Тот-который-Я

Колёса мерно стучали, отвлекая, успокаивая, убаюкивая, вагон слегка покачивало. Ночь постепенно подходила к концу, начиная приоткрывать край своей непроглядной завесы, и раннее утро вот-вот готово было принять её пост. Прохлада окутывала своими влажными щупальцами. Но у Солдата сна не виделось ни в одном глазу. Он сидел в набросанной куче из тряпок и брезента, в тени ящиков, неподвижно, точно каменная статуя, и свет редких фонарей, попадающихся на пути поезда, отражался в его чёрных, как уголь, глазах. Он бежал настолько быстро, насколько только был способен, так, что ветер свистел в ушах, перепрыгивая через поваленные деревья и булыжники, гонимый едва слышимым звуком хлопающих крыльев. У Солдата отличная память, его учили запомнить всё, что видит, на долгое время, особенно если это касалось плана местности. И, когда Мария предоставила ему невероятно точную карту, Актив был уверен — ему пригодится любая, даже самая незначительная мелочь. Например, маленький водопад у склона или пролегающее полотно железной дороги в десятке километров от гор. По пути он даже поймал двух оленей, привязав к их рогам по куску грязной простыни и послал в разных направлениях, чтобы сбить чующих кровь вампиров со следа. Мальчишка вздрогнул, и Зимний непроизвольно прижал его крепче к себе. Ребёнок лежал между его ног, прислонившись к груди. После падения Старк явно вернулся в реальность, но сейчас Актив не был уверен в том, насколько это было хорошо. Мальчишка ощущал сильную боль, его била крупная дрожь, а жар, исходящий от его тела, Актив чувствовал даже через драконью шкуру, в которую завернул ребёнка. Высохнуть в ночной прохладе, особенно после душа из ледяной родниковой воды, не так-то просто, но мальчишка просох буквально за полчаса. И, к сожалению, нельзя было сказать, что это радовало. Время от времени он начинал едва слышно бормотать какой-то бессвязный бред, пытаясь здоровой рукой схватиться не то за воздух, не то за ткань. Актив зажимал ему рот и удерживал, не давая ненароком навредить себе ещё больше. Очень нехорошим звоночком стала реакция на еду. От прикосновений ко рту или шее у него начинались панические приступы, а когда Активу всё же удалось накормить мальчишку хотя бы куском хлеба, его стошнило через несколько минут, и температура стала ещё выше. Казалось, на нём уже можно было яйца жарить. А самой неприятной неожиданностью стали приступы кашля и чихания, во время которых изо рта и ноздрей Старка вылетал сноп искр, едва не подпаливший их маленькое укрытие. На всякий случай, когда Старк начинал всхрипывать в преддверии нового приступа, Зимний подносил к его лицу мокрую тряпку для предотвращения пожара. Состояние ребёнка не могло не волновать. И Зимний Солдат, к собственному удивлению, почувствовал себя на редкость бесполезным. Он мог защитить мальчишку от любой внешней угрозы, но был абсолютно бессилен в отношении поразившего его недуга. Старк был сильно болен, и ему требовалась квалифицированная помощь. Не от Зимнего Солдата. Мария сказала, что он должен связаться с ней после спасения цели, но, как это сделать, если ему даже позвонить не с чего. Да и некуда. Он не знает номер телефона особняка Старков. В надежде найти хоть что-то полезное в сумке, он вытряхнул из неё абсолютно всё. Вещей, надо заметить, скопилось предостаточно. Куча разнообразного оружия — ножей на связке заметно поубавилось, он потерял один из антивампирных пистолетов, стеклянных пуль осталось ровно половина, верёвку и крюк он бросил, спускаясь со скалы, но были ещё несколько гранат, арбалет, ружье и игрушки из арсенала Старка; довольно скудные запасы пищи; досье, около десяти папок, которые он в спешке украл из башни; осколки разбитого маленького зеркала, очевидно, разбилось в драке. Странно, зачем оно вообще оказалось у него? Забыл предыдущий владелец? Зимний замер. Его взгляд упал на ружьё. Упырь проболтался… что оно принадлежало последнему охотнику? Вероятно, охотнику на вампиров. Который был связан с ватиканской церковью. Которого убил Виктор Дум. И это ружье охотника из Ватикана ему отдала Мария Старк. Слишком много вопросов. Некоторое время Актив яростно сверлил оружие взглядом, будто бы оно могло в любой момент расколоться и выдать всю свою подноготную. Разумеется, ружьё и не думало начинать распеваться соловьём, и Солдату ничего не оставалось, кроме как оставить его в покое. В любом случае, это последнее, о чём ему сейчас стоит думать. Первоочередная задача — возвращение в Штаты, и, поскольку связаться с Марией он не может, добираться придётся своим ходом. Может, стоило просто угнать самолёт? Это было бы намного проще, чем пытаться откопать где-то липовые паспорта. Да и к тому же, он не сможет найти ни одного объяснения травмам мальчишки, нужно будет инвалидное кресло, справки, документы… Нет. Слишком сложно и времязатратно. — Кха-ха-Кха-Кха… Актив обернулся. Старка опять сразил приступ. Из его ноздрей пошёл чёрный клубящийся дымок, какой бывает при пожарах, и Солдат несколько оторопел. Это плохо? Стоило расценивать ситуацию как ухудшающуюся? Что ему следует сделать? От следующего кашля опять повалили искры, заставив его выйти из ступора и потянуться к ребёнку со смоченной в воде тряпкой. В отсвете заглянувший в приоткрытую дверь луны Актив с ужасом увидел совсем не человеческую руку, а покрытую шерстью длиннопалую когтистую лапу, зависшую над головой содрогающегося мальчишки. Паника, выскочившая точно чёртик из табакерки, ударила Солдату под дых, заставив отдёрнуть руку. Моргнул. Секунда. Другая. Мимо скользили ярко освещающие путь поезда жёлтые фонари. Рука, как