Простенькая аккуратная коса через плечо, синяя мантия, туфли на скучном квадратном каблуке и строгая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, — совершенно не та Грейнджер, которую он мечтал увидеть с того самого момента, как она исчезла в изумрудном пламени министерского камина.
С того самого момента, как Драко в последний раз ощущал её вкус, когда, поддавшись порыву, прижал её к стене лифта и поцеловал. Жадно. Глубоко. До сбитого к херам дыхания. Желая запечатлеть эту ночь в памяти ещё ярче. Острее.
С того самого момента, когда он пережил настоящее
Откровение.
И сегодня, когда он наконец видит её, эта Грейнджер не смотрит на него. Нырнула обратно в свою раковину зануды начальницы, не оставив ни следа от того горящего — выжигающего его душу — взгляда.
Драко даже не просит
того самого взгляда, которым она рвала на части его выдержку во время своей чёртовой исповеди, — испытывающего, дразнящего, проникающего в самую суть и такого нуждающегося. Будто никто и никогда. Никто, мать её, и никогда.
Этот взгляд — эта будто залитая чернилами радужка — жемчужина личной коллекции Драко среди моментов, связанных с Грейнджер. Теперь у него тоже была такая.
Он мысленно возвращался к ней, засыпая в холодной постели, на протяжении всех новогодних праздников, в пугающем и нетерпеливом ожидании, когда сможет добавить в эту коллекцию новые — уникальные — экспонаты.
Он копался в этих моментах, перебирал их в памяти и препарировал, вычленяя самые важные и волнующие. Заставляющие его сердце стучать, как ошалевшее.
Например, как полгода назад Грейнджер ворвалась в кабинет Забини, когда Драко и Блейз задержались после работы ради дегустирования подарочной бутылки — трёх бутылок, если точнее, — вина. Ворвалась (ещё бы не ворвалась, их гогот был сравним с ором обезумевшей Банши) и, вместо того, чтобы вздрючить их по самое не балуйся за грубейшее нарушение субординации, тактично попросила быть потише, ведь эта ответственная девочка пыталась работать.
В пятницу. В десять вечера.
А через неделю до Драко дошли слухи, что Грейнджер застала за пьянкой на рабочем месте Эрни Макмиллана и Джека Слоупера и устроила им кару небесную: перевела в «Бюро по связям с кентаврами» — место, откуда не возвращаются.
Или как в начале осени Драко ехал в лифте с Грейнджер и одной из Патил. Последняя, точно репейник, прицепилась к Грейнджер с расспросами об увлекательном процессе подготовки к её скорой свадьбе с Уизли, на что получала скупые и явно неохотные ответы. Тогда Грейнджер то и дело бросала украдкой взгляды на Драко через отражение в зеркале, очевидно, полагая, что он этого не замечает.
«Нет, платье не купила». «Нет, торт не заказала». «Нет, список приглашённых ещё не составляла». «Нет, не боюсь всё организовывать в последний момент».
Или когда пару месяцев Драко стоял в очереди в кафетерии, обсуждая с Блейзом очередную истерику Пэнси, поставившую точку в их отношениях, Грейнджер, будто бы невзначай, будто бы незаинтересованно, чуть повернула голову в его сторону, прислушиваясь к разговору, а уже через пару дней рассталась с Уизли и заявилась в Министерство в обтягивающей юбке.
Или как за неделю до конца года она пыталась скрыть довольную улыбку, пряча её за саркастичным замечанием, когда Драко без особого энтузиазма согласился остаться до поздна и помочь с завершением годового отчёта. Как кривила свои — самые мягкие, самые охеренные — губы, когда во время короткого перерыва на ночной кофе он с видом победителя увёл у неё из-под носа последний круассан с миндалём.
Или как выстанывала самые охренительные в мире звуки, когда он втрахивал её в пол. Как смущалась, точно это не она совсем недавно стояла перед ним на коленях с его членом во рту, но пыталась храбриться, помогая ему застёгивать пуговицы на грёбаной рясе, цепляя обратно грёбаный воротничок.
Как одними губами шепнула «с Новым годом», исчезая в камине.
Гермиона Грейнджер — его праведная грешница, с которой Драко смог позволить себе
отпустить. Позволил себе то, чего не позволял раньше. Никогда и ни с кем.
И ему нужно больше.
Ему нужно хоть что-то: знак, сигнал, намёк… с-самолётик с просьбой зайти к ней в кабинет? Хоть что-то кроме тотального игнорирования его персоны, когда он сидит буквально в паре столиков от неё и сверлит её взглядом.
Чёртова сука. Сидит, вся такая невозмутимая и внемлящая Поттеру, что аж тошно.
— Прекрати на неё так таращиться. Ведёшь себя, как девчонка, которую трахнули на первом свидании и бросили.
Никто никого не бросал.
Драко почти произносит это вслух, но вовремя одёргивает себя; нескольких мысленных подзатыльников хватает, чтобы обратить внимание на ухмылку Блейза, сидящего напротив. Хватает даже на то, чтобы предусмотрительно понизить тон перед тем, как прошипеть:
— Сгинь, Сатана, это всё твоя вина. Ты её ко мне подослал.
Самое неубедительное и нелепое оправдание в его жизни.
— Между прочим, я подсылал к тебе ещё как минимум пять симпатичных дам из числа тех, кто обычно провожает тебя томным взглядом в кафетерии, но решилась только она.
— Как мило.
— Кто, если не я, позаботится о твоей личной жизни? Раз уж ты сам не в состоянии.
Блейз Забини — отличный друг. Один из тех типов небезразличных к чужой беде людей, кто придёт на помощь, даже если тебе это даром не нужно. Один из тех, кто обязательно подаст стакан воды.
