Битва под Бренной, или разница между "показать" и "доказать"

Эпиграф: и наконец позволяете себе критиковать способности командиров Мэнно Коегоорна, одного из крупнейших военачальников, каких породила империя.(с) А. Сапковский, «Владычица Озера». Битва под Бренной стала решающим сражением Второй Северной войны. Как и все генеральные сражения, она показала сильные и слабые стороны участвовавших в ней армий. Если слабые стороны армий Северных Королевств нам неоднократно рассказывали и показывали, то следует уделить внимание слабым сторонам нильфгаардской армии. Прежде всего начнём с того, что о нильфгаардской армии говорят не просто как о грозной военной машине, но и подчёркивается (на самом высоком уровне) качество её офицерского состава. Слово королю Редании Визимиру: «…молодые и способные командиры, которые долго ждали такого случая и которых Эмгыр загодя обучал. Те, кого престарелые маршалы не подпускали к командованию, не давали расти. Молодые, способные командиры, о которых уже говорят. Те, что задушили восстания в Метинне и Назаире и за короткое время разбили мятежников в Эббинге. Командиры, которые понимают роль неожиданных глубоких маневров, кавалерийских рейдов, молниеносных бросков пехоты, десантов с моря. Применяющие разгромные удары на узких направлениях, использующие при осаде крепостей современную технику вместо сомнительной магии. Их недооценивать нельзя. Они рвутся форсировать Яругу и доказать, что кое-чему научились на ошибках престарелых маршалов»(Кровь Эльфов) Даже с поправкой на то, что Визимир, как главный сторонник общесеверного союза против Нильфгаарда, заинтересован в раздувании нильфгаардской угрозы, очевидно, что за этим стоит не только то, что за океаном называют fearmongering, сеяние страха. А теперь взглянем на то, как лучший военачальник Нильфгаарда действовал под Бренной. Прежде всего, он недооценивает идущие на него неприятельские силы и идёт принимать бой только кавалерией. Я особенно выделю этот момент потому, что кавалерия является основной ударной силой в сеттинге Ведьмака. То есть, Коегоорн готов разменять лучшие части империи на…. только часть сил противника (потому что помимо выставленных темерско-реданских частей, краснолюдов, наёмников и Реданского Королевского Корпуса у северян остаются ещё и реданская армия, сравнительно нетронутая войной, и каэдвенская тоже, относительно свежая). Эта ошибка привела к другой. Такая огромная конная орава не может позволить себе роскошь выжидания из-за неизбежных проблем со снабжением, что вынуждает её вступить в бой как можно скорее, не дожидаясь, таким образом идущего к ней подкрепления в виде ещё двух кавалерийских дивизий. Из-за этой спешки разведка проводится халтурно, что приводит к тому, что нильфгаардцы упускают возможность заметить реданско-каэдвенский «засадный полк». В самом ходе сражения маршал Коегоорн чрезмерно концентрируется на первой линии центра северян (за которым стоит вторая линия в виде вызимских и мариборских частей), отправляя туда две дивизии и одну бригаду (из шести дивизий и четырёх бригад), то есть, четверть своих сил, что сократило количество войск, доступных для решающего удара по флангам и стыку центра и левого фланга северян. В итоге против правого фланга северян, где были отборные краснолюдские и наёмничьи части было выделено только две дивизии. Результат вполне закономерен: дисциплинированные части краснолюдов оказались в состоянии продавить нильфгаардцев на своём фланге и помочь центру. Но краснолюдская пехота уникальная и вряд ли её подвиг удалось бы повторить темерским и реданским пехотинца в обратной ситуации – то есть такой, в которой уже краснолюды были на грани гибели. Фактически, Коегоорн на первом этапе боя выдвинул примерно равные силы против каждого участка северных армий: две дивизии против правого фланга северян, две дивизии и одну бригаду против центра и две дивизии и одну бригаду против левого фланга северян и стыка левого фланга северян и их центра. И это приговор для него как для полководца: