Воплощение Тевтонского Ордена

      – Лар! Лар-Лар-Лар! Ла-а-ар!       Этот ребяческий пискляво-скрипучий визг, к сожалению или к счастью, уже стал частью жизни Тамплиера. Вы не подумайте, план Лара сработал очень хорошо, ничем не хуже плана Госпи: Тевтон был передан своему ордену так быстро, как это было возможно. Смутившиеся рыцари, правда, переглянувшись и пошептавшись между собой, задали резонный вопрос, который возникал у всех, кто тогда сталкивался с воплощениями, в первую очередь:       – Это что, мы теперь ему подчиняться должны?       Тамплиер поспешил развеять страхи тевтонцев и объяснить им ситуацию. Разъяснительная работа прошла на удивление хорошо, несмотря на то, что Лар забыл половину выученной для таких моментов речи. А даже если рыцари не совсем что-то поняли, Лара это уже не волновало. Он просто хотел побыть в тишине и спокойно помолиться, потому что за эти несколько дней скитаний он уже успел соскучиться по тому времени, когда у Тевтона отнимались ноги и он с трудом мог стоять ровно. Однако Тамплиер наслаждался тишиной и спокойствием совсем не долго: не прошло и недели, как он снова услышал рядом то самое:       – Лар! Лар-Лар-Лар! Ла-а-ар!       Тамплиер очень полюбился Тевтонскому ордену. Теперь всегда, когда мальчишка не был занят сражениями со своими рыцарями, он приезжал или прибегал к Лару. Одному Господу известно, откуда Тевтон узнавал точное местоположение Тамплиера (сам он никому об этом не рассказывал и, когда его об этом спрашивали, лишь задорно смеялся), но факт остаётся фактом: в свободное время белый мальчик ходил за старшим Орденом как утёнок за мамой-уточкой. Очень непослушный утёнок, надо отметить: теперь то тут, то там тамплиеры могли слышать «Тевтоник, стой!», «Осторожнее, Тевтоник!», «Так нельзя, Тевтоник, ты слышишь?!» и так далее. В такие моменты по толпе рыцарей обычно проносился шёпот, и они с трудом сдерживали усмешки, глядя, как воплощение их ордена пыталось за накидку стащить с дерева воплощение другого ордена. Давненько их бытовая жизнь не была настолько уморительной.       Тевтон почти всегда был рядом и совал любопытный носик во все дела Лара. И, признаться честно, не то чтобы Тамплиер был против. Да, внешне он возмущался этому, но, когда мальчишка всё же уходил, становилось как-то тоскливо. Всё-таки Тевтоник, как сам Тамплиер его называл, вместе со всеми неприятностями привносил в его жизнь что-то такое, что заставляло его улыбаться и даже смеяться. Может быть поэтому со временем Лар начал тихо радоваться каждый раз, когда снова слышал:       – Лар! Лар-Лар-Лар! Ла-а-ар! ***       Тевтон обладал рядом удивительных качеств. Например, он очень быстро учился.       – Что ты делаешь? – спросил Тевтоник, кладя руки на колени Лара и разглядывая книгу, что тот держал в руках.       – Читаю, – спокойно ответил Тамплиер (за это время он уже научился спокойно относится к вечным приставаниям маленького ордена), отвлекаясь от своего занятия. По ничуть не изменившемуся заинтересованному лицу мальчика рыцарь понял, что такой ответ его не устроил и, вздохнув, покачал головой. – Если хочешь, садись рядом, почитаем вместе. Только аккуратно.       Тевтону дважды предлагать не нужно. Взгромоздившись на колени Лара, он принялся чуть ли не носом водить по страницам, чем очень затруднял процесс чтения для Тамплиера, но тот счёл возможным стерпеть это испытание. Первое время всё шло относительно неплохо, но чуть позднее старший орден уловил что-то странное в манере чтения Тевтоника. Он абсолютно не цеплялся за слова и просто бегал глазами по листам, слёзно упрашивая Лара дать ему возможность самому перевернуть страницу. Будто бы мальчишку влекло не столько написанное в книге, сколько сам процесс чтения.       – Неужели ты уже всё прочитал? – усомнился Тамплиер, и Тевтон активно закивал. Старший орден с лёгким недоверием во взгляде перевернул страницу, но не оставил попыток добраться до истины. Он похлопал Тевтоника по плечу и указал пальцем на одно из слов. – Ну-ка, скажи мне, что тут написано?       Тевтон, не моргая, начал сверлить слово взглядом. Казалось, его красные глаза сейчас прожгут дырку в странице, что, если честно, немного пугало Лара (он книгу даже руками трогать не разрешал, не то что взглядом прожигать!). Но, видимо, вдоволь налюбовавшись красивыми буковками, Тевтоник выпрямился и гордо объявил свой вывод:       – «Пиво»!       Не сдержавшись, Тамплиер рассмеялся. То, как уверенно Тевтоник произнёс это слово, было не сравнимо ни с чем. К величайшему сожалению, как бы им обоим этого не хотелось, в псалтыре вряд ли упоминалось пиво, а если и упоминалось, то это конкретное слово им не было.       – Зачем же гадать, если не знаешь? – чуть успокоившись, спросил Лар, видя, как сильно смутился Тевтон. – Ты не умеешь читать, не так ли?       – Да, не умею! Но я не глупый! – возмутился мальчишка, спрыгивая с коленок Тамплиера, и обиженно скрестил ручки на груди. – Меня никто не учил! Если бы меня научили, я бы умел!       – Если хочешь, я тебя научу, – с улыбкой предложил Лар, будучи уверенным, что Тевтоник откажется. Он думал, что у мальчика просто-напросто не хватит терпения, да и он придумает себе кучу других, куда более интересных для него дел. Но до этого полные обиды красные глаза вдруг наполнились радостным блеском, и Тевтоник вскинул брови, широко улыбаясь.       – Да, да, хочу! Научи меня! Научи!       Тевтоник овладел чтением феноменально быстро для человека (насколько быстро это было для воплощения Тамплиер, увы, не знал: все знакомые ему воплощения умели читать с самого рождения). По прошествии где-то пяти дней упорных занятий Тевтон научился читать чётко и без запинки, понимая почти всё написанное, и с каждым днём его навыки становились всё лучше и лучше. С письмом, которым мальчишка тоже заинтересовался, получилось примерно так же, только с одной важной оговоркой: он писал разборчиво и даже почти без ошибок, но левой рукой. Этот момент Лар, довольный успехами юного Ордена, как-то упустил, а, когда спохватился, было уже поздно. С этого момента их занятия стали больше походить на… Ну…       – Твои буквы словно от страха дрожат. Пиши ровнее, не уползай вниз.       – Я не могу-у-у!       – Можешь.       – Да не могу-у я! Можно я в левую руку перо возьму?!       – Нет, нельзя, пиши правой.       – Почему?!       – Все пишут правой.       – А мне левой удобнее!       – Левой научился, значит и правой научишься. Давай-давай, не отвлекайся.       – Это нечестно! Нечестно, нечестно, нечестно!       И вот так из раза в раз. Тамплиер уже начинал уставать от этой бесконечной чехарды.       Госпитальер (мнение которого, на самом деле, никто не спрашивал, Лар был без понятия, как он вообще узнал про эту проблему) советовал привязывать мальчику левую руку к стулу или бить по ней каждый раз, когда он берётся ею за перо или начинает ныть. Возможно, советы были действительно неплохими, вот только Тамплиер не мог заставить себя к ним прибегнуть. В первую очередь потому, что Тевтоник каждый раз, сквозь жалобы и слёзы, всё равно садился и писал правой рукой. Он очень старался, Лар видел это и догадывался, что, несмотря ни на что, Тевтон понимает причину, по которой он должен научится писать правой рукой, даже лучше, чем сам старший Орден. ***       Да, Тевтон был очень упорным. Вернее, упёртым. Порой даже слишком упёртым.       – Да нет же! – настаивал Тамплиер, кое-как поспевая за по неясной причине мчащемуся вперёд Тевтоном. – Не «Байльшмидт», а «Вайльшмидт»!       – Нет, я – Гилберт Байльшмидт! – возражал мальчишка, бодренько шагая впереди старшего Ордена с гордо поднятой головой.       – Ты когда-нибудь слышал фамилию «Байльшмидт»? – устало выдохнул Лар, наконец хватая Тевтоника за край накидки.       – Нет, не слышал! Тем лучше! У меня будет особенная фамилия! Самая лучшая!       Спорить с новоиспечённым Байльшмидтом становилось невозможно, поэтому Тамплиеру оставалось только принять эту новую прихоть Тевтоника, как и многие другие его ребяческие капризы.       – Ладно, Байльшмидт так Байльшмидт. Может скажешь наконец, куда мы так торопимся?       – Я хочу тебе кое-что показать! – засуетился Тевтоник, вырывая свою накидку из рук Лара, и побежал дальше. – Не отставай, почти пришли!       Гилберт не обманул, идти им оставалось и правда недолго. Завернув за угол чьего-то дома, мальчишка вдруг остановился и начал красться, словно какой-то воришка. На цыпочках он подобрался к ящику, стоявшему прямо под окном, и заглянул внутрь, довольно улыбаясь.       – Иди сюда! – шёпотом подозвал Тамплиера Тевтон. Лар настороженно подошёл к нему и тоже заглянул в ящик. То, что он там увидел, вызвало у него лёгкое недоумение.       – …это что, курица?       – Это птенец, – поправил его мальчик всё так же полушёпотом, беря маленький пищащий жёлтый комочек в руки.       – Ну, я имел в виду, цыплёнок. Детёныш курицы.       – Сам ты курица! – Тевтоник показал Лару язык и прижал птенчика к себе. Тот, на удивление, прекратил пищать, будто бы почувствовав что-то родное, и пригрелся у груди мальчика. – Чего вы все заладили?! «Курица, курица»! Он пцыч!       – Нет такой птицы.       – Нет, есть! Ты посмотри, какой он красивый! – радостно улыбнулся Гилберт, протягивая птенчика Тамплиеру. Тот не стал брать «пцыча» на руки, но убедился, что зевнул он действительно мило.       – Это его ты мне хотел показать? – решил перевести тему старший Орден. Тевтон не торопился отвечать. Он усадил птичку обратно в ящик и достал из-за пояса какой-то небольшой мешочек.       – Ну… Не совсем, – уклонился от ответа мальчик, раскрывая мешочек. В нём было немного какого-то зерна. Это зерно он насыпал на дно ящика маленькой горкой, и птенец принялся задорно его клевать. – Я вообще-то хотел… Кхм, попросить тебя за ним поухаживать. Меня ждёт дальний поход, я не смогу его кормить, а он пока что даже летать сам не умеет. Я подумал, что ты сможешь мне помочь. Мне больше некого попросить.       – Хм… – Лар наклонился к «пцычу», трогая его пальцем. Тот расправил крылья и немного взлохматился, но атаковать инородный объект не стал. Напротив, тонкий палец Тамплиера заинтересовал птенца, и он принялся изучать его со всех сторон. Старший Орден чуть улыбнулся. Этот жёлтый малютка в чём-то походил на Тевтоника, такой же взъерошенный и неугомонный. Эта схожесть натолкнула его на одну мысль, которую он решил озвучить. – Хорошо, я могу о нём позаботиться. Но почему бы тебе не взять его себе в качестве питомца? Он мог бы сопровождать тебя в походах.       – Я… Я не могу, – Гилберт чуть поджал губки. Он внезапно стал на удивление немногословен.       – Почему? Думаешь, не справишься? Я уверен, что ты достаточно ответственный, чтобы иметь питомца. В конце концов, ты заботишься о нём уже сейчас. Иначе ты бы меня не позвал.       – Да не в этом дело, – отмахнулся Тевтон и с большим трудом выдавил из себя следующие слова. – Мои рыцари не разрешат мне его оставить. Они подумают, что я его украл.       – С чего бы им так думать? – удивился Лар и попытался вглядеться в лицо Гилберта, но тот как-то совсем сжался и отвёл взгляд. Эта тема явно была не самой приятной. Тамплиер насторожился. – Ты же не украл его на самом деле?       – Нет, конечно! – тут же оживился Тевтоник, хмурясь. – За кого ты меня принимаешь?! Я спас его! Те мальчишки, они чуть крылья ему не оторвали! Я знаю, ты говорил, что они – беспризорники и к ним нужно относиться с пониманием, как и ко всем людям, но я не мог оставить его, даже если я поступил неправильно!       – Нет, ты поступил правильно, – кивнул Лар, не прекращая внутри себя поражаться подобным порывам Гилберта. По меркам Тамплиера, Тевтон был таким себе благодетелем, у него многое не получалось с точки зрения помощи людям, да и не то чтобы он особо к этому стремился. А это отношение к птенцу… Это было удивительно. Такое нельзя упускать. – Нельзя обижать тех, кто слабее тебя.       – Я им то же самое сказал! Говорю: «Хей, если хотите его бить, побейте меня сначала!» Они как мой меч увидели, сразу струсили! А я бы их только так отделал, мало не показалось бы!       Лар тихонько прыснул. Нет, Тевтоник был всё тот же. И всё та же была его корявая и агрессивная, но благодетель. Это хорошо. Наверное.       Однако громкие разглагольствования Гилберта, видимо, услышал кто-то в доме. Из окна раздалось громкое басистое:       – Кто там опять под окнами шляется?! Ух, мелюзга! Сейчас я вас!       Раздались шаги, и Ордена поняли, что пора бы бежать. Лар готов был отступить в ту же секунду, но он задержался, заметив, что Тевтоник медлит. Он переводил взгляд между птенцом и Тамплиером в нерешительности, не зная, что ему предпринять. Гилберт явно не хотел оставлять «пцыча» здесь, но не знал, сможет ли о нём хоть кто-то позаботиться, если он заберёт его отсюда. Это метание тоже умилило Лара, и он, поймав на себе взгляд Тевтоника, кивнул ему с улыбкой.       – Я поговорю с тевтонцами. Делай то, что считаешь нужным.       Лицо Гилберта просияло. Он взял птенца, прижал его к груди и, ухватив Тамплиера за руку, помчался с ним вдаль от дома, где они только что были.       – Я назову его Гилбёрдом! – радостно взвизгнул Тевтоник, ощущая, как ветер ерошит его волосы и пёрышки «пцыча».       – Нет такого имени!       – Тем лучше! У него будет особенное имя! Самое лучшее!       Тевтоник был до невозможного упёртый и капризный, но в особые моменты он умел проявлять чудеса чуткости и доброты. Это была ещё одна его особенность, удивлявшая и восхищавшая Тамплиера. ***       Несмотря на такую детскую непосредственность и не особо внушительный внешний вид, Ордена быстро поняли, что нет товарища на войне лучше, чем Тевтонский Орден.       – Тевтоник! Тевтоник, ты куда делся? Только не говори, что опять залез в какую-нибудь канаву, я тебя за пятки вытаскивать не собираюсь!       Лар обходил вокруг крепости, стараясь сильно не кричать, но говорить громко, чтобы Гилберт его услышал. Время шло к обеду, и им обоим пора было садиться за стол. Да, в последнее время Тамплиер решил по возможности есть вместе с Тевтоном, чтобы контролировать его. Как выяснилось, у него были большие проблемы с питанием, несмотря на всю его активность. Он буквально ничего не ел сутками! И куда только его рыцари смотрят?... Вопросом «Зачем мне это надо?» Лар решил себя не обременять, вместо этого он сейчас мысленно вопрошал: «Куда же запропастился этот маленький негодник?»       