Утопающему.
— Я в состоянии, — тянет Драко сквозь зубы.
— Ладно, как скажешь, — хлебнув кофе, Блейз пожимает плечами, — но, если ты хочешь знать моё мнение, то…
— Не хочу, — и он снова не удерживается, поворачивает голову к Грейнджер.
Теперь она рассеянно ковыряет вилкой в своём салате и улыбается Поттеру, но как-то вымученно и снисходительно, будто нутром чувствует на себе взгляд Драко и мечтает поскорее оказаться где угодно, главное — подальше отсюда.
Да какого хрена вообще?
Когда и где он уже успел облажаться? С утра он даже подумывал зайти к ней, чтобы…
поздороваться, но её секретарша отбрила его, заявив, что Бруствер собрал всех руководителей отделов в конференц-зале, и Грейнджер застряла там до самого обеда.
— Мне кажется, она ждёт проявления инициативы от тебя. Она свою уже проявила. Теперь твоя очередь.
— Спасибо, мистер знаток-женской-психологии, как же я без тебя не разобрался.
Инициативы она ждёт. Ага, как же.
Грейнджер просто трусит. Драко почти наверняка уверен, что она проснулась утром после всего произошедшего, осознала-таки масштаб устроенной ею трагедии в трёх актах и испугалась, что «слегка» перешла черту в этом своём спектакле.
Или…
Или же этот показательный бойкот вызван тем, что Грейнджер решила, что Драко воспользовался… м-м, ситуацией, а после — на протяжении всех праздников — даже не предпринял попыток связаться с ней. Открестился от неё.
И теперь именно она чувствует себя «девчонкой, которую трахнули и бросили ещё до первого свидания».
Ладно, в таком случае слова Блейза об
инициативе действительно имеют смысл. Хорошо, хорошо, предположим. Но какая инициатива нужна Грейнджер?
Не то чтобы Драко совсем не знает, как правильно вести себя с женщинами, но с Пэнси у него как-то само собой всё закрутилось. Можно сказать, после Святочного бала она просто поставила его в известность, мол, так и так, мы теперь вместе. И Драко даже стараться не нужно было. Вместе и вместе. Семь лет — помойка.
А Грейнджер? Какого рожна ей надо?
Узнать её адрес и отправить ей сову с трогательными словами о том, насколько ему понравилась её развратная сторона, и он не против продолжить общение? Проводить её до камина после окончания рабочего дня? Позвать на ужин? Сводить её во «Флориш и Блоттс»? Заявиться к ней в кабинет с бутылкой вина, когда она общается с очередным посетителем?
Чушь.
Интересно, что сделает Грейнджер, если Драко, например, прямо сейчас подойдёт к их с Поттером столику и присядет рядом с ней? А если начнёт, как в одной из её фантазий, бесстыже, глядя в глаза её дружку, блуждать ладонью под её — она ведь в юбке, да? — юбкой?
Что она тогда будет делать?
Закусит губу, чтобы не застонать, и расставит ноги чуть шире, наплевав на все правила приличия? А может, смерит Драко уничтожающим взглядом и прикажет зайти к ней после обеда? Или наградит его проклятием, которое смогут снять только в Мунго?
Драко уже всерьёз собирается это проверить, когда перед ним вырастают два женских силуэта, закрывающих обзор на Грейнджер. И когда он неохотно фокусирует взгляд на близняшках Патил, одна из них, игриво подмигнув Блейзу, мерзко хихикает и без тени смущения выдаёт на едва ли не на весь кафетерий:
— О, Святой отец, а почему вы сегодня не при параде? Я немного согрешила на праздниках и надеялась, что вы сможете меня очистить.
Блять.
Этого он тоже ждал на протяжении всех новогодних праздников. Как смертник — дня приведения приговора в исполнение. За сегодня чёртова Патил, должно быть, уже шестая, кто попросил его об
отпущении. А ведь прошла только половина рабочего дня.
— Без обид, Падма, но я не занимаюсь благотворительностью.
—
Парвати, — с раздражением поправляет она.
— Да плевать.
— Извините, дамы, — вклинивается Блейз, — но, боюсь, наш Святой отец повстречал одну прелестную Вавилонскую блудницу и уже не так безгрешен как прежде. Власть развращает, если вы понимаете, о чём я.
Сукин сын.
— Да, кажется, понимаю, — грёбаная Патил многозначительно ухмыляется и мельком оглядывается; бросает взгляд в сторону Грейнджер. — Кажется, я даже видела, как он уходил из зала с этой…
блудницей.
— Ну что ты такое говоришь, моя дорогая? — вторит сестре другая грёбаная Патил, — Они просто заканчивали годовой отчёт.
Дрянь. И одна, и вторая.
Без сомнений, мразотные Патил посмели открыть свои поганые рты лишь потому, что работают в другом отделе. Не под чутким руководством Грейнджер.
— Ну и как закончили? По-миссионерски?
Мерзкое хихикание с новой силой вбуравливается в мозг, и Драко не сдерживается, срывается:
— Через дырочку, блять, в простыне!
И жалеет об этом молниеносно, потому что, стоит ему это рявкнуть, и он слышит, как Грейнджер поперхнулась своим салатом. Не видит этого за заливающимися от смеха телесами, застывшими перед ним, но может вполне отчётливо различить на фоне гула кафетерия заботливое…
— Не дёргайся, давай я постучу по спине.
А следом сдавленное…
— Всё хорошо, Гарри. Я в порядке.
— Точно?
— Да, пойдём отсюда. Мне кажется, я уже сыта. По самое горло.