он не смог сосредоточить на решающем участке боя подавляющие силы и осуществить разгром темерцев и реданцев. Фактически, на каждом уровне – стратегическом, оперативном, тактическом – Менно Коегоорн ошибался, и ошибался грубо. Даже в случае победы ударный кулак его группы армий был бы настолько обескровлен, что ни о каком развитии наступления дальше на север и речи быть не могло – и это в условиях, когда Каэдвен только-только вступает в войну, в королевстве Верден нильфгаардцы не в состоянии ни подавить партизанское движение, ни разбить войска королевства Цидарис, на море господствуют Цидарис и Скеллиге, Редания ещё не полностью исчерпала свои резервы, а Ковир начинает помогать северянам деньгами и наёмниками. Неудивительно, что когда в нильфгаардской военной академии в одном из флешфорвардов идёт обсуждение битвы под Бренной, преподавателю оказывается нечего возразить по существу критики поведения Менно Коегоорна: «…Рестиф де Монтолон пишет в своей книге, что маршал Коегоорн совершил ошибку при оценке сил и намерений противника. Что пошел на неоправданный риск, разделив Группу Армий «Центр» и двинув кавалерийский резерв. Что рискованно принял бой, не обладая по крайней мере троекратным превосходством. И что пренебрег разведкой, не обнаружил реданской армии, идущей на помощь. — Кадет Путткаммер! Сомнительной ценности «произведения» господина де Монтолона нет в программе нашей школы!» (Владычица Озера) В связи с этим встаёт вопрос: а как вообще армия со столь разрекламированным офицерским и генеральским составом и со столь неблестящим лучшим военачальником оказалась способна зайти так далеко на Север? Сделаем шаг назад. На чём основывался оптимизм короля Хенсельта во время совещания в Хагге, на котором Визимир дал столь высокую оценку офицерскому корпусу нильфгаардской армии? Слово Его Величеству: «…. Устье реки на границе Цинтры и Вердэна по-прежнему контролирует Эрвилл и три его крепости: Настрог, Розрог и Бодрог. Эти крепости невозможно захватить с марша, тут никакая современная техника не поможет. Наш фланг защищает также флот Этайна из Цидариса, поэтому, а также благодаря пиратам из Скеллиге мы господствуем над побережьем <…> Не владея устьем реки и берегом, при открытом фланге Эмгыр вар Эмрейс не сможет снабжать оружием и провиантом отряды, которые переправились бы на правый берег Яруги. Какие еще молниеносные переброски, какие кавалерийские рейды? Смешно! Через три дня после форсирования реки их армии остановятся. Половина осадит крепости, остальные расползутся, чтобы грабить, искать фураж и провизию. А когда их блистательная кавалерия сожрет большую часть собственных лошадей, мы устроим им второй Содден»(Кровь Эльфов). На чём основывается военная безопасность Севера по Хенсельту? На господстве на море Скеллиге и Цидариса; на контроле устья Яруги союзным основным северным королевством Верден; на том, что в случае попытки открыто нарушить перемирие Эмгыр столкнётся с союзом основных королевств Севера (Редания, Каэдвен, Темерия, Аэдирн, Лирия и Ривия). Я могу удивить своих читателей, но все эти постулаты верны, что подтвердит сперва изменение аргументации Визимира, а потом действия Эмгыра. Начнём с Визимира. Получив контраргументы Хенсельта, он начинает говорить нечто противоположное: что Нильфгаард может позволить себе ждать до тех пор, пока северные королевства не ослабнут из-за внутриполитических проблем: проблемы с национальными меньшинствами и классовым большинством («…От Синих Гор до Бремервоорда по лесам шастают эльфьи рабочие бригады, это уже не маленькая партизанская, а самая настоящая большая война. Не успеем мы охнуть, как в бой кинутся свободные эльфы из Доль Блатанна. В Махакаме уже бунтуют краснолюды, брокилонские дриады все больше наглеют. Это война, война крупномасштабная. Война внутренняя. Гражданская. Наша. А Нильфгаард ждет… <…> Твои войска двинутся на эльфов, если ты отдашь им приказ, – кивнул Демавенд. – Но пойдут ли они на людей? На кметов, из которых ты набираешь пехоту? На цеховиков? На