Они не станут даже слушать

Долгожданный день для Хисоки. Дело не в скорой казни, совсем нет, он никогда не стремился к подобной унизительной смерти. Просто сегодня он сможет привести свой план в жизнь и напоследок неплохо так повеселиться. Последние приготовления были завершены, и Хисока тихонько подошёл к двухъярусной кровати в их камере. Наверху спал Гон, свернувшись калачиком. Это было весьма необычно, ведь каждый раз, когда Хисока видел его спящим раньше, то руки и ноги лежали в самых странных положениях, одеяло неизвестным образом было скомкано, а найти в этом беспорядке подушку вообще не представлялось возможным. Но это было раньше, когда Гон находился на свободе и мало о чём переживал. Последние дни он перестал так сильно ворочаться во сне и всё больше находился в напряжении. Сегодня Хисока всю ночь наблюдал за состоянием Гона, пока был занят последними штрихами своего плана. Тот вздрагивал, часто сжимал кулаки и постоянно лепетал фразы наподобие «нет», «не надо» или «прекратите». Хисока был на грани того, чтобы лично пообрывать головы всем извращенцам, которые посмели смотреть в сторону Фрикса. Эти взгляды можно было бы игнорировать, если бы однажды Гону не прилетел смачный шлепок. Виновник мгновенно поплатился за содеянное, а оставшиеся двое вроде перестали проявлять к мальчику такой явный интерес. Они, как и многие, боялись силы Хисоки и не смели переходить ему дорогу, но если его не станет… Кто знает, как долго они будут сдерживаться. Видимо, Гон это тоже понимал, так что его взволнованное состояние вполне можно понять. По ощущениям было уже около пяти часов утра. Хисока положил руку на плечо Фриксу и легонько сжал его. Тот сморщился и сильнее свернулся. Хисока немного грустно усмехнулся и аккуратно потряс Гона. В этот раз ему не осталось ничего, кроме как распахнуть глаза. Он отпрыгнул от руки и начал судорожно оглядываться по сторонам. — Г-где Хисока? Ещё не должны же были… — начал бормотать он. — Значит, получилось похоже, если даже ты не отличил. Перед Гоном он предстал в образе одного из полицейских. Одежда, волосы, лицо — всё было изменено. По неизвестным причинам для использования нэн не было препятствий, пока ты не находишься под присмотром. Это позволило Хисоке применить ткань обмана и успешно примерить на себя столь необычный образ. — Не пугай меня так больше! Хорошо, хоть по голосу признал. К сожалению, звук никаким нэн не замаскируешь, но для его плана это было не особо важно. — Я запомнил, куда идти. Хоть что-нибудь помогу узнать напоследок, а ты уже сможешь с этой информацией делать что угодно, — Хисока протянул руку, приглашая тем самым в опасное путешествие. — Не нравятся мне твои отчаянные фразочки, но… пошли! — Фрикс протянул ладонь в ответ. Рука Хисоки помогла спрыгнуть с койки, минуя лестницу. Решётка не стала преградой: не нужно быть гением, чтобы раздвинуть обычные железные прутья, нужно быть лишь достаточно смелым для этого. Система защиты была на самом обычном уровне. Она была формальной и нужна больше для некого упорядочивания людей. Основным средством сдерживания оставались служащие. Даже если заключённые сбегут из камеры, дальше пары коридоров они не уйдут, потому что их попросту схватят. Поправочка: если обычные заключённые сбегут, не имея никакого плана. У Хисоки с Гоном же были все шансы на побег. Ну или, как минимум, на получение новой информации. Они чувствовали, как бешено стучат их сердца от прилива адреналина. Хисока всегда в душе оставался ребёнком, жаждущим приключений, который прятался за маской безразличного убийцы. Холодный расчёт — стиль его жизни, но желание найти нечто сильное и непреодолимое на своём пути всегда шло по пятам. А Гон сам целиком и полностью состоял из приключений. Да и желание выбраться и помочь друзьям он