Вселенная движется для нас

— Не мог бы ты извинить меня на минутку, — вежливо говорит Не Минцзюэ и, не дожидаясь ответа, спокойно покидает своего партнёра по свиданию. Он спокойно идёт в мужской туалет, спокойно дважды проверяет, чтобы убедиться, что он совсем один, спокойно запирает дверь, а затем, чтобы быть полностью уверенным в полной конфиденциальности, спокойно запирается в самой дальней кабинке и спокойно, спокойно садится на сиденье унитаза. Он делает глубокие, размеренные вдохи, когда разблокирует свой телефон и переключается на клавиатуру, вспоминает, как его терапевт говорил ему, что отключение визуальных стимулов способствует внутреннему спокойствию и ясности во время медитативного дыхания, поэтому он закрывает глаза, даже когда его пальцы проходят сквозь дыхание по знакомой последовательности чисел. Он по-прежнему очень дзен. Телефон звонит один, два раза, а потом… Щелчок. — Ты свёл меня с серийным убийцей! — шипит Не Минцзюэ, как только улавливает звук, и перебивает всё, что хочет сказать его брат. Он так крепко сжимает телефон, что тот скрипит. — Ты свёл меня с кем-то, кто кричит на камердинера и не даёт чаевых официанту. Я не удивлюсь, если в свободное время он будет есть младенцев и поджигать стариков, чтобы согреться! И он сын человека, с которым я разорвал бизнес не более трех недель назад? Деловой партнер нашего покойного отца? Действительно??? Если меня сегодня вечером убьют и расчленят — и я тогда, А-Сан, ты меня слышишь? Это вполне возможно, потому что их семья, вероятно, не прочь убивать и расчленять, а его отец всё ещё жаждет моей крови — тогда я вернусь жестоким призраком и проведу остаток своей жалкой загробной жизни, преследуя тебя! Молчание после его тирады длится достаточно долго, поэтому Не Минцзюэ отрывает телефон от уха и хмурится. Его брат его проигнорировал? — ХУАЙСА… — Алло? Не Минцзюэ останавливается. — Ах, этот мужчина действительно выглядит ужасным человеком, — продолжает голос по телефону. Голос, который явно не принадлежит его брату. — Извините? Это кто? — требует Не Минцзюэ. Он ожидал, что его брат ответит что-то вроде «Ах, но Дагэ! Я не знал, что он серийный убийца! Я просто хотел, чтобы ты нашёл любовь!» или, если Хуайсан чувствует себя дерзким, что-то вроде «Я знал, что он серийный убийца, Дагэ, но я верю в перемены! И в тебя! Кроме того, моя шпионская паутина говорит, что он очень хорош в постели, и тебе нужно выпустить пар, прежде чем убивать всех наших стажёров!» Не Минцзюэ, возможно, не рассмотрел третий вариант, поэтому он резко говорит, — Ты знаешь, что если у тебя хватило наглости похитить моего брата, ты умрёшь, верно? Лёгкий смех. — Определенно не ваш брат или похититель вашего брата, — говорит голос, — я думаю, вы набрали не тот номер. — Это мужской голос, ровный и музыкальный. Не Минцзюэ нашёл бы его приятным для слуха, если бы не был так занят обработкой информации, с медленно зарождающимся ужасом, что он, возможно, на самом деле просто кричал и угрожал совершенно незнакомому человеку. — Вы хотите, чтобы я повторил его…? Мужчина умолкает, и Не Минцзюэ хочет свернуться калачиком и умереть. Вместо этого он просто наклоняется и закрывает лицо руками. — Пожалуйста, — говорит он сквозь стиснутые зубы. Он больше никогда не будет заниматься медитативным дыханием. Он слушает, как другой мужчина называет свой номер телефона, его тон поднимается вверх в конце вопроса. Конечно, последняя цифра другая. — Бля, — вздыхает Не Минцзюэ, — Я так и сделал. Он зажимает переносицу, — Прошу прощения. Позвольте мне просто… — Но, может, вам нужна помощь, чтобы выйти из ситуации… изящно? — спрашивает незнакомец. — Вы можете держать меня на линии, сделав вид, что вам звонит кто-то важный, — следует короткая пауза, прежде чем он также предлагает, — Или у меня теперь есть ваш номер. Я могу позвонить, когда вы вернетесь к столу, и разыграть экстренную ситуацию? Не Минцзюэ моргает, на мгновение избавляясь от смущения. — Спасибо. Это, — он ищет нужное слово. -…я думаю, это чрезмерная поддержка. Ты меня даже не знаешь. — У меня был опыт, — следует ответ, тон которого окрашен легчайшим намеком на сухой юмор. — Недавно мой брат был в той же ситуации, что и вы. — Любовь окрашивает его голос, и Не Минцзюэ обнаруживает, что расслабляется, несмотря ни на что, особенно когда незнакомец добавляет, — Кроме того, вы только что сказали мне, что ваш партнёр может быть серийным убийцей. Если бы с вами что-то действительно случилось, это было бы на моей совести. Не Минцзюэ фыркает. — Ух, ладно. Может, он не серийный убийца. Он просто… — он делает паузу, думая о чрезвычайно раздражающем лице Вэнь Сюя. То, как он разговаривал с их официантом, покровительственно и на грани грубости. То, как он говорил о других людях, присутствующих в этом ужасно дорогом ресторане, от их внешнего вида до их предполагаемой личной жизни. Истории, которые он любит рассказывать о себе, переполненные эго. — Да, нет, наверное, да, — решительно говорит Не Минцзюэ и слышит смех собеседника. — Нет, правда! Слушай, — настаивает он, наклоняясь вперёд на колени. — В качестве