В каждой девушке есть лесбиянка.

Надя сидела на небольшом диване в гримёрке. Через два часа должен был начаться концерт в Новосибирске, поэтому в гримёрке сейчас находилась только Надя. Остальные были на сцене: разговаривали с организатаром или проверяли микрофон и свет. Ну или где-то разговаривали друг с другом и готовились к выступлению. В общем и целом в гримёрке была одна Надя. Она сидела в телефоне, смотрела ленту в инсте и тик ток. Она улыбалась с различных приколов, которых у неё в ленте было много. В такое тяжелое время Надя старалась отвлечься, как могла, смотря что-то весёлое. Ведь, если постоянно стрессовать и следить за новостями, можно сойти с ума. Тут Надя услышала открытие двери и в гримёрку вошла Маша. Она подошла к дивану. Надя улыбнулась ей. Девушка кивнула и села возле неё. Надя посмотрела на мрачную коллегу и вздохнула. Маша очень близко к сердцу воспринимала всё то, что происходит сейчас, хоть и пытается это не показывать. Много про это она не говорит, если не заходит тема, но, даже так, старается молчать, потому что понимает, чем это может закончиться. Но было видно, что Маша чувствует себя не очень и, возможно, это связано было не только с нынешними событиями. Девушка давольно давно ходит грустная, хмурая, иногда злая. А сейчас так вообще, практически не улыбается и не радуется ничему. Надя пытается поднять ей настроение. Она показывает ей смешные картинки, видео из тик тока или просто рассказывает что-то смешное. Иногда Маша слегка улыбается и смеётся, но это непродолжительно. Надя расстраиваться. Сидеть в тишине, так ещё и с такой атмосферой, сложно, особенно ей. — Маш, ну улыбнись! — попросила Надя. Маша удивлённо посмотрела на неё, — Пожалуйста! Нельзя же всегда быть такой хмурой. Мне больно на тебя смореть. Маша опустила взгляд и задумалась. Затем она посмотрела на Надю и улыбнулась на пару секунд. Потом снова убрала улыбку и продолжила сидеть в телефоне. Надя обиженно нахмурилась. Теперь заставить Машу улыбнуться было делом принципа. Решение она нашла сразу. Надя подсела к Маше и тыкнула её в бок. Маркова отпрыгнула и сжалась. Надя улыбнулась. — Надь, ты чего? — спросила Маша. Надя притягивает её к себе и садиться на ноги. Она стала царапать пальцами живот, от чего Маша попыталась убрать её руки и сжала губы. — Ну раз ты не хочешь улыбаться добровольно, я тебя заставлю! — заявила Надя. Маша бориться с ней, не давая прикоснуться к себе. Но Надя высвободила руки из её хватки и быстро пролезла ими под майку. Она стала царапать пальцами по животу. Маша попыталась сдержать смех, но получилось не долго. Она засмеялась и пыталась скинуть с себя Надю. Но та стала более усердно щекотать её, переходя на рёбра. Маша громко смеялась, пытаясь скинуть с себя Надю или перевернуться. Но ничего не получалось, поэтому Маша решила смириться и дать своей коллеге наиграться. Руки Нади пошли выше, щекоча подмышки и девушка под ней засмеялась ещё сильнее. Настолько, что её мог кто-то услышать, но сейчас обеим на это всё равно. Пальцы бегали по всему телу, щекоча то сильнее, то нежнее. И, по своим наблюдениям, Надя заметила, что самые щекотливые места у Маши — низ живота и подмышки. Потому что, когда пальцы щекотали там, девушка смеялась сильнее. Поэтому чаще всего пальцы находились именно там. А Маша уже перешла на визг, словно маленький ребёнок. Надя этому умилялась. Вот сейчас, когда Маша истерично смеётся она выглядит счастливой. Может быть хоть в этот момент у неё в голове нету тысячей мыслей, переживаний и гнева. От Маши уже послышались всхлипы. — Н-Надя, перестань! — попросила Маша, прерываясь от смеха. Надя останавливаться не хотела. Она лишь стала щекотать более усерднее. Но, когда услышала, что Маша начала задыхаться, остановилась. Маркова повернулась на бок, переводя дыхание, иногда тихо смеясь. Надя легла возле неё и стала гладить по спине, успокаивая. Маша громко выдохнула, наконец востановив дыхание. Она посмотрела на Надю. — Прости, Маш. Просто ты такая красивая, когда улыбаешься и смеешься. — сказала Надя. Маша опешила. Её щеки покрылись румянцем, а в сердце ощутилось тепло, — Ты что покраснела? Засмущалась! Оу, Маша, как мило! — Это у меня от смеха щеки покраснели. — ответила Маша. Надя прижалась и обняла её. Горячие дыхание обжигало загривок, что заставляло сильнее краснеть. Сердце застучало сильнее, а в голову ударил лёгкий жар от переизбытка эндорфинов. Маша положила свои руки на руки Нади и прикрыла глаза. Надя приподнялась и забралась в её волосы. Теперь дыхание ощущалось возле уха. Тело покрылось мурашками и от этих ощущений Маша вздрогнула. Надя тихо усмехнулась. Лежали они так минут пять. Маша улыбалась. Возможно впервые за столько времени она улыбается. — Маш. — позвала Надя. — Что? — Почему ты такая грустная? Что случилось? — спрашивает Надя. Маша тяжело вздохнула. Она уже полностью расслабилась и успела забыть о своих проблемах. — Почему ты думаешь, что у меня что-то случилось? Может у меня просто настроения нет. — Просто люди так резко не меняются. Ты же весёлая была, улыбалась часто, а в какой-то момент, просто. Ну стала мрачной. Постоянно грустная ходила или раздражённая. Это ведь не может быть просто так, должна быть причина. И она есть, по-любому. Так, что это за причина? — спрашивает Надя. Она пальцами начинает медленно царапать живот, чтобы Маша ей точно всё рассказала. Девушка тихо засмеялась и остановила Надю. — Да скажу, скажу. Понимаешь, у меня есть кое-какие проблемы с выражением эмоций и гневом. Я знаю, какая я эти месяцы, но сама толком не знаю с чем это связано. Психиатр сказал, что из-за сильного подавления отрицательных эмоций, они, таким образом, вырываются наружу. Через плохое настроение, агрессию и, ещё, спать я стала хуже. Так что — вот причина. — сказала Маша. Надя задумалась. В целом звучит правдоподобно. Да и зачем Маше ей врать? Надя обняла Машу крепче и поцеловала в щеку. — Это ужасно. Не надо подавлять в себе отрицательные эмоции. Я и девочки готовы тебя поддержать! — сказала Надя. Маша слегка улыбнулась. — Спасибо. Она бы и выговорилась всем, но не будет же она говорить, что уже три месяца влюблена в Надю. Не будет же она говорить, что причина её состояния — это невозможность признаться в своих чувствах и невыносимое желание поцеловать её, обнять и никогда не отпускать. Конечно же Маша будет молчать, не смотря на сильную душевную боль.