Я найду свет во мраке твоей души...

— Сегодня я не угощу тебя мороженым, Галф, — новый друг, имя которого неведомым образом стало звучать как «Мью», подошел и привычно потрепал ребенка по голове. — А, хорошо, — мальчик изо всех старался показать, что не расстроен. Выходило так себе.       Уже в течение нескольких месяцев, в основном, по выходным, Мью покупал себе и Галфу мороженое в том самом фургончике. Мальчики располагались на свободной скамейке и общались на разные темы. По правде, разговаривал, по большей части, Мью, рассказывая о городах и странах, в которых он бывал, смешные истории, приключившиеся с ним. Даже помогал делать домашнюю работу. Галф до сих пор не понимал, хоть и спрашивал несколько раз, почему старшему школьнику, такому недосягаемо взрослому, нравилось дружить с девятилетним ребенком. Мью на это всегда только громко смеялся и отвечал, что никогда еще не встречал такого смышленого и забавного мальчика. И Галф перестал задавать такие вопросы. Пока Мью интересно, он будет дружить с ним, несмотря ни на что.       Но сегодня вкусной сладости не предвиделось. Мальчик надеялся, что Мью хотя бы останется поболтать с ним, ведь в прошлый раз он обещал рассказать о том, что прочитал совсем недавно, — о приключениях капитана Блада. А Мью всегда сдерживал обещания.       Подросток заметил растерянность напополам с грустью на лице ребенка и, улыбнувшись, протянул руку. — Идем.       Галф не спрашивал, куда Мью вел его. Да, родители учили мальчика не ходить с незнакомцами, но подросток его друг. Он безгранично ему доверял. Мью ни разу не посмеялся над его заплатанной одеждой, ни разу не упрекнул за отсутствие денег. Он был самым лучшим человеком, что ребенку удалось встретить за свою еще короткую жизнь.       Мальчики остановились возле красивой резной калитки. Мью распахнул ее, пропуская Галфа вперед, а потом потащил к белой двери двухэтажного коттеджа. — Это же твой дом? А можно? — наконец выдавил из себя мальчик, неуверенно топчась на крыльце. Он не привык к роскоши, не знал, как вести себя с ней.       Словно отвечая на его вопрос, распахнулась входная дверь, и на пороге показалась миловидная женщина. Она широко улыбнулась и буквально втянула замешкавшихся парней внутрь. — Мальчики, не задерживайтесь, проходите скорее! Мью, ну ты как в не в своем доме, честное слово.       Галф не успел опомниться, как заботливые руки сначала сняли с него рюкзак, а потом и пиджачок. Старенькие кроссовки он скинул сам, смущенно пряча их за обувь Мью. — Сначала мыть руки! — скомандовала женщина, указывая мальчику следовать за сыном.       Галф не мог перестать вертеть головой и разглядывать обстановку, пока младший хозяин дома провожал его сначала в ванную комнату, а потом в столовую. Дом Мью был большой и светлый, но без лишней роскоши. Небольшой круглый стол уже был красиво сервирован, в чашках дымился горячий чай, а посередине умостился вкусно пахнущий пирог. — Так ты и есть тот самый Галф, о котором Мью постоянно рассказывает? Приятно с тобой познакомиться, — сказала женщина, когда парни заняли свои места.       Мальчик застенчиво кивнул в ответ, не отрывая взгляд от сцепленных под столом рук. Наверное, он еще бы долго морозился, но внезапно его ущипнули за щеку: — Такой милый!       И сын, и мать рассмеялись с того, каким красным от смущения сделался ребенок за их столом. А Галфу стало невероятно хорошо в этой уютной домашней обстановке. Он давно забыл, что значит обедать или ужинать все семьей: они едва сводили концы с концами, родители работали сутками, о подобных посиделках и речи быть не могло. Ему задавали много вопросов про учебу и семью, на которые он охотно отвечал, уплетая за обе щеки куски пирога: они почему-то не заканчивались в его тарелке. Он деликатно умолчал, в каком районе живет и кем конкретно работают родители. Неловко говорить о таком, сидя в великолепной столовой.       