Полковник с даром ведьмы

— Как бы мне не хотелось вот так лежать, но надо вставать. Скоро дети придут. А они голодные. Да и вы ещё, наверное, не кушавши, — сказала Минория, пытаясь потихоньку вставать, но руки Финиста не дали этого сделать. — Не поняла? — Мин, отдохни. Мы сами в состоянии приготовить еду. Тебе нужен лишь отдых. Ты не робот. А женщина. Очень даже красивая, — сказал Вышень. — Спасибо, — немного смутилась она. — Где орден можно сделать? — спросил Аникей. — Какой орден? — спросил Бус. — Орден Вышеню. Он смог её засмущать! — Аникей! — воскликнула Минория. — Понял, молчу. А то по роже получу. — Реально, Мин, отдохни. Тебе надо набраться сил. Ведь бой за своих детей ты выиграла. Но война ещё не окончена, — сказал Евпатий. — Ты нас поддерживала. Дала нам новую жизнь, — сказал Курган. — Мы тебе обязаны жизнями. Позволь теперь нам помочь тебе, — попросил Финист. — Готов расписаться под каждым словом, — подтвердил Бус. Аникей ей подмигнул. — Мальчики, вы — лучшие. Просто лучшие. Вот и всё. Но встать мне всё же надо. Звонок генералу Шаламову. А то не только он, но и весь Спецотдел мне голову оторвёт, за то что не предупредила, что вернулась. — Спецотдел? — спросили мужчины хором. — Да. Я там работаю. А что? — спросила она. — Во что вы уже вляпались? — Не, мы не вляпывались. Просто несколько наших дел вёл этот Спецотдел. — Понятно. Предстоит разговор с Шаламовым. Боюсь, без мордобоя там не обойдётся. Так, ладно. Я звонить, — женщина выбралась из мужских объятий и зашла в прихожую, где был телефон. Через минуту, они услышали, как виноватым голосом полковник оправдывается: — Евгений Андреевич! Да дома я! Честное слово. Я бы вам поклялась самым ценным, но я не идиотка, клясться детьми. Да зуб даю! Жива я! Приеду завтра получать лекарство под названием «Пиздюли-Н»! Товарищ генерал, вы — шикарный начальник. Отвечаю, — и разговор прекратился. — Вот теперь я аж до завтра могу спать! — воскликнула она и села вновь между Финистом и Курганом. — Не, всё же пойду готовить. — Сидеть, — дёрнул назад её Курган. — Тебе что сказано? — спросил Евпатий. — Отдыхать. Вот и отдыхай, — запах разнотравья вновь окружил её. — Садюги, — буркнула она. — Да. Но дорожящие тобою садюги. Парни, проверить, что у нас в активе. Вышень, на тебе готовка, — начал раздавать распоряжения Курган. — Впрочем, как обычно, — сказал названный. — Финист, сиди рядом с ней. Держи её. А то с неё станется активничать. — Понял, — подтвердил он, удерживая рвущуюся на кухню Минорию. — Офигеть! — выдала она, — ладно, сдаюсь. Если я не отзываюсь, значит, запах разнотравья сделал своё дело. Вы хоть разбудите меня, когда дети вернутся, — попросила Минория. — Добро.       Они остались в гостиной лишь вдвоём. Она и запах разнотравья, что удерживал её. Тёплые ладони поглаживали голову, а пальцы запускались в шёлковые волосы, массируя голову. Финист удерживал ту, что вытащила его из бездны. Протянула руку и стала помогать абсолютно безвозмездно. Держал ту, что свела его с друзьями, что стали названными братьями. Он не понимал, как столько силы, веры, любви, верности, храбрости, смелости вмещалось в такой хрупкой нежной женщине. Женщине, что занимает высокую военную должность, рвёт жилы ради спасения других. Но она ещё и мама. Мама, что за своих детей порвёт и имени не спросит. Мама, что готова пожертвовать всем. Честью, гордостью, жизнью, но чтобы лишь они жили. — Как в тебе всё вмещается? — тихо спросил он. Она весело хмыкнула: — Задай вопрос полегче, Финист. Я всё хочу спросить. — Спрашивай. — Почему от тебя пахнет разнотравьем? Я даже злиться не могу, пока нахожусь под влиянием этого запаха. — Просто мне нравится этот запах. Он мне напоминает… — Свободу, — закончила она за него. — Именно её. — Знаешь, я порой мечтаю просто пройтись по полю разнотравья, — сказала она тихо. Синий сарафан до колен мелькает среди трав. Коса, что их касается. Шуршание босых ног по