примера: он хвастался своими контрактами и сделками с самого начала ужина, и, если я правильно всё понимаю, в основном это потому, что он лично приказал устранить своих конкурентов, а теперь он тонко предлагает сделать то же самое для меня. — Устранение? — Я не знаю, что, чёрт возьми, он имеет в виду под «устранением», и сейчас я не хочу спрашивать. Я приказал начальнице моей службы безопасности провести более тщательную проверку биографических данных, на всякий случай, и если она что-нибудь обнаружит, первым, кто об этом узнает, будет мой вмешивающийся брат, от которого я откажусь. Снова тихий смех. — Это случается часто? Я имею в виду сватовство? — Это первый раз, — признает Не Минцзюэ и хмурится. — И последний, если я имею право голоса! В семье говорят о браке по расчету. Я, честно говоря, не против, но мой брат не согласен. Он думает, что я должен хотя бы выбрать, на ком жениться, поэтому взял на себя ответственность позволить мне встретиться со всеми теми людьми, которых он может шантажировать. Или подкупить, не знаю! Я сдался после нескольких месяцев его уговоров. Иначе я не получу покоя. — Похоже, он заботится о вас, — предлагает незнакомец. — Думаю, он просто хочет, чтобы вы были счастливы. — Я счастлив! В ответ он получает неуверенный звук. — Счастлив или занят? — Занят — значит, дела идут хорошо. Если дела идут хорошо, то я счастлив, — говорит Не Минцзюэ, он уступает нелепому желанию защищать свой жизненный выбор перед буквально незнакомым человеком и добавляет, — Я счастлив, потому что это означает, что я преуспеваю в принятии решений, заботясь о наследии моей семьи. И для моего брата это тоже победа, знаешь ли. Он следующий в очереди, но он не хочет работать в компании, которую я сейчас возглавляю. Если я потерплю неудачу, он станет главой. Он хочет изучать искусство, путешествовать по миру. Он не сможет сделать ничего из этого, понимаешь? У него не будет выбора. — Понятно. — Пауза, а затем, — Похоже, вы просто тоже хотите, чтобы он был счастлив. — Он очень надоедливый и неприятный! — говорит Не Минцзюэ. Возможно, это было слишком громко, но в тоне мужчины было что-то мягкое, что нарушило баланс внутри Не Минцзюэ, заставив его бороться за равновесие. — Особенно сейчас. Он был невыносимо самодоволен, помогая двум своим друзьям сойтись после восьмисот лет тоски. Я всё время говорю ему, что неизбежное не считается. Однажды я видел этих двоих вместе, и от напряжения мне захотелось ударить себя в глаз. Но нет! У него в голове вертится, что он бог любви, и следующая неудачная цель его стрелы — я! Ты знал, что из-за этого он поджёг казино? Во имя сватовства? Чем он гордится? Незнакомец рассмеялся на середине его тирады, что не дало ничего, кроме как уменьшило разочарование Не Минцзюэ. По крайней мере, его дерьмовый день делает кого-то немного счастливее. Кроме того, он унесет это в могилу, но есть что-то необъяснимо приятное в том, как он смеется, что-то сбивающее с толку, но замечательное в том, как он легко справился с ошибочно направленным огнем Не Минцзюэ, а затем изящно его потушил, и Не Минцзюэ внезапно становится очень рад, что из всех людей, которым он мог случайно позвонить, он попал именно к этому. Он останавливается и чувствует прилив вины, потому что может непреднамеренно выставить своего брата в плохом свете, что не являлось его намерением. Кем бы ни был этот мужчина, он должен быть — по крайней мере — не таким ужасным человеком, как Вэнь Сюй, а Не Минцзюэ не хочет, чтобы какой-либо порядочный человек думал плохо о его брате. Даже если он часто доводит Не Минцзюэ до белого каления. И поэтому он быстро поправляется, — Хорошо, мой брат может гордиться. Это был всего лишь небольшой пожар, никто не погиб, и в то же время он закончил карьеру коррумпированного политика. Это была беспроигрышная ситуация. Однако мужчина резко перестает смеяться. Он резко вздыхает и начинает говорить, — Подожди, это политик, — но это прерывается громким стуком и лязгом за пределами туалета. Это выдергивает Не Минцзюэ из разговора, и он внезапно понимает, что пробыл здесь слишком долго. Он встает, ругаясь себе под нос. Он слишком рано стал лидером. Он не может обидеть Вэней, не так. Он не хочет, чтобы они были партнерами ни в чём, ни в предприятиях компании, унаследованной им после внезапной смерти отца, ни в его личной жизни. В первом он отказал им так дипломатично, как только мог. Он должен сделать то же самое со вторым. Он собирается попрощаться, извиниться — извиниться, потому что, несмотря ни на что, ему действительно нравилось разговаривать с этим человеком — когда слышит громкий звук, и вскоре после этого люди начинают кричать. Раздается звук бьющегося стекла. — Ха, — говорит Не Минцзюэ, когда слышит узнаваемые звуки полицейской сирены. Он выходит из кабинки. Шум стал громче, и сквозь щель единственного окна туалета он видит мигающие красные и синие огни. — Алло? — голос по телефону теперь нерешительный, озабоченный и серьёзный. Он, должно быть, тоже всё слышит. — Всё хорошо? — Знаешь, что… — начинает Не Минцзюэ, а затем дверь туалета взрывается. *** Спустя