Тот-который-Я

Хруст веток под сапогами вызвал очередной скрип зубов Актива. Передвигаться бесшумно и быстро в лесу было довольно сложно даже для него, особенно хромая и истекая кровью. Он остановился сделать одну единственную передышку только спустя шесть с половиной километров. Следовало достать пулю из ноги, но тогда кровотечение стало бы куда сильнее, а он и так наследил настолько, насколько это вообще только было возможно. Пришлось намотать лишний километр, чтобы запутать след. Вот только дело было в том, что батарейка у него, как оказалось, не вечная. Некоторая потеря крови, отсутствие сна, источника энергии в виде еды и высокая энергозатратность тоже сказывались. К концу подходили вторые сутки его марафона, и, если бы не травма, Актива бы хватило еще часов на двадцать беспрерывного бега. Сейчас же он явно ощущал, помимо боли, полный букет из головокружения, голода, усталости, сонливости, и даже пару раз ловил себя на дезориентации, к счастью, быстро, и от заданного курса отклониться не успевал. Однако, отсутствие руки, пусть даже сломанной, вызывало массу проблем, от координации до постоянного перевеса, но у него просто не было выбора. Он не мог позволить отслеживать себя. Тем более Щ.И.Т.у. В голове всплыл голос из телефона. Он слышал его раньше? И он или тот-который-другой?.. Никаких ощущений, помимо беспокойства в связи с этим, Актив не испытывал. Пока Солдат пытался сфокусироваться на воспоминаниях, где в этой дыре ближайшая дорога, чтобы стопорнуть там первую попавшуюся машину, ибо пешком они точно далеко не уйдут, Старк подал признаки жизни. Мальчик закашлялся, захрипел и начал как-то нелепо дергаться, будто пытался не то слезть, не то изобразить рыбу на крючке. Пожалуй, висеть вниз головой действительно очень неудобно, но подогнать карету, или внедорожник им крёстная фея не спешила. С тяжёлым вздохом Солдат осмотрелся, приметил более или менее разросшиеся корни одного из дубов и аккуратно сгрузил ребёнка между них, оперев спиной о ствол. Зелёной шелушащейся сыпи явно стало больше, но теперь из-за прилива крови мальчик был ещё и красным и, откровенно говоря, выглядел совсем паршиво. Длинные слипшиеся ресницы подрагивали, и веки немного приоткрылись, демонстрируя красные от лопнувших сосудов склеры и расширенные на всю радужку зрачки. Пересохшие, потрескавшиеся губы тоже дрожали, и тихие хрипы, вырывавшиеся из его рта, кажется, были его слабыми попытками что-то сказать. Нахмурившись, Актив склонился немного ниже, стараясь напрячь слух. — В… ды… — кашель, — …ды… во… — кашель, — пож…та… — мальчик говорил на выдохе и явно испытывал от этого боль. Его трясло, тело напряглось, и он ниже склонил голову, вжимаясь в ствол спиной, насколько хватало сил. Будто боялся, что за сказанное, его ударят. Поджав губы, Солдат стащил с себя сумку, покопался в ней и через минуту нашарил полупустую флягу с водой. Зажав зубами пробку, открутил и поднёс к губам Старка. Когда вода стала проливаться, мальчишка начал пробовать делать глотки и даже попытался здоровой рукой ухватиться за фляжку, но только бессильно мазнул пальцами по предплечью и слабо ухватился, зацепившись пальцами за наруч. Жалкое зрелище. Слишком жалкое. Актив смотрел на это, и ему практически не верилось, что это едва живое создание той же природы и крови, что и Мария. Начинало темнеть, сумерки медленно, но неотвратимо наступали, укрывая собою лес, вытесняя солнце со своего небесного пьедестала, и, подобно вражескому гонцу, несящему дурные вести, свидетельствовали о том, что меньше, чем через час к живым врагам присоединятся мёртвые. Солдат с тревожностью смотрел на первые вспыхнувшие над верхушками дубов звёзды. Отдыхать было некогда. Нужно было как можно быстрее покинуть лес и обзавестись транспортом, только после этого Зимний Солдат сможет дышать хоть немного спокойнее. Запахов и звуков, которые Актив хотел и не хотел слышать одновременно, стало больше с наступлением темноты, а обострившееся, непонятно какое, чувство заставляло убийцу то и дело ощущать на себе чьи-то взгляды. Сейчас. Ночью. В лесу. Без рабочей руки и с ребёнком на плече Солдат больше не был хищником. Он был самой лёгкой жертвой, какую только можно представить. Он судорожно прокручивал в голове всевозможные варианты нападений и понимал, исход у них всех один — смерть. С мальчишкой на плече у него занята единственная рука. Он