земле. Солнце ласково и тепло согревает её. Ветер ловит выпавшие пряди из косы и играет с ними. Вокруг неё поднимается небольшой вихрь из трав и окружает её, что делает её почти неземным созданием. Синева глаз смотрит на него весело, лёгкая улыбка, что светит ярче самих звёзд. И её ладонь в его руке. Так рисуется она ему. Так он влюблён в невероятную смесь доброты, любви, верности, и жизни. Минория уже уснула в его руках, но он всё продолжал смотреть на неё. Да, он в неё влюблён. Но она замужем. В ней есть абсолютная верность. Но он будет любить её тайно. Будет оберегать её тайно. Станет её тенью. Станет её безмолвным стражем.       Среди такой тишины, он услышал, как открылась входная дверь. Множество голосов заполонили прихожую. В гостиной из-за угла показалась голова маленькой девочки. То, что это младшая дочь Мины было видно и невооружённым глазом. Финист словно в маленькую копию Минории. — Мама спит? — тихонечко спросила она. — Да. Она просила, чтобы её разбудили, когда вы придёте. — Не надо. Пусть поспит. Я остальным скажу, — уговорила его девчушка. - А вы отнесите её навелх. Да сами спускайтесь к нам. — Хорошо. Девочка скрылась на кухне, а Финист стал аккуратно брать на руки Минорию. Осторожно поднимаясь по ступеням, он не понимал, как она может быть настолько лёгкой. Дойдя до её комнаты, он аккуратно открыл дверь и положил её на кровать. Оставив на её щеке поцелуй, он спустился на первый этаж, где сильные и смелые мужчины боялись обидеть младшеньких.       Амелия сидела на высоком стульчике. И чтобы она не упала, сзади стоял её старший брат. - Саш, а кто эти дяди? - А это, младшенькая, мамины друзья. - Друзья? А она нам не рассказывала, - обиделся мальчик старше девочки. - Ну, ты же не рассказываешь, кто бабушке печку в саже да краске изгваздал, младшенький, - подковырнула его сестра. - Лита... Сань... не сдавайте меня маме. Ами тут не при чём. Она, вообще, на шухере стояла. - А кто класку плинёс? - возмутилась девочка. - Ладно уж. Не сдадим. Сами чудили. Вот, Джиганхир, Амелия. Как вы думаете, кто развесил рекламу по всему Лукошкину, что дьяк думского приказа показывает танцы живота? - спросил Александр, улыбаясь. - Или кто ему в отхожее место дрожжи кидает? - продолжила сестра, прикрывая глаза, словно вспоминая. - Так это вы? - удивился мальчик. - А то! Так бабуся вознамерилась нас защищать перед мамой. Но она тогда и слова не могла выдавить из-за смеха, - рассказала Литавра. - Мы вам потом подкинем идею по поводу ещё одной диверсии, - подмигнул им брат. - А мама одобрит? - спросил мальчик. - Пфф, не только одобрит, но и сама примет в этом участие, - уверила их сестра. - А где вы пропадали? - спросил мальчик. - Прости, младшенький, но мы не скажем. Малы вы ещё. - Ага, как в тюльме сидеть, так не малы, а как узнать, где были сестла и блат, так мы маленькие! - обиделась девочка. - Ами, погоди, - остановила её сестра. - Что значит "в тюрьме"? - спросил парень. - Мама нас нашла в тюрьме. Она и Мара освободили нас вместе с папой. Потом, когда мы окрепли, она отправила нас к бабушке. Для безопасности. - А как вы там оказались? - спросил Курган. - По всей видимости, после взрыва, - предположил Бус. - Да. То есть, последние полтола года мы были за лешёткой. Спасибо моему клёстному, что был лядом с мамой. - Это да. Дяде Егору памятник ставить надо при жизни, - подтвердил мальчик. - Вы, хоть бы представились, - пожурил их женский голос. - Мама! - воскликнули в два голоса дети и бросились к женщине. - Джихангир, сынок... Ами, солнце моё... как же я по вам соскучилась..., - говорила Мина, обнимая младшеньких. - Небось, голодные. - Мас, нас бабуся так накормила, что мы аж до завтра кушать не захотим, - сказал мальчик. - Бабуля может, - улыбнулась она. - Мам, чего ты встала? Ты должна спать, - стала поучать её девочка. - Мы сейчас договолим с дядями, а потом поднимемся к тебе. Плисыплять тебя будем. - Хорошо, лучезарная.