Мелодия X

Йошики писал мелодию на лист бумаги: он всегда писал музыку, что слышал в голове, на лист и лишь потом играл ее на пианино или барабанной установке. Он закусил губу, чувствуя, как в груди бушует пламя, чувствуя поток будущей песни. Ребята уже разошлись после интенсивной репетиции, остались только он и Хиде. Йошики внезапно захватило вдохновение, и он понял, что уйти из студии, не записав песню, хоть ее костяк, не сможет. Хиде остался с ним из любопытства и зная, что потом лучше проследить, чтобы Хаяши добрался до дома, не свалившись по дороге от усталости. — Ну, что? Хиде опустился рядом на пол, сел, скрестив ноги, и с любопытством заглянул в лицо друга. Тот не сразу среагировал, какое-то время молчал, сосредоточенно грызя карандаш. Узкие лисьи глаза полуприкрыты, парень явно в своих мыслях, полностью, без остатка. Хиде усмехается и легко дергает друга за длинные светлые волосы, пара локонов которых выбилась из хвоста. Хаяши вздрагивает и поднимает голову. Улыбается. — Я наметил основную мелодию, — он качнул исписанным листом, — но только немного. И надо это проиграть, чтобы понять. Сейчас, я допишу… И опять уходит в свои мысли, во вдохновение. Пишет по белому листу быстро, совсем не красиво, но Хиде кажется, что это лучшие письмена — ведь это музыка, а ее лик всегда прекрасен. Гитарист убирает за ухо собственную высветленную прядь волос и чуть склоняется вперед, стараясь разглядеть неровные строчки нот на бумаге Йошики. Он и сам иногда пишет так музыку, но все же чаще сначала играет ее. Он вглядывается в ноты, пытается представить, как бы могла звучать эта песня. В его голове появляются отрывки звуков, гитаристу кажется, что он уловил мысль друга. Хиде улыбается и ждет, когда Йошики закончит с мелодией. — Готово, — Йошики протянул Хиде исписанные листы, — теперь играть! Он подскочил с пола и выхватил записи у Хиде, который только и успел, что посмотреть на первый лист. Драммер стремительно подошел к установке, положил листы на колени. С полминуты всматривался в них, а потом заиграл. Ритм, как всегда, быстрый, но легче иных их песен, песня… Она похожа на метания. Будто полет на американских горках — вверх—вниз, вверх—вниз, зигзагом, вниз головой. Сильнее и быстрее, чтобы ветер в лицо, чтобы страшно и весело. Адреналин внутривенно. Попытка почувствовать себя. И тишина. Йошики опускает руки на колени и замирает. Хиде медленно дышит, а потом спрашивает: — Нашел? — На пути, — Йошики поднимает голову и улыбается. Немного растерянно и сонно. — Я провожу тебя до дома, — Хиде подходит ближе и помогает другу встать. Тот слегка качается, силы покинули его, но он держится за плечо Хиде. — Спасибо. Завтра покажем наброски ребятам. Им должно понравиться! — Еще бы. Они гасят свет в студии и выходят, запирая двери. Хиде ведет друга, придерживая его под руку, хотя Хаяши более-менее пришел в себя. — Завтра к вечеру я встречусь с Цудой-сан, — неожиданно говорит Йошики, пока они идут вдвоем по ночному Токио, к его квартире. Город спал, лишь некоторые ночные магазины и кафе освещали мостовую светом из окон. — Ты все же хочешь подписать контракт? — Хиде посмотрел на друга. — Ты же был против. — Они предлагают хорошие условия, да и так легче. Я скоро с ума сойду от работы с дисками: упаковать, доставить в магазины, рассчитать. А время на музыку уменьшается с каждым днем. Я поговорю, узнаю, как лучше. Чтобы Х не проиграли с этим контрактом. Хиде легко толкнул Йошики в бок: — Мы пришли. — А… да. Спасибо, что проводил. Может, зайдешь и у меня переночуешь? А то пока ты дойдешь до дома? А утром репетиция. И переговоры. Скажут, я совсем не забочусь о группе! — А знаешь, не откажусь, — и в подтверждение своих слов Хиде широко зевнул. В студии царила идиллия. Пришедший первым Тоши с любопытством вчитывался в ноты новой песни, которые Йошики оставил с вечера на столе. Пата настраивал гитару, Тайджи, в надвинутой на глаза шляпе, наигрывал какую-то популярную мелодию. — Почему в моей студии играют не мои