***
Арсений и Сергей любили гулять после школы. Где они, кстати, и познакомились, ведь учились в одном классе. Правда, как эти двое сошлись никто не понимает, ведь первый был спокойным ребёнком, а второй был взбалмошным. Но, несмотря на это, друзья почти везде были вместе, хоть они и были знакомы меньше года, но очень сдружились. Некоторые учителя прозвали их магнитом, так как это два совершенно разных человека, характера, но их притягивает друг к другу так сильно, что, казалось, разлепить этих двоих невозможно. Сегодня ребята, как и всегда, пошли гулять после окончания уроков. Ну а что, весна же, значит можно спокойно бегать по улицам, так как асфальт успел высохнуть, а дождей пока не было. Но Попову, в отличии от Лазарева, не разрешали гулять далеко от своего двора, поэтому там они обычно и гуляли, часто играя во всякие подвижные игры, как и сейчас. — Арс! — подбегая, мальчик кричит своему другу. — Не догонишь! — отвечает ему убегающий, а затем его касаются рукой, передавая звание «гали». — А вот и догнал! — Ну вот… А я думал, что в этот раз точно от тебя убежать смогу. Никогда у меня не получается играть в догонялки… — Не расстраивайся! В следующий раз обязательно сможешь оторваться, я уверен в этом, у тебя же всё всегда получается! Два друга обнялись, а Серёжа для себя решил, что обязательно поддастся в следующий, чтобы его друг не расстраивался. Но знать тому об этом явно не стоит. — Слушай, у меня есть идея. — Серёж, твои идеи всегда заканчиваются как-то плохо, — парировал голубоглазый, чуть ли не прямо говоря, что у него нет особого желания принимать участия в этом. — Да ты меня даже не послушал! — кареглазый обиженно отошёл и сел на скамейку. А Арсению же только и оставалось, что тяжело выдохнуть и в конце концов подойти к нему. Ведь на то они и друзья, чтобы вместе делать что-то опасное, а потом смеяться над этим. — Ладно, рассказывай. Вдруг там нет чего-то слишком плохого. Возможно Сергей им манипулировал, но он ничего не мог с собой поделать, так как слишком ценил своего друга. — Ура! Так вот, слушай. Мне как-то Димка Билан рассказывал, что как-то раз кидал камни в окна и это было смешно. Давай попробуем! Уверен, что нам тоже будет смешно! — предложил друг совершенно странную идею. И, конечно же, Арсению она не показалось замечательной, а ровно наоборот. — Что? Ты совсем? — Да всё будет классно! И ничего такого не случится. Вот, смотри. С этими словами Лазарев взял камень, но не самого маленького размера, и кинул его в самое ближайшее окно на первом этаже. А затем на весь двор раздался звук разбитого стекла. Из «открытого» окна высунулся кот, сразу же спрыгнув вниз, чудом не напоровшись на осколки, и убежал. — Вы что натворили?! Я всё твоим родителям расскажу, Арсений! — разъярённая женщина высунулась из того же окна, держа в руках тот самый камень так, словно собиралась кинуть его обратно в нашкодивших мальчишек. — Тётя Катя, не надо, пожалуйста! Мы не специально! — начал оправдываться Попов. Его родителям точно не надо было знать, что их сыночек игрался с камнями и чужими окнами. И никто же не поверит словам мальчишки, который едва ли не в истерике утверждал, что он вовсе не при делах и Екатерина увидела всю сложившуюся картину явно не так. — Скажи спасибо своему другу и живо побежали за Барсом. Не хватало ещё, чтобы это мерзкое животное сбежало. Игорёк очень любит этого засранца мелкого. Так что не прохлаждайтесь тут, а ищите его! И мальчики на самом деле побежали за котом, который, кстати, почти успел скрыться в арке. Вот только ребята всё же увидели его и во всю устремились за ним. Но Барс далеко не промах — стоило ему услышать как кто-то бежит, он ещё пуще стал перебирать лапы и выбежал на дорогу, где его каким-то чудом не переехали. Спустя полчаса преследования, породистый кот наконец-то выдохся и уснул прямо на траве. Им же оставалось спуститься с холма, с которого они следили, и забрать его домой. Попову в голову ударила прекрасная идея — побежать вниз, чтобы быстрее забрать животное и вернуть его соседке, надеясь, что она всё же родителям ничего не рассказала. И начиналось