свободные города? Визимир, говоря о скоя’таэлях, назвал только один камушек из лавины. Да, да, господа, не таращите на меня глаза! По деревням и городкам уже начинают болтать, что на захваченных Нильфгаардом землях кметам, фермерам и ремесленникам живется легче, свободнее и богаче, что купеческие гильдии получили больше привилегий… Нильфгаардские мануфактуры заваливают нас товарами. В Бругге и Вердэне их деньги вытесняют местную валюту»(с) Кровь Эльфов). Проблема, однако, в том, что с качеством офицерского состава нильфгаардской армии и, шире, с её военной мощью, эти вполне реальные угрозы не коррелируют. Не нильфгаардские военные мешали задолго до первой войны либо интегрировать, либо уничтожить расовые меньшинства, всех этих эльфов, краснолюдов и низушков; не нильфгаардские военные помешали всем северным королевствам создать прочный таможенный союз против угрозы с юга; не нильфгаардские военные не дают местным королям добиться взаимопонимания с купечеством и цехами. Следовательно, реальная угроза Нильфгаарда – политическая и экономическая, что и понимают короли, быстро перейдя к составлению планов наступательной войны против Нильфгаарда. Теперь перейдём к действиям Эмгыра. Первые ошеломительные успехи Нильфгаарда во время Второй Северной войны стали возможными благодаря нескольким факторам, которые слабо связаны с реформами армии после Соддена. Итак, первое, действия Вильгефорца. Человек превратил высший орган корпорации, которая, казалось бы, должна была непримиримее всех быть настроена к Нильфгаарду, т.е. магов, в орган, состоящий почти целиком из агентов влияния Нильфгаарда (кто состоял в заговоре Вильгефорца перед Танеддом? Четверо из пятерых членов Капитула: сам Вильгефорц, Францеска Финдабаир, Хен Гедымгейт, Артауд Терранова, а пятая, Тиссая де Врие, была настроена любой ценой защитить мир. Даже один из членов Совета, причём самый молодой и многообещающий, Феркарт из Цидариса, был членом про-нильфгаардского заговора Вильгефорца). Следствием стало очень серьёзное проникновение нильфгаардской агентуры в органы власти Северных Королевств. Провал таннедского путча привёл и к разгрому этих агентурных сетей. Следствием стало то, что провокация в Глевицигене, которая должна была сплотить Северные Королевства для решительного наступления на юг, привела к тому, что королевства лишились ясного предлога вступиться за Лирию и Аэдирн, что обеспечило их дипломатическую изоляцию в начальный период войны. Второе, внезапный переход Верденского королевства безо всяких боевых действий на сторону Нильфгаарда и расположение нильфгаардских войск в ключевых крепостях. Следствием стал отказ Темерии вступать в войну. Лирия и Аэдирн остались в одиночестве против гораздо более сильного Нильфгаарда. При таком соотношении сил уже не имело значение качество нильфгаардского офицерского корпуса. Как считал главный коморник нильфгаардской армии: «…Виктория! Победа! Наш день! А чей он должен быть? Королевства Аэдирн и Лирия вместе сумели мобилизовать три тысячи конных и десять тысяч пехоты, из которых одна пятая в первые же дни наступления была отрезана и блокирована в фортах и крепостях. Часть оставшейся армии им пришлось вывести из боя для защиты флангов, которым угрожали глубокие рейды нашей легкой кавалерии и диверсионные уколы отрядов скоя’таэлей. Оставшиеся пять или шесть тысяч — из них не больше тысячи двухсот рыцарей — приняли бой на полях под Альдерсбергом. Коегоорн бросил на них тринадцатитысячную армию, в том числе десять тысяч хоругвей латников, цвет нильфгаардского рыцарства. А теперь радуется, вопит, колотит маршальским жезлом по ляжке и требует пива… Виктория! Победа! Тоже мне — сенсация!» (Час презрения). Обратите внимание, что везде успехи Нильфгаарда носят скорее политический характер: переход Вердена осуществился без единого выстрела, тыл Аэдирна и Лирии был изрядно разложен (капитуляция Ривии без боя под давлением цехов и купцов, партизанская война «белок»), сами нильфгаардцы загодя знали о глевицигенской провокации