Негодник был обнаружен на заднем дворе монастыря. Там Тевтон палкой колотил ствол большого дерева, разросшегося на радость любителям посидеть в тени и подумать о высоком, и занимался он этим безусловно интеллектуальным занятием под руководством всё того же нежелательного к присутствию лица, которое упоминалось уже дважды.       – Ровнее. Вот так. Выше целься. Будь это человек, ты б ему даже по коленке не попал, ты же понимаешь. Попробуй слева замахнуться.       – Хорошо, Госпи!       – Как я говорил меня называть?       – Хорошо, Орден Госпи!       – Я Орден Госпитальеров, а не… Кх, ладно, проехали. На ногах стой ровно, удар держать не сможешь.       – Что вы тут делаете? – вежливо поинтересовался Тамплиер, хотя всё, чего ему на самом деле хотелось – это просто забрать Тевтоника и наконец-то сесть обедать. Гилберт повернулся к нему и радостно махнул ему рукой.       – Привет, Лар! Мы тут с Орденом Госпи тренируемся! Я попросил его научить меня тем приёмам битвы, которые он знает!       – Надо же. Как… – Тамплиер краем глаза посмотрел на Госпитальера, пытаясь подобрать в голове правильное слово, и натянуто улыбнулся. – …мило.       Госпи хмыкнул и закатил глаза.       – Да-да, я тоже очень рад тебя видеть, – он повернулся к Тевтону и кивнул в сторону Лара. – Похоже, твоя мамочка пришла забрать тебя. Лучше иди, пока она не раскудахталась.       – Не-е-ет! Я не хочу на обед! – тут же начал капризничать Гилберт и вернулся к избиению ни в чём не повинного дерева. – Я хочу тренироваться!       – Ты можешь продолжить тренировку после того, как поешь, – спокойно возразил Тамплиер, беря Тевтоника за локоть. Тот, не желая даваться без боя, высвободил свою руку, но удары по стволу прекратил, хмуро глядя на Лара.       – А разве Орден Госпи меня подождёт?       – Ещё чего. У меня будто бы своих дел нет, – фыркнул Госпитальер, опережая тот берд, который собирался сказать Тамплиер. Бросив на Госпи сердитый взгляд, Лар гордо хмыкнул, упирая руки в боки.       – А почему это ты думаешь, что всё зависит исключительно от тебя? Я тоже рыцарь и тоже умею сражаться! Я вполне могу научить Тевтоника приёмам боя!       За этим высказыванием последовала самая гадкая реакция из всех возможных: Госпитальер рассмеялся.       – Ха-ха, нет, ты слышал это, Тевтон? – Госпи хлопнул по плечу Гилберта, который тоже засмеялся, но чуть менее уверенно, будто бы не совсем понимая причину такого веселья. – Он собрался тебя чему-то учить! Ха! Тоже мне!       Тамплиер раскраснелся от злости и отчаянного желания наконец прекратить эти гадкие насмешки Госпитальера раз и навсегда. Сердито пыхтя, он огляделся, нашёл лежащую на земле толстую палку, поднял её и, крепко сжав сук обеими руками, встал в воинственную позу.       – Прежде, чем смеяться надо мной, лучше бы победил меня! Или что, слабо?!       – Ишь, чего выдумал. Тебе не идёт быть наглым, твоё предназначение – быть «ангелочком», – Госпитальер демонстративно зевнул и прислонился спиной к стволу дерева, неопределённо махнув рукой. – Но, если ты так хочешь подраться, то лучше сразись с Тевтоном.       – Со мной? – удивился Гилберт, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.       – Да-да, с тобой. Лару полезно получить тумаков от младшего поколения, он так просветления достигает, – язвительно усмехнувшись, Госпи сел под деревом и закинул руки за голову. – А я на вас отсюда посмотрю.       – Это просто смешно! – прыснул Тамплиер, легонько стукнув палкой по земле. – Мы тебе что, шуты? Мы не будем плясать под твою дудку! Не так ли, Тевтоник?       Но, переведя взгляд на Гилберта, Лар увидел, что тот слегка смутился от его слов, так как предложение Госпитальера, очевидно, пришлось ему по душе. Тевтон нахмурился, глядя на Тамплиера исподлобья.       – Ты не хочешь драться со мной, потому что думаешь, что я слабее тебя?       – Что? Нет. Нет, я так не считаю! С чего ты вдруг сделал такой вывод?       – С того, что ты отказываешься! Если ты думаешь, что мы одинаково сильны, то почему нет?! – Тевтоник замахнулся своей палкой и угрожающе взмахнул ей прямо перед Ларом, заставляя того отшатнуться назад. – Я давно хочу попрактиковаться с вами, а ты вечно против! Я такой же Орден, как и вы двое! Давай проверим, кто сильнее! Сразись со мной!       – Ну… – Лар неуверенно повёл плечами и несколько раз переложил сук из одной руки в другую. – Полагаю… Ладно? Раз ты так хочешь. Тогда, думаю, ты первый. Нападай.       Тевтону, как известно, дважды предлагать не нужно.       Тамплиер был шокирован. Он был уверен, что эта «битва» не будет особо сложной и что он, быстро одолев Тевтоника, обвинит Госпитальера в том, что тот прикрывается ребёнком, и победит уже самого Госпи, тем самым пресекая насмешки старшего ордена на ближайшее время. Но Гилберт не был бы собой, если бы не удивил Лара и в этот раз. Рыцарь сам не понял, как спустя несколько минут упорного сражения, отражения ударов и нападения, он оказался на земле. Закашлявшись от попавшей в рот грязи, Тамплиер попытался подняться, но у его горла оказалась ветка, а на его груди, тяжело дыша, пристроился Гилберт.       – Я… Я победил!... Кесе… се…       С одной стороны, Лар безмерно гордился Тевтоником и радовался его успехам, а с другой, ему было очень стыдно, что всё это произошло на глазах того, перед кем лучше бы лишний раз не позориться. И тем не менее, у него хватило чести и нравственности, чтобы улыбнуться и ответить:       – Да. Я очень впечатлён, Тевтоник, ты и правда очень сильный Орден. Ты молодец.       Надо было видеть, как рад Гилберт был этим словам. Он тут же вскочил, позабыв об усталости, и принялся размахивать палкой, воображая себя большим сокрушающим врагов рыцарем, будто бы это не он секунду назад пыхтел после битвы.       – Да! Тевтонский Орден самый сильный! Он непобедимый! Кесесесе!       – Ну всё, успокойся, гордец, – хмыкнул Госпитальер, вставая с земли, и подошёл к Тевтонику, после чего дал ему щелбан, как при самой их первой встрече. – Ты не самый сильный. Всегда найдётся кто-то, кто сильнее тебя, и мы все должны это помнить. А вот вывод, который ты на самом деле должен был сделать – это то, что в тебе действительно есть большая сила. Во всех смыслах.       – И что это значит? – буркнул Гилберт, потирая лоб.       – А то, что ты сильнее не всех, но многих. В том числе и своих рыцарей, – Госпитальер присел на корточки и положил руку на плечо Тевтоника, заставляя того удивлённо вскинуть брови. – Ты не должен позволять им помыкать тобой. Это правда, что мы не управляем рыцарями, но это не значит, что они имеют право управлять нами. Пришло время напомнить им, что ты не просто ребёнок, который вынужден везде с ними шататься. Ты – Тевтонский Орден. За своё имя нужно бороться. Ты понял меня?       Тевтоник на время нахмурился и отвёл взгляд, осмысляя то, что ему сказал Госпитальер. Но, сделав для себя определённые выводы, Гилберт посмотрел на Госпи с уверенной улыбкой и кивнул.       – Да, я понял!       – Молодец, – хмыкнул Госпитальер, поднимаясь на ноги, и хлопнул мальчишку по плечу. – А теперь давай, ещё 50 ударов по дереву без остановки, и пойдёшь есть. Только хороших ударов, а не как ты любишь, левой пяткой. Увижу, что бьёшь вполсилы – заставлю заново всё делать.       – Хорошо, Орден Госпи!       – Я Орден Госпитальеров… Иди уже.       