не успеет среагировать и атаковать. А из-за ноги и дополнительного веса всё той же цели упала мобильность — он не успеет увернуться. Не сможет убежать. Не сможет бросить цель и контратаковать. И даже спрятаться не сможет — его одежда пропитана кровью, и след ее тянется через весь лес. Спустя полчаса, когда ежевичный куст с раскидистыми ветками уже дважды попался Солдату на глаза, он остановился, закрыл глаза, выдохнул через сжатые зубы, грязно выругался. Кажется, что всё самое плохое, что можно было только придумать, уже произошло. И в данном конкретном случае ливень был бы настоящим спасением, но… разумеется, небо было самым ясным последние несколько недель. На этом всё. Идти дальше не имело смысла, он потерял ориентацию и начал ходить по кругу. Дальнейшее продвижение было пустой тратой последних сил и приговором к верной смерти. Был ли смысл прятать мальчишку? Нет. Вампиры найдут его так или иначе, а если каким-то чудом им это не удасться — он сдохнет от болезни и голода или диких зверей, поскольку люди уж точно его не отыщут. В пору пожалеть, что у Марии нет при себе второго маятника. Лощина, в которую он спустился, была полна старых, искорёженных, толстых деревьев, чьи могучие корни буграми поднимались из земли и оплетали поросшие мхом камни. В одном из них обнаружилось кривое, трухлявое дупло, большое настолько, что в нём легко могли поместиться двое взрослых мужчин среднего телосложения. В нём Актив и уложил свою ношу, сам тем временем принявшись потрошить свою сумку. Шансов не было никаких, но, если повезёт, он сможет убить хотя бы ещё одного упыря, до того как ему выпустят кишки… Последняя световая граната послушно повисла на поясе, пистоле с полным магазином — в кобуре, два из оставшихся четырёх стеклянных патронов заправлены. Актив тяжело опустился на выступающий корень и положил ружье себе на колено так, чтобы быть готовым выстрелить в любую секунду. Тишину нарушал лишь ветер, шевеливший листву, и тихое сопение за спиной. Мальчишка шебуршал, вороша мелкий мусор перевязанными стопами. Когда слабые пальцы мазнули по спине Солдата, тот даже не подумал обернуться. Опять шебуршение, и пальцы уже зацепились за один из ремней жилета. Вытерпев несколько секунд, Зимний дернул плечом, сбросив чужую руку, но та почти сразу вернулась обратно. Сдавленно выдохнув сквозь зубы, он решил просто не обращать внимания на мальчишку до тех пор, пока это не станет необходимым, и все. По сути тот больше и не пытался привлечь его внимание, кажется, ему было достаточно и этого непонятного прикосновения. Когда Актив решил все же проверить его состояние краем глаза, то увидел, как Старк привалился щекой к стенке грязного дупла, веки были опущены, но не сомкнуты, и понять, в сознании он или нет, было невозможно, пока пальцы чуть сильнее не сомкнулись на ремне. Кажется, он почувствовал чужое внимание и поднял на Солдата мутный взгляд. У них нет шансов. Зимний полностью осознал это, и, если мозги мальчишки не скоптились за последние недели, он тоже это понимал. Солдату много раз доводилось видеть страх, боль, ненависть, мольбу… но сейчас из этих мутных янтарных глаз на него смотрело смирение. Перед тем как Солдата убьют, а его однозначно убьют первым, он в этом не сомневался… ему нужно было сделать последний выстрел. Это несомненно нарушит приказ Марии, но в данном случае никакой роли это больше не играло. Вампирам достаточно будет лишь небольших усилий понять, кто этот мальчишка и какую ценность может представлять, судя из собранных ими досье, и тогда… пуля будет милосерднее. Милосерднее… Убийство людей в подвалах Солдат очень пытался оправдать стратегической выгодой (пусть и сам в это не верил). А затем тот-который-другой хотел спасти пастушка в башне, и он не позволил ему, потому что это помешало бы миссии. Сейчас же в трате лишнего боеприпаса не было никакой нужды, даже теоретически он не мог оправдать его. И тем страшнее было осознавать, что он выстрелит, чего бы ему это ни стоило. Это было так… странно. Одновременно неправильно и однозначно. Конечно, если бы не Капитан и агенты, шансов у них бы было намного больше, но… В голову закралась неприятная мысль, что, если бы он не избавился от руки с маячком, вероятность их выживания была бы больше… и, возможно, если их выследили бы, можно было бы стравить агентов с вампирами и скрыться под шумок… Актив закрыл