От боли до отчаяния

— Мокро…       У него дыхание сбито и пальцы, которыми он к губам прикасается, дрожат. Взгляд затравлен, но направленный прямо в глаза напротив. Чёрные, бездонные, с затаенным страхом, с не пониманием происходящего глаза смотрят так, будто душу наизнанку вывернуть хотят, а у Арчи от этого последние остатки мозгов исходят на нет. Этот парень вообще знает какую власть имеет над воином китового племени? Стоит ему только взглянуть так доверчиво-наивно с лёгкой надеждой и спрятонной печалью, что сердце терзает, как Арчи готов принять поражение без боя. Надо было зажать его ещё там в пылу боя в ущелье Смерти или после неё в темнице королевства Брейк, как он это делает сейчас прижимая к стене на заднем дворе небольшой гостиницы. Это получилось случайно, хотя кого он обманывает? Ему хотелось этого. Целовать податливые губы, наблюдать за яркой краской эмоции на чужом лице и быть рядом, забывая о том, что химера в его руках на самом деле та ещё хрупкая ваза, что треснет от неправильного прикосновения. — Почему это мокро? — этот парень не понимает. Он шепчет так удивлённо потеряно, смотря на Арчи во все глаза. — То есть… Мы ведь можем повторить? Это… так должно быть?       Это был его первый поцелуй. Касатка готова была поставить на это свою жизнь, хотя это было смешно. Он слышал, что этой химере девятьсот лет. Девятьсот лет которые прошли для него в боли, отчаянии и в страдании, но все же это было довольно много. Арчи не может ему сопротивляться и целует. Вроде и пытается осторожничать, но все бесполезно, все летит к чертям, когда к нему тянутся в ответ и первый чужой стон тонет между его губ. Какая нежность? К черту, осторожность. Они здесь. Они сейчас. Да, и Арчи не привык церемонится. Он обязательно научится быть ласковее, но сейчас он лишь чужой рот языком трахает, облизывает, углубляет поцелуй, вырывает новые стоны и прижимает крепче к груди, чёрные длинные пряди в руках оттягивая. Он во мраке чужих глаз звездную пелену видит, северное сияние, что в омутах играет, и задыхается от с плетения эмоции. Его на части рвёт, зверь внутри утробно рычит и наслаждается. В голове мантрой бьёт «забрать, присвоить, оберегать, защищать» — и Арчи не может даже имя дать этому чувству. Похоть или Любовь? А умеет ли он вообще любить? У него мозг заточен только на драки, да на лёгкий бой. А в руках у него сейчас недоделанный Дракон, которому жить осталось не больше трех месяцев.       Он понимает. Нельзя. Ни присваивать, ни забирать он права не имеет. История эта не имеет хеппи энда, а чужое сбитое дыхание кожу щекочет, и цепкие пальцы в шею впиваются, требуют больше, просят разделить всю боль и отчаяние, что по венам к сердцу, мурашками по коже и глухими всхлипами в темноте. Нужно отступить сейчас, а не то шаг вперёд и в бездну с головой без шанса на спасение.       Но он только скользит губами по скулам, выцеловывая дорожку по чёрным чешуйкам вниз, для неоплаканных слез, и вниз к тонким ключицам, угловатым плечам, оттягивая волосы чужие и открывая вид на шею. — Варвар… — тихо выдыхает рядом и дрожит в его руках, та ещё головная боль. — Черт, ещё….       «Варваром» он ещё в ущелье Смерти стал, когда ломился к этой химере щит света к чертям снося. Но тогда не увидел, не разглядел за иллюзий драконьего величия потерянного в себе парня дракона. Может, если бы только тогда понял… Схватил уже, не отпуская… Может и был шанс на будущее. А пока впереди лишь отчаяние пасть разевает, и Арчи ничего не остаётся, как сделать шаг вперед в омут с головой, к поцелуям со вкусом метала и морской соли, к объятия до хруста костей.       К потере через три месяца собственного пульса и сердца, что уже давно в лапах химеры.