Волчонок

Три недели. Три чёртовых недели мне пришлось привыкать к себе заново. Став оборотнем, я понял, что были вещи, которые мне нравились. Как оказалось, многие авторы учебников, где была хоть какая-то информация об оборотнях, не владели полной информацией о них. Даже известный магозоолог Ньют Саламандер не упоминал о том, что у волшебников после укуса так сильно меняется восприятие мира. Я стал намного быстрее и сильнее, усилилось обоняние, зрение и слух. На этом приятные моменты, пожалуй, закончились. Изменились мои привычки, я перестал чувствовать себя комфортно в привычной одежде. Каждый раз, надевая рубашку и брюки, я испытывал дискомфорт и с тоской поглядывал на квиддичную форму. Уж в ней-то было бы куда удобнее. Однажды, когда я напугал до полусмерти свою маму, я понял, что изменилась и моя походка. Она не услышала, как я оказался в одной с ней комнате, и попросила больше не подкрадываться к ней. В свете последних событий это приобрело какой-то зловещий смысл. Но труднее всего было сдерживать голод. На первом совместном завтраке я поверг в шок родителей, когда едва не разбил тарелку с кашей. Любимый с детства завтрак теперь казался помоями. Домовик принёс мне яичницу с беконом, и в тот момент мне казалось, что в жизни ничего вкуснее я не ел. Впрочем, эта мысль была со мной недолго — ровно до обеда, пока я не попробовал сочный стейк с кровью. Теперь в моём рационе всегда было мясо. Иногда мне даже казалось, что я сойду с ума, если не поем. Но самым невыносимым было видеть, как родители награждают меня сочувствующими и неприязненными взглядами. Последние были от отца. Я его почти не видел. Он словно специально старался не пересекаться со мной, будто я был ему противен. Однажды подслушав разговор родителей, я понял, что недалёк от истины. Так я стал изгоем в собственной семье, хоть мама и твердила, что ничего не изменилось, и я всегда останусь её сыном. Мне хотелось в это верить, но я понимал, что скоро все изменится. И не представлял, как мне пережить полнолуние. Я боялся боли. А в том, что трансформация будет болезненной, я не сомневался. В один из вечеров я допоздна просидел в саду, не желая пересекаться с отцом. Поэтому и с чистой совестью пропустил ужин. Птицу я услышал раньше, чем увидел. Но когда незнакомая сова приземлилась прямо передо мной, был немного удивлён. Я не часто получал почту, когда находился дома. А с чего бы кому-то писать мне? У меня не было друзей — Крэбб и Гойл не в счёт, они скорее бы сожрали свои трусы, чем заставили себя написать кому-то письмо. Раз или два за каникулы мне слал вести Блейз, но его письмо пришло на днях, поэтому до августа про него можно было бы забыть. Сова призывно ухнула и бросила на землю небольшой мешочек, а потом улетела, даже не удостоив меня своим вниманием. Подняв с земли посылку, я сразу отметил качество материала — не из дешёвых, и, проверив его на наличие проклятий, так ничего не найдя, я достал содержимое. Внутри, благодаря чарам незримого расширения, было несколько флаконов с зельем и записка, нацарапанная незнакомым почерком. «Говорят, у этого зелья отвратительный вкус из-за аконита. Придётся и вам убедиться в этом лично.

Друг».