глаза, выдохнув. Нет, настолько подфартить им не может. Звёзды одна за другой зажигались в тёмном небе, и их причудливая россыпь, красивая и бессмысленная, завораживали. У Солдата практически никогда не было возможности просто так посидеть и перевести дух. Только задание, только цель, полная концентрация. Из криокамеры на полигон или в машину, а оттуда на дело и обратно. И всё бегом, бегом, он нёсся вперёд, не останавливаясь. А сейчас время как будто почти остановилось. Он наконец-то остановился. Свет этих звёзд отражался в его чёрных, как бездонная яма, глазах и проникал в самую глубь. Он принёс покой перед неизбежным. Лёгкие дуновения переменившего направление ветра принесли Солдату едва ощутимый запах гнили. Кажется, что звуков стало ещё меньше. Актив тяжело вздохнул, сжав крепче приклад. Он не слышал. Чувствовал. Как воздух рассекают крылья. Как обнажаются клыки. Как жажда крови медленно, точно яд в вине, растворяется в воздухе. Мышцы напрягаются, ярость поднимает голову. Чуть переставив ногу, чтобы быстрее вскочить, Солдат наклоняет корпус вперёд и поднимает плечи, обращаясь к слуху. Он плохо видит во тьме, зато слух и нюх полностью компенсируют этот недостаток. Ещё чуть-чуть… Совсем рядом… За долю секунды Актив оказывается на ногах и делает первый выстрел. Крик разрывает темноту. Едва слышимый свист, и, вскинув руку, он блокирует удар сверху. Правда, мощь его настолько велика, что, не будь в нём сыворотки, ему бы, как минимум, сломали вторую руку, а как максимум — расчленили на две равные половины. Раненая нога подкосилась, едва не заставив Солдата упасть. Откинув противника, он хотел провести контратаку, но… второй руки нет. И всего лишь секундная заминка на извлечение пистолета лишила его призрачного преимущества. Мощный удар в солнечное сплетение отправил его в полёт с такой силой, что по дороге он сломал своим телом пару деревьев средней толщины, а они, в свою очередь, ему не менее трёх ребёр. — Кхах!.. — слабо подрагивая, Солдат схаркнул на землю кровавую массу. Дыхание сбилось. Он не мог вздохнуть. При попытке резь в груди усилилась, и он задохнулся от новых притоков крови. Тем не менее, несмотря на боль, ему удалось не выпустить ружья из руки, но, когда он хотел поднять его, на руку ему опустился сапог. Удар выкинул Солдата на прогалину, где ветви не заслоняли собою небо. И в слабом свете Актив увидел лицо упыря. Более сильного уродства представить было сложно. С вампира будто бы содрали кожу. Или расплавили ее. Носа не было, даже хряща, он растёкся, оставляя лишь узкие щели, бровей и ресниц не было, губы срезаны, и рот напоминал прорезь в кожаном мешке. — Помнишь меня? — прошипел уродец, с ненавистью взирая на Солдата. И тот узнал голос. Это был… Морло. Выжил таки, уродец… — Помнишь, — заключил вампир, — хорошо, значит, будешь знать, кто тебя… АГХ! Самое глупое, что можно было придумать, — начать трепаться в то время, когда есть возможность убить. Солдат всеми силами старался заглушить боль и заставить себя двигаться. Запястье начала стягивать раскалённая проволока. Он слишком далеко от мальчишки. Собрав силы и волю в кулак (больше-то некуда), он, испытывая невероятную боль в груди, согнулся и… Прогалину озарила фиолетовая вспышка, и теперь уже упырь, совершив в воздухе сальто-мортале, в буквальном смысле ушёл под землю. Буквально. Как страус. На поверхности только две стопы. Солдат, которого уже потряхивало от боли и головокружения, моргнул. У него галлюцинации? Голова раскалывалась, поэтому очень может быть. — Эй. вы там… вы… рядке?.. — звон в ушах нарастал и заглушал чей-то голос. Солдат тряхнул головой и тут же пожалел об этом. Попытался сделать ещё один вздох, опять подавился кровью, рука и ноги налились свинцом, и он уронил голову обратно в траву. Сквозь мутную пелену ему удалось различить чью-то тень и ноги, подходящие к нему. Темнота, окружающая его, кажется, начала просачиваться вовнутрь, в его голову. Она давила ему на грудь, закрывала глаза и тонкими, невидимыми пальцами обхватила его шею. — …Анапнео. Воздух ворвался в его лёгкие, точно его туда насосом вдули. Актив дёрнулся, перевернулся на живот и закашлялся, даже не сразу поняв, что камень с груди исчез. Осколки рёбер больше не прорезали лёгкие, хотя он ещё продолжал сплёвывать на траву кровь. — Вы в порядке? — спросил незнакомец, который, кажется… только что. спас