил смотреть ему в глаза нет, как и показывать свою слабость перед ним. Почти четыре года Юнги ведёт кровопролитную борьбу с собой, но всё без толку. Может, Лиён прав, и он неверно расставил приоритеты? Может, его главная цель заключается не в том, чтобы стать чемпионом, а в чём-то другом? Тэхён почти с порога бросается на Юнги, расталкивая всех других болельщиков. Он слышал его голос, как рьяно он выкрикивал его имя среди всех. Парень долго его обнимает, покачиваясь, под взгляды всех остальных. Джин просто его обнимает, выстроившись вслед за Тэхёном. Но Юнги садится именно с Чимином с края, зная, что тот точно не станет надоедать. Он лишь убирает рыжие волосы со лба, провожает Юнги взглядом на место рядом и молча отворачивается ко льду. Юнги сейчас это и нужно. Микхаэль тоже молча подходит к крёстному и, получив разрешение, садится на его колени. Чонгук посмотрел на него лишь в самом начале, сидя на противоположном конце. Хосок вечно что-то спрашивает, тычет пальцем на элементы и возмущается, когда фигуристы падают, вызывая смех у Айрин и маленькой Рейчел, которая поселилась на руках своего крёстного. Юнги кидает мимолётный взгляд на Чонгука, но ответного не ловит, поджимая губы. Он ведь сам просил молчать. Мики отрывается от зрелища на льду и тянется к уху Юнги, тихо шепча ему: — Он, когда пришёл к нам, сказал, что ты был великолепен. От этих слов на губы Юнги ползёт улыбка, а на щёки ползёт румянец. — А папа так переживал за тебя, что чуть с трибуны не вывалился, — сдаёт родителя с поличным мальчик, а Чимин на это возмущённо смотрит на сына. — Кто-то у меня получит, когда в отель вернёмся, — грозно тычет в сына пальцем он, а Микхаэль прячется в плечо Юнги. — Спасибо, — улыбается он Чимину, а тот фыркает и дёргает плечами. — Я бы всё равно откатал лучше, если бы выступал. — Не сомневаюсь, — по-доброму шепчет Юнги и вновь отворачивается ко льду. По окончанию за ним так и остаётся второе место. Вся семейная делегация возвращается в отель кроме Намджуна, который ещё решает какие-то организационные вопросы. Тэхён на прощание его снова долго обнимает, Джин шепчет поздравления и велит не вешать нос, а Хосок желает сладких снов. Смотря на них всех, все проблемы Юнги и правда отходят на второй план. Большой автобус их сборной забирает Юнги, Чонгука и Айрин и отвозит обратно в олимпийскую деревню. Сехун, севший рядом с Юнги, долго восхищается его прокатом, а парень так и не вдевает в уши приготовленные наушники из-за вежливости. Валится он на кровать почти в шесть часов вечера, практически тут же отрубаясь. Просыпается он из-за вибрирующего телефона в восемь часов. Звонившая Айрин говорит парню спуститься на ужин, а Юнги ещё долго не может прийти в себя. На ужине он не видит Чонгука и интересуется у девушки, которая отвечает, что мужчина поел ещё час назад. Они почти никогда не говорят после соревнований, всегда молчат, давая друг другу время переосмыслить всё, принять. Но именно сейчас почему-то Юнги чувствует себя виноватым. По окончании ужина он поднимается в отдельную комнату Чонгука, что находилась на третьем этаже их домика. Он открывает не сразу, когда Юнги стучит. Сначала парень слышит тишину, а потом хлопок и копошение. Он улыбается, когда на пороге появляется разгорячённый мужчина с влажной и покрасневшей от воды кожей, поверх которой был накинут чёрный халат. — Я почему-то чувствую себя виноватым перед тобой, — мнётся у порога Юнги, а мужчина делает шаг в сторону, пропуская его вглубь и закрывая дверь. — Почему? — Не знаю, — жмёт плечами он и поворачивается на Чонгука. — Ты купался. Я прервал тебя. — Всё нормально, — Чонгук стоит на расстоянии двух шагов, с его мокрых прядей скатываются капли, а на щеке и шее остатки геля