не оставлял. Оба жаждали авантюры, так что вопрос о том, насколько это рациональная, безопасная и необходимая затея, даже не поднимался. Тем же путём, что и вчера, Хисока шёл по коридору. Перед собой он вёл Гона и изредка кивал служащим, отдающим честь. Самым сложным было, наверное, не залиться смехом. Стражи порядка снуют туда-сюда и даже не подозревают, что прямо у них под носом бродят ужасные и аморальные преступники-хантеры. Хисока подтолкнул Гона в пустой коридор под одобряющие взгляды полицейских. — А ты неплохой актёр, — шепнул Хисока. — Как жаль, что мы не сможем разыграть этот спектакль в более неформальной обстановке, — тут он вспомнил о переживаниях Гона и вдогонку добавил: — Сцена любого театра встретила бы нас с распростёртыми объятиями. Гон смущённо улыбнулся — пропустил пошленький намёк мимо ушей. Он перекатился с пятки на носок и обратно и начал оглядываться по сторонам. Вдруг он остановился и медленно шагнул вслед за своим взглядом. — Смотри, здесь написано «Лаборатория». — Как думаешь, нам стоит… — хотел сказать Хисока, но Гон уже открыл дверь. В кабинете сидела высокая худая женщина в белом халате поверх узкого чёрного платья. Она дёргано обернулась на шум и уставилась на своих нежданных гостей. — Гон! Что ты здесь… Хис-сока? Как вы… В этой женщине Хисока узнал Геру — змеиный зодиак Ассоциации. Сильна… Примерно баллов на восемьдесят, иначе бы он не удосужился даже запомнить имя. Ей хватило эрудиции, чтобы узнать Хисоку по ауре, чем она и заслужила свою порцию уважения. И всё же, Геру недостаточно сильна, чтобы всерьёз противостоять Моро. Их разница в силе была небольшой, но ощутимой. Хисоке хватило мгновения, чтобы оказаться к женщине достаточно близко и потянуть её на себя за края лабораторного халата. — Ну и зачем надо было лишать меня моих любимых соперников? — прошипел он ей в лицо. — Я вс-сего лиш-шь работала над препаратом по заказу Ас-с-социации. Я не имею никакого отнош-шения к ваш-шим с-соперникам, — с грозным взором Геру отбросила от себя руки Хисоки. Её шипящие речи слушать Моро не очень-то хотел и со злостью попытался ударить женщину по лицу. Его не особо волновало, кто за всем этим стоит, потому что сейчас он смотрит прямо на человека, нашедшего возможность нейтрализовать, хоть и временно, самое дорогое, что было у Хисоки. Кто-то может назвать его безумным и помешанным, но нэн — его самое большое богатство. Он безумно любил эту силу и ценил каждого, кто грамотно ей пользовался. Настолько погряз в этом болоте, что научился видеть потенциал в людях, которые ещё не умеют управлять своей аурой. Мог буквально предсказать путь их развития и даже тип хацу по одному только характеру. Так легко ему не удалось разгадать только Айзека и Гона. Старик стоял на порядок выше и развиваться ему было некуда, так что его путь проследить невозможно. Он уже его прошёл и дальше волен был двигаться в свободном направлении, независимо от того, куда это приведёт его как личность. А Гон… Гон был до безумия предсказуем и, казалось, его понять будет проще всего, но в этой прямоте и скрывалась вся хитрость. Вместо того, чтобы искать ровную тропинку, он шёл напролом. От этого он мог споткнуться в самый неожиданный момент, двигался порой эгоистично и не шёл на компромисс. И как только Хисока начал отдалённо понимать его путь, Фриксу приспичило прыгнуть выше головы и поставить в истории своего становления хантером жирную и вполне красноречивую точку. — Зачем это Ассоциации понадобилось убивать то, на чём держится сама Ассоциация, — не унимался Хисока и вновь попытался схватить Геру за халат. — Я не могу простить вам тех мгновений унижения, когда не мог воспользоваться нэн. — Ещ-щё раз говорю, это не я! — Геру-сан, — вмешался Гон, — если это не вы, то кто? — Я знаю только