Домработница

— Ты… ты все помнил? — сорвалось с моих губ, когда я развернулась, чтобы уйти. — Агата, стой, — Нильсен схватил меня за запястье, пытаясь остановить. — Пока я изводила себя, пытаясь вспомнить хоть отрывок того вечера, ты просто смеялся надо мной, а сегодня решил еще раз позабавиться? — я выдернула руку из его хватки, заходя в дом, проходя через гостиную. — Агата! — Крикнул Нильсен, догоняя меня и дергая на себя, в этот раз взявшись за локоть. — Убери от меня свои руки, — забрыкалась я, на что он лишь сжал руку сильнее, пригвождая меня к ближайшей стене, — отпусти, — я толкнула его, но все бестолку, — Ненавижу тебя! — я замахнулась рукой, чтобы дать шведу пощечину, но он ловко перехватил ее, фиксируя над моей головой. — Врешь, — усмехнулся он, криво изгибая губы, — причем врешь самой себе, — вторую он силком тоже поднял над моей головой, вглядываясь своими бездонно голубыми глазами в мои, — за твое вранье и острый язык хочется привязать тебя к кровати и оттрахать как следует. — Извращенок своих трахай, — возмутилась я, желая добавить еще пару резких реплик, но меня перебили затыкая рот жадным поцелуем, я попыталась отвернуться, но на это Нильсен только перехватил мои тонкие запястья одной рукой, а второй схватил за подбородок, сжимая и не давая вырваться. Его язык проник в мой рот, вступая в схватку с моим, и я сама не поняла, как начала отвечать на это безумие. Мы соревновались в поцелуе за первенство, кусали губы друг друга. Он резко отпустил мои руки подхватывая меня под ягодицы, заставляя обхватить его ногами. Губы шведа перешли на шею, кусая, оставляя кроваво-красные засосы. Он был зол, очень зол.       Правую ягодицу обожгло от сильного шлепка. Я вскрикнула, а швед словно этого и ждал, упиваясь громким звуком вырвавшимся из моего рта. — Это за острый язык, — он сжал горевшую после удара ягодицу, и вновь ударил по ней, — за твои короткие шорты и топики, — третий удар. Я заскулила, но черт возьми, все это дико возбуждало, — за вранье. И последний, за оскорбления в мою сторону, — последний удар был самый болезненный, но от того самый сладкий.       Руки его начали стягивать то самое платье. Было немного неудобно, и ему пришлось максимально прижать меня к стене, отчего наши лица оказались максимально близко. Лифчика внизу не было, что безумно порадовало парня. Когда он спустил домашние штаны и боксеры я почувствовала, как вожделение Нильсена упирается в меня.       Губы парня стали ласкать мою грудь, иногда усыпая поцелуями ключицы, запутавшись в его волосах, а я прижимала его еще ближе к себе, практически сливаясь в единое целое. Трусики он снимать не стал, просто отодвинул в сторону, проводя двумя пальцами по истекающему смазкой нутру. — Ненавидит она меня, — усмехнулся швед, и если честно, я первый раз видела его таким агрессивным и в то же время ужасно страстным, — ваше тело говорит об обратном, мисс Харрис, — на этих словах он ввел в меня два пальца и впился в губы новым животным поцелуем, вытрахивая с меня всю спесь. Когда пальцы сменились членом, я глухо простонала в его губы, обхватывая парня за шею, сжимая его кофту в руках. Он даже не разделся, а просто моментально взял меня возле этой чертовой стены. Он двигался быстро, рвано дышал мне в шею, сжимал пальцами мои бедра так, что скоро моя коллекция синяков увеличится.       Оргазм подступал, я это чувствовала и практически хныкала, в надежде получить свою разрядку быстрее, ибо меня уже распирало изнутри. По квартире разносились громкие стоны, шлепки, возгласы шведа и какие-то, наверное, грязные ругательства на шведском. — Ох, боже, — зашептала я, чувствуя, как на меня накатывает волна оргазма, и на автомате сильнее сжимая талию Александра ногами, руками вонзаясь в ткань на спине и содрогаясь в прекрасной неге.       Нильсен же ускорился, входя как можно глубже, продлевая мой оргазм и в конце концов резко вышел, пачкая мой живот своей спермой.       Мы смотрели в глаза друг другу, выравнивая дыхание. Нильсен прислонился своим лбом к моему. — Все еще ненавидишь меня? — прошептал шатен. — Безумно, — выдохнула я ему в губы. — Как я могу искупить свою вину? — он приподнял слегка бровь, и провел своим носом по моему. — Купишь мне еще пирожных, — слегка улыбнувшись, прошептала я. — Да хоть целую кондитерскую, — кивнул он, — значит, остаешься? — Ну кто же тебе такие вкусные блинчики будет на завтрак готовить? — вздохнула я, сама не зная, во что все выльется, — почему, ты не сказал мне сразу? — За эти два месяца, что ты в моем доме, я очень привязался к тебе и не чувствую себя таким одиноким как раньше. Можешь называть это эгоизмом, можешь дуростью. Боялся, что ты сразу уйдешь, потому и промолчал. — Кажется, даже у Александра Нильсена есть необоснованные страхи. — Их там целый рассадник, поверь мне. — Думаю, тебе стоит опустить меня. — Только после того как ты ответишь на мое