для бритья. Ну а Юнги хочет дотронуться до его бритой щеки и провести по ней подушечками пальцев, ощутив тепло. — Пойдём, я помогу тебе добриться, — парень скидывает с себя куртку, оставаясь в чёрной водолазке с коротким рукавом и манит мужчину за собой в ванную. Чонгук просто подвинулся, идя следом. Когда он опирается поясницей о раковину, то Юнги встаёт между его расставленных ног и берёт бритву, с абсолютной внимательностью начиная скользить лезвиями по его коже. — Я вёл себя глупо там, в зоне Kiss&Cry, — шепчет Юнги, а Чонгук хмыкает с его такого милого и шепелявого английского. — Это были твои эмоции. Для такого масштабного соревнования это абсолютно нормально, — смотрит на него Чонгук. — По сравнению с другими у тебя был чистый прокат. — Но этого не хватит для произвольной программы, — бритва останавливается, и Юнги поднимает взгляд на мужчину, сталкиваясь с ответным. — Ты себя накручиваешь. До приезда сюда ты говорил, что готов на все сто два процента, а сейчас ты засомневался. — Там я не видел своих конкурентов, — пытается возразить Юнги, но Чонгук перехватывает его ладонь, чуть сжимая запястье. — Нет, видел. Почти с каждым ты встречался эти четыре года на разных соревнованиях. Мы лично смотрели прокаты всех и оценивали. Ты знал, на что они способны, и на что способен ты. Мы всё обсудили с тобой заранее, расставили приоритеты. А сейчас вместо того, чтобы просто кататься в полную силу, ты смотришь на других и судишь только их. Ты вечно себя сравниваешь. Здоровая самокритика — это хорошо, но твоя доходит уже до абсурда, — Чонгук это всё говорит приглушённым голосом, заставляя Юнги опустить глаза. — Да, ты прав. Просто эта атмосфера сильно давит на меня, я не справляюсь со своими эмоциями. Легче же обвинить кого-то, нежели признать, что я хуже. — Ты не хуже большинства здесь, — возражает мужчина и тут же перебивает собравшегося хмыкнуть Юнги. — Ты никогда не будешь лучше всех, не гонись за этим. Всегда будет кто-то лучше. Даже если сегодня ты покажешь всего себя, оставишь всё на льду, став темой для обсуждения, то завтра вырастет новая звезда, которая затмит тебя. И ты уже не сможешь вернуться. Каждый день рождается кто-то, кто будет лучше тебя. И это неоспоримый факт, его просто нужно принять. Катайся не для кого-то, катайся конкретно для себя, и тогда твоё катание найдёт отклик в ещё бо́льших сердцах. Юнги тут же кладёт бритву на раковину и обнимает Чонгука, крепко прижимаясь щекой к его груди. — Я ужасный максималист, — шепчет он, сморщив нос. — Нет, ты просто ещё неопытен в расстановке приоритетов, — тянет руку к его макушке Чонгук, начиная медленно поглаживать его белоснежные волосы. Они стоят так некоторое время, в которое Юнги размышляет о словах мужчины, а потом отрывается, включает воду и аккуратно смывает остатки геля с щёк Чонгука. Когда он обтирает его полотенцем, то дольше положенного тормозит взгляд на его губах, шумно сглатывая. — Поцелуй меня, — шепчет Юнги и откидывает полотенце в сторону, когда Чонгук, обхватив его голову ладонями, глубоко и резко целует. Он изучает каждый уже давно изученный миллиметр чужого рта, лижет ряд верхних зубов и просто наслаждается этим сплетением. Если бы Чонгуку ещё четыре года назад бы сказали, что он до окоченения сердца будет любить одного хрупкого мальчика, он бы отправил этого человека в реанимацию с черепно-мозговой. Но сейчас он целует Юнги и никогда не желает его отпускать. Юнги льнёт ближе, скользит пальчиками под халат, оглаживая гладкую грудь и твёрдые соски. Чонгук же в свою очередь сжимает округлые и натренированные ягодицы, подхватывая его и одним движением сажая на раковину. Халат соскальзывает с плеч мужчины и остаётся на бёдрах. Юнги сам поднимает руки, не