и накопили превосходящие силы на решающих участках – словом, в таких роскошных политических условиях было бы гораздо более странно, если бы нильфгаардцы не победили бы. Фактически, это подтверждает мой вывод о словах Хенсельта: действительно, при сохранении союза крупнейших королевств Севера и антинильфгаардской политике Вердена с военной точки зрения нечего бояться нильфгаардского наступления. В итоге наступление Нильфгаарда стало возможным только после того как танеддский путч и провокация в Глевицигене разрушили единство Северных Королевств, а резкая смена политики короля Вердена Эрвилла дала Нильфгаарду контроль над устьем Яруги и возможность угрожать темерийскому флангу. Но продолжим. Итак, Темерия, под воздействием перебежки Вердена, отказалась вступать в войну (Фольтест: «…формально Вердэн все еще королевство, но практически он — нильфгаардская провинция. Вы понимаете, что это означает? Ситуация изменилась на обратную. Вердэнские крепости в устье Яруги — в руках Нильфгаарда. Я не могу приступить к форсированию реки. И не могу ослабить стоящую там армию, формируя корпуса, которым следовало бы вступить в Аэдирн и поддержать армии Демавенда. Я не могу этого сделать» (Час презрения)). Следствием стал полный крах союза, разработанного королём Визимиром: Каэдвен воспринял это дезертирство как сигнал к переговорам с Нильфгаардом, чтобы в общем развале ухватить себе Нижнюю Мархию, а без Каэдвена и Темерии у Редании нет общей границы с Нильфгаардом и возможности как-то помочь Аэдирну. Тут бы и сделать перерыв на переваривание захваченного куша и восстановление изрядно повреждённых диверсионных сетей в королевствах Севера. Но здесь Нильфгаард делает первую политическую ошибку: он начинает боевые действия против Темерии. Это действие обнуляет дипломатические акции Нильфгаарда, с которым можно иметь какие-то дела. Именно после нападения на Темерию Ковир в итоге решает косвенно поддержать Реданию, что сместило чашу весов в сторону северной коалиции. Хуже того, с военной точки зрения оно снова создаёт союз северных королевств, в данном случае Редании и Темерии (и примкнувших к ним Цидариса и Скеллиге). Дальше хуже. Эмгыр сперва назначает двух главных оппозиционеров на ответственные военные должности (Ветта – командовать нильфгаардскими войсками в Вердене, аэп Даги – восточной группой армий в Аэдирне). Оба немедленно начинают мазеповать, в случае Ветта – с катастрофическими для империи последствиями (Монтолон: «…. Группа «Вердэн» обращалась с населением исключительно изуверски. Результат можно было легко предсказать, ибо он был неизбежен: если зимой силы инсургентов составляли неполных полтысячи человек, то весной восстала почти вся страна. Преданного империи короля Эрвилла убили, и восстание возглавил его сын, принц Кистрин, симпатизировавший нордлингам. <….> де Ветт запутался в хаосе борьбы и терпел поражение за поражением. Тем самым он задержал наступление Группы «Центр» и, как установлено, вместо того чтобы связывать крыло нордлингов, группа «Вердэн» связывала Мэнно Коегоорна. Нордлинги незамедлительно перешли к контрударам, разорвали кольцо вокруг Майены и Марибора, сведя на нет шансы быстрого повторного захвата этих важных укреплений.Неспособность и глупость де Ветта имели также чисто психологический аспект. Лопнул миф о непобедимости Нильфгаарда»(Владычица Озера)). Но назначение предателей на ответственные военные посты было дополнено решением весной дополнить картину кровавого болота в Вердене и единого темерско-реданского фронта в центре «превентивной» войной против Каэдвена. Бисмарк в своё время назвал превентивную войну «самоубийством из-за страха смерти», и это абсолютно верно. Желая этим ударом удержать Каэдвен от помощи союзу Темерии и Редании, Эмгыр в итоге воссоздал союз Темерии, Редании и Каэдвена – хотя бы потому, что Каэдвен в результате этого удара оказывался в состоянии войны с Нильфгаардом и его больше ничто не удерживало от помощи реданцам и темерцам. Хуже того, за зиму 1267-1268 года Нильфгаард