то, что препарат нуж-жен был Парис-стону, но во вс-сех С-СМИ говорят, что главенс-ствует Бейонд… Без понятия… — Какие глубокие познания, госпожа учёный, — с сарказмом пропел Моро. — Хочеш-шь познаний? Раз вы здес-сь, значит с-сыворотка и правда не являетс-ся аналогом нэн. Это хорош-шо, иначе нас-с ждал бы полнейш-ший хаос. — И всё же препаратик твой сильно подпортил нам всем жизнь, — Хисока немного успокоился и отошёл от Геру, пока желание напасть не появилось снова, — правда странный он какой-то. Было бы логичнее блокировать нэн так, чтобы один раз и навсегда. — Не получилос-сь бы. Препарат преобразует нэн противника в с-собс-ственную физичес-скую с-силу только при прямом контакте, что с-само по с-себе уже временный эффект. Это тес-сным образом с-связано с-со с-спос-собностью химер к мутациям. Только нам удалос-сь ус-скорить этот процес-с-с, с-сделать его управляемым и предс-сказуемым, чтобы он мог протекать в пределах одного организма. Мой препарат с-создавался для помощ-щи хантерам, а не для ис-стреблений, поймите наконец. — Интересно, в какой момент его всё-таки решили использовать не по назначению, — съязвил Хисока. Он был не готов так просто отпустить тот факт, что существует способ настолько нечестно победить его. — Парис-стона я никогда не понимала, с-скорее вс-сего ему просто интерес-сно придумывать все эти планы. Первым делом выловил вс-сех Зодиаков, даже Джина откуда-то дос-стал, — Гон, стоящий у входа, издал шокированный вздох. — Амбиции с-свои проверяет. А если это Нетеро, то мотив ещ-щё непонятнее. В приоткрытую дверь вольготно вошёл охранник и уставился на открывшуюся картину: Хисока в образе капитана полиции, Гон, который был единственным ребёнком в участке… стоят в кабинете лаборатории. Что он мог подумать? Наверное что-нибудь вроде: «Слухи не врут. Над мальчиком сейчас будут проводить эксперименты». Вошедший тряхнул головой и робко проговорил: — Паристон сказал взять у в-вас… — он запнулся, увидев подходящего ближе Хисоку. Лицо его, как и подобает предлагаемым обстоятельствам, было грозным и суровым. — Как можно не распознать такой очевидный трюк? Какие вы жалкие… Одно слитное движение руки должно было заставить бедолагу в беспамятстве рухнуть на землю, но тот увернулся. Слава богу, хоть рефлексы хорошие, не просто так попал на эту должность. Он схватил рацию, но воспользоваться ею ему помешал Гон. Фрикс выбил аппарат из рук и повалил служащего на землю. Обездвижить полицейского не составило труда, а вот вырубить его не получилось, так что пришлось просто держать, прижимая своим телом к полу. Кто бы мог подумать, что им так поможет то, что у Гона нет нэн? Теперь им и преобразовать нечего, так что Гон справлялся без особого труда. Служащий брыкался и пытался вырваться, но не смог: физически Гон оказался сильнее. С полминуты ситуация не менялась, а Хисока просто стоял и гадал, что предпримет Фрикс. Тот лишь потерянными глазами глянул на Моро в поисках помощи. — Не хочешь его задушить? Это было бы проще всего в таком положении, — в ответ на откровенную насмешку последовало лишь отрицательное мотание головой. — Тогда можешь просто вырубить его, нужно перевернуть на живот и ударить в основание черепа. Гон не без усилий выполнил то, что сказал Хисока. Полицейский сопротивлялся и пытался его как-нибудь пнуть, но противопоставить Фриксу ничего не мог, а про такой вариант, как позвать на помощь он от страха, видимо, забыл. — Сюда? — невозмутимо спросил тот. — Ага, видишь, где голова в шею переходит, — пояснения позволили Гону закончить начатое. Полицейский перестал дёргаться, и Гон сполз с его спины на пол. Геру, кажется, вообще выпала из этой реальности, как и любой, кто впервые видел силу Гона в деле собственными глазами. Ребёнок, который во много раз сильнее взрослых, всегда