Пирог закончился. Некоторое время мама и двое мальчиков еще болтали, пока женщина не всплеснула руками, взглянув на настенные часы: — Боже, Мью! Уже так поздно! Галф, ты ведь недалеко живешь?       Мальчик помотал головой. — Тогда Мью проводит тебя. Кстати, — обратилась мама к сыну, — а ты ничего не забыл?       Ойкнув, парень умчался наверх. Галфу было бы интересно посмотреть на комнату своего друга, но попросить он не решался. Увидев замешательство на его лице, мама Мью ласково погладила мальчика по голове: — Заходи к нам в следующий раз, поиграете в приставку.       Топот по лестнице оповестил о приходе Мью. Он примчался в гостиную и с сияющей улыбкой протянул Галфу пакет. — Это тебе, Галф. Я знаю, ты не любишь принимать такие подарки, но он не совсем новый. Я проходил с ним пару месяцев, а потом дедушка подарил мне другой.       Галф неуверенно потянул за упаковку. Действительно, однажды он запретил Мью купить для себя самый простенький телефон. Потому что стыдно. Не бедности, а беспомощности. А теперь ему отдавали красивый рюкзак и уверяли, что он не новый. Но Галф чувствовал, как тот еще пахнет текстильной краской, как скрипят замки, которые не открывали. Но расстаться с подарком было выше сил мальчика. Он заглянул внутрь и вытащил книгу, на обложке которой было красиво выведено: «Одиссея капитана Блада». — Спасибо, — тихо поблагодарил ребенок, ощущая, как скапливаются слезы в уголках глаз. — Учись хорошо, малыш.       Малыш… малыш… Галф отпрянул, когда черты подростка вдруг исказились, и перед ним появился знакомый лисий разрез глаз. Да чтоб тебя, Суппасит, что ты делаешь в моем сне? Но только Галф-ребенок во сне собрался привычно ругаться, как подросток поперхнулся, вновь принимая свой облик. Мью кашлял и кашлял, и, к ужасу мальчика, на груди его друга стало расплываться красное пятно. Галф закричал. Он проснулся, ударившись головой о спинку кровати. Слезы свободно стекали по щекам, заливали пижаму, а парень думал только об одном: кошмар его детства вернулся.

***

      В ожидании собрания Галф допивал уже вторую чашку кофе. Вчера он вернулся домой далеко за полночь, но выспаться ему так и не дал его непонятный сон. Детектив хотел было вздремнуть в такси по пути на работу, но на выходе из дома он столкнулся с девушкой, которая несла букет из красных роз. И мысли снова вернулись к работе. К запертой на ключ в верхнем ящике стола папке с названием «Флорист».       Галф немного нервничал. Это было первое собрание, которое он проводил в качестве руководителя группы. Рядом с Галфом, оперевшись о столешницу, немой поддержкой стоял Боат. Он еще вечером предоставил детективу полный отчет об обыске в доме и офисе убитого, о повторном опросе родственников и работников, и помог сгруппировать все данные в схему. Но сейчас Канавуту казалось, что они упустили какую-то важную деталь. Оставалось надеяться, что ее смогут обнаружить более опытные товарищи.       Собрание открылось с появлением начальника, который был явно не в духе: помимо «Флориста» с красными розами, отделу теперь приходилось разбирать дело скандального чиновника. К его приходу уже почти вся группа была в сборе, а вечно опаздывающего Милда ждать никто не собирался. И г-н Тончививат, по-видимому, также не планировал осчастливить их своим присутствием. Что ж, одной головной болью меньше.       Собравшиеся сотрудники, которые входили в рабочую группу по данному убийству, внимательно слушали детектива и делали пометки в своих блокнотах. Галф подробно рассказал о предполагаемой картине убийства, месте преступления, подозреваемых. Оставался один вопрос, ответить на который мог только один сотрудник, и его носило непонятно где. А, нет, пришел-таки. — А вот и я с результатами экспертизы, — Милд торжественно прошествовал к флип-чарту, подняв над головой черную папку. — Итак, согласно токсикологической экспертизе, наш подопечный был отравлен… — Милд сделал драматическую пауза и, картинно вздохнув, продолжил, — ядом кураре.       