От кого письмо я не понял, а после его прочтения меня бросило сперва в жар, а уж затем в холод. Откупорив крышку на одном флаконе, я понюхал содержимое и тут же закашлялся. Воняло оно знатно, уверен, на вкус было таким же мерзким. Неужели кто-то думал, что я буду пить зелья, которые не были куплены у проверенных людей? Или не приготовлены крёстным? Фыркнув, я хотел было выбросить их в ближайшие кусты каких-то цветов, от которых была в восторге мама, но потом остановился. А, собственно, что я теряю? Вращая в руках флакон, я усмехнулся своим мыслям. Страх перед трансформацией был запредельным. Стоило только подумать, что мне придётся обратиться в… чудовище, как меня сковывал ужас. Самый настоящий, животных страх. Я всегда был трусом. И не переносил боль, она меня неимоверно сильно пугала. Во рту появится привкус горечи, как бывало часто в последнее время, стоило мне подумать о прежней жизни, которая теперь казалась мне идеальной. И недоступной, потерянной навсегда. Но всё рухнуло, а мне предстояло одиноко сидеть на ее руинах. Зелье в моих руках могло помочь в любом случае. Оно либо облегчит трансформацию, либо убьёт меня. Оба варианта казались мне не такими уж и ужасными. Решив, что подумаю над этим чуть позже, я прихватил зелья и вернулся в Мэнор. До полнолуния оставалось чуть больше недели, а время, как бы я его ни тянул, было на исходе. Меня постоянно преследовало предчувствие беды. Ещё и эта беседа с матерью… В последнее время она вела себя странно. Даже ещё более странно, чем в первые дни, когда меня укусили. Её словно подменили. Она перестала смотреть на меня с жалостью и сочувствием. Я остро ощущал её поддержку, которой мне сейчас не хватало, пусть я и не признаюсь никому в этом. Она часто говорила мне, что всё будет хорошо. И почему-то в этих словах звучало столько уверенности, что я сам даже немного верил в это. Но после странной посылки я стал присматриваться к маме, и понял, что её поведение действительно изменилось. Что-то мне не давало покоя, а когда я попытался с ней об этом поговорить, она сказала, что мне помогут. Но кто именно и как, уточнить не потрудилась. Лишь твердила, что она обо всем позаботилась. Мать была единственным человеком, которому я всегда беспрекословно верил. Поэтому и в этом раз решил не давить на неё, видя, что тема ей неприятна. Но стоило мне принять решение, что я выпью те злосчастные зелья, и будь, что будет, как случилась новая напасть — обо мне вспомнили. Я был в своей комнате, безразлично смотря в потолок, как услышал, что в Мэнор прибыли гости, и что-то подсказывало, что они были незваными. Едва ли эта мысль посетила мою бедовую голову, как в комнате с громким хлопком появился домовик. С трудом сдерживая дрожь, он сказал, что меня ждут внизу и снова трансгрессировал. Не ожидая ничего хорошего, я спустился вниз. — Здравствуй, Драко, — голос, который преследовал меня в кошмарах, трудно было не узнать. — Добрый вечер, милорд, — с трудом выдавливая слова, произнёс я, но не смог заставить себя поклониться ему. Во мне кипел гнев, какого я ещё никогда не испытывал. Мне хотелось броситься на того, кто испортил мою жизнь, и растерзать его в клочья. Но я не сдвинулся с места, лишь опустил глаза в пол, помня рассказы отца о том, что Волдеморт умело читал чужие мысли. С шумом втянув воздух в лёгкие, он подошёл ближе ко мне. — При других обстоятельствах я бы не простил такой дерзости, — продолжая чутко улыбаться, произнёс Лорд. — Но сделаем скидку на то, что ты ещё слишком молод, а жизнь твоя в последнее время полна потрясений. В большой столовой, где были эти гости, царила гробовая тишина, хоть помимо Волдеморта и меня присутствовали и другие — несколько Пожирателей и мои родители. Но все они молчали, не осмеливаясь даже пошевелиться. Кто-то судорожно сглотнул; звук показался слишком громким. — Но позволь я открою тебе глаза, — продолжал спектакль Лорд. — Тебе стоило бы направить свой гнев не на меня, Драко. Есть множество других людей, которые его заслуживают. Говоря это, он обходил меня по кругу и, остановившись за моей спиной, положил руки на плечи. — И не забудь поблагодарить своего отца, — тихо, едва ли громче шепота, сказал Лорд. — Если бы он не растерял веру в своего господина и не подвёл его, то ты бы не познал укус Фенрира. Я не сдержался и дёрнулся, с трудом сдерживая всю ту бурю, царившую в душе. Я не мог слушать, как это чудовище обливает грязью моего отца. Никогда не любил, когда задевают мою семью. — Но ничего, — окинув меня недовольным взглядом, продолжил Волдеморт. — Ты ещё поймёшь это. Отдалившись от меня на несколько