Кадры

…Ветер свистит в ушах, куртка надувается пузырем на спине, мотоцикл летит по шоссе. По сторонам от дороги расстилается огромное поле, усеянное букетами ромашек, и воздух из-за их запаха слегка горчит. Она, разве что не зажмурившись, прижимается к Светкиной спине, изо всех сил обхватив её за талию и вцепившись побелевшими пальцами в кожу косухи. А Светка хохочет: – Свет, не дрейфь! Нам ещё жить и жить, я точно знаю! Рот только не открывай, а то горло застудишь, а нам еще завтра петь!.. … Свет, бьющий в глаза, из-за которого не видно ничего в зале, и не слышно, потому что все чувства сейчас сосредоточены только на собственном голосе и на звуке гитарных струн. Вот последние аккорды затихают, и зал взрывается аплодисментами и криками, сердце ухает и начинает судорожно биться, по движению Светкиных губ она понимает, что та ей что-то говорит, но что именно, не слышит, потому что она сейчас – как воздушный шарик, накачанный счастьем, и, боясь улететь, она хватается за руку подруги и уходит за кулисы… …В булочной на углу Невского идет ремонт, поэтому пахнет здесь не сдобой, а краской, но поскольку работают финны, всё чисто и аккуратно. Но это днём. А вечером, когда это чудо торгового дизайна сторожат голодные студенты и не более сытые младшие научные сотрудники, тут совсем другая атмосфера. Ребята ставят на стол бутылки, кладут пачки сушек, несколько плавленых сырков и пару яблок: – Ну, девчонкам ректификат, разведенный газировкой из автомата, мы не предлагаем, для вас настойка на лимонных корочках из медицинского спирта! Гитара переходит из рук в руки: – Эй, поколение дворников и сторожей, вздрогнули! Сталкиваются бока разномастных кружек и стаканов: – Народ, а ведь будет же время, когда мы не в подсобках будем репетировать, а во всяких студиях, и на сцену выходить не только в студенческих клубах! – Ага, концертные залы соберем! – Мариинку! – Афиши по всему городу! – Гастроли по миру! – Ведь если кто-то это может, то почему не мы? Ну что, давайте! Всё сначала!.. …Кулак еще зудит от недавнего столкновения со скулой какого-то парня, которому она врезала, влетев в гримерку и увидев отбивающуюся, вырывающуюся из объятий Динку. Парень отлетел, совершенно не ожидая такого от хрупкой девчонки, но ледяная сталь взгляда тут же его отрезвила, и спотыкаясь, на неверных ногах, он вывалился за дверь. А её руки сжимают плечи плачущей Динки, гладят по коротким волосам: – Ну ерунда, брось, ничего страшного! – она вдруг смолкает, и спрашивает, слегка отстранившись, – Погоди… Тебе понравилось? Динка отчаянно мотает головой, сильнее прижимается к ней, и вдруг поднимает глаза и приоткрывает губы. Вкус соленых от слез Динкиных губ выбивает все предохранители. Они целуются и не могут оторваться друг от друга, рискуя задохнуться. Света проникает руками под футболку, тянет подол вверх, Динка вытаскивает руки из рукавов, и на мгновение прервав поцелуй, выныривает из ворота. Света раздевается сама, касается Динки голой грудью, извиваясь, рисует затвердевшими сосками на её коже какие-то узоры, напирая, укладывает разгоряченную подругу на диван, забирается руками под пояс брюк, под резинку белья, стягивает одежду вниз, заглядывает в помутневшие прикрытые глаза, аккуратно гладит бедра, проникает между, чуть разводя ноги, и снова подтягиваясь к приоткрытым губам, целует, шепчет прямо в них: – Не бойся, я аккуратно, – а пальцы уже раскрыли влажные складки и скользнули вдоль тугих упругих стенок. Она пытается быть осторожной, но Динка сама толкается навстречу, и она врывается уже со всей страстью. Динкино тело дрожит, мышцы начинают трепетать, и она ловит это движение кончиками пальцев, сама стонет, трется своими складками о бедро подруги, и мысленно произнося «Моя!», улетает вслед за ней… …Мягкая рука осторожно надевает кольцо на её палец: – Если не вместе, то хотя бы рядом… …За Псковом машина выворачивает на трассу, скорость пока небольшая, их обгоняет сияющий сигнальными огнями, как новогодняя елка, внедорожник, прижимает к обочине. Дверь с её стороны открывается, она сначала видит только букет, но потом её дергают за руку: – Ну, давай, вылезай скорее! Такая маленькая, а растопырилась, как Ивашка на лопате! Я же не в печь тебя тащу, хотя жару обещаю! Из машины доносятся недовольные визги, тянутся руки. – Сидеть!!! – рявкают им в ответ голосом, привыкшим не то что собаку осаживать, но и стадионы укладывать, – Чао! Доберетесь как-нибудь сами! А она уже сидит в машине, пропитанной такими родными, одуряющими запахами, обнимает двумя руками цветы и тонет в сияющих зеленых глазах. – Может, ты отпустишь этот веник и найдешь рукам другое применение? Машина отъезжает, сворачивает на какой-то съезд, букет перемещается назад, а её уже прижимают к сиденью самые желанные руки, но она пытается увернуться: – Ну ты что, с ума сошла? Что мы, как малолетки, в машине…Давай, куда-нибудь заедем… Нет, никуда не поедем… Да плевать, что в машине, какая разница, чего ты ждешь?!!