Полковник с даром ведьмы

      Они прибыли на аэродром. Минория быстро позвонила по неизвестному номеру. — За нами сейчас подъедут. Мы отдохнём, переоденемся и я буду решать проблемы, — поправляя перчатки, сказала женщина. — Мам, а что случилось? — спросил старший сын. — С чего ты взял? — спросила его сестра. — Она за время нашего пути ни словом о папе не обмолвилась. Что произошло? — Хм… Он подал на развод. — ЧТО??? — закричали хором дети. — Да. Когда я согласилась на участие в спецзадании, то он сказал, что сразу после моего возвращения подаст на развод, — выдала она будничным тоном. — А причина? — поинтересовалась дочь. — Ему надоело, что я влезаю во всякую срань. — И что ты будешь делать, мам? — спросил парень. — Я не знаю. У меня не было времени подумать о разводе. Вникание в задание, обдумывание операции, спасение ваших детских поп, — улыбнулась она и услышала шум двигателя машины. Полковник обернулась и увидела, как к ним подъезжает чёрный микроавтобус. Дверь открылась и оттуда выскочил высокий мужчина с мускулатурой. Полковник доставала ему до груди. — Евпатий! — воскликнула женщина. Мужчина заграбастал её в свои медвежьи объятия и поднял над землёй. — Задушишь меня, дружинный! — Где была, засранка? — громыхнул он могучим голосом. — Где меня только чёрт не носил… Евпатий, мне и моим детям надо отдохнуть. — Забирайтесь. Отдохнёте в убежище.       Пока они ехали по трассе, Саша и Лита едва не плакали, вдыхая воздух дома. Холодный запах хвои усыплял девушку похлеще снотворного. Минория посмотрела в зеркало заднего вида и легонько улыбнулась. — Вздремни, полковник. Я тебя разбужу, — сказал Евпатий. — Мам, на самом деле, поспи. Ты трое суток не спала, — уговаривал её парень — А ты, сынок? — Мамуль, я — воин. — Железобетонно, — заметила она и поудобней умостилась на переднем сидении. Она закрыла глаза и через минуту уже тихонько спала. — Как зовут тебя, парень? — спросил мужчина. — Александр. — Евпатий. — Уже знаю. А откуда вы мою маму знаете? — Ваша мама — это наш ангел-хранитель. Она нас вытащила из невозможных задниц. Дала шанс на новую жизнь. Она за нас поручилась перед всеми высшими военными чинами. Благодаря ей мы живы. И можем дышать спокойно. Все свои грехи и преступления мы отрабатываем, выполняя задания по защите границ страны. Нам присылают задания и мы их выполняем. За это мы не мотаем свои сроки, или не лежим в гробах. — Наш? Мы? — спросил парень. — Приедем — выяснишь всё у Кургана, — усмехнулся мужчина. — За три года я и сестра многое пропустили, — задумчиво смотрел в окно парень. — А где вы были? — поинтересовался Евпатий. — Мама всё расскажет, когда отдохнёт. — Добро. Скоро будем на месте. — Приехали? Давайте, селите их комнаты на третьем этаже. Парень, ты будешь по соседству с Финистом, — раздался сквозь сон мужской голос. — Твою мать! А что с ней? Да и с тобой, парень? Вас били? — спрашивал второй мужской голос. — Да тут не били, а пытали… — задумчиво сказал третий голос. — Мужики, потом. Сначала их расположим. Курган на месте? — Ещё нет. — Понял.       Минория чувствовала, как её куда-то несут. Исходящее тепло от Евпатия вновь возвращало её в царство Морфея. И она не смела противиться этому. Создавалось ощущение, что она находится под самой надёжной защитой. И на сердце стало резко спокойно. Ощутив холод покрывала, она вздрогнула и сон, как рукой сняло. — Хоть проводи теплопроводку в постель. Я аж проснулась, — пробурчала она. — О, проснулась, — заметил Евпатий. — Холод разбудил. Ладно, я в душ. — Если не захочешь спать — спускайся вниз. — Хорошо, — мужчина вышел из комнаты.       