Они не станут даже слушать

Утром Киллуа проснулся раньше всех. Он плёлся на кухню и молился, чтобы все эти ужасы с отловами ему просто приснились. Было бы так просто закрыть глаза и проснуться уже в прежнем мире, полном свободы, где тебя никто не преследует. Сейчас же такую роскошь они могут себе позволить только в мире грёз. Хотя призрачная надежда на лучшее всё ещё теплится в душе. В кухонном шкафчике лежало несколько пакетиков с заваркой, один из которых он и взял. В холодильнике тоже было негусто. Несколько яиц и творог не первой свежести. Он не был просроченным, но жить ему оставалось недолго. Со стороны комнаты послышались шорохи, которые стали Золдику призывом к кулинарным действиям. Он уже успел съесть свой завтрак и теперь готов накормить близких. Настоящая мамочка, которая пригодится каждому. Разогреть сковородку, капнуть масло, разбить яйца — он виртуозно справлялся с рутинной готовкой, превращая её в интереснейшее представление для самого себя. Брат зашёл на кухню, когда еда уже стояла на столе. Киллуа выглянул в коридор, но друга там не обнаружил. — Солнышко, я в магазин схожу, пока это съешь. Гону тоже передай, чтоб позавтракал обязательно. — Я ф тобой, — ответил Аллука, запихивая еду в рот большими кусками. — Ого, — Киллуа обернулся через плечо и увидел пустую тарелку, — быстро ты. Ладно, тогда давай собираться. Не то, чтобы Киллуа не был рад сходить в магазин вдвоём, просто он не рассчитывал, что придётся искать ещё одну кофту с капюшоном. Свою он сразу вручил Аллуке и пошёл копаться в немногочисленной одежде Фрикса. В этом не было ничего такого, ведь они лучшие друзья. Если бы Гон также ворвался в личные вещи Киллуа, он не был бы против. На удивление, в полупустом общем шкафу нашлось целых две подходящие ветровки. Что-то Гон в последнее время пристрастился к более закрытым вещам, хотя раньше таскался в шортиках, майке и короткой курточке, которую едва ли можно было так называть, настолько она была тоненькой. Он вообще очень изменился после битвы с химерами. — Эй, Гон, мы с Аллукой сходим в ближайший магазин, пока у нас вся еда не закончилась, — Киллуа накинул ветровку, которая была с более широким капюшоном. — Подождёшь? Мы ненадолго. Гон слабо угукнул из комнаты и начал шуршать тканью постельного белья. Когда Киллуа убедился, что его предупреждение услышано, он взял Аллуку за руку и вышел за дверь. Сейчас стоит быть крайне осторожным и постараться не привлекать к себе лишнее внимание. Именно для этого они почти синхронно спрятали волосы под тканью. На улице стало заметно тише по сравнению с предыдущими днями, только это было хантерам совсем не на руку. Это давящее спокойствие улиц обозначало не отказ от ненависти, а её официальная поддержка со стороны вышестоящих людей. Он этого ситуация становилась только хуже. Большинство вчерашних бунтовщиков со спокойной совестью отсыпалось дома. Они сидят в своих уютных убежищах и радуются собственной «безопасности». А до тех, кто сейчас вынужден прятать свое лицо на улице, им нет никакого дела. Наверняка многие даже радуются, что добились такого отношения к бывшим членам Ассоциации. В магазине Киллуа быстро взял с полок всё самое необходимое и направился с братом к кассе. Аллука даже успел взять небольшую коробочку шоколада. Здорово, что можно будет провести несколько дней с комфортом в относительной безопасности. Только поскорее бы уйти отсюда. Пика своей нервозности Киллуа достиг на кассе, потому что продавец, словно нарочно, медленно и лениво пробивал продукты и всё время исподлобья поглядывал на Золдиков. Полученные в руки пакеты и доведённое у работника до автоматизма «спасибо за покупку» позволили выдохнуть с облегчением. Теперь осталось самое