рука. Живая, нормальная. Кожа ещё немного поцарапана, но костяшки уже почти восстановились. Ничего примечательного. Показалось? Невольно перед глазами всплыл Кхалил, держащийся за свою руку. Кожа на кисти, и запястье была распорота. И ногти такой след никак оставить не могли. «Гнилая кровь», — далёким эхом отозвались в голове слова, брошенные Шторм. Она укусила его, но кровь ей по вкусу не пришлась, показалось, что после этого ей стало нехорошо. Актив сжал руку в кулак. «Стекло исчезнет только при соприкосновении с гнилой кровью», — так сказала Мария. У него осталось пять патронов. Такая глупость… тратить боеприпасы ради такой глупости. Но всё же… Он же не может? А что если и так?.. Он такой же, как они? Но он не употребляет кровь. А что тогда значат эти галлюцинации? Есть другой способ проверить. Актив потянулся за арбалетом, вытаскивая его из кучи. Покрутил барабан и извлёк одну из стрел. Серебряный наконечник поблёскивал в слабых отсветах. Шумно втянув носом воздух, Солдат поднёс стрелу к живой ладони. Какая же это глупость… То, что он сейчас делает — немыслимая глупость. Лезвие полоснуло по коже, рассекая её. Зимний Солдат едва сдержал вскрик боли. Боль, острая, жгущая, как будто это не маленькая царапинка разукрасила его, а раскалённый, ржавый металлический прут пробил ладонь насквозь! А через секунду из ранки пошёл дымок. Точно такой же, как когда он нашпиговывал вампиров серебряными пулями. Солдат неверяще и с каким-то сдавленным ужасом смотрел на собственную руку. Может, это опять галлюцинация? Пусть это будет просто галлюцинация. Ведомый страхом и необъяснимым, несвойственным ему желанием узнать правду, Актив извлёк из коробочки один из патронов и, поколебавшись с минуту, положил его на окровавленную — кровь так и не желала останавливаться, а из краёв раны начал сочиться неприятно пахнущий палёной плотью дымок — ладонь. Он ждал и боялся того, что может увидеть. И сердце предательски сжалось от ужаса, когда стекло, стоило ему соприкоснуться с кровью, на его глазах растворилось, выплеснув ему на руку святую воду. Он ждал боли. Он ждал того, что ему тоже, как и тому вампиру, придётся сдирать кожу, лишь бы хоть как-то уменьшить боль. Он был готов к худшему, потому что видел, что делает эта вода с… гнилой кровью. Кап. Кап. Кап. Капля за каплей его разбавленной крови падали на грязный, пыльный пол грузового вагона. Колёса всё так же мерно продолжали стучать, унося поезд вперёд. Фонари один за другим мелькали, освещая путь. А Зимний Солдат смотрел на свою ладонь и был не в силах вразумить. Почему ничего не происходит? Остатки воды крохотной лужицей покоились в его ладони, окончательно смешавшись с кровью, но ничего, кроме приятной прохлады и лёгкого покалывания, как если бы вы намочили рану, он не ощущал. На этом мыслительный процесс Зимнего Солдата окончательно дал сбой, вводя в глухой ступор. Он так и завис, не моргая глядя на свою ладонь, пока очередной приступ кашля не вернул его к реальности. Какая-то из тряпок, свисавших с ящика, загорелась, и Актив принялся тушить её, яростно затаптывая. Разобравшись с мини-пожаром, он тяжело посмотрел на мальчишку, раздираемого приступом лихорадки, гриппа, или какой ещё там болезнью могут болеть подобные ему. Потешно было осознавать, что мысли об этом ребёнке не вгоняли его в глухой беспросветный тупик, но что было поделать. Так у него был хоть какой-то, смутный, сумбурный, но план действий и задача. А выполнение задач — единственное, что знал и на что был способен Солдат. Так ведь лучше ж было сосредоточиться на том, что знаешь, разве нет? План, который смог соорудить Зимний Солдат, пока что был предельно прост, и вот его пункты: 1) на поезде добраться до Праги; 2) найти врача, чтобы тот хоть как-то подлатал мальчишку; 3) замести следы; 4) найти транспорт, желательно угнать самолёт; 5) вернуться в Штаты и передать цель Марии, чтобы та исполнила обещанное. Максимально просто. Из собственной памяти, которая благодаря изощрённым методам допроса Старк, начала обрывками возвращаться к Активу, он смог откопать, что в Праге ранее проживал один из медиков Гидры, к которому когда-то обращался его прошлый Куратор с просьбой подлатать Актива. То была крайне тяжёлая миссия, и ему удалось её выполнить лишь ценою собственной печени и насквозь пробитого лёгкого. О том, что тот самый медик мог уже переехать или просто подохнуть от старости или вражеской пули, Солдат предпочел не думать, так как это был его единственный шанс решить назревший вопрос более или менее тихо и спокойно. Якуб Дворжак был старым, уставшим от суеты простым человеком. Настолько простым, насколько это только можно было при его роде деятельности. Он курил самый простой, дешёвый табак, который курили ещё сотни тысяч человек, пил самое дешёвое пиво, которое подавали исключительно в захалустных, невыразительных пабах, не женат, не имел животных, да и друзей тоже, и всё своё время посвещал работе в морге, в который перевёлся с десяток лет назад, и хобби — кормлению уток в парке недалеко от его дома. Медицина всегда доставляла ему удовольствие, в отличие от людей, которые несли за собой лишь разочарование. Таким образом, в результате неприятного скандала, в котором, по сути, его вины не наблюдалось, из перспективного практикующего хирурга был вынужден прервать практику и начать зарабатывать на стороне, а именно ездить на сомнительные выезды и латать тех лиц, которые не любят заполнять карточки и делиться своими данными и историями, которые привели к их тесному знакомству с Якубом. Пациентов было достаточно, на некоторое время у него даже появились