Финал имени Курфюста: Забытые и Обреченные.

Уильям встал, отряхивая от пепла всё, что можно было отряхнуть: голову, одежду, руки, лицо. За те двадцать часов сна пепел успел неплотным ковром завалить всех, включая роботов. С неприязнью и отвращением проглотив ту часть пепла, которая попала в рот, Афтон почувствовал мгновенное исчезновение голода и сильно удивился. Проснувшийся Ковальски сразу же был озадачен сиим феноменом. - Как будто ты не можешь сам проанализировать. - огрызнулся пингвин. Убийца посмотрел на него как на идиота и учёный таки провел структурный анализ. Луч сканера прошелся по горстке, набранной в титановые плавники, выжимая из неё максимум информации. Через пять минут пингвин вынес свой вердикт: - Это, можно сказать, первозданная материя. В одной такой горсти недельная норма питательных веществ и каллорий. Ну и ты перестанешь на всё ту же неделю ощущать голод. Афтон молча кивнул, с обреченным отвращением съедая ещё горсть. Ковальски, пусть даже не нуждающийся в еде, с сочувствием посмотрел на коллегу, ибо однажды попробовал песок и знал насколько этот вкус отвратителен. Но, как бы ни хотелось им обоим, другой еды поблизости не было и в проекте. Афтон взял мелкий камень, с таким трудом откопанный из-под пепла, и взвесил на ладони: Сто грамм. Отлично для измерения. - Точно сто грамм? - спросил убийца у Ковальски. Пингвин подтвердил точность измерения как стопроцентную. Афтон подбросил свою находку в воздух. через двадцать секунд раздался сильно приглушенный звук удара о потолок. Прикинув приложенное усилие и пользуясь точным временем, пингвин выдал: - нам примерно сорок две тысячи пятьсот три метра до потолка. - Сколько примерно времени нам надо на подъём до "потолка"? - спросил мервец. - Если питаться пеплом, двести сорок часов точно. Плюс-минус двадцать четыре, хотя скорее "плюс". - ответил ученый. Афтон вздохнул, представляя себе эти нудные часы восхождения, что им предстоят в лучшем случае. Так или иначе, это единственный шанс выбраться, и он не намерен упускать его, как и все остальные. Их эвакуация прошла не по плану, но не настолько, чтобы сидеть и ждать смерти. Надо выбраться отсюда. Как только проснулись остальные, пингвин и маньяк-робототехник кратко и информативно изложили ситуацию. - Чего только не сделаешь ради выживания. - сказал Моргот, собирая прах со своей одежды и относительно спокойно - с обречённым видом - его глотая. Феанор съел лишь недельную норму, до состояния шарпея кривясь от омерзения. Гастер, не выказывая эмоций, тоже проглотил необходимый минимум. Так же, брезгливо скривившись, поступил и Борзинг. Дарксайд Гастер и Ковальски в еде не нуждались, и потому спокойно ждали окончания насыщения, после чего - весь импровизированный отряд двинулся выше. Каждый шаг поднимал облачка мертвой материи, и душный сухой воздух, порожденный отсутствием ветра и хоть какой-то влажности, ввинчивался в лёгкие путников невыносимым огнём. - Стоять. - Отданная Мелькором короткая команда была не напрасной: прямо перед ними возвышался обрыв, словно утыканный арматурой. Титанические камни, лишенные каких-либо вкраплений иного материала, по размерам порой были способны превзойти пятиэтажный дом, и многокилометровым нагромождением, плотным настолько, что порой казалось - это просто вырезанные в едином массиве силуэты мегалитов, удерживали в многочисленных щелях обломки проржавевших за тысячелетия, но всё ещё смертельно острых металлических конструкций, а из их щелей, вытесненные собственным накопленным за века весом, падали хлопья пепла и ржавчины, добавляя финальный аккорд этой композиции безнадёжности, этому памятнику забвения. Выглядело это произведение смерти величественно и пугающе. Первым, опустив голову из состояния "чудом не на триста шестьдесят", очнулся Афтон. - Каковы дальнейшие действия? - несмотря на один-единственный высказанный вопрос, Уильям, завершив мысль, сумел оставить в воздухе те вопросы, что подошли бы вероятным обреченным. "Сможем ли мы забраться по такому? Каков примерный срок восхождения теперь, Ковальски?" - Не могу сказать точно, но вряд ли время сильно изменится. - ответил