О ведьмах и о судовых докторах

      — Ведьма, — тяжелый, полный едва сдерживаемого недовольства выдох, — Вы ведьма, — Александр сжимает кулаки, невольно переступает на месте.       Доктор останавливается, вопросительно оборачивается, словно, в пелене слов юнги уловила обращение — ждёт, дразнит.       — Возвращайтесь к своей работе, доктор Ливси, — Смоллетт непреклонен.       — Да, капитан, — Диана кивает, кажется, всё прекрасно понимая — осторожно улыбаясь, издевается, навлекая шторм.       Подчиняется, покидая каюту, придерживает дверь для Джемаймы, на мгновение непозволительно задерживается.       — Вы слишком грубы с ней, — замечает Трелони.       Капитану было достаточно одного взгляда, чтобы заставить Сквайра замолчать и второго, чтобы подтолкнуть Доктора.       — Девочкам тоже нужны приключения, — возмущенное, храброе напутствие обрывает хлопок двери — оглушительный для одного человека, но незамеченный другим.       Когда Александр слышит эти слова вновь, он требует ответ.       Диана упирается, прижимается к стене — но на удивление умело держит лицо; задрав подбородок, старается неприметно казаться выше, но в своём положении проигрывает.       — Джемайма — хорошая юнга, — упрёк, — И вам не стоит смотреть на неё свысока, только потому, что она — девочка, — склонив голову набок, продолжает Доктор.       — Ей здесь не место, — напоминание.       — Как и прислуге Сквайра? — беззлобный интерес.       — Вам, — кнут.       — Я понимаю вас, но дайте нам второй шанс, — улыбнувшись уголками сжатых губ, просит Диана, не отступает.       — Что вы, доктор, собираетесь доказать? — снисходительное требование.       — Вы можете обращаться ко мне, как к «Доктору Ливси» или как к «Дэвиду», — Диана не отвечает, уходит от вопроса, — Джемайма не будет против — «Джима», — чеканит каждое имя, кивает, подчеркивая.       — Глупость, — мрачное замечание.       — Это — всё, что я могу вам предложить, капитан, — настаивает Доктор; она дружелюбно протягивает руку, приглашает заключить договор.       — Оставьте это, — хмурясь, Смоллетт отходит, отводит ладони за спину — отказ.       — Карты могут читать и женщины, — безвредный оскал.       — Ведьмы, — не насмешка, серьезность.       — Вы жестоки, — Диана не верит.       — Я не нуждаюсь в вашей оценке, Доктор Ливси, — громкий шаг обрывает разговор, ставит точку, прежде, чем была бы вставлена ещё пара оскорбительных слов.       Доктор не догоняет, остается у стены; прикрыв глаза, обхватывает себя руками — она хочет сорваться с места, схватить Александра за манжеты, одернуть и заглянуть в лицо, но сдерживается.       Оседает, скованно спускаясь по дереву, как поставленный в угол ребёнок — вновь, за тот же проступок.       Какая жалость — ужасная потеря.       — Отвратительно, — вздрогнув, склонившись, Диана прячет лицо в согнутых коленях и тихо, едва слышно скулит, проблеск слабости, который она тут же смахивает — но позы не меняет.       Тошнота оседает в животе.       Какая жалость — она могла бы стать хорошей матерью.       Ей требуется время, чтобы окончательно взять себя в руки, восстановить сбившееся дыхание — к счастью, её никто не заметил — Доктор не хотела бы попасться кому-нибудь на глаза, привлечь больше внимания, чем необходимо.       Сейчас и потом, когда Трелони указал на неё.       — Они знают, что на судне есть карта — мне не известно в чьих она руках, — начинает Капитан.       — Карта у Доктора Ливси! — бокал тяжелеет в непослушных пальцах.       — Сквайр! — вмешивается Джемайма, но её никто не слышит.       — Тише! — запоздало, упустив момент, Диана резко поднимается, ударяет ладонями по столу.       — Никто не должен знать об этом — даже я, — Александр не смотрит на неё; говорит с Трелони.       — Капитан, я сохраню её — карта в надёжных руках, — желчь подбирается к горлу; ноги слабеют, едва удерживая тело прямо.       Ещё мгновение и она потеряет все крупицы уважения в глазах других.       Мне так жаль.       Сердце ударяется о рёбра — больно обрывается.       Доктор уходит; ускользает, не дождавшись конца, принятия решения — подло бросает Хокинс.       Оставляет один на один с простой истиной моря — грубым законом моряков.