какое-то время пятизвёздочный ресторан лишился сотрудников и клиентов, которых заменили офицеры, входящие и выходящие из двойных дверей. Его окружает заградительная лента, и повсюду разбросаны полицейские вещи. Есть также пара машин скорой помощи, что очень хорошо, потому что, когда власти ворвались арестовывать Вэнь Сюя, очевидно, он пытался убежать и бросил чёртову дымовую шашку, чтобы их отвлечь. Не Минцзюэ сказали, что серьезных травм ни у кого нет, только мелкие порезы и синяки, полученные, когда вначале все побежали к выходу, но быстрое ухудшение ситуации оставило более чем достаточное количество людей, нуждающихся в шоковых одеялах. Он вроде как хочет одно для себя, но в основном из эгоистичных соображений — он хочет чем-то удавиться, потому что… — Так он был серийным убийцей? — немного недоверчиво спрашивает Не Минцзюэ. Он же шутил. Полицейская дёргается. На вид ей двенадцать, и как будто сильный ветер может перенести её через океан. Даже когда Не Минцзюэ сидит за одним из столиков возле ресторана, он возвышается над ней, как дерево. Она ведет себя достаточно убедительно. Если бы не пот на её виске и не тот факт, что её коллеги явно наблюдали за ними из-за одной из полицейских машин (она, вероятно, проиграла пари, думает он), он бы подумал, что она его не боится. Не Минцзюэ знает, как он выглядит, поэтому, несмотря на то, что он капризничает и устал от того, что его тыкают и подталкивают и задают те же шестьсот вопросов, что и примерно пятидесяти другим людям, он старается выглядеть менее внушительно и мягко говорит, — Прости, я не злюсь на тебя. Я только… Удивлён. — А потом, чёрт возьми, он не врет, — Я подозревал. У него лицо просит пинка. Это вызывает у неё смех. — Ну, я имею в виду, наверное, нет — буквально? — Говорит полицейская, немного расслабившись. Она указывает на сцену позади неё, где сейчас Вэнь Сюя, как лягушку, тащат прямо к ожидающей полицейской машине, а он кричит об адвокатах, смерти и несправедливости. — Мы охотились за Вэнями в течение многих лет, но никогда не могли их определить до… ну, до сейчас. Анонимная наводка открыла подпольный чёрный рынок. Всякие штуки из глубинной сети. Например, вещи, которые вы не сможете достать через легальные каналы менее чем за десять лет, понимаете? И это было брошено нам под ноги за одну ночь. — Понятно, — нейтрально говорит Не Минцзюэ. — Но! Мы все очень рады, что нашли вас вовремя, Чифэн-цзунь, — искренне говорит она. — Вэнь Индастриз зарекомендовала себя недобросовестно, а вы — один из их главных конкурентов. Кто знает, что могло случиться? Вы могли быть похищены или избиты, а затем похищены, или Вэнь Сюй мог… — офицер останавливается, как будто ещё раз вспоминая, что Чифэн-цзунь в целом вдвое больше её ширины и роста, и бледнеет, поспешно говоря, — Не то чтобы я имела в виду, что вы не справитесь с ним! Я имею в виду, вы выглядите так, ну, понимаете — так — и для этого нужно больше, чем Вэнь Сюй, — она замолкает, выглядя так, будто хочет, чтобы земля поглотила её целиком, и, честно говоря, в этот момент Не Минцзюэ как бы тоже хочет умереть. — Хорошо, хватит, — прерывает её сдержанный голос. — Помогите своей команде, офицер Юэ, прежде чем нести чушь. — Капитан! — Офицер Юэ благодарно салютует и после смущённого поклона им обоим поспешно отступает к своим коллегам. — Ах, Чифэн-цзунь, ты, я вижу, всё ещё ужасающе красивый! — весело говорит Ло Цинъян, игнорируя суровый взгляд, который он посылает в её сторону. Приближаясь, она радостно приветствует его. — Ты выглядишь так круто даже перед лицом почти похищения! — Я слышал, как Вэнь Сюй кричал о том, что скормит вас и ваш отдел своим домашним тиграм, капитан Ло Цинъян, — рассказывает Не Минцзюэ своей старой подруге. — Ты выглядишь подозрительно счастливой для того, кто находится под угрозой растерзания и съедения. — Потрясающе. Я люблю кошек, — без промедления говорит Ло Цинъян, и Не Минцзюэ фыркает. Это приносит ему короткую лучезарную улыбку, прежде чем она успокаивается и говорит гораздо более профессионально, — Хорошо, Чифэн-цзунь, я больше не буду ходить вокруг да около. Перво-наперво: мы проверили твой телефон и уверены, что он не используется для отслеживания или прослушивания. Вот, ты можешь получить его обратно, — и она протягивает его в прозрачной сумке на молнии. Он осторожно кивает, а она продолжает, — Во-вторых, у меня есть хорошая и плохая новость. Не Минцзюэ вздыхает и берёт себя в руки. — Хорошо, порази меня. — Итак, хорошая новость в том, что ты можешь идти. Ты здоров, не пострадал, и ты прекрасно сотрудничал с нами и ответил на все вопросы моих милых маленьких интернов, не заставив их плакать, — говорит Ло Цинъян, ухмыляясь, когда он бросает на неё вялый взгляд. Не Минцзюэ пытается встать, но затем она поднимает руку, и он чувствует, как в животе сворачивается страх. — Боюсь, плохая новость в том, — говорит она, — Что нам нужно отвезти твою машину в лабораторию. Она слишком высокотехнологична, поэтому нам нужны более совершенные приборы, чем те, которые есть у нас на месте, чтобы провести более тщательное исследование. Знаешь, нужно