Синяя мантия, дразняще колыхнувшись напоследок, скрывается в дверном проёме. Вероятно, в ближайшее время никакого самолётика ждать не стоит.
Драко убеждается в своей правоте, когда на следующий день слышит за соседним столиком негодование Сьюзен Боунс, что Грейнджер в спешке отменила командировку той, и самолично отправилась наводить порядок на север Стаффордшира в составе «Группы борьбы с упырями».
Инициатива отменяется. Кажется.
Ну, откладывается на неопределённый срок.
***
Первое, что сделала Грейнджер, вернувшись из своей «командировки», — собрала их кружок недоумков, именуемый Отделом регулирования магических популяций и контроля над ними, на первое — вводное — совещание в этом году.
Не кривя душой, в тот момент, когда в его кабинет влетел самолётик с приглашением на эту, безусловно, важную встречу, Драко ощутил, как внутри начало подниматься то самое
предвкушение, сродни тому, что он испытывал, пока Грейнджер расстёгивала пуговицы на его рясе.
И сейчас, когда он снова имеет возможность воочию видеть и слышать её, когда в спёртом воздухе переговорной витает шлейф её сладко-мускусного парфюма, это ощущение, это предвкушение только усиливается. С каждой чёртовой секундой.
Сохраняя прямую, как жердь, осанку, Грейнджер меряет шагами конференц-зал и рассказывает о том, насколько министр остался доволен
грёбаным годовым отчётом работой их отдела за прошлый год. Перечисляет — пункт за пунктом — объём задач, которые их дружному коллективу предстоит решить в ближайшие месяцы.
Размеренно и степенно; настолько занудно, что в какой-то момент Драко впервые начинает сомневаться в том, что это именно она стояла перед ним на коленях с его членом во рту. Настолько занудно, что сидящий на соседнем стуле Блейз, кажется, начинает засыпать с открытыми глазами: ещё немного, и всхрапнёт на весь конференц-зал.
Она рассказывает о том, что их отделу выделили дополнительный бюджет для покупки ещё одной дюжины гончих-альбиносов, потому что, согласно отчётам «Сектора по борьбе с домашними вредителями», популяция штырехвостов неумолимо растёт, несмотря на все усилия, направленные на их истребление.
В новогоднюю ночь двое тупорылых сотрудников из «Бюро исследования и изолирования драконов» в пьяном угаре забрались в загон к Шведскому тупорылому дракону. Грейнджер напоминает о важности соблюдения правил техники безопасности на рабочем месте, ведь те, если кто-то до сих пор не понял, написаны кровью.
В конце квартала в Министерстве пройдёт проверка на профпригодность. Всем сотрудникам предстоит сдать стандартный тест на десять вопросов. За ответами на прошлогодний можно обратиться к мисс Марчбэнкс. Хорошо, что Грейнджер это уточняет, ведь кто-то из подчинённых-недоумков наверняка забудет, что из года в год эти сраные вопросы не меняются.
На северо-западе Уилтшира снова беснуются оборотни, нагоняя страх на местных магглов, которые уже начали написывать в газеты с призывами «рассказать людям правду о том, что притаилось в ночи», и кому-то из отдела придётся отправиться туда вместе с Грейнджер и постараться решить проблему малой кровью.
Все желающие могут обратиться к ней в кабинет в течение следующих двух дней с девяти до шести, потому что в четверг она уже собирается бронировать номера в гостинице.
Драко всегда отказывался от длительных командировок. Неважно куда и зачем. Неважно с кем. Однодневная встреча, не требующая больших моральных или физических усилий, — всегда пожалуйста. Потратить на никому ненужные переговоры несколько часов и швырнуть отчёт по ним Грейнджер на стол — считай, отработал месячный оклад.
И это не Драко такой лентяй. Здесь все так работали.
Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними среди остальных отделов Министерства — это как Пуффендуй среди нормальных факультетов Хогвартса. Да и контингент здесь соответствующий, и никакая мотивирующая речь Грейнджер не в силах это исправить, пусть ей и очень этого хочется.
Возможно, до неё это однажды дойдёт, и она прекратит так отчаянно рвать свою прекрасную аппетитную задницу, чтобы изменить местные устои.
«Никто не хочет разбираться в проблемах великанов и их праве на нормальную жизнь!»
Да, Грейнджер, никто не хочет.
В «Бюро исследования и изолирования драконов» открывается вакансия… Что-то про кентавров… Нужно тщательнее подходить к вопросу распределения домашних эльфов… Что-то про упёртых гоблинов… Опять что-то про кентавров.
Она всё продолжает наставлять своих идиотов подчинённых на путь ответственного исполнения их обязанностей, но Драко перестал вслушиваться и потерял нить её монолога уже на этапе «отправиться в Уилтшир вместе с ней» и «бронирование номеров», потому что…
«Мы немного пьяны и раскрепощены. Мы поднимаемся ко мне в номер и всю ночь наслаждаемся обществом друг друга. А утром сидим на этой дурацкой деловой встрече разбитые и невыспавшиеся, но нам плевать. Ночью было слишком хорошо».
Память воспроизводит каждое слово с тем же похотливым придыханием, с которым Грейнджер произносила это в его кабинете, глядя Драко в глаза. Со всеми паузами и нужными акцентами.
Пожалуй, он мог бы… проявить инициативу. Зайти к Грейнджер в кабинет («в течение следующих двух дней с девяти до шести») и предложить ей свою кандидатуру. Она не сможет игнорировать его — ей придётся выслушать. Придётся посмотреть ему в глаза. После она, конечно же, заявит, что
это категорически невозможно, ведь
это только добавит повод для сплетен о них двоих, коих после её выходки у бара и так более чем предостаточно, или…
Она найдёт причину.