и всех удивлял. — Он же не умер? — Конечно нет, минут через двадцать очухается. — Надо его перенести, чтобы Геру-сан не наказали. — Это глупо. Сюда сейчас другие подтянутся, нам нужно уходить. — Мы должны помочь! — безапелляционно возразил Гон и взвалил на себя бессознательное тело. Этому мальчишке явно нужно научиться уступать и хоть иногда прислушиваться к здравому смыслу. Хисока забрал у него полицейского и вместе с Гоном понёс его в соседний коридор. Благо, было ещё довольно рано и народу вокруг не было, их бы не впечатлило увиденное. — Доволен? — Хисока облокотил тело о стену и грозно посмотрел на Гона сверху вниз. — Вполне, — буркнул тот, но по лицу было понятно: он уверен, что принял единственно верное решение. — Теперь уходим. Уйти было гораздо проще. Они собирались дойти до нужной камеры в своих «театральных» образах и дождаться подъёма, как будто никуда и не уходили. Казалось бы, проще некуда. Эти болванчики, жалкие пародии, пользователи нэн-без-нэн, никогда не заметят подвох. Вот только в здании находились не только они. — Наш птенчик, видимо, тоже не собирается так просто от всего отказываться, — сзади раздался голос. — Это называется государственная измена, Гон Фрикс. Обернувшись, Хисока встретился взглядом с Паристоном, хотя тот обращался к Гону и даже зачем-то протянул его фамилию. По бокам от него стояли двое служащих. На фоне их тёмной формы его солнечно-жёлтая рубашка и ржавая улыбка особенно сильно выделялись. Взгляд его сложился в нечто напоминавшее интерес. В целом сейчас его глаза напомнили Хисоке глаза Иллуми, точнее полную их противоположность. На вид что одни, что другие — тёмные круги, в которых даже не отделить, где зрачок, а где радужка. Единственное отличие в том, что Паристон не скрывал своих эмоций, хоть те и были скудными. — Вы же тоже хантер, — обратил на себя внимание Гон, — зачем? — Мне было скучно… вот и решил помочь своему обиженному другу. Паристон склонил голову на бок и упёрся руками в колени, принимая такую позу, в какой обычно разговаривают с совсем маленькими детьми, когда объясняют очевидные вещи. Это выглядело как откровенное издевательство, и Хисока понял, почему тот позволяет себе подобное высокомерие. Он сейчас был слишком силён. Не то, чтобы у него было как-то подозрительно много ауры, её было лишь достаточно, чтобы называть себя Зодиаком. Больше пугал его огромный потенциал. Он просто не умещался в сознании Хисоки. — Бейонду? Я-то думал, он божий одуванчик, а оказывается такими аморальными вещами занимается, — попытался отвлечься от своих мыслей Моро. Он уже начал ослаблять свой нэн, и собственное выражение лица и волосы вернулись на законное место. Только шутовской костюм не вернулся, так же как и не возвращался последние дни. Смысла поддерживать этот цирк больше не было. — Ему нет дела до этого места. Сидит там возится с детьми и грезит, что сможет сделать мир лучше… такой скучный… В голове Хисоки постепенно начал складываться пазл, а вот по нахмуренному, но явно растерянному лицу Гона было ясно, что он не понимает ничего. Он опасался стоявшего напротив человека, был готов защищаться в любой момент, насколько это возможно, но точно не собирался так просто сдаваться, несмотря на неизвестность. — Не отправлять тебя к остальным подросткам было хорошей идеей, ты меня повеселил. Вот только теперь ты отправишься со своим нестандартным дружком на тот свет. Феноменальный образец… остатки твоей нэн будет очень любопытно изучить. И мир после этих слов снова накрылся тёмной пеленой. Слишком быстрый. Такое нельзя просто развить, даже Айзек был далёк от этого уровня, хоть и являлся самым сильным человеком из всех, кого знал Хисока. Весь этот потенциал… дело же не только в нэн, правильно? Неужели применил на себе эту сыворотку?..