убедиться, что нет устройств слежения и тому подобного? На всякий случай. Не Минцзюэ хмурится. — Я впервые встретил этого человека. Какую вендетту он устроил против меня, чтобы оправдать такое поведение? — Ты уверен, что это вендетта? — Ло Цинян приподнимает бровь. — Потому что, судя по тому, что мы собрали к этому моменту, мнения до сих пор разделились между этим и неистовой влюбленностью. — Настала её очередь фыркнуть, когда она увидела выражение его лица, но она продолжила, — Итак, да, определенно нельзя пользоваться этой машиной. И, знаешь, обычно мы предлагаем подвезти человека туда, где он предпочитает остановиться, но, — усмехается она, — анонимный осведомитель очень настаивал, чтобы об этом позаботился он. — Анонимный, — сухо повторяет Не Минцзюэ. Она весело пожимает плечами. — Что я могу сказать? Он не хотел представляться. Его единственная просьба — убедиться, что ты в безопасности. — В безопасности? От Вэнь Сюя? Ло Цинъян смеётся над его обиженным тоном, но закрывает на это глаза. Вместо этого она поправляет пальто и кивает головой, глядя на сцену позади неё. — Так что я собираюсь уйти, Чифэн-цзун. Здесь ещё есть чем заняться, и мне нужно скоординировать свои действия с капитаном Сун Ланем из девяносто девятого участка, чтобы лучше понять, чем занимаются Вэни. — Она кивает в сторону его телефона с понимающим выражением лица. — С другой стороны, ты должен позвонить моему маленькому анонимному помощнику. Я уверена, что он сейчас очень нервничает. Я оставлю это на ваше усмотрение, ребята, обсуждение деталей того, как ты доберёшься домой. Словно по команде, её рация оживает, поэтому они быстро прощаются, и Ло Цинъян убегает. Не Минцзюэ наблюдает за ней какое-то время, просто греясь в тишине после часа непрерывных допросов, и позволяет постепенно стекать с плеч напряжению, вызванному эталонно дерьмовым днём. Я уверена, что он сейчас очень нервничает. Не Минцзюэ фыркает, разрываясь между негодованием и весельем. Он достает телефон и бормочет, — Кто здесь старший брат? — но не без тепла. Телефон звонит один, два раза, а потом… — Дагэ! Дагэ! — И, да, это определенно Не Хуайсан на другом конце, обезумевший от беспокойства. — Ты в порядке? — Я в порядке, я в порядке, — хрипло говорит Не Минцзюэ и чувствует, как последнее напряжение выходит из него при звуке голоса брата. Вэни повержены, Не Хуайсан благополучно уехал из страны, пока вся эта групповая ебля на пике, и через несколько минут Не Минцзюэ сам сможет уйти и выспаться, поэтому он чувствует себя достаточно расслабленным, чтобы сказать самым мягким тоном, который он редко использует, — Ты свёл меня с серийным убийцей. — Я этого не делал! — Не Хуайсан практически вопит, мгновенно, предсказуемо и очень, очень знакомо. — Я не знал, что это он! Это не должен был быть он! Я узнал это только потому, что Не Фэн провела проверку биографических данных, о которой ты просил, и постоянно сталкивалась с этими мерзкими брандмауэрами, которые она не могла взломать, поэтому она позвала меня за помощью, и я так и сделал и… — Дыши, А-Сан. — Я не буду дышать, — шипит Не Хуайсан, и когда Не Минцзюэ закатывает глаза и откидывается назад, чтобы слушать, его брат продолжает, — Я так и сделал, и я испугался, потому что определенно не выбирал Вэнь Сюя! Почему бы я выбрал Вэнь Сюя?! Он был засранцем со мной, а его отец — засранцем с то… Не Минцзюэ хмурится и садится прямее, его напряжение частично возвращается. — Когда он был с тобой засранцем? — Не в этом дело, Дагэ, — раздражённо говорит Не Хуайсан. — Дело в том, что он попросил кого-то подделать файлы, которые я отправил твоей службе безопасности. Он, очевидно, так ужасно хотел с тобой познакомиться, и после того, как мы обнаружили, что находится за пределами брандмауэра, то там не было ничего! Утешительного! Вообще! В иных обстоятельствах, если бы это был кто-нибудь другой, Не Минцзюэ, возможно, признал бы все усилия, которые он приложил, чтобы поговорить с ним. Оценил бы упорство. Но это был сын Вэнь Жоханя, поэтому сейчас он действительно очень обижен, что этот человек подумал, что они даже отдалённо могут быть на одной волне, не говоря уже о том, что они достаточно совместимы. Не Хуйсан фыркает, вырывая его из размышлений. — Я сказал тебе совершенно другое имя, Дагэ! Помнишь, когда я впервые тебе об этом рассказал? Это был день, когда я уезжал на художественную выставку здесь, в Ланлине. Ты, очевидно, меня не слушал! Не Минцзюэ морщится. В его оправдание, обычно он старается слушать. Просто это было исключительно неподходящее время, вот и всё. В тот день он был занят расторжением катастрофического партнерства с Вэнями, погрузившись в бумажную работу и звонки. Он помнит, как автоматически кивал и хмыкал, когда Не Хуайсан вбежал в его офис, возбужденно болтая и размахивая веером. Он вспоминает, как ненадолго ожил и хмыкнул в знак признательности, когда брат обнял его на прощание. Он также вспоминает, как сразу же снова погрузился в миазмы гнева, когда снова остался один, и придумал самый дипломатичный способ сказать Вэнь Жоханю с помощью красиво написанной от руки