А Драко переубедит её. По-своему. Так, как Грейнджер наверняка воображала в своих грязных фантазиях, когда засовывала шаловливые пальчики себе между ног — лёжа в кровати или в ванной, а может, даже за закрытой дверью во время обеденного перерыва, пока Драко сидел в нескольких кабинетах от неё.
Он снимет с неё эту целомудренную синюю мантию зануды, а следом — строгие рубашку и брюки. Потом заставит её слизать с его пальцев её собственное возбуждение и нагнёт эту правильную бесстыжую девочку над её же заваленным всяким хламом столом, игнорируя неубедительные возмущения о том, что важные документы придут в негодность.
Никому нет дела до твоих эльфов, Грейнджер.
А потом им обоим будет абсолютно плевать, что в коридоре кто-то может услышать это её задыхающееся «божебожебоже». Плевать, что министерские сплетницы будут встократ активнее обсуждать их совершенно непрофессиональные отноше…
В бок прилетает весьма ощутимый удар локтём от Блейза, заставляющий Драко вернуться из кабинета Грейнджер в конференц-зал, где, собственно, сама Грейнджер, должно быть, уже какое-то время смотрит на него в немом изумлении и… держит в руках его последний отчёт, над которым Драко особенно «постарался».
Значит, мотивирующие речи закончились, и начался долгожданный разбор полётов. Отлично.
— Что это такое?! — это первое, что он слышит от неё за последние две… нет, почти три недели.
— Мой отчёт по встрече с Бодригом Косым.
— «Этот гоблинский обмудень заказал себе самый дорогой стейк за наш счёт, съел его, а потом заявил, что на одном месте вертел все министерские предписания, и отказался от дальнейших переговоров», — растерянно зачитывает Грейнджер, а затем, с силой захлопнув папку с одной единственной страницей, поднимает глаза на Драко.
— Там ещё точка в конце, — будто бы между прочим, добавляет он.
По конференц-залу проносятся сдержанные смешки и перешёптывания.
Злись, Грейнджер, злись.
Он
очень постарался над этим отчётом, ведь…
«…У меня нет права спустить ему эту оплошность с рук. Я прошу его задержаться после совещания. Он должен отработать своё неподчинение».
…Ведь он может претворить в жизнь любую её фантазию. Легко и играючи. Главное — чтобы она тоже
позволила себе. Осмелилась продолжить игру, которую сама же и начала.
Он, не отрываясь, сверлит её глазами. Хочет знать, что в её голове вспыхнула та же картинка. Она у него на коленях. В блядски крохотной юбке, обтягивающей каждый изгиб рубашке с дрожащими в области груди пуговицами и гриффиндорском галстуке. И шепчет ему на ухо, строя из себя пьяную, все свои сексуальные желания.
В которых он главный герой. И только он.
Помнишь, Грейнджер?
Он ждёт её крика. Хочет слизать децибелы у неё с языка, переключить на стон. Пусть все смотрят. Эту чёртову ведьму ведь возбуждает, когда кто угодно может увидеть их.
Он ждёт её крика. А получает…
— Значит, переделать всё, что
до точки. Жду к завтрашнему утру, Малфой.
Спокойно. Сухо. Равнодушно. Будто не она только что почти вышла из себя. Почти взбунтовалась. Почти выпустила наружу ту Грейнджер, которую можно до осипшего горла трахать на полу кабинета, пока у неё не разъедутся по собственной смазке коленки.
— Совещание окончено, — объявляет Грейнджер, отворачиваясь от него. — Напоминаю, сегодня и завтра жду желающих сопроводить меня в командировку. С девяти до шести.
Драко стоит титанических усилий не передразнить её. И ещё больших — не запретить вслух и погромче каждому в конференц-зале даже приближаться к её кабинету с этим вопросом. Если бы он не был убеждён на девяносто девять и девять (десятая доля процента — он сам), что оборотни на хрен здесь никому не нужны, так бы и сделал. Как пить дать.
Вереница «пуффендуйцев по-министерски», шустро перебирая ногами — ещё бы, обед всего через час, нужно успеть как следует пострадать хернёй — тянется из помещения, пока Грейнджер, отвернувшись от них, массирует виски, будто её одолела внезапная головная боль. Оседает на один из стульев и отпивает воду прямо из горла стоящей рядом бутылки.
Драко остается на своём месте и сжимает руку в кулак, зажмуриваясь.
Этот звук. С которым она сглатывает.
У Драко есть как минимум одно незаконченное дело. И он не может перестать… представлять, как
заканчивает его.
— Малфой? Какие-то проблемы?
Грейнджер, расправившаяся с невесть откуда взявшейся минутной слабостью, уже шагает к нему, сложив руки под грудью. Её глаза обещают ему хорошенькую выволочку, если он не вернётся к своим обязанностям
сейчас же.
Драко закидывает ногу на ногу, устраиваясь поудобней.
— Да, Грейнджер. Думаю, я чертовски опростоволосился с отчётом. Мне стоит это
отработать, не считаешь?
— Естественно, я так считаю, — и бровью не поведя, отвечает она. Но стоит в паре футов.
— Не хочешь подойти ближе? Так издалека тебе не удастся меня
наказать.
— Я могу назначить тебе взыскание, не выходя из своего кабинета, — чопорно поджимает губы Грейнджер. Он бы даже воспринял её всерьёз, если бы не красные пятна на щеках. Маленькая гордая сучка.
Драко поднимается с кресла и делает шаг к ней. Она пошатывается, будто пытается отодвинуться, но остается на месте. Сглатывает. Смотрит прямо.