его? Актив дёрнулся назад, исключительно по привычке взяв того на мушку. Из груди невысокого тоненького мужчины, одетого в сиреневую мантию и в такого же цвета тюрбан вырвался визг, и он вскинул дрожащие ручки вверх. В одной из них была зажата палочка, а на ее конце сиял пучок серебристого света, слабо освещающий поляну. Волшебник. Солдат в недоумении вытаращился на незнакомца, волшебника, спасшего его, ночью, чёрт знает, в какой заднице мира, в долбанном чешском лесу. Либо это невероятная удача, либо это очередная слежка. И после Капитана Америки с кодом Гидры Солдат не верил в союзников и ждал ножа уже с любой, даже самой невероятной стороны. — Й…Я. Я п-просто проходил м-мимо. У-услышал что-то п-подозрительное и р-решил пом-мочь, — заикаясь от волнения, пробормотал незнакомец. И, видя, что слова его не внушали Солдату доверия, указал пальцем на сумку, переброшенную через плечо, из которой торчали пучки каких-то трав, цветов, веточек, увенчанных гроздями ягод, подозрительно походящими на волчьи ягоды, и рукоятка какого-то инструмента, с помощью которого волшебник, скорее всего, и срезал свою добычу. Актив пару долгих минут смотрел на него, всё ещё не сильно убеждённый, но, с другой стороны, пытайся он убить его, уже бы обезоружил и убил. Солдат подорвался на ноги и обернулся к пяткам, так до сих пор и торчащим из-под земли. Ступни вампира дёргались, он пытался освободиться, но явно тщетно. Стоило бы убить его, у Солдата было предчувствие, что хлопот не оберётся, оставив врага живым, но… не в пятки же ему стрелять в конце-то концов. Он мог потратить ценный патрон, а уродец просто отрежет себе ногу и вновь вернётся. Плюнув на дёргающиеся пятки, Актив хотел рвануть обратно и едва не упал. Пуля в пытающейся регенерировать ноге резала изнутри. — Эээ… — незнакомец пронаблюдал, как неуклюже поковылял Солдат в сторону деревьев, как дёргались над травой ступни и, неуверенно опустив руки, крикнул: — А в-вы?.. Но Солдат не ответил. Он торопился вернуться обратно. Кажется, сейчас вампиров было только двое, скорее всего, они просто разбились и прошаривали лес мелкими группами, значит, наверняка где-то есть ещё. — З-знаете, в этом лесу опасно ночью… — неуверенно крикнули ему в спину. — Здесь бродит стая волков-оборотней, вам бы лучше убраться. Актив остановился. Закрыл глаза, сосчитал до пяти. Только этого ему ещё не хватало… Выдохнул, придушив замаячившую на периферии панику. После резко развернулся, в два шага преодолел расстояние между ним и колдуном, схватил мага за вскинувшуюся руку с палочкой, заломил за спину и потянул за собой. — Эй, эй, постойте! Что вы делаете? Прекратите немедленно! — завопил забрыкавшийся колдун, но Солдат танком тащил его за собой. — Я п-предупреждаю, иначе… Не прошло и пары минут, когда солдат увидел нужное дерево с расползшимися толстыми спутанными корнями. Он отпустил мага, толкнув его вперёд, к дереву, и ткнул в сторону мальчишки: — Нам нужно в Штаты, — коротко выдал он. Если Мария или её шестёрки смогли переправить его в Европу за полминуты, то и обратно тоже попасть можно. Волшебник оторопел и посмотрел на Старка, зажёг поярче палочку, подойдя на полшага, но, когда свет упал на лицо мальчишки, — отскочил, едва не вскрикнув. — Д-драконья оспа! Актив нахмурился. Реакция колдуна ему не понравилась. Такая истерика, будто перед ним прокажённый. Хотя в своих догадках Солдат был недалёк от истины. Ему было просто не в домёк, что драконья оспа — одна из страшнейших магических болезней для взрослого населения. В отличие от волшебника, попятившегося ещё на пару шагов и замотавшего себе рот и нос куском ткани собственного нелепого тюрбана. — Ты сквиб? — обратился он к Солдату, но тот лишь нахмурился, не поняв вопроса. — Или маггл? — а вот второе слово уже было понятнее, он слышал его из уст Марии. — Я не колдую. — Ну, это-то я уже понял… — пробурчал себе под нос волшебник, неловко покрутив в пальцах палочку, а потом обратил внимание к Старку. — Юноша. Эй, вы меня слышите? Меня зовут Квиринус Квиррелл. Я сейчас попытаюсь сбить температуру… Актив помотал головой и обернулся в сторону тёмной чащи. Выбрался ли уже Молро? Как скоро появятся остальные? Волшебник тем временем всё пытался достучаться до Старка, и, кажется, ему это частично удалось. Он старался не подходить к ребёнку близко, но бормотал что-то, делая пассы палочкой, и Актив