Довольный Тевтоник вернулся к избиению ствола, в то время как Орден Госпи подошёл к Тамплиеру и протянул ему руку, чтобы помочь подняться. Только в этот момент Лар вспомнил, что он всё ещё лежит на земле. Опомнившись, он встал, но без помощи Госпитальера, и отряхнулся.       – Насмехаться будешь? – пробормотал Лар, не поднимая взгляда на собеседника. Тот фыркнул и отмахнулся.       – Не, больно ты сдался мне, святоша, – Госпи снова посмотрел на усердно работающего Тевтоника, и взглянувшему на него краем глаза Тамплиеру показалось, что старший Орден слегка улыбнулся. – Вот поэтому я нужен ему. Я могу дать ему то, что ты не можешь.       – Умение драться палками? Это тот невероятный навык, который ты можешь ему дать? – попытался съязвить Лар, и поймал на себе слегка недоумевающий взгляд.       – …Ты что, правда не понял? Даже сейчас?       Тамплиер моргнул несколько раз. Госпи закатил глаза и, недовольно что-то пробурчав, обречённо выдохнул.       – Ладно, попробую сказать иначе, – он притянул Лара к себе за плечо и кивнул головой в сторону Гилберта. – Та птица у него в волосах. Видишь?       Тамплиер присмотрелся повнимательнее. И правда, средь белых прядей Тевтоника проглядывался жёлтый комочек. Тот самый, который они тогда забрали из ящика. Гилбёрд, вроде. А рыцарь его сначала даже и не заметил, да и мальчишка, видимо, не замечал до сих пор.       – Да, вижу.       – Это ведь ты посоветовал ему взять птенца в качестве питомца?       – Ну да. А что такого? – недоумевал Тамплиер, совершенно не понимая сути претензии Госпитальера. – Это ведь хорошо. Он будет куда более ответственным, если начнёт за ним ухаживать, возможно даже научится сострадать и помогать людям. К тому же, теперь у него есть друг на случай дальних походов…       – Однако ты, я так полагаю, не счёл нужным упомянуть, что его друг умрёт через пару лет?       Этим вопросом Тамплиер оказался застан врасплох. Если честно, он действительно думал, что это очевидный факт, ведь все воплощения так или иначе сталкиваются с быстротечностью жизни всего вокруг, да и Тевтоник не был таким уж маленьким, он должен был это понимать. Эту мысль Тамплиер и хотел озвучить, но был прерван раздавшимися со стороны словами Гилберта:       – Гилбёрд не умрёт! – мальчишка подбежал к двум старшим Орденам с детской улыбкой на лице. – Гилбёрд же пцыч! Лар сказал, что он будет сопровождать меня во всех моих походах! Значит, он будет жить так же долго, как и я! Да, Лар?       Взгляд красных глазёнок направился на обомлевшего Тамплиера. Лар вдруг очень чётко осознал, что происходит: битва, произошедшая ранее, не была никакой проверкой. Вот она, настоящая проверка, вот тот момент, когда он должен был сказать жестокие, но правильные слова. И Тевтоник, и Госпитальер смотрели на него в ожидании этого. Тамплиер знал, что именно он должен сказать. Он даже открыл рот, что уже далось ему с большим трудом, и собирался сделать это, но глаза Тевтоника…       Эти глаза! Они излучали свет детской наивности и ребяческого счастья! Так смотрят на Лара дети-сироты и бедняки, когда он помогает им в нищих городах, так смотрят на него прихожане, внимающие каждому слову, так смотрят все люди, которые ищут в нём надежду на счастье, на светлое будущее! Тамплиер знал, что лгать – это грешно, он сам ненавидел, когда ему врали, но разве мог он сознательно погасить этот свет? Разве Господь не учит людей надеяться и верить? Почему Лар должен стыдиться любого своего решения? Почему Госпи выглядит так, будто никогда ничего не стыдится? Неужели в этом действительно была их разница? В том, что они оба знали, что в этой ситуации Лар не мог сказать ничего, кроме:       – Конечно, Тевтоник. Всё именно так и будет.       – Я же говорил! – мальчик довольно улыбнулся и за своей радостью не заметил, как болезненно сморщилось лицо Тамплиера.       – А за подслушивание, между прочем, и уши оторвать могут, – невозмутимо хмыкнул Госпитальер, будто бы ничего не приключилось, хотя он прекрасно знал, что в этот момент произошло внутри Тамплиера. – Ты почему остановился?       – А я всё уже сделал! И готов идти есть!       – Да… Да, пойдём, Тевтоник… – отрешённо пробормотал Лар, силясь изобразить подобие улыбки, и попытался взять Гилберта за руку, но тот ему не дался.       – А я, вообще-то, всё придумал! Ордену Госпи нужно остаться с нами поесть! Тогда мы сможем продолжить тренировку после обеда!       – Что?... Нет, нет, он не может остаться! – вдруг запротестовал Тамплиер, и через эти слова вышел весь его душевный протест. Оставаться рядом с Госпитальером сейчас было просто невыносимо! – Ты же слышал, у него много своих дел, он торопится, да и…       – Вообще-то, – прервал речь Лара Госпи, хитро ухмыляясь, – я действительно проголодался, пока наблюдал за вами двумя. Думаю, мои ребята смогут меня подождать, а если и не смогут, то это их проблемы. Я пообедаю с вами.       – Кесесе! Замечательно! – обрадовался Гилберт и побежал вперёд двух старших Орденов. – Тогда ты можешь съесть мою порцию, потому что я совершенно не голоден!       – Да… Да, конечно… – пробормотал Тамплиер, абсолютно пропустив слова Тевтоника мимо ушей. Он поплёся следом за мальчишкой, стараясь сделать вид, что Госпи рядом нет. Он не хотел его ни слышать, ни видеть, ни как-либо иначе ощущать. К его величайшему сожалению, Госпитальеру не хотелось быть пустым местом.       – Ты не способен быть сильным, – зашептал он, приблизившись к Лару вплотную, – поэтому ты не можешь научить Тевтоника этому. А я могу.       Тамплиер промолчал. Не потому что был согласен с Госпитальером, совсем нет. Лар не считал себя слабым, даже после всего того, что произошло. Но в одном Госпи был прав: Тевтоник был очень сильным, во всех смыслах, и эта сила росла с каждым днём. Обращаясь к нему, Госпитальер и правда говорил умные, важные вещи, которые были нужны Гилберту, но которые Тамплиер, скорее всего, не додумался бы озвучить. Возможно, такой человек, как Госпи, и правда был нужен Тевтонику.       Как бы то ни было, благодаря растущим навыкам и стремлению к самосовершенствованию, Тевтонский Орден действительно стал лучшим товарищем на войне. И никто не знал, чьей это было заслугой. ***       Если на поле боя не было лучшего товарища, чем Тевтонский Орден, то в обычной жизни не было лучшего друга, чем малютка Гилберт.       – Я недавно познакомился с двумя мальчишками, – вдруг заговорил Тевтоник, нарушая повисшую тишину. Они с Ларом лежали на траве на какой-то поляне, в получасе езды от ближайшего города. Лошадь стояла тут же, привязанная к дереву. Они взяли одну кобылу, чтобы лишний раз не изматывать скакунов, что, кстати, было нетипично для Гилберта. Место было выбрано тоже весьма нестандартное. Тут было тихо и спокойно: росли цветы, небольшой ручей журчал совсем рядом, ветерок что-то шелестел в траве...       