***
-…Он умер? — тихо и неуверенно, немного напугано, прозвучало из дальнего до жути тёмного угла. Обито даже на секунду замешкался: смотрел по сторонам с немым вопросом и не понимал, как за такое продолжительное пребывание в этом каменном затхлом убежище, он не заметил, что из людей здесь есть кто-то ещё. — Да, — Учиха ответил с небольшим опозданием, поэтому небольшая тёмная фигура уже успела подойти к не дышащему телу. Происходящее его не особо интересовало. Какое Обито вообще должно быть дело до какого-то странного ребёнка, убирающего седые волосы с морщинистого лица, прикладывающего и медленно проводящего пальцами по закрытым глазам? Какое Обито дело, если на руках до сих пор плёнка свернувшейся крови? — У него мой глаз, — короткое предложение нагнало уже у самого выхода, и даже Зецу на такое заявление соизволил повернуть голову. — Что ты имеешь в виду? Обито медленно и довольно осторожно двинулся вперёд, пытаясь рассмотреть хотя бы лицо нарушающего тишину человека. Им оказалась девочка длинная, до жути худая, какая-то болезненная и с узнаваемыми колтунами чёрных волос. Хотя, наверное, Обито стоило исправить себя в мыслях «***
Завербовать Нагато оказалось легче, чем Обито предполагал изначально. Пока он добирался до этой вечно пасмурной, дождливой и немного противной ему деревни, целый ворох мыслей и всевозможных исходов поселился в голове. Обито думал, что ему придётся применять силу и сражаться. — Было забавно, — сказав это скорее себе, чем Зецу, опять крутящемуся рядом, он присел около первого попавшегося дерева. Лес в Скрытом Дожде был очень уж мрачным, но Обито, на удивление, нравилось. Настраивало на размышления. Особенно, на те, где перед глазами заинтересованное, но в то же время неуверенное лицо Нагато. Учиха уверен — его будут игнорировать и отвергать, пока за главного этот инициативный раздражающий Яхико. Хотелось бы убрать его самому, но Обито понимал, что делать этого вовсе не стоит, хотя всё равно почему-то решил посоветоваться. — Этот парень, — он повернулся к спутнику, наполовину скрывшемуся в плоскости влажной земли. — Нагато, согласится, я уверен. Но только со временем. Нужно подождать, но вот сколько?.. — Решил поделиться мыслями? — ехидно отозвался Белый Зецу. — Как думаешь, насколько сильно на него влияет тот рыжий? — Обито решил пропустить обращённые к нему слова мимо ушей, но всё равно немного нахмурился. — Я видел по глазам, что первого зацепили мои слова, но их лидер…и эта девушка… Хотя, думаю, она подчинится воли каждого из них, вне зависимости от её личного выбора. — Что ты хочешь от нас услышать? — Ждать ли мне их или просто убрать рыжего? — прозвучало с фальшивой легкомысленностью. — Терпение — самое сильное оружие в подобных вопросах, — уклончиво ответил Зецу, а потом добавил то, от чего Обито вновь сжал губы, хмурясь. — Мадара же долго ждал тебя. Фантомной болью тело вновь ощутило тяжесть тех холодных камней, и подсознании замельтешили последние события его прошлой жизни. Всё до того самого пробуждения и пугающе мрачного лица Мадары, еле поддерживающего собственное существование. — А у него ведь была возможность направить сюда Хантен, — напарник, видимо, не думал останавливаться, наседая на душевно травмированного подростка. — Но почему-то он всего лишь забрал глаз. Ждал только тебя… — Ждал только меня… — глухо вторил Обито, уставившись куда-то вниз. — Значит, и мне стоит подождать? — Конечно, — наконец, Зецу показался в полный рост, и в странной наставнической манере положил руку на плечо. — Нагато сам к тебе потянется. От подобного жеста парень скривился и встал со влажной травы, проходя вперед, и силуэтом смешиваясь с тенью деревьев и туманом. — Хантен? — переспросил он, остановившись. — Хорошее имя, правда? — на белом лице вновь странно растянулись губы, а Обито начал что-то припоминать. Конечно, эта Хантен была из его клана, раз позволила Мадаре на закате жизни видеть хотя бы одним глазом. Но Обито помнил о ней больше, чем сначала ему показалось. Не была ли эта девчонка той самой пропавшей дочерью соседей несколько лет назад? В силу небольшого возраста и прошлой не особой заинтересованности сейчас Учиха не мог до конца разобраться: похитили её, или она просто потерялась, гуляя по окрестностям деревни. Но очевидно было одно — причина волнения главы клана и всех его высокопоставленных соратников, переживаний о возможности похищения шарингана и предмет скорби беспокойных родителей, худыми руками рыскал около коченеющего тела и в одиночестве пребывал где-то среди Кладбища Гор.***
