***
В допросной Максу казалось, что он смотрит телевизор с выключенным звуком. Парнишка что-то рассказывал, жестикулировал, а у него в ушах в это время стоял невыносимый звон. Он смутно припоминал, как по пути обратно в участок дважды заглох посреди дороги, чего с ним не случалось лет с девятнадцати: один раз нога соскользнула со сцепления, другой – рука без его ведома включила третью скорость вместо первой. А вот как вытаскивал арестанта из машины, как оформлял и какой вопрос задал ему пару минут назад, он вспомнить не мог, как ни старался. Еще Макс не помнил, кто и когда нацепил на него маску – скорее всего заботливый Леонов, - но снимать её не стал. Может, хоть она помогала замаскировать его внезапную дезориентацию. — Так… это… Вахтанг? — Максимов поманил товарища рукой через зеркальное стекло. Через пару секунд Леонов показался в дверях допросной, — Ты запиши показания гражданина грабителя, а я в кабинет… заберу кое-что. Выходя из мрачной комнаты с бетонными стенами в залитый дневным светом коридор, Макс поморщился и не уловил последней фразы, произнесённой парнишкой: — Этот больной какой-то, не корона?***
Даже успешно отпросившись у Громова пораньше «по семейным обстоятельствам» и, кажется, не вызвав никаких лишних подозрений, снова садиться за руль Максимов не решился. Попросив дежурного вызвать такси, оперативник вытянулся на стоящих вдоль стен стульях, игнорируя взгляды проходивших мимо коллег. Пёс тихо заскулил, выражая своё сострадание, и аккуратно пристроил мохнатую голову рядом с лежавшей вдоль тела рукой хозяина. Макс рассеянно потрепал его по морде и прикрыл глаза. Спать сейчас хотелось больше всего на свете. — Уууу, что, совсем допился? Скоро под колымагой своей дрыхнуть будешь в рабочее время? — Гнездо, — Максимов простонал, спрятав и без того уставшие глаза в сгибе локтя, — вот как мне для тебя специально включить режим невидимки? — Какой невредимки? Белая горячка уже накрыла? Пойду-ка я, Громову накладную доклажу, что вы тут с шавкой притон устроили… — Гнездилов, — из кабинета выглянуло лицо Леонидова в маске, больше напоминающей мини-противогаз, и брови его подскочили опасно близко к линии роста волос, когда он заметил развалившегося на стульях друга, — ты… хотел грабителя допрашивать? Иди к Вахтангу в допросную. — Кончено иду. У Максимова же хватило мозгов оставить подзадреваемого одного в камере. А Вакханг его ни в жизни не расколет, тут нужен опытный просвистионал… — Игорёшь, ты давай, это, натягивай своё трико СуперГнезда и лети спасать Леонова, а то он, поди, заскучал совсем в обществе адекватов, — Максимов сел и потер бритый затылок. Лежать всё же не стоило, в голове теперь вместо болезненной пульсации орудовал отбойный молоток, а боль в груди возобновилась. Услышав своё имя из окна будки дежурного, Макс обернулся и благодарно кивнул молодому диспетчеру, который рукой показал, что такси приедет через пару минут. — Ну, а правда, ты чего тут ныкаешься? Макс неторопливо поднял голову и криво, по-Максимовски, усмехнулся. — Мигрень, Лёшенька, обыкновенная мигрень. Ну или магнитные бури, кому как больше нравится. — Так ничего удивительного, сколько тебя по голове били, бьют, скорее всего и будут бить… Мигрень, говорят, надо лечить тишиной, теплом и темнотой. — Ну вот, а в участке видишь чего, Гнездо, сквозняки и хреновые жалюзи. Я домой поеду лечиться. Пса, может, к голове приложу. Собака, которая уже улеглась тут же, рядом со стульями, радостно завиляла хвостом прямо по начищенным до блеска ботинкам Лёши. Тот скривился и отпрыгнул на два шага назад. — Только постирай его сначала как следует, опять он у тебя где-то повалялся. Воняет жутко… — Ничего он не воняет, это, Алексей, ваши аристократические обонятельные рецепторы никак не привыкнут. — Ну вам, простым крестьянам, виднее.***
