Мне нравится, что вы больны со мной

      Ноябрь 2020 года       Стряхивая с кожаной куртки мокрые опавшие листья, Максимов шаркал по отделению в привычном направлении в сторону кабинета. Пёс петлял следом за ним, развлекаясь тем, что шлепал лапами ровно по грязным следам сапог хозяина.       — Ну-ка перестал, я сказал.       Пёс проскулил, опустил голову и послушно прошмыгнул в дверь кабинета, которую ему открыл мужчина. С наступлением осени настроение Максимова ни разу не превосходило отметку «сильно-морально-или-физически-покалечу-любого-кто-скажет-лишнее-слово-в-мою-сторону». Животному волей-неволей снова приходилось мириться с короткими прогулками по району, сопровождающимися периодическими окриками и ворчанием, а дома и на работе стараться максимально не привлекать к себе внимание и с полуслова выполнять любую команду, дабы не навлечь на себя праведный гнев «кормящей руки». Получалось не всегда, и Пёс тоскливо ждал того времени, когда… когда кормящая рука снова станет еще и гладящей, и играющей.       Макс почувствовал легкий укол совести, когда увидел, как Пёс - его Пёс, который под пулями бросался на вооруженных преступников, пережил несколько взрывов, столько раз спасал его задницу от гибели - боится его. «Он-то не виноват в том, что жизнь - дерьмо», - подумал Максимов и в сотый раз пообещал себе быть более внимательным к собаке, может, посмотреть с ним ужастик на выходных или купить жевательную игрушку, зная, что в сотый раз забудет.       — Ты чего не соблюдаешь? — Вахтанг показательно поправил зажим белой медицинской маски на переносице, — Лена увидит – к ушам тебе эту маску пришьет.       — Мужу пусть пришивает, — Макс рухнул на диван, едва не придавив Пса, который уже свернулся калачиком на своем любимом месте, — Двигайся, дядь. Во жизнь, людей заставили намордники носить, а этому – пожалуйста, бегай, дыши свежим воздухом.       — Громов сказал, что проверки опять на неделе будут, — Леонов многозначительно покосился на коробку с масками, стоявшую на столе Леонидова.       — О, это откуда? Леонидов что-ли такой порядочный?       — Не знаю. Лена принесла, наверное.       — Лена… Куда Лене-то, не видно её уже неделю с этим моргом, — перед глазами Макса предстал суровый, не терпящий отговорок взгляд бывшей жены, и он машинально подошел к столу Леонидова, наскоро протер руки антисептиком и натянул на лицо маску.       Елена Николаевна, которая имела не только образование криминалиста, но по совместительству и судмедэксперта, была рекрутирована для помощи моргу при городской больнице еще в конце сентября, когда число заболеваний снова неоспоримо начало расти. Поначалу, как и ожидалось, дополнительная нагрузка сделала её ещё более резкой и ворчливой, как и Максимова. Но последний раз, когда он видел её в конце прошлой недели, она была настолько вымотана, что даже не заметила очередные побои на бывшем муже и торчащую грязными липкими клоками шерсть Пса после погони за очередным негодяем. Бледная, словно привидение, она казалась старше, чем была на самом деле, и едва не засыпала на ходу, плетясь к машине Леонидова. Макс тогда впервые подумал, что Лена может заболеть. По-настоящему, серьезно заболеть. Может, уже заболела. Наблюдая, как Жарова с трудом находит силы, чтобы открыть дверь машины и упасть на кожаное сидение, оперативник решил, что нет никакого смысла поздравлять её с днём рождения. Это бы прозвучало как насмешка, да и вряд ли она сама вспомнила.       — Ладно, — Максимов сцепил руки в замок на затылке и вздохнул, устремив уставшие глаза на пробковую доску с фотографиями, — что там со свидетельницей?

***

      Последнее время дни для Лены тянулись бесконечно долго, тем не менее она не заметила, как прошел (буквально мимо неё) октябрь. Весь этот месяц она чувствовала себя запертой в странной многогранной коробке, на все стенки которой давили, видимо пытаясь окончательно добить её.       В больнице старший патологоанатом требовал от неё выполнения полной рабочей нормы и по вскрытиям, и по ведению отчетности, хотя официально Жарова работала лишь на полставки четыре дня в неделю. Громов, который изначально без колебаний подписал документы на её временную «подработку», произнеся красивые слова о призвании, долге и благом деле, теперь так же не давал ей спуску и требовал готовую документацию по принципу «это нужно сделать вчера».       Мама названивала каждый день, охала и ахала, что «ты слишком много на себя берешь», что «Лёше нужна жена, а не ломовая лошадь», что «лучше уже детишек родить, чем с мертвецами и отморозками каждый день якшаться», что «ты хочешь, чтобы я потеряла ещё и дочь» (после этой фразы Лена не выдержала и бросила трубку).       Гнездилов, который с марта месяца метался между «да у меня железный иммудитет, меня ни одна зараза не поймет» и «я вам говорю, я за-бол-дел, у меня коровавирус», также бегал между страничками в Интернете с описанием симптоматики и кабинетом Жаровой, за очередной дозой витаминов, противовирусных или за консультацией.       Лёша… был Лёшей. Лена изнывала от дополнительной работы и мечтала просто вырваться погулять в парк. А её супруг с удовольствием врастал в диван по выходным, уткнув взгляд в незамысловатый сериал, и потягивал белое вино из гранёного стакана. Да, Лёша предпочитал вместо пива вино и взял с жены клятву, что она никогда не расскажет об этом никому в участке. Но чем дольше он улыбался телевизору, а не ей, тем больше хотелось эту клятву нарушить. Должно быть, это была просто зависть, но Жаровой казалось, что Леонидов… рад, что он может отдохнуть дома без неё. На словах он утверждал ровно обратное, но Лену продолжали терзать сомнения. «Может, мама и права? Может, он хотел жену, а сейчас просто рад, что не нужно лишнее время проводить с Медузой Горгоной...»       Такая борьба между раздражением, усталостью, завистью и чувством вины продолжалась всё то время, пока Лена заканчивала работу в восемь вечера, переодевалась из больничной формы в свою одежду, спускалась на лифте на первый этаж и шла по парковке по направлению к своему красному Мини Куперу. Оставалось совсем немного, ещё десять шагов, одно нажатие на кнопку на ключах, пятнадцать минут в пути, подъем на лифте на четвёртый этаж, и вот он, долгожданный отдых…       Зазвенел мобильный телефон.       Дойдя до машины, девушка нащупала нарушителя спокойствия в недрах сумки и взглянула на дисплей. С тяжелым вздохом она присела на капот автомобиля. Только этого ей и не хватало.       — Да, Максимов, что?