Обито не терял ни минуты своего времени — постоянно готовился к воплощению доверенного ему плана. И пока ждал, что ранимый Нагато встанет на его сторону, принялся оборудовать лабораторию для последующих действий. Мысли о Хантен фоном всегда были с ним, как бы он ни старался их прогнать. Её черные волосы и слишком светлые от дефицита солнца ладони в разных обстоятельствах представали перед ним. В основном, Обито пытался вспомнить о ней маленькой, о той, которую видел несколько раз на неделе. Но никак не мог. По ряду причин. Учиха в тусклом свете не до конца законченной лаборатории взглянул на небольшую ёмкость с покоящимся в ней глазом. Он, не в силах совладать с секундным порывом, подошёл ближе и покрутил баночку в руке. Интересно, где Хантен сейчас? Чем она занимается в этой одинокой темноте? — Чёрт, — он тихо ругнулся, отойдя практически в другой конец помещения. — Нужно всё-таки вернуть его ей, и дело с концом, никаких лишних мыслей больше, — Обито искренне надеялся, что Зецу не узнает о его частых монологах с самим собой.***
-…Это ты? — голос у Хантен был пропитан недоверием. Она сидела у изголовья той самой кровати, поджав колени к груди, и слепо озиралась по сторонам, в бесполезном жесте поднеся пальцы к повязке. Обито долго не навещал её. Всего два раза за год: когда вернулся из Скрытого Дождя слишком беспокойным и на взводе, и когда с удивительной аккуратностью пересаживал глаз пару недель назад. Тогда он ничего не говорил, молчал всю операцию и, практически не касаясь лица, наложил повязку, а потом ушёл. И больше они не виделись, никак не пересекались, даже с учётом его периодических посещений недоделанной лаборатории. — Да, — Обито присел на самый край и секундно мазнул взглядом по силуэту девушки. Большего он не мог себе позволить. — Как ты? — Всё хорошо, — Хантен пожала плечами, а потом, положив ладони на колени и уместив на них подбородок, спросила: — Те шиноби с глазами Мадары всё ещё не пришли к тебе? — Прошло не так много времени, нужно подождать ещё… — Я думала, ты пришёл похвастаться, — она огорчённо вздохнула. — Но раз так… Зачем ты здесь? Обито промолчал, лишь подвинулся ближе, оказываясь в опасной близости от её лица. Он, немного хмуро и сжав зубы, шумно вздохнул, пугая Хантен быстрым перемещением, и коснулся небольшого узла на виске. Пробравшись рукой под длинные пряди волос, Учиха развязал повязку, медленно снимая бинты. Он вновь мог видеть знакомый разрез глаз, прямые тонкие брови и залёгшие тени близ нижних век. Хантен моргнула пару раз и подняла на него взор, огорчённо столкнувшись с маской, скрывающей шрамированное лицо. — Даже не покажешься? Ответа ожидать и не стоило.***
Нельзя. Он не должен. Больше никаких переживаний. Никаких чувств. Он ведь не человек больше — лишь половина, а значит ему уготовлена высшая миссия, выполнением которой он так озадачен. Никакой Хантен не должно быть в мыслях, но только почему он думает о ней, когда стоит около какой-то лавки, ожидая заказанную еду? — Ты не думал, что это странно? — Зецу, как обычно, отвлёк от размышлений. — Что именно? — грубо отозвался Обито, и его хмурое лицо можно было увидеть даже сквозь маску. — Ты же и сам знаешь… — Если он её не убил, — парень пожалел, что они находились в присутствии людей, и он не мог сделать крайне важное уточнение личности, чтобы придать собственным аргументам больше веса. — Значит она зачем-то нужна. — Возьмите, — Обито не вовремя перебили, протянув уже готовые блюда. — Спасибо, — тускло поблагодарил он, вручая деньги. — И если она нужна была ему, то нужна и мне. — Вот как, — Белый поднял бровь и практически расхохотался от серьёзности настроя и недоброжелательности интонации. — Мне отнести или ты сам?.. — он указал взглядом и с лукавством ожидал ответа. — Сам.***