По прибытии домой Максу хватило сил только на то, чтобы бросить куртку и сапоги примерно в районе прихожей, по максимально короткой траектории доползти до дивана и рухнуть на него лицом вперёд. Боль в голове снова сменила режим на «гудок парохода». Давление в груди вроде бы прошло, но теперь его морозило, а тело ломило так, как будто не он сегодня обезоружил одного сморчка, а его обезоружила команда рестлеров, причём не менее полдюжины раз. Ещё и водитель такси, как и Лёша, скривился, когда Пёс запрыгнул в авто следом за хозяином, и попросил не пускать его на сидение. — Дядь, подойди-ка, — Максимов не слишком нежно ухватил питомца за ошейник, как только он оказался в зоне досягаемости, и притянул ближе к собственному носу, — Ну чего, завистники на тебя наговаривают. Не пахнешь ты, даже вроде чище, чем обычно… В этот момент со стороны наверняка можно было наблюдать по лицу Макса, как последний кусочек пазла в его голове медленно встаёт на место. Пёс… который целый день носился по городской слякоти после дождя… ничем не пахнет. — Интересно девки пляшут…***
— Да, Максимов, что? — Лен…, - голос предательски осип, и все попытки звучать как можно более нормально были с треском провалены. — Что с голосом у тебя? — А… ты не знаешь, если у человека температура немного за 37, скорая обязана приехать? — Скорая? Максимов, у тебя температура что ли? Какая? — Ну, немного за 37, говорю. — «Немного» - это сколько? — Ну… — Ну? — 39.4. — Сколько? Ты с ума сошёл, в скорую звони быстро! — Я звонил, - Макс попытался повысить голос, но только закашлялся, - мне сказали… что бригады все на выезде, доедут до меня только к полуночи. А я не знаю, температуру-то уже сбивать или …? — Пей парацетамол, если есть, 400 или 500 миллиграммов. Я сейчас подъеду. — Лен, стоп, не надо никуда ехать, я же не маленький уже, прекрасно понимаю, к чему это всё может быть. Не хватало тебе ещё эту дрянь подцепить. — Ты меня слышал? Пьёшь таблетку, выпиваешь стакан воды и ложишься, я буду через 10 минут, ключи у меня с собой. Максим откинулся на подушку и прикрыл глаза. Да, ему хотелось, чтобы Лена приехала. Даже спустя много лет Лена по-прежнему лучше всех знала, как ему помочь. Именно её мнению он доверял больше, чем мнению любого пафосного первоклассного специалиста. В её присутствии рядом уже было нечто целительное, сродни эффекту плацебо, в которое он продолжал верить осознанно, намеренно и без колебаний. Но представив её заболевшую… Первый и последний раз Лена лежала при нём в больнице, когда ей вырезали аппендицит. Макс смутно, но помнил, какой ужас испытал, придя домой и застав её свернувшуюся калачиком на полу в ванной. По щекам текли слёзы, она не сразу смогла сказать, где и что у неё болит. Макс чувствовал себя отвратительно беспомощным и бесполезным, когда все десять минут до приезда скорой не мог сделать ничего, лишь опуститься на колени рядом с ней и держать бледное заплаканное лицо на своей ладони, чтобы оно не касалось холодного грязного кафеля. Потом была беготня, сборы вещей в больницу (Максимов сам был готов разрыдаться, когда пятнадцать минут не мог найти её злосчастный медицинский полис), операция, бессонная ночь, проведённая тайком у её постели, побеги с работы, чтобы успеть к ней в часы посещения. С тех пор, пока большинство его знакомых жаловались, что не могут выносить вида женских слёз, он пообещал себе, что сделает всё возможное, чтобы Лена больше никогда ничем не болела, уж тем более по его вине. — Ладно, слушай, ты можешь забрать Пса? Не знаю, собаки вроде не болеют, но пусть лучше у вас с Лёшей поживёт какое-то время. Лен, слышишь? Я скажу ему ждать у двери, возьмёшь его и сразу уйдёшь, да? Я выпью таблетку, дождусь врача, ты только в квартиру…, - в груди опять всё сдавило, и Макс закашлялся, прижавшись лицом к подушке и убрав телефон подальше от лица.***
Лена сбросила вызов. Весь предыдущий коктейль эмоций улетучился, все мысли мгновенно переключились исключительно на больного Максимова. В голове стал сам собой выстраиваться многоступенчатый план, который нужно было начинать осуществлять немедленно. И она уже знала, с чего начать. Быстро пролистав список вызовов, Жарова нажала на один из избранных контактов, следующий сразу за номером Макса. Трубку взяли почти сразу. — Ленусь, ну ты куда пропала? Я ужин разогрел… — Лёш, наверное, мне сегодня придётся остаться ночевать у Максимова.