— Мы оба могли бы не выходить из твоего кабинета, — пальцы колет желание обхватить её подбородок посильнее и задрать выше.
Чёрт. Сделать её лицо ближе к своему. Вплотную. — Ты рассказала бы мне всё, что хочешь от моего отчёта. Детально.
— Это не входит в мои должностные обязанности.
— Правда? — он делает ещё шаг. — А что же входит?
Как его могла злить эта её неподатливость? Идиот. Она просто пиздец как заводит. И Драко ставит сотню галлеонов на то, что у холодно сжимающей губы начальницы уже чертовски промокло бельё.
— Например, дать тебе время на исправление ошибок. Самостоятельное. Но, раз уж ты так вольготно им распоряжаешься… — Грейнджер зачерпывает воздуха, будто действительно…
злится? — Я могу сократить срок до сегодняшнего вечера.
— Знаешь, мы могли бы задержаться после работы и вместе…
— Так мне сократить срок? — её голос дрожит.
Не может быть. Не может быть, чтобы от возмущения.
— Я не слышу ответ!
Драко застывает. О-хе-ре-ва-ет. Полностью.
Ощущение такое, будто её толстый офисный каблук врезается ему в грудину. Вкручивается, как штопор в винную пробку. И придавливает к полу.
Это, типа, его место?
Так они теперь общаются?
Класс. Да он сейчас кончит от восторга.
— Нет. Сделаю всё к утру.
Он разворачивается к Грейнджер спиной и идёт к двери. За десяток шагов придумывает где-то тридцать причин остаться и наорать на неё. Толкнуть к стене. На хер сдернуть все эти лишние тряпки с неё — вместе со спесью. Вытрахать её из щуплого тела.
Ты такая сука. Ты такая трусливая сука.
Уже хватаясь за ручку, Драко оглядывается на секунду. Просто… да чёрт с ней, он сам не может себе объяснить зачем.
Он обнаруживает, что у Грейнджер вновь разыгралась головная боль. Наверное. Иначе почему она так сильно давит на виски, зажмурив глаза?
***
Блейз заваливается к нему в кабинет через десять минут после окончания обеда. Ну или времени, которое зовут
обедом те, кому не надо писать сраный отчёт. Особенно учитывая, что Драко весь этот несчастный час придумывает литературный аналог слова «обмудень».
Пока негусто.
— Время отмечать твоё поражение! — Блейз ставит перед ним бокал, в котором плещется огневиски. Початая бутылка стоит на столе, а свою дозу друг любовно покручивает в пальцах, изучая переливы янтаря.
— Пошёл ты, — Драко отодвигает от себя алкоголь, делая вид, что не замечает вопросительно поднятую бровь друга. — Мы уже обсуждали.
— Но ты ведь сказал, что
не знаешь, во сколько снял воротничок.
— Точно после двенадцати.
— Но мне нужны свидетельские показания. Может…
— Даже не смей произносить это вслух.
— …спросить у некой Вавилонской блудницы? — Забини лыбится во все свои белоснежные тридцать два. У этого засранца
слишком много зубов.
— Скажешь ей хоть слово, и сестрички Патил узнают, как плохо ты их различаешь, когда снимаешь штаны.
— Ну, это тоже своего рода оправдание, — друг без зазрения совести отхлёбывает огневиски. — Так что угрозы прочь, Святой отец. Либо я спрашиваю у Грейнджер, либо ты проиграл.
— Значит, я проиграл.
Блейз насмешливо качает головой. Не верит, что он так быстро сдался.
— Тогда выполняешь желание, м-м-м, — тянет он, — срываешь срок сдачи отчёта. Принеси его Грейнджер завтра вечером, а не утром, и посмотрим, спасёт ли Господь Бог своего слугу от…
— Забини!
— …Священного Пламени Инквизиции. Всё-всё. Не горячись — отложи до завтра.
— Я не буду выполнять это желание, — Драко с равнодушным видом опускает голову обратно в бумаги, хотя раздражение точит о гортань когти.
Просто Блейз… он как сраная Гидра: посылаешь на хер одну его голову, а на смену приходят три. И приносят с собой ещё более тупые шутки.
Вот и сейчас Драко боковым зрением видит, как друг примеряется, прицеливается, выдумывает что-то
эдакое. Новое желание? Омерзительное предположение о том, почему он отказался выполнять это?
Да и пусть. Ему сейчас всё по-хе-ру. Всё, кроме чёртовой суки, которая из-за собственной трусости, собственной
вылизанной правильности, решила загнать его под свой скучный офисный каблук.
Выкуси, Грейнджер, думает он… продолжая корпеть над её отчетом. Ну что за блядство.
— А я, кажется, по… — насмешливый голос Блейза, слава Салазару, прерывает шуршание пергамента.
На стол перед Драко опускается бумажный самолетик. Драко разворачивает его, бегло читает и… Читает ещё раз.
И ещё раз. Охренеть.
— Да что там такое? — Блейз перевешивается через стол и пытается заглянуть в записку. Драко сам кидает её другу в руки.
У Забини глаза становятся размером с галлеоны.
— Отдел Тайн? Осатанеть можно! Ой, — с издёвкой оговаривается он, — простите, что поминаю Дьявола, Святой отец.
Но Драко едва слышит это. Просто таращится на то место, где только что держал пергамент.
— Эй? — калейдоскоп подъёбов резко обрывается. — Ты что, не рад?
— Не знаю.
— Да в смысле? — Блейз треплет его за рукав, точно пытается вразумить. — Ты же подавал туда столько прошений!
— И все отклонили.