Женщина подошла к шкафу и достала оттуда комплект белья и спортивный костюм. Зайдя в душ, она смывала с себя всю грязь и ей становилось легче дышать. Это дома полковник сможет полностью расслабиться. А здесь надо всё быстро и по-военному. Высушив себя, она надела бельё и критически осмотрела себя в зеркало, которое было в полный её рост. Многочисленные шрамы и рубцы уродовали её тело, на котором по идее не должно быть и царапинки. Чёрный шрам, что опоясывал её шею, служил, как напоминанием о том Аде. У всех её девочек был этот шрам. Надев чёрный спортивный костюм, она стала выходить из ванной, как услышала крики.       Босиком выбежав из комнаты, она направилась к комнате своей дочери. Едва не выбив дверь с ноги, Розенкройц увидела, как металась по кровати Лита, пребывая в своём кошмаре, навеянным сном. — Лита, доченька, тшшш… тише, моя девочка… тише, — стала гладить своего ребёнка женщина. Под её руками девушка затихла и тихонько спросила: — Мам, ты тут? — Тут, моя луноликая. Тут я… — Не уходи, пожалуйста… — захныкала девушка. — Не уйду. Я с тобой лягу, — женщина легла рядом с дочкой, а та едва не свернулась калачиком. Минория тихонечко запела колыбельную. Подрагивания плеч стали уменьшаться с каждым словом колыбельной, надрывное дыхание стало восстанавливаться. Через пять минут Лита уже сопела. Сон дочки плавно перешёл на её маму, и женщину сморило вслед за её красавицей. Ворвавшийся было Александр на пару с Евпатием заметно выдохнул и подошёл к своим близким людям. Она осторожно укрыл обеих и тихо выскользнул из комнаты. — Пусть поспят. Да и я тоже, — сказал парень. — Добро, — сказал Евпатий и спустился вниз к друзьям.       В гостиной на двух диванах и нескольких креслах расположилась компания мужчин. Они ждали своего друга с известиями. — Курган? Вернулся? — спросил вошедший Евпатий. — Да. Слышал, к нам полковник приехала. С детьми. — Да, — подтвердил мужчина, сидящий рядом. — Это её дети. И я понять не могу, откуда они вылезли? — Аникей, сразу видно, что из жарких стран. У двоих ушибы, гематомы, синяки, царапины, запёкшиеся раны. Словно их пытали, — сказал мужчина с другого дивана. — Угу. И у полковника вид, как будто сдохнет, Вышень, — сказал другой мужчина. — Чего гадать, братцы? Ждём, когда она проснётся. А до этого нам остаётся только гадать на кофейной гуще, — подытожил ещё один мужчина. — Финист и гадания? Где конечная у этой планеты? — Очень смешно.       Проснулась Минория спустя два часа. «Странно. По идее, я настолько вымотана, что должна была спать беспробудным трёхдневным сном. А тут два часа — и я огурчиком! Ладно, надо спуститься к мальчикам. Соскучилась я за этими говнюками. Они хоть не утворили что-то?» Минория поёжилась от резкого холода, что окатил её тело и она стала выходить с комнаты дочери. Прислушавшись, она услышала за соседеей дверью ещё одно сопение. «Сашенька уснул. Дитё он ещё неразумное, а в войнушку хочет играть. Надо узнать, как младшенькие. Да и познакомить детей с мальчиками надо. Ами покорит всех. Моя доченька".       