неплохие приятели, но всё рано или поздно заканчивается. Когда в его услугах больше не нуждались, Дворжаку выписали билет на поезд в один конец, и пропустил он его только потому, что один из его прошлых пациентов, как оказалось, не был лишён человечности и благодарности. Всё таки, в своё время Дворжак буквально вытащил его с того света. После этого Якуб затаился на несколько лет, но поскольку кушать всё-таки хочется, а нелегальные организации пенсионные не выплачивают, бывший хирург переквалифицировался в патологоанатома, отрастил бороду, усы, побрился на лысо, обзавёлся очками на постоянной основе и осел в маленькой квартирке под крышей, с низким потолком, крохотной кухонкой и сломанным душем. Этой ночью ему пришлось задержаться на работе. Спорный вопрос в природе смерти одного субъекта заставил его задержаться после работы, а срочность и озабоченность, с которой начальник потребовал заключение, заставили его лишний раз всё перепроверить и сделать лабораторную диагностику. По итогу Дворжак освободился и покинул морг только под утро, когда солнце уже озарило небо своими первыми лучами. Поднявшись по скрипучей лесенке, он наковырял ключ на дне глубокого кармана, и, немного сонно потыкав его в замочную скважину, таки отпер дверь. Пустота и темнота благосклонно приняли его в свои объятия. Бросив на стул чемоданчик, он стряхнул с плеч плащ, сунул ноги в дырявых носках в потёртые тапочки, и уже было хотел прошлёпать в кухоньку за стаканом воды, как неожиданный звук взведенного курка заставил Якуба застыть, а его душу упасть куда-то в пятки. На обширном бледном лбу выступил обильный пот, и несмелым движением, чуть подрагивающей рукой, патологоанатом потянулся за платком, неаккуратно скомканным в кармане, но замер на половине пути, и поскольку выстрела так до сих пор и не последовало — медленно повернулся, вглядываясь в темноту дальнего угла. Через несколько секунд ему удалось разглядеть мрачный силуэт, с пистолетом, нацеленным в его грудь. — Я… — тяжело сглотнув, пробормотал Якуб. Незваный гость не торопился ни двигаться, ни стрелять. Послышался кашель, явно не принадлежавший вооружённому. Дворжак, все-таки вытащив платок, и, разумеется, сделав это как можно медленнее, чтобы незнакомец не решил, что он вооружен и пытается выкинуть что-нибудь эдакое, промочил своё лоб, а затем указал на выключатель на стене, — если… позволите? — от волнения, он совсем позабыл английский и говорил на родном языке. Незнакомец однако понял его, но, вместо кивка, указал на торшер недалеко от кресла. — Д-да… хорошо, — пролепетал Якуб и бочком придвинулся к торшеру. Наконец-таки свет озарил комнату, но Дворжак тут же об этом пожалел. Ведь увидев, КТО пришёл по его душу, сам едва на месте ласты не склеил. Зимний Солдат тем не менее, казалось, даже не думал что-либо делать. Он не торопился убивать его, не торопился как можно быстрее покончить с миссией и скрыться, да и вообще, кажется, никуда идти не собирался. Опять кашель. И только теперь Дворжак увидел на своей кровати, под одеялом ещё одно тело. Это был мальчик, лет одиннадцати-двенадцати на вид, темноволосый и с очень болезненным видом. — Болен. Якуб вздрогнул. Голос Зимнего был жёсткий, хриплый, режущий слух, как наждачка. — Я вижу, — с опаской проговорил патологоанатом. Ситуация была очень странной. Давным давно он уже встречался с Зимним Солдатом, но эти встречи всегда предвосхищали звонки от куратора. Он либо просил приехать, либо оговаривал, где и когда его будет ждать Солдат. Сейчас же он точно знал, что того человека уже нет в живых, с Гидрой он больше связь не поддерживал, но Солдат всё равно пришёл, ещё и с каким-то ребёнком. Новое задание? У Якуба было некоторое подозрение, что эта затея не столь инициатива Гидры, сколько самого Солдата, если такое вообще было возможно. Ведь не то чтобы Гидра когда-либо церемонилась со своими пленниками/жертвами. — Хочешь, чтобы я посмотрел? — на всякий случай уточнил Якуб, указав на мальчишку. Зимний кивнул. Пистолет он, впрочем, так и не убрал, и это прибавляло патологоанатому нервозности. Подойдя к кровати, так же бочком и с поднятыми руками, чтобы не дать Активу лишнего повода для подозрения, Якуб зажёг ночник над кроватью и откинул одеяло. Мальчишка был обнажен, что сразу поднимало несколько вопросов к Активу, но упрощало осмотр. Первое, что бросилось в глаза, помимо подпалин на наволочке, — закрытый множественный перелом со смещением левой руки, и… от испуга Дворжак даже шарахнулся. По бледной коже ребенка расползлись жуткого вида зелёные пятна, неправильной формы, с ороговевшей, сухой поверхностью, из-за чего смахивали на участки образовавшейся чешуи. Ко всему прочему от мальчика шёл такой жар, что казалось, что Дворжак стоит не у постели с ребенком, а у раскаленной до двухсот градусов открытой духовки. Но тут больной опять закашлялся, и, если бы на голове Якуба еще были волосы, они бы точно стали дыбом — мальчика выкашлял на подушку раскаленные искры! — Матерь божья! — в ужасе воскликнул бывший хирург и шарахнулся от кровати, но, к несчастью, тут же налетел спиной на что-то твёрдое. Солдат как всегда бесшумно подкрался со спины и перегородил собой путь. — Лечи, — холодно приказал он. У старика от ужаса и эмоциональных потрясений подкосились ноги. Благо, рядом был табурет. Зимний солдат хотел, чтобы он вылечил этого мелкого от… что это вообще такое? Как это возможно? Люди не нагреваются до состояния раскаленной сковородки. Это физически невозможно, уже при сорока градусах идёт серьёзная нагрузка на сердце, усиливается потеря жидкости. И зелёной сыпи у людей не