отрываясь от губ мужчины, пока он стягивает с него водолазку. Когда и всё остальное летит на пол вместе с халатом, Юнги обхватывает ногами торс Чонгука, и тот с парнем на руках идёт к набранной ванне, приём которой он прервал. Чонгук опускается медленно, всё это время держа Юнги под ягодицами и смотря ему в глаза. Юнги выгибается в позвоночнике, когда длинные пальцы Чонгука под водой нащупывают колечко мышц и толкаются туда, растягивая эластичные стенки. Юнги кладёт голову в изгиб шеи Чонгука, покрывая поцелуями его шею и шумно дыша с тихими стонами, пока мужчина растягивает его. Юнги всегда с ума сходил от его длинных пальцев, только они уже доводили его до пика. Юнги сам насаживается на член, когда Чонгук убирает пальцы. Давит стоны, покусывая шею и ключицы мужчины и целуя его губы. Чонгук оставляет красные следы от пальцев на его заднице, помогает насаживаться и следит, чтобы вода не вылилась за края ванны. Юнги кончает с протяжным стоном, когда Чонгук обхватывает его член ладонью. Он продолжает ещё некоторое время медленно двигаться, пока Чонгук поглаживает его эрогенную зону — загривок, вызывая у Юнги табун мурашек.⛸⛸⛸
За день перед решающей произвольной программой Юнги вновь тренируется на льду. В этот раз без журналистов в радость всем фигуристам. Их поставили группками, чтобы не было толпы на льду, поэтому людей было не так много, позволяя Юнги отрабатывать элементы своей программы. Она была у него красивая, одна из самых любимых. Эта мелодия, вставка из лебединого озера и эта белоснежная туника с россыпью перьев и крупных самоцветов. Катая её, он чувствовал себя самой настоящей Одеттой. Когда они ставили с Айрин и другим приглашённым Чонгуком хореографом его программу, Юнги сразу понял, что это выглядит очень выигрышно. Но самое убийственное в ней было — это два четвёртых во второй половине. Как же они ругались, когда Юнги сказал, что будет их прыгать. Мужчина и до сих пор не рад этому. После очередного падения Юнги подъезжает к бортику, где стоял Чонгук, и берёт у него воду. — Мои два четверных всё ещё получаются тридцать к семидесяти. Мне страшно за них. Не за всю остальную программу, а конкретно за них, — говорит Юнги, когда отпивает воду. — Ты поступаешь опрометчиво. Если ты идеально откатаешь всю программу, но не сделаешь эти сраные четверные, тебе всё равно поставят хорошие баллы, но если ты упадёшь на простой дорожке, так как в последнее время учишь только эти прыжки, ты не займёшь даже пьедестал. Даже если прыгнешь эти легендарные прыжки. Они нужны только тебе. Чтобы все поохали и сказали, что какой Юнги молодец, первый парень-одиночник прыгнул два четверных каскадом, да ещё и во второй половине. Всем нужен чистый прокат, пойми ты уже, — пытается вразумить его Чонгук, но Юнги в своей манере фыркает и бросает бутылку на пол, отворачиваясь. — Без них ты можешь занять хотя бы второе место. — Хотя бы второе? — у Юнги внутри холодеет всё от этих слов. Он в шоке поворачивает голову на Чонгука и не верит своим ушам. Мечтает оглохнуть в этот момент, стереть себе память, лишь бы не производить эти его слова каждую секунду. — Так вот какого ты обо мне мнения? — обиженно смотрит на него парень. — А мне не нужно второе, понял? Я хочу первое. Юнги бросает это грубо, даже агрессивно, громко оттолкнувшись от бортика и уезжая на середину льда. Чонгук провожает его спокойным взглядом и хмыкает. — Значит откатай и забери его.⛸⛸⛸
Hooverphonic — Mad About You(orchestral version)