Она спустилась вниз и увидела, как великовозрастные мужики дурили друг друга в «дурака». При чём «перекидной» или «подкидной» понять было невозможно, так как они решили смешать эти два вида. Она прислонилась к косяку плечом и скрестила руки перед грудью. — И не стыдно вам? Аникей вашими общими усилиями, уже дважды, если не трижды, маршал, — пожурила она их насмешливо. Все повернули головы в сторону голоса и тут же резко сорвались со своих мест. Они едва не задушили в своих медвежьих объятиях женщину. — Задушите, ироды! Я тоже рада вас видеть! Ух, Бус! Уронишь! — взвизгнула женщина, когда мужчина поднял её и закружил вокруг своей оси. — Опусти меня! Бус! Спасибо, Финист. А теперь и ты меня душишь в объятиях. Вышень! Всё-всё. Хватит. Я пока с вами. Они расселись по своим местам. Минория села между Финистом и Курганом. Аникей и Бус расположились на другом диване. Евпатий и Вышень в креслах. — Ты где была три года? — спросил Бус. — Скажем так, за последние три года в моей жизни произошли несколько грёбанных поворотов судьбы, что полтора года я совершала турне по психушкам, рехабам и психиатрам, пока за меня не поручились. — Ого, — выдохнул Бус и тут он внезапно кое-что понял. Впрочем, остальные тоже. Вместе с её сыном. — ЧТО ЗНАЧИТ «ПСИХУШКИ», «РЕХАБЫ» И «ПСИХИАТРЫ»? — дом оглушил рёв, если не людей, то зверей, точно. — КАК ТЫ ТАМ ОКАЗАЛАСЬ??? — Всё? — тихо спросила женщина, открывая уши. — Вы чего развопились? Детей мне побудите! — Меня они точно не разбудили, — процедил голос её сына. — Мама, как это произошло? Куда смотрел отец? Что с младшенькими? Что вообще произошло? — Во-первых, убавь децибелы в голосе, Александр. Ты с матерью разговариваешь, а не с прохожим. Во-вторых, успокоился, извинился за тон. В-третьих, придурки, вы нахера заорали? Я дочку еле усыпила, так как её кошмары стали мучать. Убавили тональности и резко все сели на жопу и не возникайте. Дышите только через раз. Уяснили? — властный тон, которому льды Арктики не шли в сравнении, успокоил их. Парень извинился перед матерью и сел на пол на колени возле ног матери. — Успокоились? Прекрасно. Финист, просьба. Поднимись к моей дочери и проверь её. Потому что от вашего ора, мёртвый разве что не проснётся. — Хорошо, — мужчина стал подниматься по лестнице. — Пока Финист на разведке, обдумайте свои вопросы. И задавайте их по очереди. — Мин, она уже не спит, — сказал спустившийся Финист. — Иии, разбудили мне девочку, ироды! Придурки! — Мам, всё в порядке, — зажурчал рядом тонкий голосок. — Да, они меня разбудили, но, признаюсь честно, ты ушла и я проснулась. И с того момента вплоть до громогласного ора, я дремала. А теперь, мамочка, рассказывай нам всем, что произошло за время нашего отсутствия с братцем, — Финист усадил её рядом с матерью, — спасибо, — тот лишь кивнул. — Фуф… По очереди задавайте вопросы, — попросила женщина. — Мам, что произошло после моей «смерти»? — спросил сын. — Три года назад мы всей семьёй получили известие о твоей гибели. Естественно, хреново было всем. Мы кое-как оправились. Но спустя полгода «погибает» Литавра, — ответила женщина. — Сестрица~а… — протянул парень. — Да, это произошло спустя полгода. — Спустя те же пресловутые полгода после Литыной смерти, погибает ваш отец. Как у меня крыша не уехала, чёрт её знает. — Мин, прости, что перебиваю, — сказал Евпатий, — но позволь задать вопрос: это всё? — Звёзды отвечают тебе «фигушки»! На следующий день после похорон мужа, похищают младшеньких. А меня шантажируют их жизнями. Условие простое. Убиваю неугодных ИМ личностей — могу один раз увидеться с детьми, и разговаривать с ними по телефону. Параллельно с этим искала пути спасения. На протяжении всех трёх лет меня поддерживал крёстный Ами. — Дядя Егор? — спросила Лита. — Богданов? — вместе с сестрой спросил парень. — Он