бывает! И уж что совсем невероятно — так это выплюнуть горящие искры из своей носоглотки. — Я… я не могу, — пролепетал окосевший патологоанатом. Зимний приставил дуло ко лбу бедного старика. — Я правда не могу, — едва не плача, выдохнул он, бессильно развёл руками, — я не знаю как… что это. Умоляю вас, это правда… Но, кажется, Актив не слишком ему верил, да и верил ли кому-либо вообще. Брови его нахмурились, а в глазах проскользнуло что-то зловещее. Дворжак едва на месте не испустил дух. Весь вид Актива намекал на то, что либо он сейчас сделает хоть что-либо, либо распрощается со своей бесполезной головой. — Я могу только поробовать немного сбить температуру, если это возможно… и наложить шину. Секунду-другую поразмыслив, Зимний кивнул и отступил на пару шагов, открывая простор для старика. Делать было нечего. Впрочем, через некоторое время оказалось, что дела обстоят несколько хуже, чем изначально думал Якуб. Сломана была не только рука, но и обе ноги мальчика, по такому же принципу, а синяки и ссадины разной степени давности на запястьях, шее, бёдрах не двусмысленно намекали на регулярные пытки и изнасилование в течении длительного времени. Мальчик не приходил в себя, изредка что-то бормотал или всхлипывал, явно пребывая в бреду. Так же начинало казаться, что эти пятна становились больше с каждым часом. — Он не ест. От звука этого голоса Дворжак вздрогнул, вновь покрывшись испариной. Промокнув платком лоб, он нервно забормотал: — Он не может. На лицо сильное истощение, могу с уверенностью сказать, что он голодал близко к неделе. Обычная еда сейчас будет отравой, нужны капельницы, но боюсь, ни растворов, ни системы у меня нет… Он ожидал, что Солдат разозлится, что прикажет сделать невозможное, иначе начнет отрубать ему пальцы за каждый потерянный час. Но ничего такого самое страшное оружие Гидры не предпринял. Просто продолжил наблюдать за работой. Первое и самое очевидное, что предпринял экс врач, — дать жаропонижающие и обложить больного мокрыми холодными полотенцами и льдом, который смог наколоть из крохотной морозилки. Полотенца высохли минут за двадцать, первая партия льда растаяла примерно за то же время, зато вторая продержалась чуть дольше. В идеале стоило опустить мальчика в холодную ванну, но такой роскоши в квартире не было, да и травмы не позволили бы. Затем, когда прикасаться к мальчишке стало не так страшно (больно), Дворжак смог соорудить шины. Пытаться вправить кости было глупостью, неизвестен срок переломов, да и лишние движения могли привести к дополнительным внутренним травмам осколками костей. Здесь было уже ничем не помочь, своими ногами мальчишка если и сможет ходить, то только после ряда длительных, тяжёлых и дорогостоящих операций. О руке и говорить нечего. Несколько раз приходилось прерываться на тушение мелких пожаров, но к середине дня он всё же закончил. За всё время работы Зимний Солдат неустанно следил за ним, следовал, наблюдал за действиями и даже иногда соблаговолял помогать. Подержать что-либо или донести. Но, в основном, он то и дело выглядывал в окно, прислушивался к шагам на лестничной площадке и, кажется, всё чего-то ждал. Солдат действительно был неспокоен. Его одолевали неприятные ощущения, спину будто бы прожигал чей-то взгляд, хотя, разумеется, в квартире никого быть не могло, кроме них. Время от времени он подкрадывался к окну, окидывал улицу и соседние дома в щель меж занавесок, прислушивался к чужим шагам в подъезде и жадно втягивал носом воздух, принюхиваясь, нет ли нотки гнили среди сырости и затхлости. И раз или два, ему казалось, что что-то трупное всё же проскальзывало… Хотя это мог быть и человек, от него прилично так несло мертвечиной, но посвежее. Из-за этого Актив испытывал беспокойство, ведь даже с приятным бонусом в виде обоняния он оставался слеп. Следовало выйти и разведать обстановку, но он совершенно не доверял медику и не мог оставить ему цель. Солдат приоткрыл входную дверь, так, чтобы образовалась щель и небольшой сквозняк в квартиру, и вновь втянул носом воздух. Волосы на загривке встали дыбом. Железо. Пот. Пластик. Резина. Оружейное масло. Много вооружённых людей. Бросившись к окну Зимний, распахнул его и выглянул на улицу — никого. И, по счастливой случайности, не иначе, дернулся обратно именно в тот момент, когда прилетевшая из ниоткуда стрела едва не пробила ему череп насвозь, лишив лишь половины пряди с левой стороны. Стрела вонзилась в противоположную стену, едва слышно пискнув и выпустив едкий бурый газ. Актив моментально очутился на полу, оторвал подол занавески и обмотал себе лицо наподобие маски, Якуб вскрикнул и, прикрыв голову руками, тоже грохнулся на пол. У дома был вход через двор, Солдат именно так и попал в здание, выломав замок. Видимо, эти ребята следили за ним. Остаётся только вопрос — кто именно. Дворжак каким-то образом умудрился предупредить Гидру? Хотя, чем-чем, а стрелами там еще не пользовались. Послышался топот ног. Не менее двух десятков тяжелых людей взбегали по лестнице. Что ж, как их нашли выяснить, можно и позже, у тех, кто сможет выжить. Резко перекатившись в сторону, Солдат схватился за ножку стола и швырнул его в окно, подперев табуретом, так у снайпера больше не было обзора на половину комнаты и входную дверь. Вот нос и сыграл с ним злую шутку, от запаха могло казаться, что ему разъедает мозг, глаза слезились, унюхать или разглядеть что-либо он практически не мог, зато слышал по-прежнему. На ощупь нашарил пару разнокалиберных пистолетов Старка и гранату, сунул один за пояс, другой в зубы, Дворжак кашлял и хрюкал на полу, Старк хрипел на кровати, и