***

Очнулся Хисока уже в своей камере, но глаза не открывал. Удивительное везение! Он не особо рассчитывал, что его оставят после такого в живых. Ничего не скажешь, навеселился вдоволь, только вот ненароком утянул за собой Гона, хотя просто хотел ему помочь. Противно признавать, но именно он спровоцировал Паристона своим гениальным планом и костюмированной вечеринкой. Последнее, чего хотел Хисока, так это подписывать смертный приговор своему маленькому солнышку. Он и так натерпелся лишений за свою недолгую жизнь. Кто бы что ни говорил, но судьба, как для обычного мальчика, у него была весьма трагична. Он вроде любил все эти приключения и опасности, но так ли это важно, если смотреть на всю картину в целом? Да, Хисока никто, чтобы оценивать чужую жизнь, но если вспомнить, как Гон сорвался от смерти Кайто, можно понять, что все эти лишения не были для него радостными событиями. Грешной мыслью в голове Моро промелькнуло, что Гону было бы лучше, если бы Аллука не смог его восстановить. Умереть в битве на пике своих возможностей, чтобы твоё имя прокатилось по миру рядом с такими словами, как доблесть и храбрость, ему подошло бы куда больше, чем быть нашпигованным свинцом. А ведь этому помешал снова Хисока. Он всегда старался помочь, направить на путь совершенствования силы. Когда всё настолько пошло не так, и Хисока начал неосознанно вставлять палки в колёса единственному человеку, к которому успел привязаться? Ему и так пришлось бы несладко со всеми этими извращенцами — Хисока был уверен, что подобное внимание Гон к себе привлекал всегда, потому что сам иногда невольно засматривался в его невинные глазки и другие… части тела… — а тут ещё и к смерти приговорён. К позорной и бесславной, которой он явно не заслужил. И вот непонятно, что лучше: умереть или остаться жить с большой вероятностью того, что тебя может спокойно зажать где-нибудь кучка отбросов. Всё-таки стоило тогда действительно помочь Иллуми, чтобы не удалось исцелить Гона. Ничего страшного, Хисока бы погрустил какое-то время возле его могилки и пролил слёзы на землю, а потом пришёл бы к одному из сильнейших своих соперников и умер, как и хотел, в битве. Так было бы лучше и не пришлось бы внезапно узнавать о наличии собственной совести, которая, оказывается, вгрызается в душу, как тигр. Койка над ним противно скрипнула, напоминая, что лучший из всех возможных сценариев Моро безнадёжно упустил. — Эй, Хисока, — позвал Гон сверху, — ты же не спишь. Я видел, как у тебя ресницы дрожали. — Что ж ты не даёшь человеку на старости лет просто выспаться… — ему пришлось открыть глаза и увидеть Фрикса, выглядывающего со своего места. — Ты не старый. — Ладно, в следующей жизни высплюсь. Она не так далеко уже. — Не нагнетай, всё хорошо будет. Я у тебя спросить хотел… Ты понял что-нибудь? У меня уже голова кругом идёт, — Гон спрыгнул вниз и сел рядом с всё ещё лежащим Хисокой, — никак разобраться не могу. — Не берусь утверждать, но всю систему отловов, скорее всего, разработал Паристон, уж слишком он обо всём осведомлен, да и настолько тщательно её продумать мог только он. А сам факт — прихоть Бейонда, но тогда странно, что он даже никак не вмешивается и не контролирует. — Паристон сказал, что он с детьми возится, вдруг он их там мучает? И Киллуа тоже… — Не думаю, Паристон говорил, что Нетеро хочет сделать мир лучше, правильно? Стал бы он с такими целями кого-нибудь мучать? — Да откуда мне знать?! — Гон обречённо рухнул Хисоке на бок, облокотившись на него. — Зачем он тогда попросил придумать отловы? Если он и правда сын Айзека, то ему нет смысла злиться на хантеров. Или из-за того, что якобы его убил один из нас? — Ну-у, у его отца и твоего есть нечто общее. Если про то, что у председателя есть сын, никто те знал, то, думаю, он тоже с ним не особо часто виделся… — Хисока привстал, отчего Гону, потерявшему опору, пришлось снова сесть ровно. — Ну и что с того? — Не все такие простые и открытые, как ты. Многих задевает, что от них отказываются родители, да и подробностей его детства мы не знаем. Ещё чуть-чуть и Моро начал бы ни к месту вспоминать своё прошлое. Но он действительно не понаслышке знает, что каждый справляется с травмами детства по-своему. Он, например, выбрал кровожадный путь вымещения злости на невинных людях и ничуть об этом не жалеет. Бейонд вроде как пытается помочь другим, а Гон свои детские проблемы даже проблемами не считает. — Подъём! — крикнул служащий у входа. — Сами пойдёте или мне вас за ручку вести, чтобы не брыкались? — Сами! — растеряно выпалил Гон и отчего-то подозрительно