тот. Мелькор, не собираясь слушать дальше, подошел к вставшему перед ними препятствию. Толстый и острый кусок ржавого железа возвышался над головой метрах в пяти. Подпрыгнув настолько, насколько это было возможно, валар с трудом ухватился за неудобную перекладину и, по чуть-чуть поднимаясь и переставляя сразу же пачкающиеся ржавчиной, но всё же скользящие руки, залез на неё. Когда он осторожно, дабы не упасть, перевернулся на спину, тяжело дыша, и посмотрел влево - ушей тех, кто остался внизу, достигла матерная тирада в сорок этажей с чердаком, подвалом и мансардой, от которой свернулся бы и бронелист "Мауса". - Гастер, ебать твою налево через варп по владениям слаанешитов! - прозвучало окончание эмоционального монолога, - неужели нельзя было прихватить хоть кого-то из нас? - Гастер, стоящий десятью метрами выше, ухмыльнулся и помотал головой. Со вздохом Моргот встал и, присмотрев балку поближе и вместе с тем повыше, подпрыгнул и залез на неё, зарычав из-за оцарапавших его руку заусенцев. Афтон, скептически посмотрев на стену, превратился в чёрный бесплотный сгусток и взлетел на тридцать метров, прежде чем начал падать, в итоге ухватившиь за соседний с Гастером кусок арматуры. Дарксайд, взлетев, как и афтон, держался рядом с обломками металлческих конструкций и уже через тридцать секунд вынужден был переместить свою точку искажения гравитации на ближайший объект. Ковальски, врубив двигатели на полную, взлетел примерно на уровень Моргота и, одновременно с влезшим на то же металлическое остриё Феанором, упал на всё тот же кусок металла. Дарксайд, телекинезом подтянув Борзинга, Индо с блю и Чумного, подтянул их на все выступающие части, до которых смог поднять. С приземлением вниз устремились ручейки ржавого песка, а сами невольные альпинисты изо всех сил пытались сохранить баланс, прыгнуть на следующий фрагмент стальных балок, арматуры и даже рельсов, и поймать тех, кто не сумел сохранить означенный баланс, сопровождая сей процесс ворчанием, вскриками и, если уж совсем плохо, отборным матом. Особенно страдал непривычный к таким нагрузкам Борзинг, которого регулярно приходилось подхватывать и страховать, дабы он не упал. Ковальски использовал свои ускорители, дабы выиграть себе ещё два прыжка и примерно метров пять высоты, Моргот уже через час плюнул на балки и просто цеплялся за любые щели в этой стене, переползая по ней аки ящерица, Дарксайд левитировал по умолчанию, так что страховать его приходилось часто, Гастер же обычный телепортировался, хоть с каждым метром это и давалось всё сложнее, а динозавры соседствовали с мятежным вала. С криком исчез нолдор. Индораптор, обернувшись на звук, краем глаза заметил взмах хвоста Блю и в тот же момент его поглотила тьма. Моргот переполз к Афтону и прокомментировал происходящее: - Их забирают Катакомбы Теней. - Афтон скептически посмотрел на падшего вала, выдавая свою осведомленность. - Интересно, если мы выберемся, то где нас выбросит? - Скорее всего, расчёт идет на то, что мы не выберемся и останемся там среди мертвецов. - Кто бы про мертвецов говорил. - закатил глаза Моргот. - Я думаю, если мы отобъёмся от обитающих там, у нас будет шанс. - Афтон пожал плечами и артистично нырнул в межпространственный тоннель. Валар спрыгнул за ним. Лабиринт тёмных пещер, чьи стены блестели ржавыми решетками и потрескавшимися о времени кирпичами, встретил их, в отличии от того, откуда они пришли, влажностью и прохладой. На удивление, в катакомбах царил приятный глазу полумрак, что, впрочем, не радовало ни одного из присутствующих, ибо тени, исконные обитатели этой вотчины Пастыря Обречённых, не терпели живых, пронесших сюда, сквозь фактическую смерть, свою личность, ориентацию и моральные принципы. Безликая масса, неспособная сохранить свои личности и убеждения. Как похоже на обычный социум... Две тени обрели относительную плоть, и набросились на пришедших. Два выстрела - и материальные тела осыпались прахом, а с ними и сами тени перестали существовать. Моргот подхватил гильзы свободной рукой. - Судя по количеству теней, разумные с оружием здесь появляются более чем