на него опять напал приступ. Осталось надеяться только на то, что этот газ не взрывоопасен. Шаги были уже на площадке, и больше тянуть было уже нельзя, если эти дебилы ворвутся в квартиру, то шальные пули могли зацепить Старка. В одну секунду подорвавшись с пола и прыгнув к двери, Зимний с ноги выбивает хлипкую деревяшку с петель и сносит ею же несколько солдат, которые сами собирались проделать тот же трюк. Один из неудачников перелетел через перила и грохнулся вниз с пятого этажа. Правда, надо заметить, его товарищам повезло не больше. Одним ударом живой руки Актив размозжил каску и череп в ней, и, если бы не спешил прописать второму камикадзе билет на инвалидность первой степени, даже удивился бы. А дальше… мир превратился в одно расплывчатое, красное пятно. Зрение вернулось быстрее, чем нюх, но это не имело никакого значения, Зимний Солдат как с цепи сорвался. Цель проста до невозможности — убить всех. По нему палили из всех стволов, основная масса железа летела мимо, а другая просто срикошетила от драконьей кожи. Это не значит, что Актив не чувствовал боли, отнюдь. Зато в нем хотя бы не было сквозных отверстий. Прыжками он перепрыгивал четыре-шесть ступеней за раз, время от времени используя людей как маты или сани. Идиоты бежали на него, в лоб паля из автоматов, пытаясь окрасить его мозгами лестничные пролеты, а он шел на них танком, прикрывая голову бионикой. После того фиаско с Марией и мордобоя с вампирами эти отряды спецназа казались ему почти курортом. Он с легкостью расшвыривал их, будто они весили не больше плюшевых игрушек. Кого в окно выкинул, кого с лестницы спустил, кого так сбросил, у какого-то дурачка отобрал автомат, уж больно понравился — блестит, и застрелил хозяина и пару его дружков, да и прочих пулями посыпать начал. Но на третьем этаже пришлось остановиться. Запястье сжало раскаленной проволокой, и острое беспокойство разрядом прострелило позвоночник. Он слишком далеко ушел, бросил Старка одного с тем типом, а на крыше где-то еще снайпер ползает, и наверняка не один. Схватив с пояса гранату и дернув чеку, Зимний, не глядя, бросил ее вниз, к толпе новоприбывших бревен, и галопом помчался обратно, прикрывая голову чьим-то сорванным бронижелетом от пуль. Просто как чувствовал. Стоило влететь обратно в квартиру, как в окно, как муравьи, поперли зеленые человечки. Солдат просто-таки с остервенением вскрывал чужие глотки, скручивал тонкие шейки и выламывал хрупкие человеческие ручки, после чего тестировал на любителях острых ощущений закон Ньютона. А когда топот ног по лестнице опять стал громче, достал последнюю гранату и швырнул в открытую дверь. Все, пора было сваливать да поскорее. — Помогите… помогите… — стонал на полу дед, заваленый пылью, осколками и оборвавшимся карнизом. Перешагнув через него, Актив подхватил с койки мальчишку, пораскинув мозгами, стащил с себя плащ, завернув в него Старка, перекинул тело через плечо и остановился, бегло оглядев квартирку и прикинув ее расположение. Квартира расположена углом, снайпера есть, скорее всего, со всех сторон, отступать по лестнице — не вариант, но с другой стороны есть здание пониже, а угнать левую машину, в принципе, не проблема. Решение принято. Вытащив, как котенка, Дворжака за шкирку, Актив, игнорируя чужой лепет, грубо потащил его в дальнюю часть квартирки с небольшим круглым окном. Распахнул его пошире, ремень от сумки в зубы и… резко развернулся, выставляя перед собой Якуба. Две пули попали точно в цель, пробили сердце и легкое. Таки сидят ждут, ну ничего, главное только вылезти беспрепятственно. Мертвое тело грохнулось на пол, а Солдат со своей ношей скрылся под мантией-невидимкой точно в тот момент, когда в квартиру ворвались вооруженные недобитые спецназовцы. — Обыскать! — рявкнул старший, включив рацию. — Прием. Мы на месте. В квартире труп. Зимнего солдата не обнаружено. «Это Соколиный глаз, Зимний солдат периметра не покидал», — прозвучал ответ. — Живых нет, сэр! — крикнул один из вояк. «Он в квартире», — прозвучавший голос был жестким, твердным, властным. Капитанским. Зрачки Актива сузились от гнева. Он допустил ошибку — надо было добить. В этот же момент произошли еще три вещи. Висок прострелила острая боль. Тот-который-другой, услышав голос Капитана Америки, едва не прорвался наружу, из-за чего мир перед глазами Актива на мгновение затуманился, и пальцы бионики, удерживающие карниз, расслабились. Другая рука, удерживающая мальчишку Старка, тоже, и они вместе уже начали было падать… Этой миллисекунды хватило, чтобы боль от нарушения Непреложного Обета, подобно шоковой терапии, вернула Актива в сознание. Скрываясь от военных Солдат, после того как пожертвовал патологоанатомом, чтобы проверить второе окно, укрыл мантией себя и ребенка и выпрыгнул, невидимый, уцепившись рукой за карниз и зависнув в таком положении. Он собирался так прятаться до тех пор, пока вояки не скроются, и можно будет спокойно спуститься и подумать, но очевидно все пошло не по плану. Едва не отключившись, не угробив цель и не поцеловавшись с мостовой в засос с высоты пятиэтажки, Актив впился пальцами в угол карниза и от приложенной силы продырявил его пальцами. Что, соответственно, было тяжело не заметить и не услышать. И последнее — мантия, и без того не расчитанная на габариты более чем одного взрослого мужчины крепкого телосложения, но способная прикрыть скрючившегося в три погибели Солдата и мальчика в перевязи, задралась. Ногой Солдат прижимал подол мантии к стене, чтобы ветер не поднял ее и снайпер не заметил их, но с потерей сознания нога, как и бионика соответственно, ослабила