простое — вернуться в гостиницу и продолжить придумывать дальнейший план жизни. Нужно было что-то делать и как-то выкручиваться, пока их не отправили на перевоспитание, как непослушных деток. Киллуа перебросил оба пакета в одну руку и наощупь попытался найти руку Аллуки. Вот только нашёл он только чью-то стальную хватку у себя на запястье. Он резко обернулся, усилил тело аурой и замахнулся ногой по человеку, который держал его. Лодыжку перехватили отточенным движением. Нога сильно заболела от силы, с которой её держали. Киллуа потянули за обе конечности вверх, он потерял равновесие и упал лицом на асфальт. Его руки сразу же перехватили за спиной и позволили встать на ноги. Последний раз такую боль он ощущал дома под пытками, когда не умел использовать нэн. Что с аурой? Почему я не могу выпустить её? Не получается даже просто усилить базовыми техниками. Ещё и сила у них такая… Откуда? Взгляд Киллуа зацепился за вход в этот злосчастный магазин. Продавец о чем-то общался с одним из полицейских, после чего они пожали руки и тот отошёл. — Братик! Киллуа поднял глаза на источник звука и обнаружил, что Аллуку куда-то ведут за обе руки. Такого испуганного взгляда в его глазах он не видел давно. — Куда вы его тащите? Он не хантер, — крикнул Киллуа в сторону удаляющихся фигур, за что и получил удар кулаком по челюсти. — Он — нет, чего не скажешь обо всей вашей семейке. Доблестные блюстители порядка не могут оставить ребенка с такими родителями, — Киллуа грубо толкнули в спину, призывая идти вперёд, и ему пришлось подчиниться. Он ехал в тесной машине-будке без малейшего шанса на сопротивление. Аллука был сейчас где-то в другом месте, но каком именно — не говорили. Неизвестно, как поведёт себя Гон, когда не обнаружит своих друзей до самого вечера. Наверняка рванёт искать их, наивно полагая, что сможет без нэн победить тех, кто смог справиться с Иллуми. То же самое, что спрыгнуть со скалы с утяжелителями и надеяться, что взлетишь с лёгкостью пёрышка. Машина остановилась, и Киллуа вывели на улицу. Его ослепил внешний вид небольшого светлого здания высотой всего в три этажа. Внутри оно выглядело вполне неплохо: очень ухоженное и чистое место. Киллуа некоторое время рассматривал молочные стены и разные растения в горшках, пока полицейский заполнял какие-то бумаги. Бежать или бунтовать сейчас было бессмысленно, ссадина на скуле и синяки на руке постоянно об этом напоминали. Полицейский, что держал его руки всё это время, наконец отпустил их и строго сказал идти вперёд. Можно было спутать этот жест с милосердием, но голос служащего выдавал чувство превосходства. Он словно говорил: «Мне не нужно тебя держать, чтобы ты слушался». Как противно, что это чистейшая правда. Киллуа повели вперёд по коридору. В нём стояло несколько подростков, на вид ровесники или чуть старше. Все они были одеты в одинаковую школьную форму и беззаботно о чём-то болтали между собой. Такое чувство, что они все находятся здесь по своей воле. Спустя пару минут Киллуа привели в комнату, в которой стояли четыре кровати, и дали сложенную в стопку школьную форму. — Переодевайся, потом отведу тебя на инструктаж. Не вздумай ничего вытворять, я буду стоять рядом. — Как скажете, — Киллуа огрызнулся, но всё равно сделал так, как ему сказали. Он не глупый, поэтому побоялся сопротивляться тому, кого просто так не одолеть. Иллуми не зря говорил не сражаться с теми, кого не победить. Эта схема не работала во множестве ситуаций, но сейчас подходила как никогда лучше. Нужно притвориться паинькой, усыпить бдительность и только потом уже попытаться что-нибудь сделать. Следующим пунктом назначения был просторный светлый класс на втором этаже. За столом сидела молодая женщина. Кажется, она