редко. Афтон пожал плечами, проверяя свою рельсовую винтовку. Ковальски лишь мазнул взглядом по показателям своего интерфейса. - Боезапас? - Спросил Моргот у Афтона. - пять магазинов на сто патронов. - не медля, ответил тот. - а ты? - По четыре магазина на пятьдесят патронов для каждого. - Ответил вала, убирая свои "леркеры" в спецкарманы. Индо лишь пожал плечами, намекая на потерю табельного, от него не отставала Блю. На профессора Борзинга и Чумного, виновато прячущего обратно в сумку станковый крупнокалиберный пулемёт и непонятно как пронесённую ста двадцати восьми миллиметровую автоматическую пушку, никто даже не глянул - всё и так было ясно. Уильям, будучи мертвецом и так, пошел вперёд в рассчёте на то, что тени не обратят внимания на него. Холодный воздух, столь приятный после выжженой, мёртвой поверхности, на удивление не был застоявшимся и затхлым - похоже, что-то в самой глубине этих лабиринтов генерировало легкий ветерок, вносящий вместе с живительной прохладой надежду в сие королевство обречённых. Тени с недоверием расступились перед великим комбинатором ФНАФа, признавая его "равным" себе. Моргот с ПП на готове был замыкающим, порой параноидально озираясь в поисках возможной цели. Ковальски был в середине колонны, время от времени сверкая ускорителями, а Борзинг и Чумной прикрывали колонну с флангов, в любой момент готовые выставить на обозрение врагам смертоносные громады своего оружия и наполнить тихие пещеры звоном непрерывно падающих гильз. Мертвецы шипели в бессильной злобе, ибо вид оружия у потенциальных жертв их явно не радовал, и лишь зло смотрели на путников со стен, потолка и просто из пространства, мутными призраками стоя посреди дороги и расступаясь пред идущими. - Ступени вон там. - Сказал Моргот, и вся колонна последовала за ним, попутно следя за мрачным окружением. Где-то упала капля воды. Каждый шаг оставлял отпечаток в толстом слое влажной глины, смешанной с каменной крошкой и старыми, давно прогнившими кусочками мха, а порой одежда пачкалась глиной или грязной водой со слишком уж низких потолков. Подъём в этих лабиринтах был необходим тем, кто хотел выжить и остаться собой, и путники поднимались по лабиринтам вверх, порой спускаясь на километры и внезапно возвращаясь на тот же уровень или выше, хотя чаще эти катакомбы скручивали самих себя в невозможные конструкции, порой проходя мимо космоса и тут же опускаясь во впадины океанов из воды и магмы. - Долго ещё? - спросила Блю после четырёх дней ходьбы, страшно уставшая не физически, но морально. - Не знаю. - ответил Индо. - Тем более здесь время и пространство играют по своим собственным правилам. - Вставил Моргот свои пять копеек, стреляя по одному из тех редких обитателей, кто решился напасть на группу. Прах улетел с ветром, и тени своим глухим визгом вторили ему. Афтон, обычно спокойный, внутренне проклинал нынешнюю часть пути, представляющую собой сплошной межпространственный канат, сплетённый из закрученных спиралью состоящих из частично вывернутых на изнанку тоннелей лент Мёбеуса, в которых даже стабильного перехода выше не существует дольше часа. Переходя по невозможным лабиринтам свёртывающегося и меняющегося пространства, Индораптор вдруг спросил: - Может автор забыл о нас? Чумной помотал головой. - Если бы забыл, мы бы сдохли и присоединились к теням. Увы, здесь всё настолько отрезано, что помощь извне невозможна. выбираются отсюда либо вперёд ногами, либо самостоятельно. Ну или вооруженными группами как у нас. - Меня одного, - начал Феанор, - сношает то, что сейчас эти проходы ведут нас вовсе не вверх? - Нет. - Мрачно процедил Моргот, давно уже пытающийся прорваться наверх. - этот чертов хаос тоннелей ведёт нас куда-то, куда надо исклю... - Пришли. - Прокомментировал Афтон, глядя на некие капсулы. Семь цилиндров, закрытых металлическими тяжелыми крышками. На каждой крышке было по пять одинаковых символов, и эти же четыре предмета покоились на пьедестале, стоящем перед ними. Уильям и Моргот презрительно скривились, Чумной и Феанор ненавидяще взглянули на пьедестал, а Борзинг обозлённо зарядил фугас. Пять символов, что заперли