заметил, что дрожь у мальчишки сошла и, кажется, он даже немного пришёл в себя. Что ж удача наконец-то хоть немного им улыбнулась, иначе как ещё объяснить появление лояльного волшебника в столь далёкой от туристических маршрутов местности. — Почему вампиры напали на вас? — вопрос заставил Солдата обернуться к Квирреллу. Волшебник выглядел растерянно и слегка напуганно, он чуял страх. — Это серьёзный прецедент. Если об этом узнает Международное Магическое сообщество, может быть серьёзный скандал. Международное Магическое сообщество? Значит, таких, как Мария и этот Квиррелл, ещё очень много по всему миру? Помедлив с ответом, взвешивая, насколько целесообразно снабжать незнакомца какой-либо информацией, Актив выбрал наиболее простую тактику: — Причина агрессии не установлена, и её вычисление не является приоритетной задачей, — коротко и лаконично отрапортовал он и тут же прикусил язык, навострив уши. Солдат уже различил в темноте шорохи, к звериным не имеющие никакого отношения. Сплюнув ещё немного крови, Агент виртуозно перезарядил пистолет одной рукой и, сощурившись, замер, слушая, откуда ждать первого нападения. Ожидание было недолгим. Солдат только и успел выкрикнуть: «Назад!» — когда в него будто скоростной поезд врерзался здоровенный бугай, перекаченный настолько, что будь у Зимнего Солдата хотя бы тень от юмора, предположил бы, что он питался кровью исключительно бодибилдеров на стероидах. На какой-то момент Солдат испытал слабую надежду, но бугай, схватив его за шею, поднял в воздух… И Актив, не глядя, выпустил в его тушу три пули, подтянулся, обхватил ногами толстую ручищу (о чём тут же пожалел, ведь сломанные ребра едва не сделали в его лёгких пару новых дырок) и попытался вывернуть локтевой сустав наизнанку, попутно задушив ублюдка. Правда… толку от этого было больше, будь его противник живым и не регенерирующим за две минуты, поскольку, едва не схаркнув пули, упырь поднял вторую руку, в которой блеснула секира. — Вингардиум Левиосса! — взвизгнул тонкий голосок позади дерущихся. К удивлению обоих, когда бугай собирался перерубить солдату ноги, секира вырвалась из его руки и зависла в воздухе. — Что… — бугай непонимающе посмотрел на руку, потом вверх на парящее, словно на прозрачных лесках, оружие. Секира покачнулась, невидимая поддержка испарилась, и, блеснув в слабом лунном свете, она обрушилась на голову собственного хозяина, разрубив её на пополам. Хватка ослабла, Солдат упал на землю, моментально откатился в сторону под испуганные вскрики волшебника и подхватил с земли ружьё. Нужно убить. Как можно скорее, иначе… БУМ! Грудную клетку едва не переломило пополам. На мгновение Агенту показалось, что в него попали ракетой, кажется, на несколько секунд он даже отключился, потому что когда, вновь захлебнувшись кровью, открыл глаза, то увидел синюшно-бледную, худющую женщину, готовящуюся пронзить копьем его череп, и чёрный водоворот из летучих мышей над её головой. Рядом слышались вскрики непонятных слов и вспышки заклинаний, но стихли так же быстро. Квиррелл был значительно слабее, медленнее и просто живее своих многочисленных противников. Они проиграли. Ружье — в нескольких метрах. Пистолет. Солдат должен был выстрелить… — Ну, здравствуй, охотник. Актив дёрнулся, и наконечник тут же вонзился ему в шею, прокалывая кожу. Этот голос он теперь не забудет никогда. Виктор. Но в голосе его больше не было ни веселья, ни насмешки. Одна лишь опустошённость. Стоило лишь моргнуть, как вот он уже стоит над Солдатом и смотрит ему в глаза. На этот раз вампир ничего не говорил, не смеялся, не плевался ядом. И, если бы Актив боялся смерти, он бы испугался… но сейчас все его мысли занимал пистолет и оставшийся без защиты Старк. Виктор как будто бы прочёл его мысли, потому что, оторвав от него взгляд, поднял его, тут же наткнувшись на нужное дерево. Сделав шаг назад, монстр обошёл Солдата, наступив ногой на пистолет, лежавший в полуметре от руки последнего, раздавив его при этом, и медленно приблизился к мальчишке, не обращая никакого внимания на барахтающегося в захвате волшебника. Протянув руку, он взял Старка за шею и поднял его над землёй. — Я рад, что нам удалось встретиться так скоро, — тихо пробормотал он, расстёгивая застёжки плаща на груди Старка, оголяя судорожно вздымающуюся хрупкую грудную клетку. Вытянув вперёд указательный палец, он надавил на