самый. Он однажды узнал обо всём этом и мы тогда знатно поругались. Соседи чуть ментов не вызвали. А за мои попытки спасти детей меня наградили их гибелью в взорвавшейся машине. Как результат, вторая степень ожогов, слегка невменяемое состояние и якорь в виде Егора. Короче, последние полтора года, я очень активно пыталась покинуть этот бренный мир, познакомилась с самыми известными психиатрами. И меня везде сопровождал Егор. — Мам, ты дура? — спросил парень. — Прикуси язык, Александр! — взъелась на него сестра. — Это только матерям-"кукушкам» похер на своих детей, но другие мамы жить не хотят, если их ребёнок в могиле. И мама не всегда должна оставаться сильной! Если ты думаешь, что чуть ли не геноцид всей семьи не сломает даже стойкого, то ты глубоко ошибаешься, братец. Будут у тебя свои дети, ты поймёшь мать. А теперь извинись. Сейчас же! Ты не имеешь право осуждать её за проявление слабости. Таких, как она ещё поискать надо! И то! Хрен сыщешь! Мы с тобой услышали её? Услышали. А теперь нам надо подготовиться ко встречи с остальными членами нашей семьи. Ты меня понял?       Минория чуть ли не плакала. Дочка заступилась за неё. Да ещё как! Заткнула его за пояс. — Я тебя понял, сестра, — парень уселся на колени перед матерью. Он взял её ладони. Поцеловал каждую и прижал к своим щекам. — Прости… я — дурак… мне сложно всё принять… я не знаю, что ждёт нас дальше… мы живы… папа, я, брат и сёстры… живы, но какой ценой? Ценой твоих мучений и страданий? Я не удивлюсь, если на похоронили отдельно ото всех и мы все под одним памятником… я — дурак, мам… полный… на тебя наехал, хотя не имею никакого права на тебя не то, что кричать, а и руку поднимать… что нам делать, мам? — Эть, на те шкебарик! — отвесила она сыну щелбан в лоб. — Будешь знать. А вообще, мои дорогие, сейчас я планирую съездить в Лукошкино и забрать младшеньких. — Мам, а можно мы сами? — спросила Лита. — Пожалуйста-пожалуйста, — взмолился сын. — Ну, позязя, — сделала «просящие» глазки девушка. — О, нет! Этот коварный взгляд! Он убивает меня! — патетически заломила руки женщина. Дети прыснули. — У бабушки только попросите тот самый порошочек. — Ты — лучшая! — обняла её дочка. — Мы тебя любим! — поцеловал её в щёку сын и вместе с сестрой уже убегал по проложенной тропинке в сторону Древа. — Бисмиляхи рахмани рахим… Ебать ту Люсю! Как же я заебалась. Господи, мужики, вы бы только знали… как меня всё это настоебенило… я эту тварь готова проклясть уже! Сука! Проклятьем вечного недержания! Чтоб от очка деревенского на шаг не отходил! Ребят, я, блять, в ахуе! Я даже не ебу, кому мы, блять, дорогу перешли! Такое ощущение, что когда мы дорогу этому недоброжелателю переходили, мы были в виде котов, и у нас из жопы сыпалась соль, и мы гремели пустыми вёдрами!!! — вызверивалась женщина. Финист сгрёб её в свои объятия и успокаивающе гладил по голове. — Во-первых, успокойся, — тихо стал говорить он. — Во-вторых, ты — женщина. А она не должна ругаться матом, — продолжил Курган. — Вы меня ещё поучите, — буркнула полковник и глубже зарылась носом в футболку Финиста. От него всегда пахло разнотравьем. — И поучим, — сказал Евпатий. — Ты хоть при детях не ругаешься? — спросил Вышень. — Стараюсь. Но старшенькие и так маты знают. Джиганхир ещё может, а вот на счёт Ами… не, манюня, и не матом опустить может в свои пять годиков, — задумчиво чесала она затылок. — А сколько у тебя детей? — спросил Аникей. — Четверо. С двумя другими вы скоро познакомитесь. Надо