каллиграфии, сквозь которую читалось, чтобы он пошел нахуй. Ему всего несколько часов назад пришло в голову, что, вероятно, следовало бы узнать больше, когда он вошел в ресторан и увидел смуглое лицо Вэнь Сюя. К тому времени отменить свидание было бы бесчестно, и он всё ещё верил, что за этим свиданием вслепую стоял его брат, поэтому он не терял сомнительную надежду, что, возможно, Не Хуайсан нашёл в первенце что-то стоящее, что Не Минцзюэ совершенно не видел в отце. И что ж. Эта надежда явно не оправдалась. Однако он никогда не признается, что не слушал. Его брат будет обижаться на него вечно. — Я доверял инстинктам своего брата, — вместо этого торжественно говорит Не Минцзюэ. — Я всегда относился к нему с большим уважением. Я подумал про себя: «Никогда мой брат не собьёт меня с пути…» — Ладно, да, это супер низкий удар, вау, — сообщает ему Хуайсан, и Не Минцзюэ наконец издает резкий, короткий смешок. — Ты делаешь это очень простым, — легко говорит Не Минцзюэ, но даёт брату передохнуть и, наконец, прекращает дразнить. — Я действительно в порядке, А-Сан, — говорит он более твёрдо. — У тебя всё нормально? — Разве я не разрушил преступную империю? — Не Хуайсан стреляет в ответ, и из-за такого открытого нахальства Не Минцзюэ очень трудно подавить улыбку, раздражение и нежность, которые быстро и ярко расцветают из-за этого паршивца. И как бы чтобы продемонстрировать, насколько он хорош, Не Хуайсан быстро переходит к следующей теме, отбрасывая свой надменный тон и переключаясь на что-то более оптимистичное. — Но у меня хорошие новости, Дагэ! — говорит он, и на самом деле это должно было быть первым предупреждением. — Так ты знаешь того парня, с которым я изначально хотел тебя познакомить? Тот, что не Вэнь Сюй? Что ж! Он согласился заехать за тобой, когда я рассказал ему о твоих проблемах с машиной… Не Минцзюэ моргает. — Что? — А также предложил свою запасную спальню, чтобы ты переночевал. Хотя он говорит, только если для тебя это приемлемо! Пожалуйста, скажи, что всё в порядке! Ты должен остаться с ним, Дагэ, он действительно отличный парень, и я бы меньше волновался, если бы ты сейчас остался с кем-то, кому я доверяю… — Какой парень? — требует ответа Не Минцзюэ, вскакивая со своего места. Всё напряжение, а затем и ещё немного, вернулось в его тело. — Что ты имеешь в виду? А-Сан! — Ты не можешь оставаться в своей глупо огромной квартире, — сухо говорит Не Хуайсан, и Не Минцзюэ как бы хочет его задушить прямо сейчас, к чёрту братскую любовь. — Полиция до сих пор отслеживает всех людей, причастных к теневой деятельности Вэней. Ты буквально последний человек, которого видели с Вэнь Сюем. Что, если их верные головорезы захотят отомстить? Что делать, если на тебя нападут в твоей квартире? Что, если кто-то ждет тебя там, прячась за дверью, чтобы нанести удар? — Тогда я первым нанесу ему удар! — кричит Не Минцзюэ, прежде чем остановиться, глубоко вздохнув. Он зажмуривается, зажимает переносицу. Это нелепо. Он думает, что у него мигрень. Или инсульт. — А-Сан! Я его даже не знаю… — Но ты знаешь! Знаешь! — говорит Не Хуайсан самодовольно-восторженным тоном, и, прежде чем он успевает ответить, Хуайсан продолжает, — Он действительно позвонил мне первым, знаешь ли, и он был очень обеспокоен! Неправильный номер, ты позвонил ему вместо меня — теперь ты помнишь? А потом вас прервали, потому что полиция ворвалась в ресторан! … — Извини, что??? — Я знаю, понятно? — Не Хуайсан практически визжит, задыхаясь от возбуждения, и кричащий мозг Не Минцзюэ вот-вот потребует спросить, что он, блядь, там знает, когда его брат радостно восклицает, — Дагэ, это судьба! Это так романтично! Ты набрал не тот номер, и это привело к парню, который, по моему мнению, идеально тебе подходит, и знаешь ли ты, что на самом деле встречал его младшего брата? Он — — А-Сан, богом клянусь, если ты шутишь… — Нет! Я серьезно! Его имя — — НЕ ХУАЙСАН… — ЕГО ИМЯ ЛАНЬ СИЧЕНЬ И… — Не Минцзюэ? Не Минцзюэ резко оборачивается, и крики в его мозгу исчезают. Там стоит мужчина. Расстояние между ними составляет несколько ярдов, но его голос звучал ясно, как колокол. Когда они смотрят друг другу в глаза, мужчина снова говорит до боли знакомым голосом, — Не Минцзюэ? — И когда Не Минцзюэ безмолвно кивает, он заметно расслабляется, неуверенное выражение на его лице превращается в нечто более довольное. Затем он начинает идти. В этот момент вокруг них разворачивается неистовая сцена, рёв сирен, крики офицеров и глазеющие люди буквально повсюду. Это резко контрастирует со спокойствием, которое излучает этот человек, с легкой элегантностью, с которой он уклоняется от бегающих взад и вперёд людей, и, прежде чем он осознает это, Не Минцзюэ обнаруживает, что встречает его на полпути, выходит с тротуара и погружается в хаос, притянутый как магнитная стрелка севером. — Ты заставил меня поволноваться на минуту, — говорит мужчина — Лань Сичэнь — когда они оба останавливаются, расстояние между ними всего фут или около того, и больше ничего. Уголок его губ приподнимается. — Я пытался позвонить тебе ещё раз, но ответа не было. Поэтому я позвонил