В комнате зашептались, а кто-то достаточно громко попросил объяснить, что это такое. Начальник, страдающий от жары, готов был убить судмедэксперта за очередной спектакль одним взглядом. Морг все равно рядом. Подождав, пока шум стихнет, Милд продолжил: — Кураре — растительный яд. Его готовят из особого вида лиан, которых называют Стрихнос ядоносный. Он становится опасным при попадании в кровь, поэтому изначально я ошибся, когда предположил, что г-на Чаннаронга отравили не в машине. Яд быстрый, оказывает нервно-паралитическое воздействие и блокирует мышцы, отвечающие за дыхание. На шее у убитого при вторичном осмотре я обнаружил след от укола. А также это яд южно-американского происхождения. Одна из подозреваемых из Южной Америки, да, Галф? — Вот и всё. Теория Тончививата разбилась вдребезги, — озвучил Галф свои мысли вслух вместо ответа и даже не пытался скрыть самодовольной ухмылки. — Я бы не был столь категоричен.       Мью вновь появился неожиданно. Детектив зло поднял глаза на мужчину, собираясь съязвить по поводу его теории, но застыл, не в силах сказать хоть пару слов. На несколько секунд, буквально на мгновение Галф залип, хотя даже себе бы в этом никогда не признался. Темный костюм и синяя рубашка, расстегнутая на пару пуговиц, выгодно подчеркивали светлую кожу, а легкая улыбка и лисий взгляд придавали лицу вид хитрый и наглый. Просто картинка, сошедшая со страниц глянцевых журналов. Шумно сглотнув, Галф наконец нашел в себе силы отвернуться от внимательно смотрящего на него Суппасита. — О, Мью, и вы здесь. Проходите, пожалуйста, — начальник похлопал по свободному сиденью рядом с собой. — У вас тоже есть своя версия? — Я поясню, — Галф вклинился раньше, чем Мью открыл рот. — Г-н Тончививат, основываясь только на найденной в машине набойке от женского каблука, подозревает в убийству леди из высшего общества, у которой в гардеробе отсутствует светлая обувь.       По рядам прошелся смешок. Начальник же непонимающе уставился на детектива: в докладе подчиненного не было ни слова о набойке. Но писатель даже бровью не повел, не смотрел ни на кого, кроме Канавута. Галфу от его взгляда становилось все неуютнее. Он поежился, а потом и вовсе сложил руки на груди в защитном жесте, но глаза не отводил, словно принимал негласный вызов. Спустя несколько секунд напряженных «гляделок», Суппасит спокойно произнес: — Детектив прав, именно в этом и заключается моя теория. — Но, Мью, — в этот раз вмешался судмедэксперт, — яд кураре весьма редкий, и вряд ли кто-то о нем знает и может достать его, кроме тех, кто жил в краях производс… — П-простите…       Все обернулись на голос. Молоденький стажер, заикаясь, обратился к Милду: — Г-господин Унтракун, вы должны это увидеть. — В чем дело? Трупы восстали или что? — расфыркался Милд, недовольный утратой внимания к своей персоне. — Хуже.       Заинтригованные сотрудники следственного отдела, забыв про собрание, толпой ринулись к подвальному помещению, где располагались морг и лаборатория. Быстрее всех, перепрыгивая через несколько ступенек, скакал Милд. В своей голове он уже прокрутил всевозможные сценарии: от взрыва лаборатории до украденных трупов, ведь стажер не удосужился уточнить, что случилось. Судмедэксперт влетел в морг, крутя головой во все стороны и пытаясь понять, что не так. Он уже было собрался отчитать своего помощника за ненужную панику, когда заметил, что одна из ячеек холодильника, где находились трупы, чуть приоткрыта. Милд застыл: он знал, кто там был. Чуть отодвинув дверцу, мужчина одним рывком выкатил железную кушетку.       Возле накрытого белой простыней тела г-на Чаннаронга лежала красная роза.