солнечное сплетение, сильнее и сильнее, пока веки Старка не задёргались, приоткрывшись, а изо рта не вырвался слабый, болезненный стон. По коже заструилась струйка крови. — Мне очень не хотелось, чтобы ты сбежал, растворился среди этого скота с мыслью… о своём превосходстве. Или что ещё ты там мог себе навоображать, — он отнял палец от кровоточащей раны и медленно слизнул кровавый подтёк с ладони. — Сначала я хотел убить тебя. Но это было бы слишком просто. Милосердно. Не хотелось бы этого допустить. Поэтому я решил оставить тебе жизнь. Пока. Вижу, ты уже лишился одной руки, это очень кстати. Вторая тебе тоже больше не пригодится. Как и ноги, — вампир повернулся в его сторону, как бы с интересом наблюдая, появятся ли на его лице какие-либо эмоции, кроме злости. — Сначала ты расскажешь нам всё, а потом, когда последний отросток на твоём теле станет бесполезным, я подвешу тебя в главном зале под потолком. Будешь болтаться там и наблюдать за тем, как его, — он тряхнул ребёнком, точно рваной тряпичной куклой, — пустят по кругу мои слуги, а потом будут разрывать на маленькие, маленькие кусочки, высушивая досуха… В приступе ярости Солдат взвыл, дёрнувшись… сам не зная для чего. У него не осталось сил, тело практически не слушалось, сознание уплывало от особенно острых пульсирующих приступов боли, едва ли он смог бы избавиться от бабы, пригвоздившей его к земле, и хотя бы на миллиметр приблизиться к Виктору, но слова вампира о мальчишке буквально переклинили его. Мощный удар в челюсть носком сапога выключил свет перед глазами Зимнего солдата на пару секунд. Очень долгих, мучительных секунд. Он будто провалился в какое-то омерзительное, вязкое, аки смола болото, и наглухо увяз в нём. Пустота. Тишина. Вот только он не был здесь одинок. На него смотрела его полная копия. Солдат поджал губы, испытывая глубокое презрение к своему отражению, к его слабостям, привязанностям, его природе и силе, ведь отчасти именно по его вине они оказались в такой ужасной ситуации, но больше к себе за то, что связан с ним. Солдат открыл глаза, чтобы увидеть занесённое над собой копье, вот-вот оно лишит его второй руки, а он даже пальцем пошевелить не в состоянии… Подобно черной молнии, что-то огромное пролетело над головой Барнса, ряды белоснежных острейших клыков блеснули в лунном свете, и тварь вцепилась в глотку вампирши в полете. Та успела выставить руку вперед, но размер пасти зверя был столь огромен, что в одном захвате сжал и руку, перекусывая кость, и шею. По инерции пролетев еще несколько метров кубарем, тварь не отпустила жертву и протащила ее за собой по земле, впрочем, сразу же оказавшись на ногах. Вампирша с переломанной шеей безвольно болтала свисающей головой. Это был не то пёс, не то волк, не то неведомая тварь, размером с рослого теленка, с черной, точно смоль, дыбящейся шерстью и налитыми кровью, горящими во тьме, глазами. Когти взрыхляли землю, слюна кровавыми нитками тянулась из его пасти, а зловонное дыхание его отдавало гнилью и смертью. И если бы Солдат имел хоть какое-то представление о религиозности, то подумал бы, что эта тварь выползла из какого-нибудь Ада. Не успел еще шок отпустить сердца присутствующих, как неподалеку раздался хруст веток. Темноту прорезали мельтешащие пучки света. Левитирующие в воздухе шары выплыли из-под ветвистой кроны и осветили опушку, а следом за ними из чащи показался силуэт. Еще одна ветка сломалась под затянутой в высокий кожаный сапог ногой. Уверенной, вальяжной походкой от бедра, точно на подиуме, а не на поле брани вышла девушка. Обтянутые в черную кожу стройные ноги, зеленый подраный топ и шипастая черная байкерская куртка, длинные, немного спутанные волосы и подводка делали её неотличимой от обычной магглы-байкерши. Если бы не плавающий над её рукой зелёный сгусток света. Окинув присутствующих нечитаемым взглядом, она вздёрнула уголок губ: — Ну просто картина маслом. Хотя что-то такое я и представляла. Виктор Фон Дум, не так ли? Виктор вскинул брови. По его лицу было непонятно, злится он или хочет рассмеяться. Но, не тратя время на бессмысленные разговоры, вампир вырвал из земли секиру и с силой, равной пушечному, швырнул её в ведьму. Секира со свистом рассекла воздух и… была остановлена рукой девушки. Сталь ещё вибрировала, когда покрытые чёрным лаком ногти мягко, почти любовно вонзились в лезвие. — Невозможно… — выдохнул