шагов, Лорд продолжил говорить: — У нас будет время поговорить по душам, Драко. Несколько дней ты проведёшь в компании тебе подобных. Думаю, для тебя это будет хорошим уроком. Я не сразу понял, что он имел в виду, и был в замешательстве, из которого меня вывел судорожный вздох матери. И облегчённый отца. Второе было подобно удару в живот. — Милорд! — с мольбой воскликнула мама. — Прошу вас, оставьте Драко дома. Скоро полнолуние, и… — Молчать! — рявкнул Лорд и все в комнате синхронно вздрогнули. — Как смеешь ты, Нарцисса, спорить со мной? Мама испуганно опустила взгляд и сцепила дрожащие руки перед собой. — Не будь ты сестрой моей самой верной слуги, я бы не простил тебе эту дерзость. Думаю, она была бы расстроена, узнав о твоём неподобающем поведении, — угроза слышалась в каждом слове. — Но не забывай, что вечно прятаться за спину Беллатрисы ты не сможешь. Мама послушно замолчала, а я в душе даже испытал облегчение. Я бы не простил себя, если бы он тронул её хоть пальцем. В частности из-за того, что сам не мог ей ничем помочь, был абсолютно бесполезным. — Собирайся, живо, — приказал мне Лорд. — Сивый тебя проводит. Едва он договорил, как его фигуру окутал чёрный дым, и он улетел. В самом прямом смысле этого слова. Что это вообще за магия такая? Но подумать над этим мне не дали. Получив в спину тычок, я услышал позади себя голос: — Пошевеливайся! Проглотив оскорбления, я направился к себе, чтобы собрать кое-какие вещи. Разумеется, у меня не спрашивали, хочу ли я вообще покидать Мэнор. Не зная, чего ожидать от трансформации, я собрал тёплые вещи и несколько простых рубашек и штанов, попутно кидая в рюкзак какие-то мелочи, вроде зубной щетки и носков. Едва я закончил, как в дверь постучали, давая понять, что мне пора. Сивый едва ли не тащил меня волоком к выходу из Мэнора. Но долго терпеть у меня не получилось. Дёрнувшись, я сбросил с себя руку Сивого. — Я и сам могу идти, — огрызнулся я. — Всё-таки это мой дом! И где выход мне прекрасно известно. Я думал, что Фенрир разозлится, и не особо сейчас переживал по этому поводу — злость подталкивала меня на конфликт. Но Сивый лишь усмехнулся, обнажив жёлтые зубы. — Посмотрим, насколько дерзким ты будешь, когда взойдет полная луна. Оставив меня кипеть, он прошёл мимо, задевая плечом. Шумно выдохнув, я пошёл следом, понимая, что у меня нет иного выбора. Нас сопровождали ещё двое. Всей этой компанией мы трансгрессировали. Когда в глазах всё перестало кружиться, я осмотрелся, но местность была мне неизвестна. Мы стояли на небольшой опушке леса. Позади простирались бесконечные луга, а впереди раскрывал объятия густой и старый лес. В нос тут же ударили различные запахи, от которых закружилась голова. Никогда раньше не замечал, что в лесах столько запахов. И звуков. Насладиться этим ощущением мне не дали, снова ткнув в спину, принуждая двигаться. Вяло огрызнувшись, за что получил подзатыльник, я пошёл вперед, а в голове уже представлял, как сделавший это мужик скручивается от боли. Через четверть часа мы вышли к какому-то лагерю. Несколько палаток и небольших домиков не вызывали ничего, кроме брезгливости. Никогда не был приверженцем отдыха на природе, который подразумевал ночёвки в таких условиях. Вместо этого я предпочитал уют старинных особняков и роскошь. Надежда, что это не конечная точка нашего путешествия, меркла с каждым шагом, а когда Сивый приоткрыл полог потрёпанной временем палатки, она вообще разбилась на миллион осколков. — Пошевеливайся, парень, — буркнул Фенрир, оскалившись. Его животные замашки очень сильно бросались в глаза. Мне даже казалось, что я не удивлюсь, если он вычудит ещё что-нибудь — откопает косточку или побежит метить территорию. Интересно, это из-за того, что он оборотень или просто невоспитанная свинья? С такими мыслями в голове и отвращением на лице я зашёл внутрь. Я ожидал, что палатка окажется волшебной, но нет. Крошечное пространство освещалось лампой, стоящей на низком, грубо сколоченном столике. Свет от нее позволял разглядеть какую-то кучу тряпок в углу, да пару стульев у столика. Сивый сел на один из них. — До полнолуния будешь жить здесь, — обрадовал меня он. — Далеко не уходить, и без фокусов, парень. Впрочем, можешь попробовать что-нибудь выкинуть, Тёмный Лорд как раз разрешил слегка потрепать тебя, если ты не будешь слушаться. Удивительно, что он смог выдать предложения, состоящие из более пяти слов. С виду и не скажешь, что он способен на столь яркую демонстрацию интеллекта. — С какой стати я должен вообще оставаться здесь? — хотел гневно сказать я, но из горла вышел лишь какой-то писк. Мерлин, неужели