— Хочешь сказать,
приглашение на собеседование — это не ответ на твой запрос?
Драко качает головой. Ждёт, что Блейз разделит с ним непонимание и задумчиво наморщит лоб… Но друг вдруг расплывается в ухмылке и снова протягивает ему бокал с алкоголем, от которого Драко отказался ещё в самом начале.
— Ну так это не повод, чтобы не выпить!
— Когда у твоей племянницы сдох карликовый пушистик, ты сказал то же самое, — Драко отмахивается от огневиски, и Блейз разочарованно приземляет бокал на стол.
Тишина пульсирует в ушах секунду. Две. Три.
— Нет, я просто не понимаю! — не выдерживает Драко. — Какого чёрта они вдруг решили прислать мне, типа-главному-грешнику-Министерства, приглашение? Месяц назад они буквально гнали меня санными тряпками.
— Ой, — Блейз, склонив голову чуть набок, глядит на него, как на тупого ребёнка, — давай
подумаем, кто же мог так расстараться, что твои грехи были прощены.
— По-твоему, это Грейнджер приложила руку?
Взгляд Забини остается прежним. Снисходительно сомневающимся в умственных способностях Драко. Будто у матери его нахватался.
— Она не стала бы помогать мне, — упрямится Драко.
— А кто сказал, что она помогает? — Блейз поднимает бровь, и у Драко внутри что-то проваливается вниз.
И правда. Кто сказал?
Ведь это больше похоже на желание избавиться, чем на помощь.
Трусливо. Исподтишка. Даже не найдя для него ни словечка, чтобы попрощаться.
А нет. Пару слов она всё же нашла.
«Так мне сократить срок?»
Драко залпом опрокидывает в себя бокал с огневиски.
Да пошла ты.
Больше всего на свете ему сейчас хочется ворваться к ней в кабинет и как следует выпороть эту трусливую задницу. Выбить из Грейнджер то, чего ей на самом деле от него надо.
Но вслух он говорит:
— Я схожу на это собеседование. А теперь вон из моего кабинета: мне нужно закончить блядский отчёт.
***
В восемь утра Министерство выглядит мёртвым. Ещё не везде горит свет, и коридор четвёртого уровня скорее похож на подземный ход с одним-единственным источником света — тонкой полоской, пробивающейся из-под двери приёмной Грейнджер.
Куда Драко и направляется, пытаясь размашистыми шагами заглушить стук в висках.
Это бессонница. Это она помешала ему сомкнуть глаза ночью хоть на минуту, и это она заставила его припереться в офис на час раньше начала рабочего дня.
Всё дело в бессоннице.
Он перехватывает одной рукой свежепереписанный отчёт и шоколадку, другой — тянет на себя дверь приёмной.
— Утро доброе, мисс Марчбэнкс, — он опирается на стойку, и секретарша — сухопарая и уже сильно немолодая женщина в очках с толстыми линзами и вечно поджатым ртом — поднимает на него подозрительный взгляд.
— Что-то вы рано, мистер Малфой.
— Пекусь о работе, — смиренно вздыхает он, помахивая в воздухе отчётом. Так, чтобы старая перечница увидела надпись на шоколадке, зажатой в той же ладони.
С огневиски.
Взгляд мисс Марчбэнкс задерживается там на секунду дольше положенного.
— Это, кстати, вам, — Драко кладёт плитку на стойку и подталкивает к ней. — Глюкоза очень полезна при умственных нагрузках. Вы ведь совсем себя не щадите, мисс Марчбэнкс…
— Скажете тоже, — отрезает она, пока цепкие пальцы уже прячут шоколадку в ящик стола. — Работать нужно всегда на совесть — никакой это не подвиг.
— Ну это как посмотреть… — Драко опирается локтем о стойку и незаметно вытягивает шею. Чашки кофе под рукой ещё нет, только пара закрытых папок за прошлый год, судя по корешку. — Знаете ли, далеко не все сотрудники нашего отдела могут похвастаться подобным рвением, чаще всего, как ни было
ужасно это признавать, они просто… отсиживают положенные часы.
Мисс Марчбэнкс кривит в огорчении тонкую линию рта.
— То ли дело вы, — вдохновенно продолжает Драко. — Редко встретишь человека, который настолько предан своей работе, что каждый день приходит на целый час раньше.
— Но ведь вы тоже пришли на час раньше, мистер Малфой, — прищурившись, замечает она.
— Не без этого, — он скромно отводит взгляд. — Не терпится обсудить с мисс Грейнджер
проблемы оборотней.
Которые, как выяснилось сегодня ночью, даже слишком его интересуют.
— Понимаю, —
нет, и это к лучшему. — Тогда вам придётся подождать её, мисс Грейнджер обычно приходит минут за пятнадцать до начала рабочего дня. Можете подождать…
Очевидно, мисс Марчбэнкс сначала хочет сказать «здесь», но осекается. Бросает из-под толстых стёкол тоскливый взгляд на верхний ящик стола, где, Драко знает, припрятана не только шоколадка с огневиски, но и маленькая початая бутылочка.
Весь отдел знает, что мисс Марчбэнкс — алкоголичка. А также то, что её мать — верховная чародейка Визенгамота Гризельда Марчбэнкс, — с которой эта старая дева до сих пор живёт, категорически запрещает ей пить.
Так что этот час перед работой нужен мисс Марчбэнкс вовсе не для того, чтобы «поработать на совесть». Он нужен ей, чтобы пропустить пару рюмочек — с кофе. От чего Драко совершенно бесчеловечно её сейчас отвлекает.