давление, и подол красиво, почти парусом надулся, открывая две зависшие в воздухе сами по себе ноги и детскую ручонку в гипсе. «Он должен быть с северной стороны», — голос Капитана. — Сэр, тут карниз, кажется… — спецназовец в комнате. «Это агент Картер! Кажется, я вижу цель, но…» Пуля пробила мантию, и болезненный вскрик Старка едва не стоил Солдату инфаркта. Если бы не драконья шкура, пацан бы лишился печени. И жизни. А вот Солдату на этот раз не повезло, вторая пуля пробила ему икру левой ноги. Бионика разжалась, и они полетели вниз. Крики и выстрелы доносились, как из вакуума, земля приближалась пугающе быстро, а из-за боли Зимний Солдат не мог правильно сгруппироваться так, чтобы во время приземления не убить Старка и не покалечиться самому. Три секунды. Две секунды. Актив выбрасывает руку в сторону и, прорезая мантию, вонзает жало в стену. Жуткий скрежет и лязг бьют по перепонкам, но они резко замедлились, и, когда до земли оставалось всего ничего, лезвие, к разочарованию Солдата, с треском обломилось. Разумеется, их уже встречали, просто-таки с распростертыми объятиями, точно так же, как и Зимний с автоматом. Агент Романоф — знакомое имя, высокий уровень опасности. Соколиный глаз — меткий снайпер, видимо, это он пытался отравить их газом. Еще и Капитан Америка в придачу. А у него пуля в ноге и полуживой Старк, дефицит оружия, сна, пустой желудок, в котором от запаха крови начинается вой, и вишенкой на торте тот-который-другой с головной болью. Не букет, а мечта. Патроны в автомате кончились, и от злости Актив зашвырнул в голову вояке крышкой от канализационного люка. Еще несколько пуль попало в Старка, и, кажется, жар опять начал подниматься, а когда ему пришлось отбить одну из взрывающихся стрел, дело запахло жаренным. Чего добивались эти имбецилы? Если у них приказ убить Солдата любой ценой, то могли просто дом заминировать. Если вернуть Старка, что по логике и должно было быть, то кабы не снаряжение Марии — возвращать уже было бы некого. В запасе оставалась последняя световая граната, но тратить ее он был не готов, поэтому в ход пошла старковская взрывчатка и полуавтомат. Работали как миленькие, хоть тут не с коленки паянные. Вырвавшись из оцепления, Актив выскочил на дорогу и едва был не сбит каким-то черным джипом. Водитель выбежал и закричал, чтоб убрались с дороги, но под дулом автомата как миленький сдался, а Актив и рад был. Закинул Старка на соседнее сидение и дал по газам. В этот момент мимо них проскочил байк, и Солдат, как в замедленной съемке, встретился взглядом с Капитаном Америкой. Джип с ревом унесся прочь, а байк, взвизгнув шиной, развернулся и погнался следом. Нога болела и истекала кровью, стык с бионикой ныл острее обычного, и голова раскалывалась, это злило, просто бесило Зимнего Солдата, а тут еще и Капитан на хвосте. Он поправил зеркало заднего вида, чтобы, к своему огорчению, отметить, что сине-полосатый даже на своем драндулете отвязываться не намерен. Как они его нашли? Откуда он мог знать, что Актив тогда не покинул квартиры? Одна неприятная догадка была, но… Солдат резко дал вправо, ускорился и, лавируя среди прочих машин, выскочил на шоссе — прочь из города. Ближайший аэропорт точно будет не доступен, следует сначала сбросить хвост и поискать что попроще. К сожалению, маневренность байка была лучше, и пару раз Капитан его почти достал, но теперь по прямой было проще — джип куда мощнее. Отвлекшись на секунду Солдат, откинул край плаща, убедившись, что ничего серьезнее новых синяков у Старка не появилось, облегченно выдохнул. И вдруг. БАХ. Выстрел. А за ним ещё один, разбивший заднее стекло. Актив крутанул баранку, начиная вихлять. Капитан Америка был вооружен не одним щитом, зато благородства хоть жопой жуй. Не стал палить в городе, чтобы не создать серьезную аварию, а на автостраде машин мало, тут и разгуляться видать можно. Резко свернув с трассы Актив взял курс на лес. Оторваться возможности не было, но так хоть будет стратегическое преимущество в бою. Роджерс, видимо, понял ход его мыслей и перестал делать вид, что пытается подбить ему колеса. Они заехали в сосновую чащу и остановились. Пока Капитан слезал с байка и вставал в крутую боевую позу, Солдат наспех перевязал ногу, еще раз проверил мальчишку, на всякий случай, убедился, что новых ранений так и не появилось, и, перекинув сумку с арсеналом через плечо, вышел из машины. — Баки, — первое, что вырвалось у Капитана. «Сдохни мразь», «Завали хл***ло», «Уе**** нах**» и еще множество непозволительных для его системы слов хотел сказать Зимний Солдат. Тот-который-другой-Баки орал, что есть мочи, и усиливал натиск, так отчаянно рвясь наружу, к Капитану. Актив без предупреждения вскинул руку и пальнул во врага. Тот прикрылся щитом. — Пожалуйста, Баки, я не хочу с тобой драться! Солдат продолжал палить, целясь в ноги, и щитоносцу пришлось уворачиваться. Скрывшись за деревом, тот тоже вооружился пистолетом, и, поскольку у Актива больше не было пуленепробиваемой драконьей кожи, он тоже стратегически отступил. — Нам нужно поговорить! — все еще не унимался блондин. — Говард мне все рассказал! Я смогу тебе помочь! Только дай мне шанс. Пожалуй, здесь было бы уместно закатить глаза, но Актив так не делает. Вместо этого он вытаскивает несколько шариков взрывчатки и перезаряжает полуавтомат под крики Капитана. На периферии возникает идея, что, если попробовать притвориться тем-который-другой, то он бы смог добраться до врага и убить его, но… мысль о том, что ему придется стать как тот-который другой, говорить то, что говорил бы он, пусть даже на минуту — пугала. Он так