Произвольная программа проходит хуже короткой. Каждый до Юнги падает или косячит в элементарных дорожках, абсолютно каждый, вызывая в парне бурю странных эмоций. Баллы относительно слабые, давая хоть какой-то шанс. Но вслед за Юнги всё равно катается самый сильный его конкурент. Пока в специальной зоне медалистов посередине сидит Сехун, наслаждается последними минутами первого места. Юнги уже готовый стоит у бортика, смотря, как докатывает свою программу парень из Испании. Он снимает свою олимпийку и отдаёт её рядом стоящему Чонгуку, начиная снимать чехлы с коньков. — Сделай один четверной. Если не прыгнешь его, баллов меньше снизят. Два во второй половине — это серьёзная заявка. Даже я так не смогу, Юнги, — кладёт на его плечо руку Чонгук. Юнги после вчерашнего так не говорил. Он пытается переубедить парня уже долгое время, но раз Юнги решил пересмотреть приоритеты, он поставит их на эти прыжки. Юнги молчит, потупив взгляд. — Посмотри мне в глаза и скажи, что не прыгнешь, — не отстаёт Чонгук, поворачивая его на себя. — Жалеть буду, если не прыгну, — кусает губу Юнги. — Ну и к чёрту. — Я смогу, — смотрит уверенно прямо в глаза, а Чонгуку заорать хочется. — Юнги. — Ты сам говорил, что риск в фигурном катании важен. Я хочу рискнуть, — стоит на своём парень. — Но не на олимпиаде! Тут важна стабильность. Прыгни их на чемпионате мира через несколько месяцев, на гран при через год. Где угодно, Юнги, но не тут. Я же за тебя переживаю. Ты просто не представляешь, какая это ответственность, — Чонгук агрессивно вскидывает руки, привлекая ненужное внимание рядом стоящей прессы. Айрин рядом поджимает губы. — Да почему ты переживаешь из-за простых прыжков? — не понимает Юнги, но его перебивают: — Потому что я пытался. Пытался сделать комбинацию во второй половине. Я упал. Упал так, что то моё падение всё ещё входит в топ страшнейших в мире фигурного катания. Для Юнги эти слова звенят колоколом, словно все посторонние звуки исчезли для него. Он вглядывается в глаза Чонгука, пытается разглядеть хоть что-то, что опровергнет его слова, но не находит. На мгновение повисает звенящая тишина. — Я не знал. — И не должен был. Поэтому это сочетание всё ещё зовётся убийственным. Я дал тебе учить их, не думая, что ты так серьёзно возьмёшься за это, — сглатывает Чонгук. — Даже если и так, я докажу всем, что могу. Что я не просто мальчик с улицы, в котором ты заметил нечто. Я хочу забраться выше, хочу на Олимп, — упирается Юнги, а Чонгук устало трёт лицо ладонью и почти воет в голос. — Ты хочешь прыгнуть выше головы, — хрипит он. — И я прыгну, вот увидишь. Чёрт с ним, если упаду. Я уже даже не золота хочу, хочу поставить новую букву в книге фигурного катания. Хочу, чтобы мое имя стояло на твоём уровне или хотя бы на уровне Лиёна. — Ты гонишься не за тем, — мотает головой Чонгук, отворачиваясь. — Может быть, но сейчас я одержим этой идеей. Я не могу обещать тебе того, что ты попросил. Я рискну, брошу монетку и посмотрю, какой стороной она ко мне повернётся. Если судьба, ты будешь мной гордиться. В этот момент объявляют его кандидатуру и приглашают на лёд. Юнги расправляет плечи и, кинув последний взгляд на не смотревшего на него Чонгука, уезжает. — Я и так горжусь тобой, — шепчет Чонгук, крепко сжимая ткань куртки, когда Юнги встаёт в исходную позицию. Он катает всё идеально, очень чисто. Чонгук следит за каждым его движением и не может сдержать эмоций. Его откат, костюм и идеально подобранная музыка и правда восхищают. Он краем глаза видит Лиёна, остановившегося у бортика и с таким же восхищением наблюдающего за парнем. Он и правда был самой настоящей Одеттой на льду. Только время стремительно приближалось к самому сложному. Комментаторы у себя нервно грызут ногти, ещё в начале очень удивившись смелости Юнги, который поставил такую сложную комбинацию во вторую половину, где уже большая часть фигуристов выдыхаются. Чонгук знает, что Юнги устал, он видит это по его нервным движениям и отворачивается. Он