вампир. По лезвию, в местах, где впивались ногти, побежали паутинки трещин. — Родной, — голос ведьмы был поистине чарующим, обволакивающим, пугающим, — для меня нет ничего невозможного — и то, с какой спокойной интонацией она говорила это, заставляло поверить её словам. Секира треснула и разлетелась на куски, словно её изнутри разрывным снарядом взорвало. Обычно считается, что в такие моменты атмосфера должна накаляться, но Зимний Солдат готов был дать вторую руку на отсечение — с её появлением воздух будто стал холоднее, пробирал до костей, просачивался в самое нутро, взвывая к… страху… И, кажется, Дум был с ним солидарен. Вампир напряжён, кулаки сжаты, меж бровей залегли морщины, бледные губы превратились в тонкую линию. — Кто ты такая, и что тебе нужно? Ведьма безразлично мотнула плечом: — Я — Хела. Дочь Одина, из Асгарда. Потомок древнего рода великих скандинавских жрецов и чернокнижников. Наследница… Дум чуть кивнул головой: — Убить. И именно в этот момент Солдат впервые в жизни оказался свидетелем чего-то, что было за гранью его понимания. Он видел, как колдовала Мария, видел волшебство Квиррелла, но эта женщина была словно чем-то иным. Чем-то большим. Стоило вампирам только дёрнуться в её сторону, как она уже растворилась в воздухе, материализуясь в самом центре прогалины. В её руках не было ни палочки, ни чего-либо похожего, достаточно было лишь короткого движения пальцами, чтобы её окружили два десятка иссиня-чёрных, смертоносно острых клинков, которые разлетелись во все стороны, нанизывая вампиров и летучих мышей, точно куски мяса на шампур, а в следующий момент все световые шары разом сменили цвет на зелёный и одновременно ударили молниями во все поразившие цель мечи. Яркий свет резанул привыкшие к темноте глаза, заставляя Солдата зажмуриться. Хела тем временем развела руки с раскрытыми ладонями в стороны, над обеими ладонями вспыхнуло зелёное пламя. Бросив Старка, Дум в один прыжок оказался перед колдуньей с занесённой рукой, желая вырвать из груди её сердце. Ведьма не могла за ним успеть, Солдат видел, как её глаза ещё были устремлены вдаль, как быстро, неуловимо двигался вампир, чувствовал, что должен сделать хоть что-то, но рука практически отказывалась шевелиться. Когтистые пальцы монстра практически коснулись груди женщины, когда внезапно начали выворачиваться, точно наизнанку. А за ними кисть, предплечье, локоть и тело Дума отлетели назад, сделав тройное сальто в воздухе. Теперь глаза Хелы с нескрываемой жестокостью смотрели точно на вампира. Рука Виктора с омерзительным хрустом разлетелась вдребезги, но подняться он не успел. Огонь на правой ладони ведьмы потух, она махнула указательным пальцем, и голову вампира начало оттягивать назад, рот раскрываться, по щеками от натяжения пошли трещины, плоть, брызжа кровью, разрывалась, скатывалась с костей черепа. Тем временем другие упыри, приходя в себя и восстанавливаясь от ожогов, попробовали атаковать со спины, но ведьма, даже не оборачиваясь, лишь повела рукой в их сторону, и зелёное пламя сорвалось с её ладони огромным бешеным псом, проглатывая вампиров. Их крики утонули в буйстве огня и пепла. Элегантно развернувшись, ведьма метнула в других вампиров по мечу, огонь на руке вновь сменился шаром, и молнии вновь заискрились, настигая свои цели, кольцо огня образовалось вокруг ног колдуньи, разворот, стена, гончие псы заметались, сжигая всё, к чему прикасались. Схватив один из мечей освободившейся рукой, в своём неимоверно смертоносном танце она разрезала одного из подобравшихся упырей, пронзила и сожгла другого, третий поднялся в воздух, переломившись пополам, и его ударило сразу тремя молниями. Ведьма не могла успевать за столь быстрыми противниками, но она как будто предвосхищала, предугадывала их движения, удары. Исчезнув, она вновь появилась на том же месте, когда секунду назад упырь пролетел насквозь, разрубив когтями растворяющуюся тень, и пронзила его спину мечом. Тем временем освободившийся Квиррелл тоже присоединился к битве, хотя, конечно же, на фоне Хелы его потуги были едва ли не смехотворными. Кажется, в пылу битвы колдунья что-то крикнула ему, поскольку, бросив бессмысленное занятие, он, пригнувшись к земле, добрался до мальчишки и накрыл их невидимым щитом. Всё это время на её поясе за спиной висел длинный свёрток, ведьма положила на него руку, когда