пустил по ветру и другой свой политический козырь. Выше говорилось, что до начала войны недворяне и даже часть аристократии глядели на Нильфгаард с симпатией; а «меньшинства» активно воевали против северных королей (не только эльфы, но и краснолюды). Поначалу эта стратегия давала плоды: капитуляция Ривии самый яркий пример. Однако Нильфгаардская империя сознательно предпочла вести политику выжженной земли и жестокого обращения с населением, что, естественно, не могло не озлобить население на оккупированных территориях и не дать благодатного материала для пропаганды в сражающихся северных королевствах; продемонстрированный же сугубо утилитарный подход к партизанам-нелюдям в итоге привёл к тому, что вместо широкой коалиции нелюдей Нильфгаард продолжили поддерживать только эльфы, краснолюды в массе поддержали Северные Королевства. И всё это в сочетании с тем, что за время перемирия на завоёванных землях не было установлено никакой прочной администрации. Порядки даже в глубоком нильфгаардском тылу мы видим, читая о похождениях Цири вместе с «крысами». Эти порядки похожи на американский дикий запад, но не на тыл империи, славящейся своим «орднунгом». Результатом такой политики Нильфгаарда стала реставрация Северного Союза, утрата пропагандистских козырей и смещение дипломатического баланса сил не в его пользу (политика скрытой поддержки Редании Ковиром). Таким образом, решающие факторы во второй Северной войне были по большей части не военные, а политические: способность северных королевств выступить единым фронтом, лояльность нильфгаардских командармов, отношение населения занятых территорий к победителям, единство внутри северных королевств, позиция Ковира. Когда в ключевом для контроля над устьем Яруги Вердене вспыхнула партизанская война, Редания была очищена благодаря усилиям Дийкстры от предателей, Ковир стал поддерживать Реданию, постоянные нападения Нильфгаарда воссоздали единый фронт Редании, Темерии и Каэдвена, а в самом Нильфгаарде был сплетён заговор пораженцев, тогда все те факторы, что играли ранее на руку нильфгаардской армии действовать перестали. Настала столь разрекламированной армии пора проявить себя в настоящем деле. Как она себя проявила в действительности, мы видели выше. Битва под Бренной отличается тем, что на неё политические факторы, которые я столь подробно расписывал, оказывали относительно мало влияния: никто ни в рядах нильфгаардской армии, ни в армии северян не был предателем или пораженцем, это было чисто военное столкновение. Результатом самоуверенности «лучшего полководца Нильфгаарда» стал неслыханный разгром, приведший к обвальной потере позиций севернее Яруги, фактически, лучшие части нильфгаардской армии были полностью уничтожены: не только под Бренной, но и под Альдерсбергом, где погибла группа «Восток» после отравления Ардаля аэп Даги. Фактически империя Нильфгаард была спасена от дальнейших поражений и перехода северянами Яруги только авторским произволом (зачёркнуто) позицией Ложи Чародеек, которая сочла, что в её интересах – скорейшее заключение мира, которое не даст чрезмерно усилиться тронам Редании, Темерии и Каэдвена. Нильфгаардцы, к их чести, смогли сделать из лимона лимонад: они приспособили раннюю тактику выжженной земли под новую политическую стратегию – стратегию отказа от военной экспансии за счёт создания нормальных торговых связей с Северными Королевствами и подавления их экономическим могуществом Нильфгаарда. И тем не менее, Нильфгаард мог достичь такого же результата, сохранив приобретения первого этапа войны (Верден как сателлит, аннексия Лирии и Ривии, аннексия большей части Аэдирна). Для этого достаточно было не возобновлять войну против Темерии и Каэдвена. Редания, приютившая у себя Демавенда, оказалась бы в полном одиночестве, стало бы возможным использовать аннексионистскую политику Каэдвена для раскола любого возможного единого северного фронта, а создание марионеточной Доль Блатанны могло превратить её в образцовый пример хорошего отношения Нильфгаарда