быстро вскочил с места. Повернулся и сидящему Хисоке и с надеждой глянул на него. Беззвучно просил придумать выход из ситуации. А выхода не было. Ждать своей незавидной участи их и ещё нескольких бывших хантеров оставили в какой-то комнатушке. Она была чем-то похожа на камеры, но чуть больше в размерах и из мебели здесь стояло только несколько лавок, которыми Хисока с Гоном даже не воспользовались. — Вот варвары… Даже не дали право на последнее желание. А я так хотел поиграть в покер с Паристоном, — усмехнулся Моро в попытке немного разрядить обстановку. — Как ты можешь сейчас шутить? — Да вся моя жизнь — целиком и полностью грёбаная шутка. Почему я должен быть другим перед её окончанием? Гон на несколько минут замолк и погрузился в размышления, суть которых оставалась для Хисоки секретом. Спустя некоторое время он поднял на Моро глаза и улыбнулся так, как может только он, легко и свежо, но при этом всё так же ярко. — Тогда я тоже буду до самого конца тем, кем являюсь, — от этих слов сердце пропустило удар. Гон действительно осознал, что это конец и принял его без истерик, по-взрослому. Нет, даже не так, взрослые сейчас как раз в истерике жались к стенам, а Фрикс выглядел по-настоящему… мудро. — Слушай, Хисока, — начал тот так, словно сейчас вёл беседу со старым другом в парке с уточками, — а если честно, чего ты сейчас больше всего хочешь? — Дай-ка подумать… сыграть в покер с Паристоном, — Гон недоверчиво вскинул брови и продолжил ждать нормального ответа на свой вопрос. — Да ладно тебе, не смотри так. На самом деле, я очень надеюсь, что наши желания совпадут. Моро присел на корточки и посмотрел Гону прямо в глаза. Он осознавал, что тот может его попросту оттолкнуть после такого, но соблазн был слишком высок, а времени оставалось слишком мало. Эгоистично ли это? Скорее всего. Но не исполнить своё настоящее желание, имея такую возможность, он не мог. Удержаться было слишком сложно. Корить себя за то, что он грязный педофил, который не принимает во внимание чувства Гона, Хисока будет чуть позже, если у него останется на это время. Он даже не знает, противен ли Гону, или насколько тот против проявлений чувств от мужчины, который к тому же и гораздо старше, но это в данный момент заботило Хисоку меньше всего. Он, кучка эгоизма, возьмёт то, что хочет, даже если возненавидит себя после. Своими аккуратными длинными пальцами он взял руки Гона в свои и невесомо, со всей нежностью поцеловал их. Поверхностно, не делая ничего из того, что могло быть слишком ново или неприятно для Фрикса. Такое чувство, что он всю жизнь копил все самые светлые эмоции, чтобы в один прекрасный день во всей полноте передать их Гону. — Это правда было моим последним желанием, — Хисока отодвинулся и собрался встать, но Гон крепко обвил руками его шею, а плечи его едва заметно дрожали. — Боишься? — Нет. — Хорошо, я даже не сомневался. Боится… Только дурак этого не распознает в дрожащих плечах и тихом шмыганье. Нет никакого смысла уличать Гона в его маленькой лжи, чтобы не задеть его гордость. Пусть он и очень смелый, и переносил многие трудности, но остаётся человеком, который не может не бояться смерти. Хисока мягко погладил Фрикса по голове, чтобы хоть как-то успокоить. Гон громко всхлипнул, когда услышал шум открывающейся двери, и сильнее прижался к убаюкивающей руке. — Мне страшно. Правда страшно. Но, когда ты рядом, становится спокойнее, — он попытался унять нарастающую дрожь в голосе, а затем отстранился от Хисоки, посмотрел на него и продолжил: — Я раньше иногда жалел, что мы знакомы, потому что ты очень пугающий… Но сейчас понимаю, что мне всегда нравилось твоё присутствие. Там, где был ты, всегда что-нибудь происходило, даже сейчас это так, — послышался очередной всхлип, а потом Гон издал лёгкий смешок. Не громкий, не истеричный, а вполне искренний. — Слушай, у нас остались считанные минуты, ты знаешь? И каждую из них я буду совсем рядышком. До самого конца. Они ещё раз переглянулись напоследок и не увидели в глазах друг друга ни капли страха. Взявшись за руки они направились за сердитым служащим: Хисока с коварной ухмылкой и Гон с решимостью в глазах, словно ничего не поменялось с момента их знакомства на экзамене. В конце концов, они остаются людьми, которым свойственно ошибаться или заблуждаться в своих мыслях. Хисока надеялся умереть в схватке с Гоном, а не рука об руку, но сейчас это и не важно. Он легко может признать, что проиграл этому мальчишке; рад, что последнее увиденное им — улыбка Фрикса, самая искренняя и яркая из всех, что Хисока когда-либо видел.