решить вопрос с Литой… — А что с ней? — спросил Бус. — Я не знаю, как плен у «духов» отразился на её репродуктивной системе. По себе знаю, что они особо не церемонятся. Я боюсь, как бы после этого всего коллапса, она не потеряла возможность иметь детей. Я-то Амелию выносила благодаря «заклинанию материнства». — А что это за заклинание? — спросил Вышень. — Оно позволяет ведьме наложить на свой живот некое подобие безграничного пространства. В этом пространстве плоду не угрожает ни физическая, ни магическая, ни мысленная атаки. Но плод не разрывает с матерью той самой связи, что возникает между матерью и её ребёнком. — Ого. Подожди, но как тогда быть с физическим контактом во время… — не знал как закончить Бус. — Я тебя поняла. Расскажу вам маленькое непотребство, что произошло со мной. Когда мы были в плену, нас насиловали. Несколько раз по дню. Но вдвойне перепадало лишь мне. Я позже расскажу об этом. Так вот. Во время изнасилований, Амелия у меня уже была в таком пространстве и на неё это никак не повлияло. Разве что на меня. Психически. Её ладонь оккупировала большая ладонь Евпатия. Он сжал её в своей, выказывая тем самым поддержку. — Всё уже прошло, мальчики, — успокоила она их, улыбнувшись. — Давайте вернёмся к Лите, — предложил Аникей, сглатывая. — Да. Так вот. Если диагноз для Литы будет неутешительным, то я «подарю» ей эту возможность. — Как это? — спросил Финист. — Дело в том, что я и мой организм в состоянии выносить ещё одного ребёнка. Но, блин, куда? У меня и так четверо детей! Короче, при помощи одного ритуала, я «дарю» дочке свою возможность родить ей. Но в результате этого, я не смогу иметь больше детей. — А… — силился что-то сказать Бус, но не мог. — Знаю я одно точно. На эту тему мне надо поговорить с дочерью. Один на один. Но всё зависит сейчас от вывода специалистов. Будет известен результат — оттуда и буду плясать. А сейчас что-либо предпринимать бесполезно. — Мин, а зачем ты нам это рассказываешь? — спросил Аникей. — Это мы просили, — сказал Курган. — Кто мы? — спросил Вышень. — Я, Финист и Евпатий. — Но зачем? — спрашивал Бус. — Да чтобы вы дров не наломали, чудики! Потому, что вы же не знаете, где встретите свои половинки. А так хоть воспитаю в вас защитников своих половинок и будущих потомков! — Давай для начала мы выберемся отсюда, — сказал Аникей. — Аникеюшка, а ну, дай мне руку, пожалуйста, — попросила его женщина. Тот протянул, а она, ухватившись, прикрыла глаза. Вскоре она рассмеялась. Чисто и заливисто так. — Чего углядела? — спросил Бус. — Кто со мной готов поспорить, что наш Аникей найдёт себе зазнобушку к концу этого года? — предложила она, успокоившись, и заинтересованно оглядывала мужчин. — Он найдёт её только в следующем году! — запальчиво выдал Бус. — Хм… — Поддерживаю, — улыбнулся Вышень. — А на что хоть спорим? — На желание, — подмигнула полковник Кургану. Тот лишь страдальчески возвёл очи к небу. — Э, нет. У тебя фантазия сильно развита, — сказал Бус. — Ну, не хочешь — как хочешь, — пожала Мина плечами и блаженно закрыла глаза. — Ай, хрен с тобой! Спорим! — взвился Бус. — Так, тебя поддерживает Вышень. А кто ещё? — Я! Вы тут мою судьбу решаете! — начал распаляться Аникей. — Хорошо, — протянула она руку, а Бус скрепил их рукопожатием. — Евпатий, разбей, пожалуйста. — А что мне с того будет? — поинтересовался тот. — Я подумаю, — успокоила Розенкройц его. — Добро, — и разбил спор. — Готовьтесь, парни, выполнять её желания, — подначивал их Курган.