к иным расам. Ответственность за каждую крупную ошибку в этой войне несёт император Эмгыр: сперва директивой о политике выжженной земли севернее Яруги, затем решениями о нападении на Темерию, затем назначением своих заклятых врагов Ветта и аэп Даги на важнейшие военные посты, затем решением о нападении на Кэдвен. После блестящих решений довоенного периода и самого раннего этапа войны, император делает ошибку за ошибкой. Это в итоге приводит к положению, когда единственным инструментом в распоряжении Нильфгаарда оказывается грубая сила армии – но и она в решающий момент битвы под Бренной оказывается неадекватна поставленным задачам. Она хорошо справлялась с победами над противником в благоприятных условиях, как это было в Аэдирне. Но стоило перестать идти карте, как она принялась демонстрировать худшие качества, которые только возможны на войне: самоуверенность, недооценку противника, жестокость, ошибочно принимаемую за силу. И это глубоко символично. Реальный источник силы Нильфгаарда – его экономическое могущество и ловкая дипломатия, а не армия. Когда империя оказалась перед лицом единого северного фронта, она не смогла успешно ему противостоять в военном отношении – зато получив долгий мир, добилась постепенного поглощения Севера. В каком-то смысле это ещё раз подтверждает «немецкость» Нильфгаарда: как мы знаем, немцы, объединившись, лучше всего добивались результатов ловкой дипломатией Бисмарка и растущим экономическим могуществом, а когда же они возомнили себя великими воителями и в дипломатическом отношении стали переть напролом, то натолкнулись на коалиции, которые превосходили их именно в военном отношении (Антанта в Первую Мировую, «Большая тройка» во Вторую Мировую), с предсказуемыми последствиями. Мне могут сказать: вот ты, Ястреб, так критикуешь Коегоорна, а как бы ты действовал на его месте при Бренне, разумеется, без послезнания, что Фольтесту идут на помощь реданцы и каэдвенцы? Отвечаю. За нильфгаардцев есть три сценария действия в такой обстановке. Первый, попытаться сконцентрированными силами проломить центр (четыре дивизии исполинской «кабаньей головой» бьют по центру северян, по одной дивизии сдерживают фланги, бригады в резерве). Но он рискован, поскольку в центре у северян есть и вторая линия обороны в виде вызимско-мариборских сил, и фланги северян могут перейти в контрнаступление и попытаться зажать в клещи атакующий нильфгаардский центр. Второй сценарий предусматривает создание из дивизий третьей и четвёртой кавалерийских армий соответственно двух «кабаньих голов» и атаку ими флангов армии северян (дивизии «Альба», «Деитвен» и «Ард Феаинн» и бригады «Наузикаа» и Вторая Виковарская атакуют наёмников и краснолюдов, «Магна», «Венендаль» и «Фрундсберг» и бригады «Врихедд» и Седьмая Даэрлянская – реданский королевский корпус) Такие сконцентрированные массы тяжёлой кавалерии способны на прорыв, но недостатком такого сценария является отсутствие резерва и сдерживающего фактора для центра армий северян. Третий сценарий: Третья армия («Альба», «Деитвен», «Ард Феаинн») атакует правый фланг нордлингов ( краснолюдов и наемников) и загоняет его в болота. Четвёртая армия («Магна», «Венендаль», «Фрундсберг») атакует Реданский Королевский Корпус. Бригада «Врихедд» атакует стык центра и левого фланга северян. Номерные бригады атакуют по центру, «Наузикаа» в общем резерве. Этот сценарий представляется самым надёжным, поскольку вторая линия обороны северян, сводные вызимско-мариборские полки будут способны заделать лишь один из фланговых прорывов; также сохраняется резерв на случай непредвиденных обстоятельств или необходимости выделить подкрепления для развития прорыва, и центр врагов будет отрезан ударом эльфов. Эти планы не идеальны, но они, по крайней мере, выделяют направление/направления главного удара и концентрируют на них основные силы, а не размазывают их тонким слоем по всему фронту. В каждом из этих планов есть залог для победы: достижение серьёзного численного превосходства в ключевом пункте.