всё вполне хорошо: мальчик спокойно бежал, оббегая ямки и камни, что могли повлечь его падение. Но у него развязались кроссовки, в который Арсений ходил бы всегда, если бы не родители, и через мгновение парень уже летел вниз. Зато теперь фразу «завяжи шнурки, а не то споткнёшься о них» он проверил на своём опыте. Довольно горьком, если быть честным. — Арс, ты как? Прошло порядком пары минут прежде, чем Серёжа подошёл к своему другу, который крепко держал в руках кота. Да, Арсений всё же поднялся, несмотря на жутко саднящую ногу, и поднял животное, которое, видимо, решило проявить хоть немного сочувствия к человеку, поэтому и убегать больше не стало. — Ты зачем побежал-то? — заметив, что слёзы у друга всё так же идут, хотя тот не издавал совершенно никаких звуков, всю боль держа в себе, Лазарев аккуратно приобнял его одной рукой и помог встать, показывая, что готов защищать всегда. А парень на самом деле поверил, что всегда будет под защитой. Барса ребята всё же вернули, правда, сначала он едва не убежал вновь, но его поймал прохожий и отдал ребятам. А затем пора было возвращаться домой, хотя было очень страшно.***
Улыбаясь с того, что учитель раньше был такой невезучий, парень отметил, что сейчас эта неудача есть у него, а вот у мужчины напротив всё хорошо. А может ли у меня быть так же? Сначала помучаюсь, а потом мне жизнь даст некую награду за то, что всё стойко перенес? Хотя со мной такое будет с такой маленькой вероятностью, что лучше даже не думать об этом, чтобы лишний раз не давать себе повода понадеяться хоть на что-нибудь такое. Да. Так явно будет лучше. Потому что каждый раз жизнь эти розовые бьёт тебе лишь стеклами внутрь, а осколки вынимать уже не особо спешит. Заметив, что история остановилась, Антон задал свой вопрос: — История весёлая, правда, — слегка соврал он, так как особо смешного там ничего не было, но обижать Попова как-то не хотелось. — А что Вам потом сказали родители? — Ничего, просто спросили где я поранился. Ну я им и сказал, что упал, когда бежал с холма. Врать не любил в детстве. А ведь так же по сути и было тогда, так что, можно сказать, тут я им вовсе не солгал. Но вот остального не говорил им, мало ли что мне скажут или сделают. Хоть жестокими методами наказания они не пользовались, но проверять могут ли начать не особо-то и хотелось, знаешь. А они, видимо, и не знали, так как меня потом даже не наказали. — Понятно… — грустно протянул Шастун, подумав о своей «семье», которую, он надеется, уже никогда больше не увидит. — А с другом что? Ну, который Сергей Лазарев. — Он через пару лет погиб в автомобильной аварии, — помрачнел Арсений, а затем попытался сделать вид, что всё нормально, когда вспомнил, что сидит он не один. — Извините, — парень ещё больше поник, когда понял, что задал учителю неприятный вопрос. — Всё нормально, — попытался его приободрить Попов. Даже самую убедительную улыбку натянул. Ещё бы сработало это. В комнате повисла тишина. — Арсений Сергеевич… Вы частично были правы. Паша действительно читал мой блокнот, — услышав это, учитель слегка напрягся, — но с фанфиками, — Антон замялся, подумав, что учитель может не знать такого слова. — Ну там были тексты, что люди у меня на заказ берут. То есть со мной там почти ничего нет, максимум какие-то заметки, ну по типу списка продуктов там, не знаю, не помню уже точно. Но то, что он читал — было одним из заказов, — быстро произнёс он, внутри самому себе удивляясь, ведь произнёс эту «пламенную речь» без единой запинки. Может чаще так делать? Авось и заикаться перестану. Хотя нет, идея то ещё дерьмо. — А ничего лучше не смог придумать? — отчеканил Попов, всем своим видом говоря, что парню ни разу не верит, но как только он заметил загнанный взгляд школьника, то сразу смягчился. — Ты точно не врёшь мне? Шастун робко кивнул и выдавил из себя тихое «угу», а затем перевёл взгляд на пол. Да, там явно было что рассмотреть: линолеум, специально сделанный под ламинат, такой же был и в кабинете, но в обоих местах он уже довольно износился, небольшие дыры на нём это только доказывали; свои кроссовки, которые давно уже