Хантен ела совсем немного, с непривычки отказывалась от некоторых блюд и смущённо благодарила Обито за всё, что он для неё сделал. Он же и слова из себя выдавить не мог, молчал, внимательно рассматривал отложенные в сторону сладости, и голова шла кругом. Мысль о неправильности происходящего перманентно укрепилась в сознании. Хантен должна была умереть от истощения ещё много лет назад, а не сидеть напротив, медленно уплетая онигири, приготовленные кем-то на скорую руку. Хотя, может, всё не так плохо? Пока Нагато всё ещё мечется меж двух огней, Обито же должен хоть как-то себя развлечь. — Хочешь? — предложила Хантен, протянув что-то из принесённого. Он же молчал, зацепился взглядом за пару зёрен риса, прилипших к бледной коже около рта, и нехотя принял еду из её рук. Она слабо улыбнулась, ещё раз поблагодарила между делом и практически незаметно поправила старую тёмную ткань, что съехала с плеча, оголив участок молочной кожи с пугающими следами, которые Обито едва смог различить из-за плохого освещения. — Мы тут одни, мог бы и без маски посидеть, — голос прозвучал немного обиженно. Обито вновь проигнорировал её, не удосужившись ответить, лишь приподнял предмет возмущений и откусил совсем небольшой кусок, медленно пережевывая. Хантен рассматривала его, не отрываясь. Обвела взглядом чёткую линию челюсти, рельеф шрамов и небольшие бледные губы. Подобное поведение не казалось Обито чем-то необычным — он единственный, кто уделял ей внимание. Единственный, кого она сейчас знает. Всё её окружение — он. — Сними её полностью, я уже забыла, как ты выглядишь, — Обито не смог сдержать усмешки, она слишком забавно возмутилась, хватаясь тонкими пальцами за края его своеобразной защиты. — Не стоит, — он заметил, как румянец тронул её щёки. И, наверное, дело в голосе, хриплом и низком. Обито уже давно не мальчик. Но Хантен не сдалась — стянула маску и положила её куда-то поодаль, выведя Обито из состояния душевного равновесия. Хотя, наверное, это случилось раньше… — Ты красивый, — она легко коснулась шрамов, практически невесомо проведя по ним. В то же миг внутри что-то сломалось, нарушая, как казалось до этого, несгибаемые принципы и убеждения. Обито коснулся её в ответ, погладил большим пальцем здоровой руки участок гладкой щеки, и подавшись какому-то странному порыву, он ощутил мягкость и теплоту её губ своими. Внутри знакомым чувством загорелось что-то едкое. Учиха напористо проник языком, а потом, спустя пару секунд, отстранил ничего не понимающую Хантен от себя, с силой надавил на её плечо, чтобы уж точно не придвинулась, и быстро схватив маску покинул, наверное, ненавистное Кладбище Гор.***
Обито был рад — Нагато, запутавшийся в горечи собственных эмоций, стоял перед ним, наконец согласившись, а немногословная Конан тихим свидетелем находилась поодаль. Учиха говорил много чего, чтобы окончательно укрепить в красноволосой голове мысли о Вечном Цукуёми, пока отсутствие Яхико среди этих выросших сирот забавным удовольствием отзывалось в душе. Больше не нужно ждать, занимаясь косвенной подготовкой. Наконец настала самая интересная часть пути. — Я скоро дам знать, где именно будем собираться, — бросил Обито, скрываясь из виду ряби риннегана. Не думалось ни о чём, кроме величайшего генджицу, и противный внутренний голос никак не замолкал, цинично расхваливая, предвкушая триумф и раздувая собственное эго до колоссальных размеров. В мыслях теперь нет знакомого образа, постоянно преследовавшего в моменты безделья и размышлений. В мыслях только лица отступников, которых Обито так старательно подбирал, и никого больше…***
В лаборатории слишком темно, Хантен едва видела, что делала. Тускло отскакивали блики инструментов. Она решалась на это слишком долго, и вернуться назад уже не получилось бы, да и незачем. У неё ничего не осталось, даже власти над собственной жизнью, что когда-то перешла к легендарному лидеру клана. Хантен совсем позабыла о тех днях, когда была маленькой беззаботной девочкой с уже уготовленной судьбой стать шиноби и регулярно получать миссии различного ранга. Она вовсе не помнит прошлую себя, ту, без двух глубоких небольших, словно точки, шрамов на линии челюсти, без нескольких операционных вмешательств, связанных с глазами, и без непонятной болезни, съедавшей чакру и здоровье уже слишком долго. Инструменты всё ещё поблёскивали металлом, пока девушка медленно развязывала пояс заношенного одеяния. После осознания, что ей никто больше не помешает, ни Обито, ушедший больше двух лет назад, ни Зецу, последовавший за ним, мысль о воплощении идеи, засевшей в голове, стала слишком навязчивой. Кожу обдало холодом, и руки моментально покрылись мурашками. Резко захотелось обнять саму себя, чтобы сохранить хоть немного тепла, но отвлекаться было нельзя, нужно закончить начатое. Хантен бегло осмотрела своё тело, изувеченное множеством неаккуратных пятен, и глубоко вздохнула. Теперь она может прекратить это. Плоть Хаширамы одиноко лежала под светом единственной лампы.***