И небо было красивое. Не идеально чистое, а наоборот, во всяких белых пушистых облачках. В дни, подобные этому, Гилберт обычно говорил что-то вроде: «Господь нас плохо слышит, у него уши пухом забиты». За такие слова, конечно, по губам надо бы ударить, но у Тамплиера кончались все аргументы, когда Тевтоник подмечал, что он тоже улыбался от этой шутки. По логике мальчишки, раз в такие дни Всевышний их плохо слышит, то смысла торчать в душной тёмной церкви нет. Он стремился вывести Лара куда-то. Обычно они гуляли по городу, устраивали мини-скачки или же в шутку дрались на потеху рыцарям. Иногда развлечения выбирал Тамплиер, но его идеи никогда не нравились Тевтонику. Ну разве ж это весело: ходить помогать беднякам? Устраивать проповеди? Выслушивать людские проблемы? Вот послать Папу Римского в задницу – вот это весело (надо было видеть, как исказилось лицо Тамплиера, когда он узнал об этой истории, но объяснить Тевтону, почему так делать нельзя, он так и не смог). Пожалуй, хоть немного интересно было лишь тогда, когда Ордена выбирались помогать обездоленным детям. В такие времена, пока Лар делал всю действительно важную работу, Гилберт играл с теми, кто внешне был с ним одного возраста, учил их драться, показывал им Гилбёрда. Делал вид, что у него есть друзья.       Да, у Тевтоника не было настоящих друзей, кроме Тамплиера и Госпитальера, но они воспринимались больше как опекуны, нежели чем друзья. Или же они сами неосознанно позиционировали себя так?... В любом случае, это было странно, учитывая, насколько общительным был Гилберт. Иногда даже слишком общительным. Может, в этом и была причина?       Но Тамплиер не думал, что этот вопрос волнует Тевтоника. Ровно до тех пор, пока он внезапно не заговорил об этом, на этой самой поляне.       – И что?       – Они воплощения. Мне кажется, мы можем подружиться.       – И как же их зовут?       – Австрия и Венгрия. Герцогство и Королевство.       – Оу.       Снова повисло молчание. Лар был рад, что Тевтоник начинает искать себе друзей, но он не ожидал, что его первыми друзьями будут государства. С другой стороны, учитывая непосредственность Гилберта, это можно было бы предвидеть. Жаль только, что Тамплиер это сделать не сумел. В очередной раз.       – Они хорошие, – вдруг заговорил Тевтон, будто бы смущённый тишиной. – Ну, почти. Австрия очень труслив и слаб, куда веселее играть с Венгрией. Он классный. Он хорошо дерётся и любит болтать, если его разговорить. Король у него немного тупенький, но я не думаю, что это будет нам мешать. Веселее всего было, когда мы с Венгрией играли в поход на Австрию. Нам всем было хорошо вместе. Мне так кажется. Они умеют веселиться. Только иногда думают о себе слишком много. Они оба такие…       Тевтоник снова замолчал, глубоко вдыхая, но так и не выдохнул. Он был напряжён, что-то гложило его, и, исходя из его слов и собственных предположений, Тамплиер догадывался, что именно. Лару снова выпал шанс сказать правильные слова, но он молчал, думая, как бы сформулировать мысль так, чтобы Гилберт понял его и не принял всё слишком болезненно.       Тамплиер и сам встречался с воплощениями государств, иногда сотрудничал с ними, но, по некоторым объективным и не очень причинам, не заводил с ними тесных связей. Эти причины были очевидны для старшего Ордена, но, быть может, как и в случае с Гилбёрдом, они были не так очевидны для Тевтоника, и их необходимо было озвучить?       Пока Лар обдумывал это, переживания Гилберта начали находить проявления в его действиях: он немного поёрзал, поворочался, раздражённо выдохнул и, перевернувшись на живот, подполз к ручейку, да так и замер, задумчиво глядя на водную гладь. Пожалуй, это был подходящий момент.       – Тевтоник, послушай, – Тамплиер тоже подполз к ручью, устраиваясь рядом с Гилбертом, и осторожно положил ему руку на спину, – ты должен кое-что знать про воплощения государств. Понимаешь, они не всегда… М-м… Воспринимают нас. Когда им нужна помощь, когда их сил не хватает, когда им нужно выправить репутацию, они прибегают к нам. Мы получаем щедрые дары, земли, крепости, за нашу помощь. А потом они имеют свойство забывать о том, что что-то было. Они считают себя лучше, выше, думают, что в их руках больше власти и что они имеют большее значение. Поэтому вполне естественно, что ты мог столкнуться с предвзятостью со стороны твоих новых друзей. Ты должен понимать, что это не обусловлено ничем, кроме их душевной организации. Они были созданы такими Господом, и их слова совершенно не означают, что ты на самом деле хуже них.       – …да. Да, всё было примерно так. В общих чертах, – вдруг приглушённо заговорил Гилберт, не сводя взгляда со своего бледного дрожащего отражения в воде. – Венгерский король попросил меня… Нас, о помощи. Его достали половцы. Ну вот мы и помогли, и теперь у нас есть замки в Бурценланде. Это, ну, в районе Трансильвании, как-то так. Но теперь я слышу, будто бы моих рыцарей прогоняют оттуда. Это пока не точно, но, если подумать, что в этом может быть замешан Венгрия… – Тевтоник ненадолго замолчал, а после поднял взгляд на Тамплиера. Глаза его были затянуты пеленой тяжёлых мыслей и теперь казались не ярко красными, а тёмно-бордовыми. Это было очень на него непохоже. – Ты думаешь, дело в этом? В предвзятости?       – К-конечно, – как-то не очень уверено кивнул Лар, немного растерявшись, и тут же мысленно укорил себя за это. Сомнения – последнее, что нужно было Тевтонику сейчас. Тот, впрочем, ничего не ответил, и снова уставился на своё отражение, лишь пробормотав под нос тихое:       – Понятно…       Весь остаток их совместного времяпрепровождения Гилберт не проронил почти ни единого слова, как не пытался Тамплиер его разговорить. Это была их самая молчаливая прогулка. И в любой другой ситуации Лар был бы этому рад.       Гилберт был хорошим другом, самым лучшим другом на свете. Он был милым, весёлым, отзывчивым, по-своему добрым… И Тамплиер искренне не понимал, почему никто другой этого не видел. ***       Во взаимоотношениях Тамплиера и Тевтона почти всё было хорошо, но была и одна крупная проблема: Лар всегда радовался за Гилберта, восхищался его успехами, видел только положительные стороны его жизни. Как же так вышло, что Орден Тамплиеров, прекрасный благодетель, готовый помочь всем и каждому нуждающимся, в упор не видел проблем, которые были у его самого близкого друга? Это он был так слеп или же Тевтоник так умело это скрывал? В прочем, причины очень часто уходят в тень, когда дело доходит до ярких проявлений.       – Что случилось? – удивился Тамплиер, в спешке выходя на улицу. Один из рыцарей разбудил его посреди ночи, сказал, что к ним гость и что это срочно. Лар, на самом деле, мало что разобрал из его слов, пелена дрёмы на тот момент ещё не совсем рассеялась вокруг него, но, как только раздались слова «Тевтонский Орден», сонливость как рукой сняло. Собравшись буквально на ходу, Тамплиер выскочил на улицу, и обнаружил неожиданную и достаточно пугающую картину. Перед входом стояла лошадь, рядом с ней – чуть запыхавшийся и не на шутку серьёзный Госпитальер, а у него на руках – Тевтоник без сознания. Правый бок Гилберта был перевязан, но сквозь повязку сочилась кровь, что говорило о необходимости оказания помощи. Опешивший Лар округлил глаза, подходя ближе. – Что с ним?       – Ранен. А не видно? – привычный убийственно-холодный тон Госпи оказался немного искажён дрогнувшим голосом. В самом том факте, что Тевтоник был ранен, не было ничего такого. Они же рыцари, кто из них не видел крови и не лечил раны товарищей? Но раненного Гилберта они не видели ещё никогда. И это было странное чувство, потому что, хоть они и знали, что Тевтоник воплощение и не так уж и долго оставалось до его первого века, он всё ещё выглядел как ребёнок. А в прочем, даже если бы не выглядел, это не означает, что Тамплиер бы не переживал. – Я наткнулся на него по чистой случайности, он валялся на дороге без сознания, недалеко от подступа к городу. Я слышал, что его лошадь тоже видели где-то здесь, но не успел проверить, сразу помчался к тебе.       – Странно. Его рыцари сейчас в районе славянских владений,разве нет? Что он забыл на подступи к Иерусалиму? Ещё и в таком состоянии, – одной рукой Лар осторожно приподнял накидку Тевтоника, разглядывая рану внимательнее, а другую положил на лоб мальчика, чувствуя, как тот покрывается потом. Видимо, сочтя вопрос риторическим, Госпитальер решил перейти сразу к делу, и кивком головы указал на Гилберта.       – Возьми его. Ты должен его вылечить.       Лар поперхнулся воздухом и поднял на Госпи полный недоумения и толики сердитости взгляд.       – С ума сошёл?! Почему я должен это делать?!       – Потому что я сейчас не могу ему помочь.       – А ты не подумал, что я тоже могу быть занят?! Мне завтра после полудня надо в Акру выезжать вместе с Орденом! Ухаживать за раненым никак не входит в мои планы!       – Я тоже сейчас не в самом лучшем для этого положении! – начал раздражаться уже Госпитальер. – Нас, знаешь ли, вызывают туда же, куда и тебя! Но мои рыцари сейчас от меня далеко, пока я до них доеду, Тевтон уже кровью истечёт! Да и если бы они были рядом, они просили меня… Они не хотят… В-в общем, по идее, мне вообще нельзя с тобой разговаривать и видеться! И Тевтона с собой приносить тем более! А у тебя тут, между прочем, считай ваша основная крепость!       – Это всё звучит как нелепые оправдания! Ты же специализируешься на лечении, и свободного времени у нас поровну, но ты всё равно перекладываешь всё на меня! Это всё твоя глупая гордыня?!       – Ты действительно думаешь, что я не принял бы Тевтона, будь у меня такая возможность?!       – Честно?! Да! Я думаю, ты вполне способен на это!       – Да за кого ты меня принимаешь?!       Крики двух Орденов были прерваны болезненным стоном со стороны Гилберта. Он не очнулся, но сжался от боли, как и всё внутри Тамплиера и Госпитальера. Лар обратил внимание, что у шеи мальчика ютился теперь уже его верный и незаметный спутник – жёлтый птенец. Он жалобно попискивал и будто бы тоже просил о помощи для своего хозяина.       Разум твердил, что завтра Лару нужно будет быть на пути в Акру, а руки тянулись подхватить Гилберта, потому что завтра – это где-то там, а Тевтоник – это здесь и сейчас. Тамплиер снова стоял на перепутье между тем, что он должен и чего он хочет. Но теперь Госпитальер не был на заведомо верной стороне, насмехаясь над ним. Он словно стоял рядом и сам пытался понять, что правильно.       – Послушай, – выдохнул Госпи и впервые за долгое время нерешительно отвёл взгляд, – мы оба знаем, что не сможем его бросить. Мы можем сколько угодно ненавидеть друг друга, но Тевтона мы ненавидеть не в состоянии, даже если нам прикажут. Если ты не возьмёшь его сейчас – я его не оставлю. Я заберу Тевтона с собой и приложу все усилия, чтобы вылечить его, но я не смогу помочь ему так, как сможешь ты. И дело тут даже не в том, кто где находится и у кого какие возможности, – Госпитальер свёл брови и посмотрел на Тамплиера, но не свысока и не с насмешкой, а даже с уважением. – Я не знаю, что вынудило Тевтона приехать сюда, но я знаю одно: он ехал к тебе. Ты нужен ему, Лар.       Тамплиер посмотрел в глаза Госпи, читая в них доселе невиданные мотивы. Каким бы Госпитальер ни был, горделивым ли, надменным, грубым, он всегда был очень умным. И даже он сейчас говорил, что Тевтону был нужен Лар. Что это, если не истина?       – Ладно, – выдохнул Тамплиер, протягивая руки. – Я сделаю всё возможное.       – Я знаю, – кивнул Госпи и отдал Гилберта в руки Лара. Выполнив свой долг, рыцарь ещё немного потоптался на месте, что было совсем ему не свойственно, после чего развернулся и, махнув рукой, пошёл к своему скакуну. – У меня есть немного времени до рассвета. Я поищу его лошадь, если обнаружу приведу сюда.       – Ладно… И, Госпи, – Тамплиер посмотрел на обернувшегося Госпитальера со смущённо-благодарной улыбкой. – Спасибо.       Улыбнувшись уголками губ, Госпи кивнул в ответ Лару и уехал в город. ***       В Акру Тамплиер так и не уехал. Он собирался поутру, хотел смалодушничать, надеялся, что сможет оставить кого-то из рыцарей с Тевтоником, но его планам не суждено было сбыться: так уж вышло, что Лар застал пробуждение Гилберта лично. Открыв глаза, мальчишка в недоумении огляделся, но, увидев знакомое лицо, улыбнулся, даже несмотря на то, что ему всё ещё было больно.       – Где я? – тихо спросил он без тени испуга в голосе. Тамплиер, который уже собирался уходить, остановился на мгновение, вглядываясь в лицо Тевтоника.       – Аль-Акса, – хмыкнул Лар, чувствуя, как желание идти куда-то рассеивается. Он по глазам мальчика видел, что ему на самом деле совсем не интересно собственное местоположение. Потому что рядом с ним был Тамплиер, словно гарант безопасности. Разве можно было пренебречь таким доверием? – Считай, что ты у меня дома.       Лар остался с Гилбертом, рыцари (которые, кстати, в последнее время были крайне недовольны общением их воплощения с тевтонским рыцарем) уехали в Акру без него. И, что удивительно, Тамплиер ни о чём не жалел. Не то чтобы он не осознавал последствий или по-крысиному радовался возможности отсидеться в Иерусалиме, просто… Он был уверен, что поступил правильно, и это чувство наполняло его той энергией, которая питает всех праведников и мессий. На таком эмоциональном подъёме Лар готов был заботиться о Тевтонике так долго, как это будет необходимо. Но даже он в какой-то момент заподозрил что-то неладное.       Воплощения обычно выздоравливают довольно быстро, настолько, что часто никто и не занимается их лечением вовсе. В этом случае Гилберт не был исключением: при правильном уходе со стороны Тамплиера он поправился чуть больше чем за три дня. Он восстановился до своего прежнего состояния и готов был прямо от ворот мечети бросится в бой, но будто бы не хотел этого.       Лар никогда не был особо настойчивым или грубым, но каждый раз, когда он пытался намекнуть Тевтонику о том, что тому пора бы вернуться к своему Ордену, Гилберту либо внезапно становилось хуже, либо его лошадь пропадала при загадочных обстоятельствах, либо он бросался помогать Тамплиеру во всех его делах, ссылаясь на то, что тот без него не справится. В общем, Тевтон находил всяческие предлоги, чтобы не покидать Иерусалим и Лара в частности. Старший орден сначала не придал этому особого значения, но несколько позднее это начало не столько раздражать, сколько вызывать беспокойство. Что-то было не так, но Гилберт упорно не сознавался, что именно. Он ведь даже так и не сказал, зачем помчался к Тамплиеру с такой тяжёлой раной! Тевтоник всё отнекивался и юлил, у него это на удивление хорошо получалось. Но, как известно, Лар очень не любил ложь, и даже у его терпения имелся предел.       – Тевтоник, – строго начал Тамплиер, зайдя к Гилберту одним из вечеров, – нам нужно поговорить.       – Лар! – удивился Тевтон, будто бы он не знал, что старший Орден находится здесь постоянно, и, быстро уловив суть грядущего разговора, поморщился, готовясь снова отыгрывать самого тяжелобольного в мире человека. – Ой, знаешь, что-то я снова начал плохо себя чувствовать… Бок снова тянет, глазах темнеет немножко… Может, мы лучше это, завтра…?       – Прекрати валять дурака, – в этот раз Тамплиер решил оставаться строгим до конца и нахмурился ещё сильнее, сводя брови к переносице. – Я знаю, что всё в порядке и ты здоровее самого сильного жеребёнка. Враньё совсем не красит тебя, а только очень сильно обижает меня! Я же верю тебе, Тевтоник! Тебе не стыдно так пользоваться моим доверием?!       После этих слов с Гилбертом произошли некоторые изменения. Шея его словно стала короче, да и весь он как-то ужался в размерах. Он отвёл взгляд и поморщил нос, но не из-за раздражения или неприязни, а в попытках скрыть свои чувства. Лар редко повышал голос и ругался на него, ещё реже Тевтоник сам осознавал свою вину, но, когда это всё же происходило, ему очень хотелось куда-нибудь провалиться и заплакать. Прямо как сейчас.       – Прости… – пробормотал себе под нос Гилберт, очень стараясь вжаться в стенку, к которой прижимался плечом. – Ты… Ты хочешь, чтобы я ушёл?       – Я… Эм… – на этом строгость Тамплиера кончилась, опасно поблескивающие глаза Тевтоника поубавили его уверенность. После нескольких секунд раздумий Лар не придумал ничего лучше, чем, тяжело вздохнув, подойти к Гилберту и присесть рядом с ним. – Нет, конечно я не выгоняю тебя. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно, ведь я твой друг и не могу оставить тебя в трудной ситуации. Я лишь хочу, чтобы ты сам понял, что тебе нужно уйти…       – Почему «нужно»? – тут же встрепенулся Тевтоник, садясь ровно и утирая нос кулаком. – Я сам решаю, что мне нужно, а что нет. И я не хочу уходить отсюда!       – Это на тебя не похоже, – возразил Тамплиер, кладя руку на плечо мальчику. – Ты же любишь сражаться. Неужели тебя так напугала эта рана? Брось, это пустяки. Особенно для нас, для Орденов. Поражения всегда случаются, за ними будут победы, ты это знаешь. Подумай о своих рыцарях: они же там сейчас одни, без тебя, и…       – А ты думаешь, я им там нужен?! – внезапно взвился Тевтон, скидывая руку старшего Ордена со своего плеча, и Лар понял, что нечаянно задел какую-то очень больную тему. – Они могут справиться и без меня! Наверное, им так даже лучше будет! На них никто не будет косо смотреть! Вот и пускай сражаются без меня!       – С чего ты это взял? – удивился Тамплиер, с явным беспокойством глядя на злого и обиженного мальчика, агрессия со стороны которого ему была совсем не понятна. Однако и отстранятся Лар не стал. Он не боялся Гилберта, он хотел ему помочь. – Они что-то тебе сделали? Или кто-то другой что-то сделал? Ты поэтому ехал ко мне? Что случилось, Тевтоник?       – Я… Не… Ты… Они… – окончательно растерявшись и потеряв самообладание, мальчик взвыл от собственного бессилия и вцепился руками в свои волосы, а на глаза всё же навернулись слёзы. – Ничего не случилось! Просто всё идёт НЕ ТАК!       Прижав к себе колени, Гилберт уткнулся в них носом и начал тихо всхлипывать, с трудом сдерживая плач. Такой реакции Тамплиер совсем не ожидал, и ужаснулся даже не самому факту того, что Тевтон плачет перед ним, а тому, что мальчику, оказывается, до этого момента приходилось одному справляться с чем-то настолько серьёзным, что довело его до слёз.       – Тевтоник… – Лар пододвинулся к нему поближе и робко положил руку на его макушку, начиная медленно поглаживать его лохматые белые волосы. Ещё немного поплакав сам в себя, Гилберт вдруг развернулся, обхватил Тамплиера руками и уткнулся ему в грудь, смачивая её своими слезами. Лар молчал, продолжая успокаивающе гладить мальчика по голове. Возможно, рыцарь подбирал в голове слова, а может он знал, что Тевтонику просто нужно было немного времени, чтобы начать говорить самому. Как бы то ни было, в какой-то момент мальчик чуть отстранился от груди Тамплиера, и до ушей старшего Ордена донёсся непривычно тихий голос:       – Я очень стараюсь, правда. Я пытаюсь быть хорошим. Я строю крепости, я помогаю шведам, венграм, датчанам, Папе Римскому, я бью язычников и литовцев, я стремлюсь быть благодетелем, в конце концов! – Тевтоник вскинул руки вверх в попытках показать масштабы проделанной им работы и тут же потёр болящие от слёз глаза. – А все всё равно видят лишь одно! Белые волосы, красные глаза, меч в левой руке! Рука… – Гилберт сильно сжал своё левое запястье, сердито тряся его, будто бы оно было виновато во всех его бедах. – Рука! Я учусь сражаться и писать правой рукой! Я учу молитвы, я правда учу, но не могу запомнить ни слова! Что я ещё должен сделать, чтобы не слышать отовсюду, что я проклятый, и чтобы при виде меня каждый человек не загорался желанием меня казнить?! Мне всё ещё никто не верит, что я – рыцарь! И дело не в возрасте, совсем не в нём! Мои рыцари отказываются от меня! Они отводят взгляд и делают вид, что не знают меня, некоторые из них считают, что именно из-за меня происходят все проблемы! Если Орден проиграл, конечно виноват я! Госпи говорил, чтобы я не позволял им так говорить про себя, чтобы я сражался за свою честь, но я совсем не такой сильный, как он… Он всегда умел за себя постоять, он усмиряет рыцарей одним своим взглядом, я видел! А я… Я не могу их победить. И доказать ничего тоже не могу. Ты же сам знаешь, что я совсем не такой хороший благодетель, как ты! Ты умеешь помогать людям, ты любишь всех, и тебя любят все, ты всем помогаешь, а ещё ты чудесно поёшь и много всего знаешь… Ты действительно самый лучший из всех, кого я знаю… Наверное, таким и должен быть хороший Орден…       Крики подутихли, вернулись слёзы, но на этот раз совсем тихие и очень горькие. Когда одна из слезинок скатилась по носу Гилберта и капнула ему на руку, он снова прижался к груди Тамплиера, бледные губки его дрожали, и голос тоже.       – А-а что, если… Что, если они все правы? Я ведь и правда не такой, каким должен быть нормальный Орден. Да что там, я даже на нормального человека не похож… Что если я… В-вдруг я и правда Дитя Дьявола? Зачем я такой вообще нужен? Особенно когда есть вы двое…       – Тевтоник, – Лар положил руку на затылок Гилберта, прижимая его к себе, и почти невесомо коснулся губами его макушки. По его интонации было ясно: он улыбается. – Ты очень сильный и умный мальчик, но сейчас ты говоришь такие глупости. Конечно же ты не Дитя Дьявола! Думаешь, я бы общался с тобой так долго, если бы ты им был? Думаешь, я спасал бы демона?       Тамплиер чуть отстранил Тевтоника от себя, чтобы посмотреть в его большие удивлённые глаза, всё ещё полные слёз. Мальчик внимал его словам и верил им, и это хорошо. Зная, что на самом деле тревожит Гилберта, Лар готов был помочь ему, убедить его, что он не прав. И, что важно, эти самые главные слова были абсолютно искренними и правдивыми. Тамплиер действительно так считал, а потому и звучал убедительно.       – Я понимаю, почему ты так считаешь. Не знаю, почему Господь наделил тебя такой исключительной внешностью и этой странной привычкой делать всё левой рукой, но это сделал именно Он, а на решения Господа нельзя роптать, как и на свою судьбу. Значит, так было нужно. Быть может, Он хотел так выделить тебя не потому что ты плохой, а потому что ты особенный? Белый – это не цвет греха. Это цвет добра. Открою тебе одну тайну: я вообще считаю, что все воплощения, и Ордена, и страны, на самом деле ангелы. Господь послал нас на землю, чтобы мы помогали людям и вершили добро, но некоторые из нас забыли о своей сущности и о своём предназначении. Твоя белизна… Возможно, это – знак, что ты самый главный из всех ангелов? Кто-то, кому предназначен особый путь, особая судьба.       – Но… Но, если я ангел, то почему я не лечу людей так же хорошо, как Госпи, или не помогаю им так хорошо, как ты? – усомнился Тевтоник, шмыгнув носом. – Вы куда больше похоже на ангелов. Вы действительно хорошие, все знают, что к вам можно обратиться, многие вам доверяют…       – Так, нет, прекращай это, – вдруг прервал Гилберта Лар, прикладывая ему палец к губам. – То, что ты делаешь сейчас – вот что действительно грешно. Это ведь даже в заповедях сказано. Во второй, если быть конкретнее. Не напомнишь? – попросил Тамплиер, но, после того, как мальчик в недоумении моргнул пару раз, лишь тихо рассмеялся и вытер его слёзы. – Ясно, не напомнишь. Ну ничего. Вторая заповедь гласит: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель…». И так далее. Важно не это, а первые слова. Ты нахваливаешь меня и Госпи, говоришь, что мы вот такие хорошие, а ты такой плохой, но это и называется «создавать кумира». Так делать нельзя. Нельзя восхищаться кем-то больше, чем Господом… – Лар замолчал на мгновение и ухмыльнулся. – Конечно, ты сейчас спросишь: «Почему нельзя?». Ты всегда так делаешь. Потому что в этом, видимо, твоя сущность. Тебе нужно кем-то восхищаться. Иначе ты бы не ходил за мной… Но, знаешь что? Пускай так. Пускай тебе нужно восхищаться, восторгаться кем-то, твоя душа требует этого. Но тогда ты должен в первую очередь восхищаться не мной и уж тем более не Госпи, а самим собой.       – Собой? – задумался Тевтоник, неуверенно касаясь пальцами своей щеки. – Но… Разве это не будет гордыня? Гордыня – это смертный грех.       – Возможно. Гордыней это будет только если ты будешь этим злоупотреблять. Но, даже если будешь, смертные грехи делятся по степени тяжести. Самый тяжкий – это уныние. Уныние толкает людей на ужасные поступки, уныние одурманивает, позволяя другим смертным грехам пробраться в нашу душу. Поэтому нужна вера, веря оберегает нас, защищает. Если ты не можешь верить в Господа, то верь во второе существо после него – в себя. Господь создавал нас себе подобными, и ты не исключение. То, что ты отличаешься от всех, не значит, что ты плохой. Это значит, что ты… – Тамплиер ещё раз осмотрел Тевтона, пытаясь подобрать правильное слово, и оно странным образом сорвалось с языка само, это слово будто бы было послано кем-то свыше. – …Великий. Ты Великий.       – Великий... – повторил за старшим Орденом Гилберт, медленно вставая. – Я Великий. Великий, Великий, – чем больше он повторял это слово, тем глубже дышал, тем больше расправлялись его плечи, прямее была спина, улыбка становилась шире. – Я Великий, я Великий! Великий Тевтонский Орден! Это я, я!       – Не зазнавайся, только что же про это говорили, – тихо рассмеялся Лар, прикрывая рот рукой. – Но да, это ты. И про это тебе начинал говорить Госпи. А я закончу: ты должен отстаивать это, стоять за себя, но ты сможешь сделать это только тогда, когда сам будешь в это верить. Некоторые до сих пор на это не способны, – Тамплиер отвёл взгляд, улыбка его стала несколько более печальной, – а ты способен. В тебе есть сила духа. Не забывай про это, Тевтоник.       – Я не забуду! Теперь не забуду! – радостно объявил Гилберт, упирая руки в боки. Это было то, чего ему не хватало. В поисках этого он приехал сюда, сам того не осознавая, по зову души. И Лар наконец сумел дать ему то, что ему действительно было нужно. – Я Великий! Я верю в это, я знаю это! И пусть кто-то попробует сказать мне обратное! Кесесе! Я Великий! Я Великий! Я…       На очередном «Великий» мальчик вдруг широко зевнул и снова потёр глаза. Должно быть, слёзы вымотали его. Заботливо покачав головой, Тамплиер взял Тевтоника за руку и притянул к себе.       – Тебе стоит поспать, Великий. Уже поздно, – старший Орден провёл рукой по щеке Гилберта и сам ощутил подкатившую к груди радость. Всё, что было связано с Тевтоником в его жизни, было сложно описать. Особенно те чувства, которые в нём вызывало счастье этого мальчишки. – Поедешь к своим рыцарям завтра. Я провожу тебя до выхода из города.       – Хорошо, – на удивление быстро согласился Гилберт, но укладываться не спешил. Он снова присел рядом с Тамплиером и смущённо заулыбался, отводя глазки в сторону. – Только… Эм… Я давно хотел спросить…       – Да? – Лар взял ладонь Тевтоника, чуть поглаживая её. – Что такое?       – Ты… Все говорят, что у тебя очень красивый голос. Ты когда-нибудь пел что-нибудь не-церковное?       – Ох… – Тамплиер задумался ненадолго, устремляя взгляд в пол, и пожал плечами. – Не знаю, не помню, если честно. А что?       – Я просто подумал, – Гилберт поднял взгляд на Лара, и щёчки его слегка порозовели, – может быть, ты мог бы спеть мне что-нибудь перед сном? Только не молитвы какие-нибудь, а как, знаешь, настоящую человеческую колыбельную! Один раз, пожалуйста! Всё равно никто не слышит!       – Хорошо-хорошо, спою, – кивнул Тамплиер, который и так согласился бы на это, но мольбы Тевтоника не оставили и шанса на сопротивление. – Я постараюсь вспомнить что-нибудь такое. Ложись…       Той ночью в мечети, под тихое и самое прекрасное на свете пение, два Ордена лежали вместе и медленно засыпали. Белый мальчишка погружался в совершенно новые для него сны, полные Величия и невероятных подвигов, а Лар… В мыслях Лар молился перед сном. Но не теми молитвами, которыми он делал это обычно. В этот раз ему в голову пришли новые слова, и ни о чём другом он думать не мог.       – «Господь, я знаю, ты слышишь меня. Обычно я молюсь за здравие всех христиан и их благополучие, но сегодня я не могу быть столь благочестивым. Прости меня, грешное создание, и внемли моей просьбе. Я знаю, что у Тевтоника, у Тевтонского Ордена, впереди большое будущее, гораздо большее, чем у кого бы то ни было из нас, Орденов. Я чувствую это, мне это шепчут ангелы, и я счастлив и благодарен тебе, Господь, за этот дар, за это знание, но, вместе с тем, я встревожен. Сам не знаю, почему. Мне кажется, будто бы это доставит ему страдания, будто бы ему будет очень больно… Мне бы хотелось быть рядом, мне бы хотелось помочь. Мне бы хотелось увидеть, кем станет Тевтоник. Но я не могу просить об этом, кто я такой, чтобы молить о подобном. Но, раз этому не бывать, я хочу попросить о другом: пожалуйста, Господь, подари Тевтонику то счастье, которое он заслуживает. Позволь ему быть счастливым. Тебе известно, что мы не останемся в долгу. Аминь…» ***       Как итог, Тевтоник был… исключительным. Он сочетал в себе ряд качеств, которые почему-то до глубины души впечатляли Тамплиера, западали ему в душу, хотя по отдельности они не представляли из себя ничего особого. Значит, дело было в нём, в самом Тевтонике. Откуда он взялся, такой прелестно-исключительный? Почему Господь свёл их вместе? По какой причине вообще случается всё, что происходит с Тевтоником?       Лар любил ответы, и он, может быть, и хотел бы их получить, но на самом деле, если бы ему предложили это узнать, он бы отказался. Тевтоник был чудом, и Тамплиеру хотелось, чтобы он им и оставался.