пора помыть, так как некогда белая подошва была серой; идеально чистые туфли учителя… А Арсений же, сидящий напротив, улыбнулся и начал тихо смеяться. И своим смехом он прервал «увлекательное» занятие Антона — рассматривание всего, что только может попасться ему на глаза. — А я уже себе такого навыдумывал. Боже, Антош… И вот твои одноклассники сегодня смеялись с этого? — Да… — тихо произнёс Антон, всё ещё смотря какую-то в одну точку на полу. — Тогда они те ещё придурки, знаешь. Нашли с чего смеяться. Арсений рассмеялся ещё сильнее, чем уже начал раздражать довольно сильно переживающего подростка, но тот в свою очередь тактично промолчал, лишь немного сжав кулаки, а ещё мысленно пообещал себе придумать план мести, желательно жестокий, а ещё лучше убийства, но последний вариант оставался на крайний случай, если преподаватель решит кому-то рассказать что-то из того, что ему рассказал школьник. А в том, что тот может, Шастун совершено не сомневался. — У меня в голове было столько мыслей, ты бы знал. Понимаю, звучит странно, но мы же люди в первую очередь, а уже потом только учителя, поэтому я так сильно испугался за тебя. Ведь любому бы было страшно, если бы он услышал, что кто-то хочет умереть. И теперь я прекрасно понимаю почему ты убежал. Твои одноклассники же ничего не знали о твоём хобби, я правильно понимаю? Хотя, можешь не отвечать, ведь если бы они знали, то реакция была бы совершенно другой, да… Парень до сих пор не решался поднимать голову, правда, в этот раз из-за злости, которая разбушевалась внутри от смеха Попова, а затем начала угасать от его слов. Но даже несмотря на это, всё равно кивнул в ответ, хоть это уже и не требовалось. Арсений спокойно выдохнул — Да, знаю, что это неприятно, когда твои секреты рассказывают, особенно в довольно большой компании, а уж тем более без твоего согласия, но, честно, я довольно приятно удивлён, что ты пытаешься с этим бороться, рассказывая мне это. А ведь он прав… Зачем я вообще всё это сказал ему? Сидел бы себе спокойно молча, не мешая учителю, чай бы пил, но нет, надо же было поговорить и выдать свою тайну, которая скрывается не первый год. Молодец, Антон, просто десять баллов из десяти. Продолжай в таком же духе и наговоришь такого, что план с убийством всё же придётся осуществлять. — А вообще, Антон, ты молодец, — неожиданно начал Арсений. — Мало кто в твоём возрасте думает заниматься чем-то таким. Многие просто бухают или курят, хотя последним и ты занимаешься. Некоторые даже уже по койкам скачут, если судить по тем рассказам, что я слышал в коридорах. Сейчас же многие ненавидят что-то писать, говоря, что им и в школе хватает таких занятий. А у тебя даже неплохо получается. Ну это ты и без меня понимаешь, ведь если бы ты писал плохо, то тексты на заказ у тебя не брали бы. Парень быстро взглянул на учителя ошарашенно, а затем попытался встать, дабы уйти в туалет и снова покурить. Ну и, конечно же, обдумать всё то, что услышал. Это уже стало привычкой. Но ещё он туда хочет пойти, чтобы подумать, а не отвлекать своим загруженным видом человека. Тем более, когда тот сказал, что переживает. Но его порыв покинуть помещение был остановлен рукой преподавателя, которая схватила того за кисть, привлекая внимание. — Ты куда собрался? Если хочешь остаться один и подумать о чём-то или же просто посидеть в одиночестве, то просто попроси или хотя бы просто кивни, чтобы ничего не говорить. Быстро взвесив все за и против, Антон виновато кивнул. — Только не кури тут, запах сигарет почую — мало не покажется, — строго произнёс Арсений, нахмурившись. — И, кстати, не забудь, что на перемене к тебе хотел зайти Павел Алексеевич, — произнёс Попов, оперевшись о дверной косяк. — Я буду за стенкой, если нужен буду, то постучи или позови меня, как будет удобнее, хорошо? Да и в принципе ничего такого опасного для жизни не делай, договорились? В последние два предложения было вложено столько заботы и беспокойства за парня, как показалось Шастуну, что он сразу же начал жалеть о том, что так нагло выпроводил мужчину, но менять решение было уже поздно, так как Арсений уже