твоему брату и попросил о помощи. — Откуда ты знаешь моего брата? — говорит Не Минцзюэ через полстука сердца. Или выдавливает, если честно. Он должен сознательно заставлять себя говорить, иначе будет продолжать смотреть. Этот человек… он поразительный, с длинными чёрными волосами, завязанными в низкий хвост, и красивым лицом, высокий и со вкусом одетый в тёмно-синее пальто и белую водолазку. У него самые добрые глаза. За это Не Минцзюэ награждают улыбкой, маленькой, но полной удовольствия. — Цзинь Гуанъяо владел множеством заведений, но только в одном казино он принял последний бой. Он пытался взять заложников, ты помнишь ту новость? — На его кивок Лань Сичэнь продолжает, — Одним из них был жених моего брата. — Маленькая улыбка трансформируется в ухмылку, когда на лице Не Минцзюэ пробуждается осознание. — Вэй Усянь и твой брат скрылись, мой брат последовал за ними. — Он наклоняется и говорит, — Ванцзи никогда не говорил мне, кто бросил коктейль Молотова. Это спасло им жизнь. Его тон легкий и дразнящий, в точности такой, как он звучал по телефону. Не Минцзюэ расслабляется, и немного неловкая атмосфера между ними превращается во что-то странно комфортное и тёплое. — На самом деле их бросили двое: один от Цзян Ваньиня, другой от твоего брата, — признается Не Минцзюэ, и мужчина хохочет. — Их сделал мой брат. — Полагаю, я не должен удивляться, — говорит Лань Сичэнь, его губы кривятся. — Цзинь Гуанъяо держал жизнь моего брата в своих руках. Он должен знать, что маленький огонь — ничто. — А-Сану повезло, что я был за границей, когда это случилось, — ворчит Не Минцзюэ. На самом деле, был за границей, пропавшим без вести и без сознания из-за предательства Цзинь Гуанъяо. Пробуждения от новости о том, что Не Хуайсан находился на расстоянии выстрела от человека, чертовски близкого к тому, чтобы ввести его в кому, было достаточно, чтобы сжечь остаточные эффекты любого яда, которым Цзинь Гуанъяо пытался его убить, и он изрядно напугал медсестру в Илине, когда чуть не выпрыгнул из своей кровати посреди её рассказа. Ярость и ужас парализовывали, а ещё больше ухудшал ситуацию сотовый сигнал, настолько дерьмовый, что ни один из его звонков так и не прошёл, и невозможно было узнать, что происходило всё то время, пока его считали мёртвым. Путь к возвращению был проложен чистой паникой и упрямой волей. Он вспоминает, как ехал на лодке, поезде и военно-грузовом самолёте, чтобы за двадцать четыре часа пересечь около полдюжины часовых поясов, и прибыть в Цинхэ через несколько минут после того, как его брат вернулся домой. Выражение лица Не Хуайсана было бесценным, и он вспоминает, как разрывался между желанием накричать и заобнимать его до смерти, и в итоге он сделал и то, и другое. Цзинь Гуанъяо повезло, вот что осталось невысказанным. Лань Сичэнь наклоняет голову, словно осознавая, что он на самом деле имеет в виду, и задумчиво спрашивает, — Кто же знал, что они в конечном итоге раскрыли все его секреты? — Я уверен, что это было запланировано, — сухо говорит Не Минцзюэ. Братья Цзян — самые близкие и самые старые друзья Хуайсана, и он до боли знаком с видом тупости, на которую способны они трое, когда что-то задумывают. Блестящие индивидуально, блестяще глупые, когда вместе, с нулевым уровнем самосохранения. Он встречался с Лань Ванцзи только однажды до инцидента с Цзинь Гуанъяо, но судя по тому, как он прилип к Вэй Усяню, он почти уверен, что их группа из трёх человек только что стала четвёркой. Да поможет ему Бог. И он говорит, — Возможно, единственным сюрпризом было то, что А-Сан закончил восемьсот лет тоски. — Сюрприз или нет, — добродушно говорит Лань Сичэнь, — как человек, лично наблюдавший все восемьсот лет этой тоски, я очень благодарен, что всё закончилось. Не Минцзюэ, примерно две минуты видел ужасный флирт Вэй Усяня и Лань Ванцзи, и это было на две минуты дольше, чем ему хотелось бы. Лань Сичэнь, серьезно думает Не Минцзюэ, будет терпеть это вечно. У него должна быть железная воля и стальной желудок. За это его действительно следует похвалить. Он начинает говорить, — Я… Раздается громкий визгливый гудок, в углу его глаз вспыхивает металл, и всё, что Не Минцзюэ хочет сказать, улетает в окно, когда он рефлекторно переключается: он хватает Лань Сичэня за руку, притягивает его ближе и в этом же движении отступает на несколько шагов назад, увлекая за собой другого мужчину. Машина проезжает мимо них всего через секунду, на волосок от спины Лань Сичэня. Не Минцзюэ одной рукой держит Лань Сичэня за предплечье, другой — за талию. Свободная рука Лань Сичэня упирается в его грудь, не давая им обоим потерять равновесие. Другая, которую держит Не Минцзюэ, сжимает его плечо. Расстояние между ними сократилось до нескольких дюймов. Они принимают более устойчивую позу, но ни один из них не отходит. Уже почти закат, и в воздухе чувствуется свежесть, обещающая холодную ночь впереди. Порыв ветра, холодный и резкий, должен был прорезать куртку Не Минцзюэ, проникнуть под кожу, но этого не происходит. Всё, что он может чувствовать, — это тепло: внутри его живота, в местах, где они