Школьные будни

( флэшбэк)       Арлетта Савиньяк подходила к школе, думая, что все повторяется. И ей снова приходится быть матерью первоклашки Арно, хотя год назад близнецы окончили учебу – к ее вящей радости. И к радости учителей тоже – чего стоит испорченный портрет директора, появившийся в холле, когда Лионель и Эмиль учились в шестом. А через год Ли декламировал «Сонет о жабах», где едко высмеивал школьные порядки, разумеется, на примере ни в чем не повинных земноводных. Эмиль был поспокойнее, но постоять за себя мог, да и с братом они нередко бывали заводилами всяческих школьных происшествий.       Арлетта кивала остальным родителям, забиравшим первоклашек, и думала, что Арно, хвала Абвениям, один, и у него нет поддержки в лице брата-близнеца. Навстречу выбежал одноклассник Арно, кажется, его звали Эдвард Феншо – невысокий беленький мальчуган с ангельскими кудряшками и неисправимым желанием рассказать всем и обо всех. - А вашего Арно эреа Луиза к госпоже Оллар отвела. И еще ругала. Потому что подрался, вот. Он Константину поставил фигнал, во-от тако-ой. Эдвард аж ее задел, показывая, каких размеров был пресловутый «фингал». - Сейчас все узнаю, - пообещала она мальчику, ускоряя шаг. В классе уже полным ходом шло «разбирательство». Напротив Арно сидела Катарина Оллар, школьный психолог, делая какие-то пометки. Катарина мило улыбалась, эреа Луиза, наоборот, хмурилась. Арно стоял, заложив руки за спину, что придавало ему вид малолетнего узника. - Добрый день. Что случилось? – спокойно спросила Арлетта. У мальчугана дрогнул подбородок, но сын не заплакал, а напротив, стал рассматривать плакаты о правилах дорожного движения так, словно видел их впервые. Но от внимательного взгляда матери не утаилась слезинка в уголке глаза. - Случилась драка, - охотно ответила учительница. - И почему же дети подрались? - Понимаете, - встряла психолог, помахивая длинными ресницами - в этом возрасте доминирующим становится поведение в группе. Ребенок отдаляется от родителей, чтобы учиться взаимодействовать с другими членами группы, в данном случае, одноклассниками. И, зачастую, негативный опыт выплескивается вспышками немотивированной агрессии. Она могла еще долго вещать о видах и типах агрессии, но ее снова прервала Луиза: - Еще начало учебного года, а тут такое происшествие. Арно первый начал размахивать руками. - Я надеюсь, такое больше не повторится, - ответила Арлетта, которой очень захотелось побыстрее покинуть класс и желательно вместе с Арно, - я побеседую с ребенком. А где пострадавший? - Его уже забрала няня, - неприязненно ответила Луиза, - могу себе представить, что будет, когда узнает дед. Дед рыжего Константина Манрика занимал какую-то должность, о чем внук пару раз напоминал – и одноклассникам и самой учительнице, чтобы помнили, с кем имеют дело. - До завтра, - ответила учительница, по –прежнему недовольная происшествием и тем, что ей не дали провести «воспитательную беседу», - и, Арно, подумай над своим поведением. - Идем, Арно, - позвала Арлетта, беря портфель сына. Сын поплелся за ней, опустив голову. Он словно нарочно еле плелся. И уже на улице порывисто прижался к матери, ища защиты у нее. Но по-прежнему крепился – не плакал. - Пошли домой, у меня еще дел много. И тебе позаниматься не мешало бы. До дома они добрались без упоминаний о происшествии. И лишь покормив сына обедом, Арлетта усадила его на диван и спросила: - Что там у вас случилось-то? И вот сейчас, в родной и привычной обстановке, он позволил себе «пустить слезу». Нахохлился, забившись в угол дивана, и закрыл лицо руками. - Он.. . дразнился, обзывал по-всякому, - пробормотал он, давясь слезами. - И ты очень обиделся на него, да? - Угу, - Арно всхлипнул. Арлетта подсела ближе, обняла его. - А знаешь, что такое обида? Это – маленький и очень бестолковый зверек. Он невидимый, но мы можем ощутить его присутствие. Обида попадает в нас и сначала пытается выбраться. Но мы держим ее вот тут, - она дотронулась рукой до груди мальчика, - лелеем и холим, и даем ей питаться нашей силой, нашими эмоциями. Сын перестал плакать – вряд ли его увлекла сказка, он хмурился, вспомнив о том, что психолог, что так мило улыбалась, тоже говорила об эмоциях. Понять бы еще, что это такое. Но мама в очередной раз станет рассказывать сказки. Арлетта же продолжала: - И наша обида растет и растет с каждым днем. Ты уже не видишь ничего, кроме обиды, не чувствуешь… И теряешь силы. - Мам, мне эта сказка не нравится, - Арно решительно слез с дивана, - я пойду уроки делать. Нам в прописях задали. - Ну, иди, умойся только. И пиши аккуратно, чтобы потом не переделывать. - Ага, - буркнул он, помня, как приходилось переписывать задания вместо того, чтобы побегать во дворе. Но руки не слушались, пальцы уставали, и буквы получались корявыми. Ли на это говорил, что красивее курица лапой пишет, а Эмиль утверждал, что почерк – не главное. Арлетта села за ноутбук – ее тоже ждала работа. А сын, все еще всхлипывая, сердито размазывал слезы по щекам, и думал, что обида – никакой не зверек. И что здорово было б завести зверька настоящего – котика там или щенка. «Эх, если б позволили…» Но знал, что матушка будет против. И принялся писать работу, стараясь не думать о том, как дразнил его Константин, которого все называли Рыжим. И он почему-то не обижался. «Наверное, этот глупый зверек, обида который, не заполз к нему», - вздохнул Арно