Дум, регенерируя, начал подниматься с земли. Ткань размоталась сама собой, обнажая резные, украшенные золотом и камнями ножны и две тесно сложенные рукояти. Единственный успевший восстановиться глаз вампира сфокусировался на ведьме и на выскальзывающих, сияющих, широких клинках. Резные, покрытые золотом и специфическими рисунками рукояти, гарды, изображающие морды животных — не то птиц, не то змей, — на лезвиях линия из искрящихся иероглифов. От них и исходил свет, который будто бы разогревал лезвия. Ведьма вытащила клинки, наблюдая за поднимающимся вампиром. То, как он… натягивал свою кожу обратно на череп, как вправлял челюсть еще оголенными костями вместо пальцев, как срастались ткани, внушало ужас. Но, кроме тени легкого раздражения, на лице ведьмы больше ничего не промелькнуло. Будто она по три раза на день наблюдала, как бессмертные твари отращивают себе части тела. — Просто-таки целая гвардия… — протянул Дум, когда язык прирос на место. — Бракованый охотник, гримм… Это ж как надо было постараться, чтобы откопать утерянные артефакты. Долго по гробницам шарилась? Видать, этот ребенок очень ценен. — Все намного проще, — дернув плечом, отозвалась ведьма. Дум поднял бровь. — Ты просто оказался на моем пути, — свет, источаемый лезвиями, усиливался с каждой секундой. — Это не конец. — Далеко не конец, — выставив один из клинков впереди себя, ведьма замахнулась вторым. Со всех сторон на нее ринулись тени, воздух заискрился, уплотнился. Актив не видел, свет начинал слепить его, но он ясно понимал, что, что бы сейчас ни произошло, Дум собирается помешать ведьме и он не должен ему это позволить. Пальцы сжали приклад, курок взведен, целиться не во что, лишь сгущающийся воздух. Темнеющий на фоне ослепительно-яркого света силуэт. Какие-то жалкие миллисекунды. БАХ. Вращающаяся свистящая стеклянная пуля, рассекая воздух, летит в формирующийся мужской силуэт, чья рука тянется к шее колдуньи, в то время как два клинка неумолимо приближаются друг к другу. Пуля пролетает навылет, лишь пробив предплечье, но этого достаточно, чтобы рука сместила траекторию. Клинки с оглушительным звоном соприкоснулись, и на этом было все. Свет, белый, всепоглощающий, будто тысячи зарождающихся звезд, затопил все. Буквально все. Лес. Небо. Город. Все растворилось в пустоте. — Эй, — кто-то пнул Солдата в плечо. Голова раскалывалась. Он опять отрубился? Неудивительно, если учесть, сколько раз за один этот вечер он получил по голове. Сколько он уже лежит? Перед глазами сплошная темень, ничего не разобрать. — Тихий час окончен, они скоро вернутся, — Актив пытается пошевелиться, но это слишком сложно. Кажется, его тело — это одна сплошная боль. Рядом слышатся шаги, звуки волочения. — Леди, это б-было просто… Невероятно! Ваша сила п-просто не имеет себе равных. А эти заклинания. Н-никогда ничего п-подобного раньше не видел, — заикаясь от волнения, бормотал Квиррелл. — Неужели подобному обучают в Асгарде? — В Албании, — мутные разноцветный вспышки заискрились перед глазами, зрение постепенно возвращается. Прямо перед его носом в землю вошел меч. Тот самый старинный, но теперь больше не светящийся. Теперь при ближайшем рассмотрении он походил на обычную ржавую железку из музея. — Мелкого в зубы, и, когда он, — Хела легонько стукнула вторым мечом по рукояти первого, — начнет дрожать, хватаешь и не отпускаешь, пока не окажешься на другой стороне. Актив моргнул. Тупо посмотрел на мрачную ведьму, та уже отвернулась от него, обратившись к чаще леса, и над её ладонью вновь вспыхнул зеленый огонь, и черный огромный пес преданно юркнул к её ногам, не то ластясь, не то защищая, окинул взглядом поляну, в самом центре трава выгорела, дальше лишь засохла, листья ближайших веток деревьев скрючились и почернели, а рядом валяется Старк. Меч перед ним начал едва заметно подрагивать, что-то такое он уже видел. Сделав слабый вдох, Солдат с трудом подтянул к себе мальчишку. На то, чтобы сесть, ушли практически все силы, он едва понимал, что делал, на автомате прижимая к себе хрупкое тело, и, сжал рукой лезвие, не обращая внимания на то, что по руке заструилась кровь. На фоне всех остальных ран, это такая мелочь… Последнее, что он помнил, — это черные волосы, рассеявшееся по земле зеленое пламя, и вой, от которого в его груди что-то дрогнуло… а дальше — рывок невидимым крюком на уровне пупка, удушающая теснота, и…