соприкасаются, в пространстве между ними и вокруг них. Оно выстраивается, пока они застыли и смотрят друг на друга, и Не Минцзюэ в полу-истерике задается вопросом, не так ли себя чувствуешь, когда горишь. — Я… мне очень жаль, — наконец говорит Лань Сичэнь. Его голос немного грубоват. Его рука обвивается вокруг лацкана Не Минцзюэ и остается там. Он смотрит на него широко раскрытыми тёмными глазами. — Спасибо за… Не Минцзюэ больше не может сдерживаться и выпаливает, — Ты действительно должен был быть… ты — тот, с кем я должен был встретиться? Не он? Лань Сичэнь моргает от интенсивности его тона, но кивает. — Я так думаю? Хуайсан сам сказал мне, когда в последний раз был в Гусу, но несколько дней назад я получил от него сообщение о том, что встреча отменяется. Я не хотел любопытствовать. Он рассказывал мне о тебе, о том, как ты был занят, так что я понял. — Пауза, прежде чем он произносит с печальной улыбкой, — По крайней мере, сообщение было якобы от него. Оглядываясь назад — что ж… — Якобы, — повторяет Не Минцзюэ. И затем, — Мой брат рассказывал тебе обо мне? Не Минцзюэ не знает, какое у него лицо, но какое бы оно ни было, Лань Сичэнь поспешно добавляет, — Только хорошее! Уверяю тебя, только хорошее, — и когда Не Минцзюэ не отвечает, другой мужчина похлопывает его по груди, как бы слегка упрекая, и весело смотрит на него. — Я же сказал да, не так ли? Тут Не Минцзюэ приходит в голову мысль, что, если бы Вэнь Сюй не вмешался, у него было бы свидание вслепую с Лань Сичэнем. Они сидели бы друг напротив друга в этом ресторане, ели бы обед, пока не насытились, и заказывали напитки, пока не напились бы вдоволь. Он воображает, что время, через которое неловкая светская беседа превратилась бы в нечто более органичное, пролетело бы быстро, и они обменивались бы историями обо всём и обо всех: о восьмистах годах тоски, коктейлях Молотова, о своих братьях, своих семьях. Ни один официант не заплакал бы, ни один камердинер не стал бы кричать. Не Минцзюэ не пришлось бы запираться в туалете, чтобы сердито накричать на брата, даже через час после ужина. Если бы это был Лань Сичэнь, Не Минцзюэ сделал бы всё, что в его силах, чтобы его свидание продлилось ещё долгое время после ужина и весь вечер, и ещё долго после захода солнца. Может быть, они пошли бы на прогулку по парку, чтобы провести — чтобы продлить — время, и вместо того, чтобы бороться с желанием ударить сына Вэнь Жоханя по лицу, он бы всё это время доблестно боролся с желанием взять Лань Сичэня за руку. — Я убью Вэнь Сюя, — внезапно решительно говорит Не Минцзюэ, и это нелогичное продолжение застаёт Лань Сичэня врасплох, вызывая короткий, яркий и восторженный смех. Это освещает всё его лицо, делает его более очаровательным, и в этот момент Не Минцзюэ понимает, что он очень, очень сильно попал. — Ах, пожалуйста, не совершай преступления от моего имени, — улыбается Лань Сичэнь. — В конце концов, всё получилось, правда? Ты всё же позвонил мне, хотя это было случайно. — Да, — неохотно говорит Не Минцзюэ. — И даже если бы ты этого не сделал, я думаю, мы бы встретились. Шесть рукопожатий и всё. — Мы должны были. И мы встретимся ещё. — Не Минцзюэ позаботится об этом. — Всё получилось по счастливой случайности, тебе не кажется? — спрашивает Лань Сичэнь. Его глаза мерцают. — Хм, нет. — Он качает головой, и когда Лань Сичэнь вопросительно смотрит на него, он просто говорит, — Я думаю, это судьба. Лицо Лань Сичэня смягчается, становится тёплым и милым, чего Не Минцзюэ и хочет. Они почти одного роста, туманно думает он, и если ему позволено — а он думает, что да, если он правильно читает знаки, и если он не сходит с ума, — всё, что ему нужно сделать, это наклонить голову немного вниз и… Его телефон звонит, громко, пронзительно и внезапно, и, как будто бы их разрезает мечом, они отстраняются, отрываясь друг от друга. Не Минцзюэ хочет закричать. Он хочет, чтобы его сердце перестало так бешено биться. Возможно, он хочет целовать Лань Сичэня до потери сознания, и ему совсем не помогает то, как Лань Сичэнь смотрит на него, как будто, возможно, он тоже этого хочет. Он делает спокойный вдох, достает телефон и, не прерывая зрительного контакта с собеседником, скользит пальцем по экрану, чтобы ответить. — Алло? Голос Не Хуайсана раздаётся из телефона Не Минцзюэ. — АЛЛО? АЛЛО? ДАГЭ! ТЫ ЗДЕСЬ? — А-Сан, — стонет Не Минцзюэ, хлопая себя ладонью по лбу. Напротив него Лань Сичэнь начинает хихикать, и даже когда Не Минцзюэ хмуро смотрит на него, он не останавливается. На самом деле, это только ухудшает ситуацию. — Ну наконец то! Ты в порядке? — говорит Хуайсан. — Я попытался позвонить ещё раз, но у меня разрядился аккумулятор, поэтому мне пришлось использовать телефон Вэй-сюна. Ты отключился! Что случилось? — Я в порядке, в порядке, — говорит Не Минцзюэ. — Тебе не… — Не пугай меня так! Ух, Дагэ! — фыркает Хуайсан. — Во всяком случае, меня больше не волнует выставка произведений искусства. Я возвращаюсь домой. Я бронирую рейс прямо сейчас… — Не смей, — немедленно командует Не Минцзюэ. Недельная художественная выставка проводится только раз в год. Хуайсан