— Ну зачем я буду стоять у вас над душой? — он изображает искреннее удивление. — У вас наверняка очень много дел. Лучше я подожду мисс Грейнджер у неё в кабинете, как считаете?
Мисс Марчбэнкс пытается скрыть радость от его идеи, но Драко улавливает тихий вздох облегчения.
— Прекрасная идея, мистер Малфой, — она снова поджимает губы, поправляет очки и утыкается в одну из прошлогодних папок, громко шелестя листами. — У меня действительно завал, так что проходите. Дверь в кабинет уже открыта.
Оказавшись в приятной прохладе и идеальной чистоте кабинета Грейнджер, Драко не удерживается от соблазна занять её кресло.
Вокруг тишина. Её перебивают только гул заработавшей в приёмной кофемашины и частое биение его собственного сердца.
Это будет непростой разговор.
***
Грейнджер придёт с минуты на минуту. И он уже раз сто подавил в себе желание начать мерять шагами её кабинет.
Драко барабанит пальцами по лежащему на столе отчёту и ждёт… ждёт… ждёт…
Что он ей скажет вообще?
Первое — что она дура. Считать, что он примет такую откровенную
подачку и не поморщится…
Да пошла ты, Грейнджер. Никто не будет за меня договариваться.
Второе — что она сумасшедшая. Отдать Отделу тайн на изучение подаренный ей коллегой из Нового Орлеана гримуар Марии Лаво — ведьмы, основавшей культ вуду, — совершенно
бесценную вещь, лишь за то, чтобы они взяли на работу жалкого бывшего Пожирателя? Когда невыразимец рассказал ему это, Драко на пару секунд лишился способности шевелить языком.
Это ж как сильно надо хотеть от него избавиться?
Насколько он должен быть
плох, чтобы после всех этих неуверенных «Малфой, не мог бы ты, пожалуйста… задержаться после работы? Мне… мне очень нужна твоя помощь» Грейнджер шла на любые ухищрения, чтобы только сбыть его с глаз долой?
Она слишком натурально скулила от удовольствия. Слишком громко кричала, когда он сделал последний толчок. Слишком туго сжимала его внутри, чтобы он поверил, что это всё потому, что ей не понравился секс.
Блейз недавно намекал, что ей не понравилось то, что было после.
Что ж. Драко пытался подать ей знак. Честно — пытался.
Взамен он получил приглашение из Отдела тайн. Приглашение, от которого он, естественно, отказался, и даже не потому, что принять его было бы унизительно.
Просто понял в процессе, отвечая на дежурные вопросы невыразимца, которому в общем-то не оставили выбора, кроме как принять
жалкого бывшего Пожирателя на работу, что его на самом деле интересуют проблемы оборотней. Чертовски сильно интересуют.
И он готов сказать об этом
прямо.
***
— Реджинальд, я не могу ответить вам
сейчас, — из приёмной с плохо скрываемым раздражением раздаётся голос Грейнджер. — Но я внесу вас в список желающих.
— Понимаете, мисс Грейнджер, на северо-западе Уилтшира живёт моя тётка, мне бы её на…
— Вы действительно считаете это аргументом, Реджинальд? Встречу с родственниками за государственный счёт? — Грейнджер быстрым шагом входит в кабинет, и дверь, возмущенно распахнутая ей, на обратном пути едва не хлопает тощего сутулого Реджи по носу.
Драко вдруг понимает, как по-идиотски он выглядит в кресле Грейнджер. Ребячество. Но вскакивать уже поздно.
Он заставляет себя расслабленно откинуться на мягкую спинку и сделать небрежный взгляд. В голове моментально созревает план убийства Реджи, сраного прохиндея, Кроткотта, который пытается занять его место под солнцем ради командировочных.
— Насколько я знаю, я единственный желающий, мисс Грейнджер, — подтявкивает Реджи, закрывая за собой дверь и настороженно потирая
даже не ушибленный нос.
— Не единственный.
Грейнджер и Реджи, как по команде, вздрагивают и оборачиваются на него. И пока она, судя по вцепившимся в мантию побелевшим пальцам, отходит от первого шока, Реджи нервно выпаливает:
— Я первый пришёл!
— Не-а, — Драко в подтверждение постукивает пальцами по столу, — не первый.
— Малфой, что ты здесь делаешь? — Грейнджер наконец обретает дар речи.
— Ты сама сказала принести отчёт к утру, — он невозмутимо кивает на листы перед собой.
— Что ты делаешь
в моём кресле? — угрожающе поджимает губы она.
— Сижу?
Судя по тому, что взгляд Грейнджер мечется между его лицом и её трофейным шкафом с наградами за отличную работу, она хочет запустить в него чем-нибудь тяжёлым.
— Реджинальд, будьте добры, подождите в коридоре, — у неё трепещут крылья носа.
— Как скажете, мисс Гре…
— Лучше зайди после обеда, Реджи! — кричит Драко ему в спину. — Мы надолго.
Дверь за Кроткоттом закрывается, и глаза у Грейнджер округляются от негодования. Она быстро сокращает расстояние и упирается руками в стол прямо напротив него. Нависает над поверхностью, гневно дыша.
— Что это ты устроил? — шипит она.
Драко скрещивает руки на груди, продолжая вальяжно просиживать её кресло.
— Могу задать тот же вопрос.
Она уже открывает рот для спора, но на хрен — на хрен
всё это — Грейнджер не будет делать вид, что ничего не произошло.
— Ты так высоко меня оценила, — криво усмехается Драко. — В целый
гримуар.
— Так ты ходил на собеседование? — её голос резко переключается на сухой, деловой: она делает вид, что не замечает обвинение. — Я уже могу готовить бумаги для перевода?