семь осколков Здравого Смысла. Радикальный феменизм, толерастия, пропаганда, инстинкты и религиозность. - Что это за ужас? - Спросил Индо. Блю же не могла говорить, ибо блевала где-то в углу. - истинные всадники апокалипсиса. - прокомментировал Феанор. - Части социума, не желающие равновесия и истинного порядка в социуме. - Мы таких в особый сектор сажали. - Мечтательно закатил глаза Моргот. - Что за особый сектор? - недоумённо спросил Гастер. Ответ начисто выбил его из колеи: - Для тех, кого даже на энергию пускать омерзительно, у нас есть Сектор Забытых, по факту тюрьма. Камеры под землёй, без каких-либо окон и дверей, в наличии санузел и кровать, ванной нет, вся обстановка камеры кроме стола со встроенной тарелкой и прикреплённой к нему ложки приварена к полу. Освещение плохое, пища - мелкие порции из трупного крахмала, чисто чтоб не откинулся. Арестант лишается всех личных вещей, помещается в камеру, которую после этого заваривают наглухо. Человек живёт там в забвении от остального мира без права встретиться с кем бы то ни было и медленно сходит с ума от однообразия весь остаток своей никчемной жизни. - ответил Дарксайд, с ненавистью глядя на печати. Вокруг него собиралась сырая Сила, вырывающаяся даже в реальности тёмной пеленой чистейшей ярости. - Так вот где оставшиеся части. - сказал он, гипнотизируя взглядом содержимое контейнеров. - Стой... Оставшиеся? - Сорок девятый удивлённо посмотрел на коллегу. - Был восьмой. Мой отец нашел этот осколок незадолго до моего появления, и, когда я только родился, отдал мне. Я впитал этот осколок, ибо он, как и эти, полностью состоит из энергии, и обрёл ещё большее могущество, обрёл ещё больший интеллект. Благодаря нему я стал околобожественным существом. - И как нам разрушить это? - Борзинг кивнул на контейнеры. - Уничтожить то, что лежит на пьедестале. - при этих словах Чумной, чьи руки окутались кроваво-красной пеленой, резко подощел к символам и, взяв символ толерастии, одними лишь руками размолол его в мелкий прах и, войдя в раш, бросил символ религиозности в стену и одним ударом кулака раскрошил его. Хруст "ключа" смешался с хрустом костей и звуками крови, капающей из разбитой руки. Шатаясь, Сорок девятый зарычал и другой рукой раскрошил символ инстинктов, после чего ослабленный сел возле стены пещеры, откинувшись на неё. - Я выдохся. - сказал он. - давайте остальное сами. Уильям погрузился в воспоминания о фандоме: Сколько заезженных стериотипов... Почему альтернативные версии его подчиняются своим женам? Почему альтернативные версии его сыновей не дают сдачи своей сестре, хотя могут? Это не взаимовыгодные отношения... Это матриархат. Бесполезный и бессмысленный... И чьё это творение на самом деле? Феминизм, чьё истинное предназначение извращено до предела. Афтон вздохнул. - В память о тех фандомах, что были испорчены этой чумой, и о тех, кто был ею загублен. - Уильям, не имея даже намёка на эмоции на своём лице, в форме Тени одним лишь ударом, наполненным всей возможной силой, всеми эмоциями, был достаточным, чтобы разрубить очередной ключ, и тут же разрушился от отголосков Силы оставшийся. Всё вокруг них содрогнулось, парадоксы во времени и пространстве начали появляться всё активнее, то открываясь и засасывая часть стен, то пропадая. Моргот собрал в охапку контейнеры, чьи крышки обратились прахом, и, когда открылся очередной проход, вся команда пробежала туда. - Осколки! - вскрикнул Мелькор, в руках у которого обратились прахом контейнеры. Чумной, с трудом встав на ноги, побежал за кристаллами, а мост уже начал разрушаться. Сорок девятый подхватил ближайший осколок, успев схватить за руку Моргота, что в попытке поймать уже падающий в бездну кристалл свалился туда же. Поздно. Тьма, как черная дыра, начала засасывать осколки и тех, кто успел их поймать. Феанор, бросившись на выручку, был неумолимо затянут. Оказавшись на одном уровне с валаром, нолдор не успел ничего сказать и был брошен в падающие осколки, успев подхватить все оставшиеся. - Так, мы падаем. Куда? - задал вопрос Уильям. - В изолятор. - ответил Моргот, и убийца помрачнел. Тьма разделила их.