отчаянно даже во время боя пытается контролировать его, не дать вырваться… что, если он перехватит контроль? Миссия будет провалена. Зимний Солдат больше не сможет защитить Старка. Однако, если Роджерс решил потрепаться, зачем ему мешать? — Что рассказал тебе Говард Старк? — Мария ясно дала понять, что обычные люди, такие как Говард, Актив, Роджерс и другие не должны ничего знать о волшебниках, как сама Мария, её сын и Фригг. И это закон, за нарушение которого следует серьезное наказание. Но ввиду их родства Говард составлял исключение. Как и что он мог рассказать Капитану, не вступило ли наказание для Старков в силу, и не ставит ли это под угрозу миссию? И может ли это быть причиной столь агрессивного нападения на него и Старка? Кажется, Роджерс был рад прервать обмен свинцом и хотел было вылезти из укрытия, но Солдат сделал предупредительный выстрел. — Он рассказал об аварии. И о том, что ты работал на Гидру. Это же так? Солдат не ответил. — Кроме последних шести месяцев, верно? Ответом был выстрел. — Они спасли тебя, и ты помогаешь им. Сына Старков — Тони — похитили. Но сейчас он ведь уже с тобой? И тут до Солдата дошло. Роджерс тянул время! Не медля больше ни секунды, он швырнул в сторону Капитана взрывчатку, но взрыв был приглушен, будто под крышкой в кастрюле. Долбаный щит выбешивал все сильнее. Солдат выпрыгнул и пошел на Капитана, покрывая того градом из пуль. Если он вызвал подкрепление — времени у него очень мало. Звон металла. Кеп бросил его в дальнее дерево, от которого тот срикошетил каким-то магическим образом, и, не теряя энергии, по одной ему известной траектории начал выписывать круг, отскакивая от других деревьев, и полетел в Актива. Тот, разумеется, уклонился, использовав прыжок с переворотом, намереваясь поймать и зашвырнуть железку обратно, но не тут-то было. Капитан сбил в воздухе здоровенным дрыном. Повалившись на землю, Актив едва слышно зашипел от боли в ноге — пуля мешала регенерации, и повязка уже вымокла в крови; вскочил и в прыжке попытался нанести удар. Звон от столкновения щита и бионики был оглушительный. Актив расслышал слабый скрежет где-то в районе локтя — очень плохой звоночек. Но только остановиться и проверить руку возможности не было. Они с Капитаном схлестнулись в ожесточенной схватке. Сначала шел обычный обмен ударами — проверка друг друга на выносливость, уровень мастерства и силу. Капитан почти не уступал, и Солдату быстро надоела эта игра. Ножи молниеносно прыгнули в руки как миленькие, стоило только пожелать, и вот, Роджерс едва не лишился глаза. Активу удалось лишь рассечь бровь. Удар. Блок. Удар. Перехват. Капитан попытался провернуть захват и разоружить Солдата, тот спокойно бросил один нож и тут же достал следующий, изворачиваясь и всаживая его в плечо Капитана, бросил, достал новый… и был отброшен в дерево. Синий явно не понимал, откуда он их вытягивает, и удивление на чужом окровавленном лице, перемешанное с болью, польстило Зимнему Солдату. — Тебя зовут Джеймс Бьюкенен Барнс… — выпалил Роджерс перед новой атакой, — Бруклин, ты помнишь? Бекка — твоя… Острая боль в виске вспыхнула, вынудив Солдата промахнуться. Руку как будто потянуло в сторону, словно на долю секунды она перестала ему принадлежать, и враг не преминул этим воспользоваться. Прописав Зимнему хук с левой прямо в больной висок, от чего у последнего искры из глаз посыпались, Капитан перехватил живую кисть, вывернул ее, заломил руку за спину и уже было опрокинул Солдата лицом в землю, взяв его в болевой захват, но Актив, не соображая из-за острой головной боли и гудения в голове, на одних рефлексах вывернулся подобно змее, обхватил руку Роджерса и сдавил ногами шею. Оба суперсолдата рухнули на землю. Капитан пытался освободиться, Солдат — хотя бы удержать, а в идеале сломать руку или задушить. — Баки… — прохрипел Роджерс. Актив плохо слышал, гудение все еще било по ушам, и посторонние звуки доносились как будто из-под воды, но капитанское «Баки» было подобно яркой, острой, и болезненной вспышке. Кровь застучала в висках. Он ненавидел, искренне, яростно! Как же сильно он ненавидел этого человека! — Я… НЕ… БА…ААААРГХ! — в попытках освободиться, Роджерс ударил по раненой ноге, Солдат не смог сдержать стона. После еще двух ударов хватка ослабла, и Капитану, красному от натуги и тяжело дышащему, удалось вырваться на свободу. Актив откатился подальше, но тоже вставать пока не спешил, нога болела нещадно. Оба смотрели волком друг на друга, но если Роджерс был просто взвинчен, то Актив, держась на четвереньках, взмыленный и тихо рычащий, действительно напоминал оскалившегося дикого зверя, припавшего к земле в преддверии прыжка. Недалеко от Роджерса оказался пистолет Солдата, а позади убийцы валялся брошенный щит. Солдат это тоже заметил — Стив видел по метнувшимся в сторону и обратно глазам. — Я не хочу с тобой драться… — Ну так сдохни, — предложил в ответ Зимний Солдат. — Если ты не отступишь, я буду вынужден сказать его! Актив уже было собирался дернуться к оружию, но тело воспротивилось, скорее от растерянности, нежели чего-то иного. Сказать? Его? Обман, Капитан Америка не мог владеть какой либо информацией, способной остановить Зимнего Солдата. Прыжок, в руки впрыгнули по ножу. — Желание! Солдат остолбенел. — Семнадцать. Ржавый. Медленно опустил руки. — Рассвет. Печь. Девять. Актив выпрямился, а Роджерс поднялся с земли, с кряхтением вытаскивая нож из плеча. — Добросердечны. Возвращение на родину. Один. Он медленно подошел к спокойно стоявшему и смотревшему на него Солдату. Он больше не проявлял признаков агрессии, и даже его убийственный