Как мило, что при этом она прячет глаза.
Хочется оттаскать её за волосы по всему кабинету. За вот это вот баранье упрямство.
— Нет. Я отказался.
— Что?! — она едва не давится воздухом. — Почему это?
— Знаешь, не готов бросать оборотней.
— Да уж, — презрительно хмыкает Грейнджер. — Не могу поверить, что ты упустил эту возможность просто ради того, чтобы продолжить издеваться надо мной.
— Чего? Как это я над тобой издеваюсь?
— Через дырочку…
блять, в простыне! — выплёвывает она, запинаясь на ругательстве.
И он буквально слышит, как в голове щёлкает пазл. Складывается.
Подтрунивания и шепотки доброй половины Министерства. «Вавилонская блудница» от Блейза — на весь кафетерий. Он сам и его имбецильное молчание в ожидании какого-то
знака… да ещё и та колкость, когда Падма-Парвати Патил совсем его довела.
На следующий день Грейнджер буквально сбежала в Стаффордшир. А по её возвращении Драко не придумал ничего лучше, как намекнуть ей на перепих после работы.
…Упс?
Под испытующим взглядом Грейнджер, требующим немедленного ответа, он прочищает горло, потому что там, по ощущениям, застрял обломок его идиотизма.
— Ты ошибаешься.
Это всё, что он говорит, — Грейнджер гневно приподнимает бровь.
— Я не издеваюсь над тобой.
К одной брови добавляется вторая.
Ещё?
— Я не издевался над тобой и в кафетерии на прошлой неделе. Просто меня до чёртиков достали все эти шутники, и я не сдержался.
Выражение её лица не меняется. Ну и что теперь делать?
— Я… я отказался от предложения Отдела тайн, потому что хочу работать здесь.
Если она… Если ей и сейчас не будет достаточно…
Да. Именно так и есть. Драко читает это в скептичной линии розовых губ, которые было так неимоверно потрясающе целовать, что он умрёт, если не сделает это хотя бы ещё раз.
— С тобой, — вырывается у него. — Я хочу работать с тобой.
Паника отступает. Он правда сказал это? Салазар.
Грейнджер выглядит так, будто услышала, что теперь все эльфы свободны и работают за зарплату. Правда всего секунду, может, две — потом спрашивает:
— Только работать?
Оказывается, твёрдый голос тоже может срываться на дрожь.
— Нет. Не только.
— А что ещё?
Драко отталкивается от подлокотников и встаёт с кресла, чтобы быть вровень с ней. Точнее, на голову выше.
Их разделяет стол, и Драко ничего и никогда не хотелось так сильно, как подпалить его.
— Ещё? Задерживаться после неё и корпеть с тобой над на хрен мне не нужным отчётом только потому, что ты сидишь слишком близко. Так, что я в любой момент могу тебя поцеловать. Ещё — ждать тебя здесь по утрам и, наплевав на твою секретаршу-алкоголичку, раскладывать тебя на этом самом столе. До крика, как на Новый год.
Грейнджер закусывает губу, не шевелясь больше ни одним мускулом — кажется, даже не дыша.
— Ещё — чтобы на совещаниях, когда ты так распинаешься о каком-нибудь «загрязнении водоёма русалок», ты бы думала только о том, как проведёшь обеденный перерыв под столом в моём кабинете. И как возмущенно сжимаешь моё бедро ладонью, чтобы я не стонал
так неприлично громко.
Она делает первый неровный вдох.
— Ещё? — с усмешкой спрашивает Драко. Хотя в грудной клетке стучит грёбаный гонг.
Грейнджер медленно кивает.
— Я хочу отправиться с тобой в Уилтшир и усмирить этих бешеных оборотней. А как вернёмся… пойти с тобой на свидание.
Возможно, ему не стоило говорить последнее. Возможно, это уже перебор. Он ведь даже не знает, видит его Грейнджер кем-то большим или просто мальчиком-для-траха-в-кабинете.
Драко замирает, буравя её глазами. Ожидая реакции. Требуя.
Он ведь наговорил столько всего и заслуживает хоть слова — хотя бы одного сраного слова. «Да» или «нет»?
Грейнджер смотрит на него не мигая. Секунду. Две. Три.
— Как же ваш целибат, Святой отец? — вдруг спрашивает она. Долбанная шутница.
— С прискорбием сообщаю, что после Нового года меня, как еретика, отлучили от церкви.
У неё вырывается смешок, и Драко хочется думать, что это означает «да».
Он не успевает узнать наверняка: в кабинет заглядывает мисс Марчбэнкс, уже с розоватыми щеками, и сообщает, что к Грейнджер пришёл — или лучше сказать,
прискакал? — Флоренц, представитель кентавров из Запретного леса.
Драко ещё никогда не видел Грейнджер менее настроенной помогать притесняемым волшебным существам.
Что же до её ответа — он получает его после обеда, когда Реджи Кроткотт, встретив его в коридоре, посылает ему ненавидящий взгляд.
***
Через несколько дней, накануне встречи с оборотнями, они с Грейнджер сидят в фойе уютного отеля «Зелёный попугай».
На столике между ними — почти допитая бутылка полусухого австрийского вина, так что они оба немного пьяны и раскрепощены.
Окидывают друг друга взглядом.
Они поднимаются к Грейнджер в номер и всю ночь наслаждаются обществом друг друга. А утром сидят на этой дурацкой деловой встрече разбитые и невыспавшиеся, но им плевать. Ночью было слишком хорошо.
Его ладонь под столом бесстыже блуждает под её юбкой, но она продолжает вести нудные переговоры.
И расставляет ноги, чтобы ему было удобнее.