вышел, поэтому оставалось ждать звука закрытия двери, начиная самокопание прямо в этот момент. Да и поток мыслей уже заполнил голову подростка, так что думать о чём-то кроме всяких разных только добивающих вещей, было практически невозможно, поэтому стыд быстро пошёл. По крайней мере, так казалось. Выгнал Арсения Сергеевича прямо из его лаборантской, молодец. Что ты ещё сделаешь такого, чтобы тот задумался о том, чтобы оставить тебя на произвол судьбы, а не пытаться помочь? Странным было то, что все эти слова в мыслях воспроизводились голосом отчима, словно напоминая о не такой уж и давней встрече. А фантомная боль лишь добавила реалистичности этим воспоминаниям. Давай, расплачься ещё прямо тут, тогда совсем будешь тем, кем тебя называл Паша прям в точности. На самом деле, парень редко говорил сам с собой, особенно так, как сейчас, когда в его голове происходит диалог, причём слова не обоих собеседников продумываются. Но сегодня день с самого утра был каким-то странным: слишком хорошее утро и слишком плохой учебный день будто намекали изо всех сил, что это не последняя странность за сегодня. Возможно именно поэтому его ничего уже и не удивляло. А ведь ты и сам прекрасно знаешь, что у такого, как ты, никогда и ничего не может быть хорошо. Зачем тогда ты сам себе дал надежду, что в этот раз всё наконец-то изменится и будет куда лучше, чем раньше? А теперь мучаешься. Да и не только ты. Арсений же переживал за тебя, а что сделал ты? Выставил за дверь. Разве так людей благодарят? Хотя, знаешь, с чего ты вообще взял, что он как-то тебе хочет помочь? Что о тебе хоть кто-то беспокоится, переживает? Ты никогда не заслуживал этого. Всем всегда на тебя будет наплевать, потому что ты самый что ни на есть Голос самого ненавистного человека упрямо не хотел покидать голову, раскапывая самые запретные мысли и воспоминания. Было снова б о л ь н о. — Что? Больно, да? А матери твоей больно не было, когда её «любимый сыночек» не пришёл перед её смертью? Помнишь это, да? Ты разрушил ей жизнь, она потратила на тебя свои лучшие годы, а что сделал в ответ её сыночек? Отблагодарил? Нет, вовсе нет. Лишь съехал к бабушке. Решил извести и её до смерти? Так держать, Антон. Видимо, я слишком плохо тебя воспитывал. В тот день надо было тебя похлеще избить, чтобы ты с переломом полежал, наверное только тогда ты бы всё понял. И то не факт. Ведь иначе же до тебя не доходит. Никогда не доходило. Если бы хоть кто-то услышал этот диалог, что происходит в голове у Антона, то точно посчитал бы его сумасшедшим и направил бы прямиком в жёлтый дом. Ведь нормальные же люди не разговаривают с самим собой так, словно они общаются с живым человеком, в реальности. И уж тем более этот разговор не происходил бы разными голосами. В глазах уже стояли слёзы, готовые хлынуть от любого толчка. А порезы на ноге напомнили о себе горящей болью, которая до этого не чувствовалась, словно они призывали к действию, что отвлечёт от внутренней боли. И этот призыв сработал. Шастун тихо встал и максимально аккуратно, стараясь не шуметь лишний раз, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Открыв рюкзак, парень вынул канцелярский нож, который так небезопасно лежал сверху вещей. А рядом с ним лежали и салфетки, которые уже были частично в крови. Как хорошо, что никому не пришло в голову лезть в мой рюкзак. Особенно Диме, который мог захотеть положить мой блокнот самостоятельно. Тогда бы меня точно прибили сразу на месте, не пожалели бы. Сев на пол и стянув штаны так, чтобы были видны только бёдра, школьник положил под себя пару использованных салфеток, чтобы не дай бог не накапать на пол, иначе у учителя тогда возник ряд вопросов. Хотя ученик был уверен, что у него и так много есть что спросить. Но добавления новых поводов для серьёзного разговора не хотелось. Покатившаяся слеза была смахнута, а затем подросток сделал первый порез, правда, не на том бедре, на котором были сделаны прошлые около часа назад, так как оно теперь отдавало неприятным зудом и неким жжением. Слабак. Не можешь сам с собой справиться и снова прибегаешь к помощи своего горячо любимого