не может это видеть. — Даже если не прыгнет, ты можешь им гордиться, поверь, — доносится до него голос Лиёна, но Чонгук словно в своём вакууме. Он слышит аккорды начала элемента, слышит скольжение лезвия на заезд, слышит тишину, приземление, снова тишину, приземление, а потом его оглушают крики. Он открывает глаза и первым делом кидает взгляд на всю их семью, они сидели недалеко. Тэхён радостно визжит, запрыгивает на Хосока, Мики тоже прыгает с поднятыми руками, а Чимин машет себе на лицо, стараясь не заплакать. Лиён рядом хмыкает. Чонгук резко поворачивает голову и видит Юнги, который как ни в чём не бывало заходит на момент с отрывком из лебединого озера, которая тут же вызывает бурную реакцию журналистов, защёлкавших камерами и болельщиков всех стран. Когда Юнги встаёт в завершающую позу, расставляя руки по уровню талии ладонями вверх, а голову отводит в сторону, то не сдерживает эмоций. Тут же закрывает лицо ладонями и сгибается пополам. Внутри мечется тайфун из всех эмоций, которые только смог нагрести. Овации не смолкают, до него ещё не доходит, что он смог. Сделал даже то, на что и не надеялся. Он, всё ещё прикрывая рот ладошкой, кланяется всем зрителям по несколько секунд. Где-то в своей рубке комментаторы орут, что это новая страница для южнокорейского фигурного катания. Что этот молодой парень написал историю, прыгнув два четверных прыжка подряд через ойлер и приземлил их просто идеально, помимо того, откатав всю свою программу на пять с плюсом. — Что чувствует тренер, осознавая, что его ученик превзошёл учителя? — Лиён уже видит, как его тренер рукой зовёт его ко входу на лёд для маленькой разминки, но всё равно поворачивает голову на Чонгука. — Любовь и гордость, — шепчет он в ответ и улыбается, когда Юнги едет к нему, попрощавшись со зрителями. Улыбается так, что у Лиёна сердце щемит. Он и правда бы так никогда ему не улыбнулся. Такое заслуживает только Юнги, который влетает в объятия тренера с порога под визги Айрин. Лиён улыбается себе под нос и, кивнув, идёт к тренеру. — Это золото, ты понимаешь? — шепчет ему в губы Чонгук, а Юнги не сдерживает слёз. Всхлипывает и прячет покрасневший нос в изгибе чужой рубашки. — Я это сделал, я смог, — хрипит Юнги, всё ещё в конец не осознавая. — Я знал. Он все ещё не верит, когда в зоне Kiss&Cry на экране показывают 224,92 балла за произвольную программу. Юнги просто сгибается пополам, не чувствуя собственное сердце от переизбытка эмоций. — Мировой рекорд! — вопит рядом Айрин, прыгая по зоне. Он также не верит, когда Лиён набирает аж на 30 баллов меньше и становится вторым. Наверное, Юнги начинает осознавать, когда его имя объявляют во время награждения, приглашая ступить на самую высокую точку пьедестала. Сехун на третьем месте радостно хлопает в ладоши, когда Юнги приветливо машет руками, а Лиён просто дарит ему кивок. Юнги не сдерживает яркую улыбку, когда ему на шею вешают золотую олимпийскую медаль. Он разглядывает её в свете софитов, такую красивую и тяжёлую, пока играет гимн Южной Кореи. После церемонии, как и обещал Юнги, все едут в бар. Микхаэля и Рейчел было решено оставить в специальном детском игровом центре, хоть и Элис долго отнекивалась. Юнги очень долго поздравляют, уже слегка пьяный Хосок даже пытается поднять его на руки, за что получает от Чонгука. Джин, выпив бокал мартини, начинает любимый репертуар Юнги, вызывая смех у всех членов семьи. — Те слова о втором месте. Ты же специально мне их сказал? Ты изначально знал, что я возьму золото, — пытается перекричать музыку Юнги, склоняясь к Чонгуку. — Ну, у меня были сомнения. — Да врёт и не краснеет! — восклицает Хосок рядом со стаканом в руке. — Он все уши нам проел, что его снежинка, — кривится, — займёт первое место. Чонгук почти пуляет в него свой напиток под общий гогот. Юнги в этот вечер чувствует себя самым счастливым человеком на свете.⛸⛸⛸