песни? — Йошики распахнул дверь, являя друзьям себя и взлохмаченного Хиде. Оба проспали и на репетицию собирались бегом, успев одним глотком выпить кофе и съесть бутерброд. Да, один. Дома у Йошики еды не было, ведь обычно он обедал в кафе, поскольку готовить даже простые блюда так и не научился. В итоге из рюкзака, принесенного вчера с репетиции, был изъят, честно разделен пополам и съеден чудом уцелевший бутерброд. — Потому что в студии не было тебя, — ответил Тайджи и заиграл другую мелодию. В ней узнавалась Kurenai. — Это ты вчера написал? — Тоши махнул листами. — Да. Но не дописал еще, это только основная мелодия. Сейчас я ее наиграю, — он отобрал ноты у вокалиста и сел за установку, — а вы послушаете и скажете свое мнение, как ее лучше дополнить и какие слова подойдут. Он размял круговыми движениями кисти рук, потянулся и взял палочки. Студию наполнил основной ритм новой песни. — Ну, слушай, это должен быть хит, — вынес вердикт Пата. Остальные закивали, и Йошики довольно улыбнулся: — Тогда сегодня я допишу основу, и займемся аранжировкой. А сейчас надо проиграть наши песни, скоро выступление. Дни летели, группа работала, а Йошики все больше погружался в цифры и расчеты. Продажи альбома и дисков росли, на счет студии поступали деньги, и Йошики не выпускал из рук калькулятор. На музыку времени оставалось все меньше, и музыкант всерьез стал задумываться о контракте с каким-либо лейблом. Одним из них был Sony, и Йошики уже несколько раз встречался с их менеджером Цудой. Будучи студентом, Цуда Наоши играл на пианино и иногда выступал с какими-нибудь группами. Позже он стал работать в Sony и наблюдать за интересными группами. Так он познакомился и с творчеством Х, когда, наслушавшись разговоров младших коллег, пошел на концерт. Он влюбился с первых звуков в скоростной ритм ударных, высокий и сильный голос Тоши, яркую игру гитар. И он решил, что должен хотя бы попробовать с ними работать. Первая встреча оставила у Цуды неизгладимое впечатление. Он был сражен простым обаянием Йошики, его увлеченностью делу и близостью к смерти. Менеджеру тогда на секунду показалось, что музыкант перед ним в крови. Наваждение спало, но ощущение близкого дыхания смерти осталось. При этом он чувствовал необычайную силу и страсть Йошики. Он слушал его речь о мечтах и планах и убеждался в своем мнении — у Х может быть большое будущее. Наоши не раз был на концертах Х и внимательно присматривался к группе. Как-то раз он отловил после выступления Тоши, заговорил с ним об общении с фанатами со сцены, о более ярком выражении своих чувств. Тоши его понял и уже на следующем выступлении кричал со сцены зрителям, махал руками, заводил толпу, и та откликалась. Цуда был доволен. Конечно, при этом он продолжал разговаривать с Йошики о возможном контракте, но тот твердо сказал — сначала мы выпустим инди-альбом. Сами, на своей студии, а потом… Потом может быть. Цуда ждал. Тем временем Йошики узнавал, что было необходимо для выпуска своего альбома. Расспрашивал он и Цуду о том, как это происходит в фирме звукозаписи, расспрашивал и в иных фирмах. Узнав все и подсчитав, понял, что без помощи матери не обойдется. Когда звонил ей и называл сумму, не знал, что разговор слышит его младший брат — тихий и спокойный Коки. Коки восхищался братом, его смелостью, но сам хотел жить простой жизнью. Но в тот день, услышав разговор матери и Йошики, вдруг сказал: «Мама, брат же сказал, что в последний раз просит денег. Помоги ему!». И та сдалась. Деньги были получены, и Йошики с головой ушел в создание альбома. То, что он и правда будет невероятно успешным, он и сам не ожидал. Верил, надеялся, но боялся, что не получится, и был искренне рад, как ребенок под Рождество, когда его заветное желание осуществилось. Все деньги, что были получены от продажи альбома, направил на рекламу своего альбома — в самом популярном журнале рок-музыки «Fool’s Mate». После чего продажи альбома и популярность группы возросли до небес. Исчезла лютая ненависть