я всегда так говорю? Сивый усмехнулся, а после в мгновение ока оказался рядом со мной, схватив своей здоровой ручищей меня за волосы. — Потому что этого хочет Тёмный Лорд! — рявкнул Фенрир, приблизив свое лицо едва ли не вплотную ко мне. — И ты будешь делать то, что тебе прикажут, щенок! Имя папаши тебя больше не спасёт! Он отшвырнул меня, позволив перевести дыхание и вытереть с лица чужие слюни. Это же насколько надо быть невоспитанной сволочью, чтобы при разговоре брызгать ими на собеседника? Позади меня раздалось какое-то копошение. Развернувшись, я увидел, что Сивый выкинул из моего рюкзака все вещи. — Эй! — моему возмущению не было предела. — Какого дьявола ты творишь? Я подскочил к нему, пытаясь отобрать свои вещи, но он просто оттолкнул меня, словно я был пушинкой. — Так-так, что тут у нас? — оборотень вытащил мешочек с Аконитовым зельем. Понюхав его, он скривился. — Щенок, — с презрением бросил он, забирая зелья с собой. — Так никогда не научишься жить со своим зверем в мире. Так и останешься сопляком. Я пропустил его слова мимо ушей, из-за такого грубого вмешательства в моё личное пространство меня начала бить крупная дрожь. Кулаки сжались, а в груди поднялся настоящий пожар. Всё тело было готово действовать. Мне хотелось что-нибудь сделать, например, сломать тот стул, или же чью-то челюсть. Но я никогда не решал проблемы кулаками, предпочитая оставить этот способ маглам. Поднимая палочку, я готов был уже проклясть Сивого, наплевав, какие последствия от этого будут. Но заклинания даже не успели сорваться с моих губ, как я получил сильный удар в живот и согнулся пополам, судорожно глотая воздух. Древко палочки было выдернуто из моих рук, пока я корчился на полу. — Что, малец, решил подраться? — взревел Сивый, хватая меня за рубашку и приподнимая. — Так давай, подерёмся. Только теперь ты — оборотень! И у нас выясняют отношения не на дуэли, как эти холёные волшебники! Меня, словно безвольную игрушку, выволокли на улицу, бросив на землю. Отплевываясь от земли, попавшей мне в рот, я пытался принять вертикальное положение. Не хотелось валяться перед всем этим сбродом на земле, я же Малфой! Нужно сохранить хоть крохи прежней репутации. — У щенка бушует кровь! Он хочет драки! Так давайте покажем ему, где его место. Оборотни подхватили крик Сивого, и стали подходить ближе. — Пожалуйста, не надо, — ярость и гнев сдуло, как по волшебству. Я понимал, что крепко вляпался во что-то неприятное. — Я понял, что был не прав. Я пятился спиной от этой раздразнённой толпы. Конечно, моим мольбам никто не внял. Первый удар обрушился со спины, высекая звёзды из моих глаз. А потом ещё один, и ещё, и ещё. Я не долго продержался на ногах и, упав на землю, пытался прикрыть голову руками. Из глаз брызнули слёзы, а вскоре всё тело ныло и болело от многочисленных побоев. — Хватит! Прекратите! — мой голос тонул в окружающей суматохе. — Как и следовало ожидать, ты слабый и никчёмный щенок! — где-то надо мной раздался голос Сивого. — Вместо того, чтобы обращать тебя, Тёмному Лорду следовало просто замучить тебя до смерти. Сомневаюсь, что ты даже переживёшь первое обращение. Во мне снова что-то щёлкнуло. За этот месяц я устала терпеть пренебрежение к себе, словно я был прокаженным. Устал от жалости и отвращения со стороны родителей. Всё то дерьмо, что кипело во мне, грозило выплеснуться наружу. Не зная, откуда во мне появились силы, я подскочил на ноги и с криком бросился на Фенрира, даже не понимая до конца, что намереваюсь сделать. Скорее всего сработал эффект неожиданности, и мой кулак задел его щёку. Но на этом везение закончилось, и моё горло сдавила стальная хватка. Метая молнии, Сивый приподнял меня за шею над землёй, а его рожу перекосило, из-за чего черты лица приобрели более звериные очертания. Возможно, мне показалось, но его глаза тоже изменились. Лёгкие горели от нехватки воздуха, но Сивый не торопился отпускать меня, вместо этого он закинул голову и рассмеялся. — А может и выйдет из тебя толк, — сказал он и, разжав пальцы, опустил на землю. Свора оборотней поддержала смех Сивого, и после этого все стали расходиться, не обращая на меня внимания. Вспышка гнева прошла, лишив меня последних сил. Устало осев на землю, я прислонился к дереву, так кстати оказавшемуся рядом. Всё тело болело, даже вздохи давались с трудом. Похоже, досталось моим рёбрам. Впрочем, не только им. Оставшись один, я понял, что пропал. Теперь предстоящее полнолуние страшило меня ещё сильнее. Сплюнув кровь, я застонал. «А может я вообще до него не доживу», — успела мелькнуть мысль, прежде чем я отключился.