Также Юнги остаётся на показательные выступления, которые заканчивают сезон олимпийских игр. Лиён объявляет о своём переходе в профессиональную категорию, говоря, что он стар уже для соревнований и что серебро на играх подтвердило его мысли. На выступлении он демонстрирует свой новый чёрный костюм с кое-где видными золотыми нитями, выходит с уложенными назад волосами и кивает под свою любимую Solence — Phoenix. Взрывает зал, потому что под рок мало кто катает даже показательные, а после в интернете видит кучу отрывков, эдитов и нарезок с собой. Приземляются все на одном самолёте в Сеуле февральским вечером. Чонгук сразу идёт к парковке, где его уже ждёт любимая белая мазерати, объявляя, что ему надоело общество «болельщиков Юнги». Парень на это лишь громко смеётся, всё ещё не переставая обниматься с Мики, который после показательной подарил ему букет его любимых лилий. Все обещают встретиться на дне рождения Рейчел. По дороге они заезжают к Кас, у которой забирают Франклина и Монсаля. Женщина долго целует Юнги, разглядывает его медаль и просто долго плачет, пока Чонгук чинит её телевизор, который снова успел сломаться за этот месяц. Их общий чат не стихает до позднего вечера, поэтому Юнги ещё в машине ставит телефон на режим полёта. Монсаль влетает первым, обнюхивая родную квартиру, а Чонгук ставит пакеты с продуктами и готовой едой на кухне. Когда он возвращается в гостиную, Юнги стоит у панорамного окна, разглядывая ночной Сеул, а на стеклянном столике рядом лежит футляр с золотой медалью. — Она будет венцом моей коллекции, — улыбается Юнги, когда Чонгук, обогнув столик, кладёт подбородок на его плечо. — Когда же до тебя дойдёт, что венец — это ты. Не какая-то награда или медаль. Юнги тихо и беззлобно хмыкает, прижимаясь ближе к любимому человеку. — Я хочу расписаться с тобой. И ребёнка хочу своего. Девочку, — вдруг говорит Чонгук, чуть отстраняясь, а у Юнги сердце останавливается. Он ещё секунду смотрит на мутнеющий в глазах город, а потом поворачивается на мужчину. — Что? — голос хрипит и тонет в глуши. — Но ты же говорил, тебе нужно время? Что тебе долго идти к этому, что не всё сразу… Юнги запинается и прерывается, когда Чонгук делает шаг и, обхватив его лицо ладонями, целует. Он дышит жарко, опаляет дыханием губы Юнги, заглядывая тому прямо в глаза. — Думаю, что четыре года — нормальный срок, чтобы подумать. Ты и так долго ждал, —Чонгук тянется к своему карману и достаёт оттуда небольшую коробочку, опускаясь на колено перед закрывшим от шока рот Юнги. — Ты готов отдать мне своё сердце, Мин Юнги? Юнги глядит на него, кажется, целую вечность. А в отражении его глаз Чонгук видит целую вселенную. — Оно уже давно твоё. С твоего самого первого «Ты ещё можешь что-то, кроме как падать?» — Юнги падает на колени перед ним, обхватывая его лицо. — Чёрт, я правда это сказал, — улыбаясь, опускает голову Чонгук. — Не смей делать вид, что жалеешь. Не поверю, — нарочито грозно угрожает он и вновь целует, отвечая Чонгуку на самый важный вопрос. Он выставляет безымянный палец, на который тут же надевают красивое переливающееся кольцо. — У нашей истории любви никогда не будет финала, — шепчет ему в губы Юнги, прикрывая глаза. — Никогда, — подтверждает. В только замолкшем чате, который закончился на сообщении от Элис, которая укладывала Рейчел, высвечивается фото руки Юнги с кольцом, под которым светится многообещающая подпись. «После дня рождения Рейчел мы соберёмся только на нашей свадьбе». Это простое предложение открывает новый поток непрерывных сообщений, который не будет смолкать ещё пару суток.