была блондинкой, но Киллуа решил не запоминать её в деталях, ведь надолго оставаться здесь он не планировал. Единственное, что нужно знать — она слишком сахарная. Настолько, что от одного её вида во рту появилось противное липкое чувство и захотелось пить. — Здравствуй, Киллуа, меня зовут Адель. Я — наставник в твоей группе. Давай расскажу немного про наш уклад жизни. — А когда этот выйдет? — О, никогда. Если ты начнёшь бунтовать, я ничего не смогу сделать, и мне придётся отдать ему приказ о применении телесного наказания, соизмеримого с твоим проступком. Если начнёшь обзываться — просто получишь удар по лицу, а если нападёшь на кого-нибудь, то можешь и конечности лишиться. Советую быть избирательным в словах и действиях. Попал по самое не хочу. Дальнейший рассказ Киллуа внимательно слушал, но смотрел в пол. Если бы он ещё раз поднял глаза на эту притворно-нежную улыбку, точно бы не сдержался и со всей силы ударил. В комнату он шёл уже сам. Предстояло собрать подготовленные ему вещи, чтобы вечером подняться на третий этаж и принять участие во «всеобщем дружеском занятии», как его назвала та женщина… как же её звали? Хотя не важно. Киллуа было, о чём подумать ещё. Есть вещи важнее того, как зовут какую-то сахарную училку. То есть в действиях я не особо ограничен до тех пор, пока они не нарушают правила. Проблема в том, что к правилам относятся побег и нападение на других. Хорошо, что хоть в перемещении и общении нет ничего запрещённого. Пока было немного времени до вечернего сборища, Киллуа решил поискать блондина с каре, которого заметил, когда шёл в комнату первый раз. Фортуна была на стороне Золдика. Ну это, конечно, если забыть про то, как его и Аллуку с утра поймали. — Курапика! Это ты? — Киллуа подбежал к тому парню и с ходу решил проверить свою догадку. — Привет, Киллуа, рад тебя видеть. А где Гон? — ответ был как раз в духе Курапики: подчёркнуто вежливый, манерный, но не вычурный. — Он, к счастью, дома. — Жаль, с ним тут было бы веселее… Не пойми неправильно, ты тоже веселый. Я имею в виду, просто… — Прекрати оправдываться, я понял. У тебя уже есть какие-нибудь идеи, как отсюда выбраться? Ты наверняка успел узнать какие-нибудь слабости этого места. — Зачем? — фраза на секунду выбросила Киллуа из колеи, а потом заставила эмоции градом посыпаться на друга. — Хочешь сказать, ты собираешься оставаться здесь?! А как же Рёдан?! Ты же поклялся себе, что отомстишь за клан. — Месть это плохо. — Да что они с тобой сделали? — Ничего. — Тогда почему ты сдался? Молчание. — Где твоё свободолюбие и желание стать сильнее? — Это лишнее. — Это не… — Киллуа не договорил, так как собеседник его перебил. — Я всё время преследовал их, ведомый ужасно жестокими мыслями. После нашей последней стычки я оказался здесь и понял, что полиция способна всё решить самостоятельно. Устраивать самосуд неправильно. — Ты не должен был опускать руки. Я тебя не понимаю… — До тех пор, пока не поймешь, мне не о чем с тобой разговаривать. После этих слов Курапика развернулся и подошёл к другому человеку. Неужели можно так просто отказаться от смысла своей жизни только потому что тебе сказали, что так делать — плохо. Из Курапики исчезло всё то, что делало его… Курапикой. Светлые стены вокруг были тёплыми, почти уютными, но от этого не переставали создавать давящую атмосферу. Всё вокруг напоминало клетку. Все люди были одинаковыми. Они двигались идентично, разговаривали, как Курапика и почти всё время улыбались. Причём вполне искренне, не натянуто. В них не было ни грамма индивидуальности, и они были рады находиться в этом доме. Киллуа ни за что таким не станет. Он до последнего будет бороться и пытаться восстановить мир и справедливость.