критиков, уменьшилась зависть. Многие, кто когда-то злобно шипел в сторону Х и самого Хаяши, теперь говорили: «Видимо, именно этот еретик перевернет весь мир рок-музыки». Йошики радовался переменам, продолжал помогать младшим музыкантам, вдохновлял и делами, и речами. Те слушали его, словно дети сказочника. Внимали и запоминали. А сам Йошики все чаще поглядывал на телефонную трубку. Позвонить Наоши и сбросить этот груз записей… — Йо-чан? — дверь студии приоткрылась, и в проёме показалась лохматая голова Хиде. — Ты когда закончишь? — Проходи, — Йошики встал из-за стола с аппаратурой для записи и потянулся, — я закончил нашу ночную песню, только что завершил сведение Blue blood! — Йошики улыбался, словно Чеширский кот. — А ты почему не дома? Я вас отпустил два часа назад. — Скучно мне домой идти, да и за тобой следить надо… Трудоголик. — Хиде покосился на стол. — Послушать-то дашь? — От такого слышу, — вяло огрызнулся Хаяши. — Завтра, всем сразу включу. Если включу сейчас, могу услышать неточности и останусь тут до утра, ты ж сам ворчать будешь! Пошли уж, только сначала в кафе, я голоден как волк. — Шикарно, — Хиде посмотрел на друга, — кстати, хочу рассказать, я тут на днях был на концерте одной классной группы. Lunacy, может слышал? Короче, надо бы их тоже взять под крыло твоей фирмы. Классные ребята, а какой там гитарист! Как я. — Врешь, таких, как ты, больше нет, — Йошики накинул куртку: несмотря на лето, ночи были прохладными, — хорошо, приводи их. Посмотрим, что за птенцы. — Офигенные птенцы! — Хиде подтолкнул Хаяши к выходу и захлопнул за ними дверь. «Птенцы» пришли через три дня, утром. Осторожный стук в дверь заставил улыбнуться Йошики, он поднялся из-за стола, где лежали очередные расчеты студии: — Открыто, заходите. Дверь приоткрылась, и в комнату по очереди зашли пятеро молодых людей: высокий крепкий блондин в потертых джинсах и кожанке, невысокий парень со спрятанными под кепку длинными темными волосами, одетый во что-то напоминающее балахон (а при ближайшем рассмотрении просто футболка большего размера, чем необходимо). Третий, худощавый, но явно крепкий, со спокойным лицом. Четвертый — твердо очерченные скулы, темные очки и сжатые губы, кажется, волнуется больше всех. В костюме. Единственный из всех. И ему идет. Шествие замыкал жилистый и слегка нескладный парень в длинной футболке и черных джинсах. В отросшие до пояса рыжеватые волосы вплетены ленточки. Смотрит настороженно, но с любопытством. Йошики махнул рукой в пригласительном жесте: — Доброе утро! Присаживайтесь, прошу! — он указал на диван и пару стульев рядом. Сам сел в кресло напротив, предварительно поставив на стеклянный столик меж ними поднос с чаем и печеньями. — Доброе утро! — слаженный хор. Они рассаживаются и представляются лидеру Х: — Джун Оносэ, басист и лидер, — светловолосый крепыш с кривозубой улыбкой. — Иноуэ Шинобу, гитара, — тихо произносит не высокий парень в кепке, лицо которого скрыто медицинской маской. — Рюичи Кавамура, вокалист, — представляется третий, снимая черные очки и открывая округлое лицо, с правильными японскими чертами. — Юнэ Сугихара, гитара, — стройный, почти тощий, длинные рыжеватые волосы перевязаны в хвост, смотрит настороженно, но с вызовом. Смело. — Шинья Ямада, драммер, — последний, стройный, но крепкий парень, улыбается. Кажется, он самый добродушный из всех. Йошики улыбается им, особенно коллеге, смеясь, называет свое имя и спрашивает: — Итак, вы хотите записываться на моей фирме? Что готовы предложить? Группа переглядывается, потом лидер достает диск и протягивает Йошики: — Йошики-сан, спасибо за встречу, — он слегка поклонился, не вставая, — мы бы хотели с вашей помощью записать альбом. Хиде-сан сказал, что это возможно. — Хиде-сан прав, это возможно, — Йошики откинулся на спинку кресла, — но прежде чем мы начнем разговор о сотрудничестве, я бы хотел послушать вашу музыку. Вы принесли демо? Lunacy переглянулись, потом Джей достал из кармана диск и протянул его Йошики: — Вот. Здесь