взгляд стал более отчужденным. Роджерс опустил плечи, тяжело вздохнув. Достал из кармана маленький старый телефон и быстро набрал номер. Пока шли гудки, он смотрел в спокойное лицо солдата, поднял руку, убрав прядь волос, упавшую на глаза. — Алло. Это Грант. Он у меня. Да, мальчик то… кха! Нож вошел в живот Роджерса, как в масло. С тем же бесстрастным лицом Зимний Солдат вынул телефон из ослабевших пальцев, прижав к уху. «Ало. Ало. Капитан Роджерс, вы меня слышите?» — голос казался смутно знакомым, Актив прокрутил рукоять ножа, Роджерс вцепился в его руку, весь дрожа. — «Капитан Роджерс, ответьте!» — Не получится, — отозвался Солдат, смотря в искаженное болью и яростью лицо Капитана Америки. «Что… кт… Зимний Солдат, — догадался человек на другом конце. — Что именно не получится?» — Капитана Америки занят. Мальчишки здесь нет. — Он сбросил звонок и тут же вломил Роджерсу в челюсть. — Я. И так. Здесь. — В глазах Роджерса читалось непонимание, и Солдат нехотя пояснил: — Я. Здесь. Код — не поводок. Код удаляет ЕГО, — Актив ткнул пальцем в висок, — и код надо дочитывать до конца. На лице Солдата проступила злость. Даже этого нормально сделать не может! Пинком Солдат отшвырнул врага на несколько метров, выбив воздух из его легких. Капитан Америка валялся на земле, зажимая кровоточащую, чудовищную рану в животе, и сдавленно харкал кровью. Солдат медленно двинулся к своей жертве, подобрав с земли один из брошенных ножей. Добить здесь. Раз и навсегда. И тот-который-другой потеряет свою связь, а значит — и смысл бороться за тело. Его до сих пор мучал вопрос, как же Роджерс выследил его, и стоило сначала выяснить это, но Актив не собирался давать врагу ни единого шанса на выживание. Рывок, Солдат замахивается ножом и едва не ловит пулю. У Капитана был пистолет. Уворачиваясь от обстрела, Солдат бросился в сторону и, упав за дерево, грязно выругался. Три пули попали в джип. Старк был защищен, но машина, к сожалению, броню не имела. Зимний сунул руку в сумку, извлекая дробовик и, не глядя, пальнул в сторону Роджерса, в ответ прозвучал еще один выстрел, и он же был последним. Патроны закончились. Не упуская шанса, Солдат с чудовищной меткостью пригвоздил руку Капитана к дереву ножом. Хватит. Ему это уже надоело. Капитан тоже все понял. Он истекал кровью и был разоружен. Лезвия на руке Солдата сложились в пилу и зажужжали. Он принесет голову этого ублюдка Марии, она точно оценит. — Баки… — из последних сил прошептал мужчина, но по его взгляду уже было видно, он смотрел не на бывшего друга, а на несущего смерть палача. Зависнув над жертвой, Солдат испытал удовольствие, точно такое же, когда этой ночью убил вампиршу на башне, только эта расправа еще и была чем-то куда более личным, особо желанным. Он замахнулся и… Эти голубые глаза, чистые, как небо… без тени сомнения и страха… Пила зависла в нескольких дюймах от шеи Капитана Стива Роджерса. Зимний Солдат не мог сдвинуть собственную руку. Не потому, что она вновь заклинила. Он просто… не мог. Если бы он только дочитал код… Солдат закрыл глаза. Ты так отчаянно хочешь, чтобы он жил. Ты готов пожертвовать всем ради этого. Ради тех воспоминаний.

Он — все, что у меня осталось.

Мне на это плевать. Он — помеха.

Он друг

. Это ты так думаешь. Но… как бы Солдат ни старался, он не мог сдвинуть руку. Тот-который-другой, недобитый незаконченным кодом, не давал ему расправиться с опасной угрозой. Он держал его руку, сопротивлялся Зимнему Солдату так, словно от этого зависела его собственная жизнь. И это больше всего выводило Актива из себя. В приступе бессильной ярости, с нечеловеческим рыком он рассек дерево над белобрысой головой и заорал. Заорал, что было мочи, лишь бы выгнать из головы это проклятый голос. Наступила тишина. Оба мужчины тяжело дышали. Никто не шевелился, не пытался закончить начатое. Прошло несколько, смертельно долгих минут, прежде чем Солдат отмер, развернулся и направился к Джипу. Первое, что он сделал, — проверил ребенка. Жар вернулся, он опять выглядел так же плохо, как и с утра, весь взмок и подрагивал. Плохой знак. Машина прострелена в трех местах, и, к несчастью, одна из пуль зацепила бензобак — теперь это бесполезный кусок хлама. Нужно где-то раздобыть новую. Теперь, когда адреналин начинал отпускать, к Солдату начала возвращаться боль. Нога, голова, еще и рука. Рука сильнее обычного. Попытался выполнить обороты — почти сразу заклинило в локте. Скорее всего, трещина в несущей конструкции. Будет сегодня хоть одна хорошая новость? Солдат подошел к байку Капитана, тот вроде был цел, но наверняка отслеживался. Тратить время на выковыривание всех гипотетических жучков не имело смысла, и он просто разворошил маленькую сумку под сиденьем: набор инструментов, стандартная мини-аптечка и какое-то устройство… Открыл крышку. На экране компактного, складного устройства мигала красная точка на черно-зеленом фоне, подозрительно смахивающем на схематическую карту местности. Именно об этом думал и боялся Солдат. — Как? — хриплый рык заставил Капитана поморщиться. Солдат, скорее всего, и сам уже догадался, от того, скажет он или нет, ничего уже не изменится. — Говард. В руке. Солдат ничего не сказал. Он не ругался. Не психовал. Злился, не понимал — да. Все кураторы были самым главным и опасным препятствием, и он ничего никогда не мог с этим сделать. Нажав пальцем у основания стыка, потянул за образовавшийся рычажок, и бионика с гулким звуком грохнулась на землю. Полностью игнорируя Роджерса, Солдат подобрал еще годное оружие, вытащил из машины Старка и, перекинув его через плечо, прихрамывая, скрылся в чаще.