ждал этого несколько месяцев. Возвращаться нелепо. — Я серьезно, Не Хуайсан! Если я увижу тебя здесь до того, как всё закончится, я тебе ноги переломаю! — Но… — Я в порядке! Не Хуайсан издаёт обиженный звук. — Дагэ, я люблю тебя, но ты ЛЖЕЦКИЙ ЛЖЕЦ… О, — от того, как тон его брата резко меняется, волосы на затылке Не Минцзюэ встают дыбом. Он почти может представить себе выражение его лица, хитро приподнятые брови и всё такое. И конечно же… — Сичэнь-гэ уже там, не так ли — шепчет Не Хуайсан. — Ооо, держу пари, он уже там! Разве он не потрясающий? Он тебе нравится, Дагэ? Бьюсь об заклад, он тебе нравится. Его очень легко полюбить! — И две секунды, которые уходят у Не Минцзюэ на то, чтобы ответить на этот вопрос, по-видимому, и есть тот ответ, который ему нужен, потому что Не Хуайсан радостно восклицает и взволнованно говорит, — О боже, он тебе нравится! — и, к абсолютному ужасу Не Минцзюэ, он фактически отбрасывает всякие приличия и кричит достаточно громко, чтобы его можно было услышать из динамиков, — ПРИВЕТ, СИЧЭНЬ-ГЭ. ЭТО НЕ ХУАЙСАН! СПАСИБО, ЧТО ПРИНЯЛ МОЕГО БРАТА! — Хуайсан! — Шипит Не Минцзюэ, униженный и полуглухой, — Прояви уважение! — Он виновато смотрит на Лань Сичэня, который изо всех сил пытается сдержать смех. — Все в порядке, Дагэ, Сичэнь-гэ и я очень близки, — бесцеремонно заверяет его Хуайсан. — А теперь давай, давай! Пожалуйста, поставьте меня на громкую связь! Я просто хочу поблагодарить его. Обещаю, я буду вести себя хорошо! — Так будет лучше для тебя, — говорит Не Минцзюэ угрожающе, что, ради всего святого, должно сработать с его братом, но ставит телефон на громкую связь и протягивает его между ними двумя. — Вот, — раздраженно говорит он. — Он хочет поговорить с тобой. Улыбаясь, Лань Сичэнь встает рядом с ним и наклоняется ближе. — Привет, Хуа… — ДАГЭ ДУМАЕТ, ЧТО ТЫ САМЫЙ КРАСИВЫЙ МУЖЧИНА, КОТОРОГО ОН ВИ… — ОН ЕЩЁ НЕ ПРИШЁЛ! — Ревёт Не Минцзюэ, в ужасе отдергивая телефон. — Хм? Но ты сказал… — Я СОВРАЛ. Это был Вэнь Сюй! Он сбежал от полиции, и это было очень привлекательно. Я думаю, я влюбился. Спасибо, что познакомил меня! Лань Сичэнь уступает, открыто смеясь. — ЛОЖЬ, — кричит его брат. — Вэнь Сюй звучит как дерьмо! Это определенно был не он! ДАГЭ… — Слишком поздно. Он предал меня и зарезал. Я умираю на земле, пока мы говорим, — сообщает ему Не Минцзюэ, и Хуайсан издаёт возмущенный крик. В это время голова Лань Сичэня ненадолго падает ему на плечо из-за того, что тот смеяётся слишком сильно, поэтому Не Минцзюэ не может не смягчиться, когда говорит, — Прощай, А-Сан! — и вешает трубку. — Это было подло, — поддразнивает Лань Сичэнь, когда снова выпрямляется и отступает, восстанавливая самообладание. Он полон веселья. — Только на следующие несколько секунд, — терпеливо говорит Не Минцзюэ. — Он будет излучать самодовольство по этому поводу вечно, — и, конечно же, его телефон жужжит при получении входящего текстового сообщения. Не Минцзюэ открывает его и закатывает глаза, когда видит длинную линию сердец и подмигивающие смайлики, и молча показывает их Лань Сичэню. — Понятно, — говорит Лань Сичэнь, и его смех, хотя и более сдержанный, тем не менее, искренний. На его щеках красивый румянец. — Я так понимаю, свидание вслепую удалось? Не Минцзюэ издает уклончивый звук, засовывая телефон обратно в карман. — Больше никаких свиданий вслепую, — твёрдо поправляет он. — Ох? — Это последнее свидание вслепую, — говорит Не Минцзюэ. Он прочищает горло, чувствуя тепло в затылке, но не останавливается и добавляет, — Но мне бы очень хотелось, чтобы были ещё свидания. Он не отворачивается от Лань Сичэня, когда говорит это, отказываясь бояться собственных глупых чувств, поэтому он видит именно тот момент, когда застенчивая улыбка расцветает на лице Лань Сичэня, момент, когда его смелое признание заставляет того двигаться. Лань Сичэнь подходит ближе, ближе к Не Минцзюэ, пока они не становятся практически грудью к груди, пока воздух между ними практически не трещит. А потом… — Вэнь Сюй произвёл такое впечатление, да? — Лань Сичэнь… Самый короткий и лёгкий поцелуй в уголок губ Не Минцзюэ. Короткое замыкание в мозгу Не Минцзюэ. — Ладно, на этот раз давай сделаем всё правильно. С правильным представлением и всем остальным, — говорит Лань Сичэнь, так чопорно, как только возможно, как будто это не он только что заставил Не Минцзюэ потерять дар речи. Он отступает на более формальное расстояние, его губы подёргиваются. Он кланяется, как по учебнику, идеально и точно, а затем говорит, и его глаза танцуют от удовольствия, — Здравствуй, меня зовут Лань Сичэнь. Приятно наконец с тобой познакомиться. Не Минцзюэ смотрит на него некоторое время. Один, два… — Не Минцзюэ, — наконец произносит он совершенно формально, несмотря на то, что его голос хрипит, и кланяется в ответ. — Мне тоже очень приятно познакомиться. — Затем с удивлением добавляет, — Ты сведёшь меня в могилу. — Извини, извини, — говорит Лань Сичэнь и снова разражается смехом, наполняя грудь Не Минцзюэ чем-то слишком большим и ярким, чтобы это можно было назвать. — Я не мог… Не Минцзюэ сцеловывает смех с его губ.