две песни: одна баллада, вторая быстрая. Послушайте, пожалуйста. Йошики улыбнулся, принимая диск: — Только за ответную услугу! Рассмеялся, увидев резко насторожившиеся лица ребят. — Чай пейте! И прекратите так меня стесняться. Не съем, обещаю. Музыканты рассмеялись, разлетелось осколками напряжение. Джей первым потянулся к чашке. Йошики тем временем вставил диск в проигрыватель и включил запись. Lunacy с замиранием сердца глядели на Хаяши. Они, конечно, были наслышаны о его добродушном отношении к младшим коллегам, но от волнения это не спасало. Ну, а вдруг ему не понравится? Он ведь довольно привередлив к качеству музыки, а так хотелось уловить восхищение в глазах старшего музыканта. В этот момент открылась дверь, и в студию заглянул Хиде. Увидев Lunacy, широко улыбнулся и, пройдя в комнату, сел на ручку кресла Йошики: — Привет всем! Ну, что как? — Ну, слушаем вот. По-моему, здорово, нэ? — Йошики кивнул на играющий проигрыватель. А оттуда и правда шла отличная музыка. Легкая, достаточно сильная и явно многообещающая, если с ее авторами правильно поработать и дать им волю и средства. — Я считаю, что вы очень достойная группа, — вынес вердикт Йошики, когда музыка стихла, — итак, что за альбом вы хотите? — Самый лучший! — смеется рыжеватый гитарист. Согруппники вторят ему, а Хаяши ждет, когда они досмеются и переговоры перейдут в деловую сторону. Хиде фыркает. — Ну, как они тебе? Хиде прошелся по студии и остановился, глядя на Йошики. Lunacy только что покинули студию, и теперь гитарист жаждал услышать более подробный отзыв от друга. — Отлично, я же сказал, — хмыкнул Хаяши, — хорошие ребята, наглые и деятельные. Но имя группы им лучше сменить. — Ну, Джей-кун, наверное, прислушается к твоему совету? — предположил Хиде, подходя к окну. Там разгорался день, скоро подойдут остальные Х-сы и начнется репетиция. — Не уверен. Ему, по-моему, не понравилась моя идея, Йошики коротко зевнул и потянулся, словно лисичка. — Суги-чан уговорит! — рассмеялся в ответ Хиде, вспоминая гитариста и его загоревшиеся глаза, когда Йошики предложил им новое имя. Не Lunacy, но Luna Sea. Хаяши фыркнул и сел за стол. — Ладно, ты пока подготовь инструменты, а я закончу с расчётами. Как же они мне надоели, кто бы знал! Жду не дождусь, когда выпустим свой альбом и начнем тур. — А потом все же контракт? — Хиде подошел к своей гитаре и сел с ней на пуф. — Да, наверно. Едва закончив тур, который прошел в двадцати городах, едва отдышавшись от переездов между городами в старом разваливающемся автомобиле, со сжимающимся от страха сердцем — вот как заглохнет мотор, так и встанем тут посреди дороги среди ночи. Едва отошли от переполненных, почти в тысячу человек, залов, радости, что музыка проникает в сердца людей, что к ним приходят новые фанаты, едва отдышавшись, Йошики идет на переговоры со звукозаписывающей фирмой. Он уверен, что выторгует необходимые условия для родной и любимой группы, с участниками которой они стали почти семьей, и уберет со своих плеч груз расчетов. В ходе переговоров с друзьями было решено, что окончательное решение за Йошики. Заручившись поддержкой ребят, он позвонил Цуде. Переговоры длились довольно долго, Йошики досконально расспрашивал о гонорарах, об авторских правах. В итоге, узнав, что успешным артистам гонорары повышают, и уладив вопрос о правах на условиях Sony, которые, если что, будут защищать Х, он первого августа 1988 года подписал контракт. Продюсером Х назначили Цуду. В мире японской рок-музыки эта новость разлетелась мгновенно, шокированные критики не знали, что говорить, а иные радовались успехам юной группы. Более младшие музыканты решали повторить их путь. Йошики же, совершенно не зазнавшийся, собрал группу и, по совету Цуды, увёз их на двадцать дней в дом у озера, где была готова студия, где были комнаты для каждого, чтобы в тишине и покое они могли сочинять музыку. Была гостиная, чтобы там обсуждать общие или спорные моменты. Х готовились к выпуску дебютного мейджерского альбома.