-…Ты бросил меня, — слова отскочили от стен, и Обито сразу подметил изменения в той, которую долго не видел. — Даже не дав возможность выходить наружу!.. — к концу возмущения она перешла на раздражённый шёпот, недобро глядя исподлобья. — Разве тебе это нужно? — Не делай вид, что всё забыл, — Хантен свела брови к переносице. — Мне нужна еда, в отличие от тебя, и ты это всегда помнил. Так почему же сейчас?.. — У меня появились более важные дела, ты должна быть рада, — спокойно ответил Обито, даже не обратив внимание на неполный шаг расстояния между ними. — Нагато наконец согласился примкнуть ко мне, а это значит, что воля Мадары будет исполнена и… — Ты сам себя слышишь? Почему ты говоришь только об этом? Когда ты стал думать только в этом направлении? — недовольство постепенно уступило непониманию. — Обито, которого я знала… От этих слов внутри всё опустело, а потом заполнилось обжигающей злобой. Она не знала его. У неё нет права выделять прошлое в его поведении, нет полной картины жизни, чтобы озвучивать такое. Хантен никто. Даже не шиноби — она не может пользоваться шаринганом и едва его активирует из-за странной чакры. Она бледная тень сырых залов, отблеск славы Мадары. Слишком похожа. Слишком часто напоминает о себе. У неё чёрные глубокие глаза, похожие мешки под ними, такая же структура волос, тяжёлыми иглами, спускающимися по плечам, и имя. Имя, что не даёт сосредоточиться ни на чём до конца. Она не должна его беспокоить. Не должна различными образами появляться в сознании. Совершенно не должна волновать. Хантен должна была умереть где-то здесь, распластаться подле Мадары и больше не смотреть так, как смотрела сейчас. Она загнанно вздохнула, и белая рука на её шее сжалась сильнее, пока другая, здоровая, путалась среди складок тёмной ткани бессовестно касаясь живота, бёдер и выпирающих костей таза. Уложить на пол и взять прямо после прерванной ссоры, наверное, очень хорошее достижение. Хантен, на удивление, не противилась. Лишь с силой сжала его предплечье, больно впиваясь ногтями, и явно намеревалась сказать что-то едкое и задевающее душу, но не успела. Шумно вздохнула, когда спиной почувствовала холод каменных плит. Широкая ладонь в перчатке скрылась где-то между мягких ляжек. Обито хотел видеть каждое проявление негативных эмоций на её лице, хотел слышать шипение от слишком напористых и грубых действий, от резких толчков, но она закидывала голову и не издавала лишних звуков. Понимала. Раздражала. У Хантен ведь даже психики здоровой нет, потому-то и зажглась как спичка от попытки удушения и мысли, что… — Думаешь, приживётся? — насмешливо поинтересовался Обито и надавил на белое пятно, расположившееся под грудью. Такой похожий цвет, так хорошо сочетается с половиной его тела.***
Пейн встречает хмуростью неестественно бледного лица, и Конан вновь стоит рядом, сложив руки. Обито говорит о своём присоединении к Акацки, обрисовывает план ещё подробнее, чем раньше и сталкивается со стеклянным взглядом фиолетовой плоскости глаз. Перстни на руках привлекают внимание. Вечное Цукуёми кажется как никогда ранее близким к исполнению. Интересно, насколько реальным всё будет казаться… Обито очень хочется узнать, хочется услышать ликующий внутренний голос и ощутить всю мощь чакры десятихвостого. — Что-то случилось? — осторожно, но всё равно порядком равнодушно интересуется Конан. Обито совсем не нравится, как проницательна она в ряде вопросов. — С чего бы это? — тяжёлым вопросом звучит из-под маски, и голубая бровь собеседницы как-то странно изгибается. — Она права, Мадара, — Пейн обращает внимание на себя, и выглядит крайне невозмутимым озвучивая мысли. Даже не хмурится. — Чем-то недоволен? — Некоторыми сложностями, возникающими на нашем пути, — уклончиво отвечает Обито и хочет поскорее покинуть общество его псевдосоратников. Нельзя ведь быть спокойным, когда осознание, что ничего не приживётся к слабому организму Хантен, распространялось колючим тревожным пятном. Она раздражает его, заставляет злиться каждый раз, как открывает свой поганый рот, позволяя себе сравнивать Обито с кем-то. Хотелось ударить её головой об стену, сжав жёсткие длинные волосы крепким кулаком, но… Вокруг неумелого, в меру аккуратного шва жуткое воспаление, расходящееся на несколько сантиметров, и капли крови, застывшие на её бледной ладони после кашля. Тогда ему стоило уйти раньше, сразу после того, как оргазм чёрными вспышками возник перед глазами, а не оставаться на пару минут, чтобы отвесить парочку угроз. Он видел, как Хантен кашляла, жалко согнувшись. Видел, что не успеет. У них стало ещё больше сходств.