ножа. Ты никогда не сможешь себя уже перебороть и каждый раз будешь так сдаваться, добровольно отдавая себя в лапы боли. Замена душевной боли на физическую. Просто шедеврально, знаешь? Так всегда проще, да? Сбегать от самого же себя, надеясь, что всё пройдёт само собой и тебе не придётся залезать в эту яму с дерьмом полностью. Лучше не придумаешь. Тогда бы сразу руки резал, чтобы в один прекрасный день просто перерезать себе вены и больше никогда не проснуться. Ну, а что, тебе же всё равно терять нечего, а бабка старая сама себя сведёт с этого света, узнав о том, что её любимый внучек сделал с собой. От злости на самого же себя и на голос отчима, что до сих пор не мог покинуть голову парня и оставить его в покое, Шастун неосознанно сильнее надавил на нож, делая полоску куда глубже, чем хотелось. И от этого он шикнул, едва сдержав в себе болезненный стон. Антон резко притих, понимая, что даже этот звук могли услышать. Но вот он почти успокоился, как за дверью началось копошение, поэтому пришлось максимально быстро оттереть кровь, собрать салфетки, а затем закинуть их с рюкзак вместе с ножом и сквозь боль натянуть штаны, не успев даже толком перебинтовать новые раны. А уже спустя буквально секунду дверь открылась, впуская внутрь Попова. Но к этому моменту школьник успел сделать вид, словно всё было точно так же, когда тот уходил, даже на стул обратно сел. Вот правда напуганный взгляд портил всю картину, так как показывал, что что-то успело уже произойти. Да и заплаканные глаза явно выдавали его. — У тебя тут всё хорошо? — едва мужчина зашёл в лаборантскую, сразу же задал вопрос. — Да, — сдавленно ответил подросток, пытаясь скрыть дискомфорт. — Что-то не сильно похоже. В качестве ответа ученик лишь потупил взгляд в пол, смотря на ботинки стоящего в проходе человека. А когда они начали двигаться всё ближе и ближе, а через пару секунд уже оказались около парня, то он вздрогнул от неожиданности. — Посмотри на меня, — ласково попросил Арсений. Антон лишь помотал головой, отказываясь делать то, что от него просят. — Тогда не обижайся на то, что я это сделаю сам, — предупредил он, после чего аккуратно прикоснулся к подбородку Антона и лёгким движением заставил парня всё же смотреть на него. — Что случилось, Антон? Почему ты плачешь? Это связано с тем, что произошло сегодня? — осторожно спрашивает Попов, надеясь, что своими словами не доведёт Шастуна до слёз. — Н-неважно. — Антон. — Нет, — ответил школьник, надеясь, что его правильно поймут и больше допрашивать не будут. — Тогда покажи руки, — твёрдо произнёс преподаватель, показывая всем своим видом и тоном, что если тот не сделает это по своей воли, то он сделает это сам. — Зачем, Арсений Сергеевич? В-вы мне не верите? — парень поднялся на ноги, чтобы не чувствовать себя так запуганно, когда на него смотрит Арсений, но забыл про тот факт, что ноги до сих пор отдавали неприятной болью, поэтому пришлось сжать кулаки, чтобы снова не выдать себя звуками. Тем более не тогда, когда буквально в пятнадцати сантиметрах от тебя стоит учитель. Вот дерьмо… Он не должен увидеть это. — Просто покажи. Тебе же всё равно нечего скрывать под рукавами толстовки, ведь так? — мужчина взял руку Шастуна в свою и начал уже раскрывать то, что покрыто кофтой, но Антон выдернул её и сам закатил рукав, быстро показывая то, что всё в порядке и ничего там нет. Конечно же он наделся на то, что если всё сделать довольно резво, то мужчина не заметит то, как выглядят его предплечья. Попов облегчённо выдохнул, а затем вновь схватил кисть подростка, которую тот ещё не успел спрятать обратно. — Это что? — зло спросил он, указывая прямо на шрамы, некоторые из которых даже не зажили до конца, виднеясь на коже ярко-розовым цветом. Пиздец. Мне пизда. — Вы о чём? — включил режим дурачка Антон, прекрасно понимая, что он попал. — Ты же прекрасно понимаешь о чём я. Вот эти порезы. Они явно свежие. Да и этот шрам, — учитель недовольно показал на белую полоску, проходящую через всё предплечье, которая там появилась явно не случайно, — его не могла оставить кошка. Ровно как и остальные. В коридоре так