предложение, про которое я говорил еще на балконе. — Выйдет ли из этого что-то хорошее? — прошептала я. - Думаю, стоит попробовать, — улыбнулся Александр проводя ладонью по моей щеке, — я хочу показать тебе все грани секса, все твои чувствительные места, чтобы ты знала сама себя, лучше, чем кто либо другой. Соглашайся, Агата, — весьма странно было спрашивать такое, стоя со спущенными штанами у голой меня, по чьему животику стекал твой биоматериал. — Но наши отношения уже в любом случае не будут прежними и мы будем возвращаться в этот момент постоянно. — Хорошо, — кивнула я и только после этих слов оказалась ногами на полу, поднимая свое платье, — и прекрати пялиться на мою задницу, — вздернула бровь я, отправляясь в душ. — Харрис, только слепой не будет пялиться на твою задницу, — ухмыльнулся Нильсен, провожая меня похотливым взглядом, на что мне оставалось только закатить глаза.       Я сама не понимала, что творила, но осознавала только одно, в постели он и правда хорош. Главное не дать своим чувствам пойти вперед разума и не воспринять этот секс, как нечто большее и просто получать удовольствие от близости и деньги за основную работу.       Больше за этот вечер мы почти не виделись. Нильсену кто-то позвонил, и он гребаных двадцать минут орал по телефону, а потом заперся в кабинете возле ноутбука, вызывая меня только для того, чтобы я приготовила ему кофе, даже отказавшись от ужина. Мне же от этого было только легче, я смогла посвятить вечер самой себе и мыслям, поэтому я набрала ванну с пеной и нежилась в ней, пытаясь расслабиться.       А следующее утро у меня выдалось не самое лучшее. Я в сотый раз проклинала себя, что родилась женщиной. Менструации у меня в целом зачастую проходили довольно болезненно, но в этот раз они просто переплюнули себя и мало того, что пришли на неделю раньше, так низ живота болел так, что я еле стояла на ногах, голова кружилась и хотелось только обниматься с белым другом, а никак не готовить Нильсену горячие бутерброды.       Александр зашел на кухню именно тогда, когда я переживала очередной приступ боли, сжимая в руках кухонное полотенце и стискивая зубы. — Доброе… Агата все хорошо? — Да, завтрак сейчас будет готов, — кое-как выдавила из себя я, но когда Нильсен подошел ко мне и развернул лицом к себе, то его глаза обеспокоенно забегали.  — Господи, да ты же вся бледная, — он выключил плитку, пододвигая к себе ближайший стул и усаживая к себе на колени, — вся дрожишь, у тебя температура? — Нет, просто приступ женского проклятья, бывающий раз в месяц, — устало вздохнула я. — Не могла взять отгул на этот день или хотя бы предупредить? — Они пришли раньше чем ожидалось, — почти прохныкала я, — сейчас будет готов твой завтрак, — я попыталась встать, но сильные руки пригвоздили меня обратно к коленям. — Мне не нужно, чтобы ты упала в обморок и разбила себе голову. Пойдем провожу тебя в комнату. Руки у меня есть, с бутербродами справлюсь. — Александр, — вяло взбунтовалась я. — Мисс Харрис, похоже связывание мы начнем практиковать раньше времени, если вы не успокоитесь. Я сказал в комнату, значит в комнату. — Слушаюсь, босс, — он помог мне приподняться и мы не спеша дошли до моей комнаты, где меня положили на кровать и укрыли одеялом. Через несколько минут он вернулся со стаканом воды и обезболивающим. — Отдыхай. Мне нужно на работу. Если будет совсем плохо звони, поняла? — Поняла, — ответила я, кутаясь в одеяло и по мере того, как боль спадала, я умудрилась уснуть, открыв глаза после полудня, совершенно без боли, словно заново родилась. Всегда удивляло это. Сначала ты лежишь свернувшись в позе эмбриона, а когда неприятные ощущения проходят, готова горы сворачивать.       Александр пришел довольно поздно. По одному его лицу было видно, что он ужасно устал. Скинув с себя пиджак, он помыл руки и сразу прошел в столовую. За день он звонил мне несколько раз, но я ответила только звонок на третий, потому что сначала спала, а потом забыла телефон в комнате, уйдя готовить ужин хозяину дома. — Что-то случилось? Выглядишь мягко говоря не очень, — спросила я, ставя перед начальником отбивные. — Эти идиоты, — громковато начал он, но остановился и слегка поубавил громкость, — у меня слов просто нет… Доверил закупку материала своему заместителю… господи, я просто не могу понять, как для изготовления заказа на элитные яхты, можно было купить такое дешевое дерьмо, — он запустил руку в волосы, — ладно мне успели доложить об этом сразу, а не в процессе изготовления. Или когда бы она начала гнить. Весь день сегодня на телефоне провел, чтобы заказать путную древесину и материалы. — Теперь я понимаю почему ты всегда проверяешь работу за всеми. — Потому что кроме себя никому ничего доверить не могу, люди постоянно не оправдывают доверие. Как твое самочувствие? — Жить буду. После того как боль ушла, я чувствую себя супергероиней, — улыбнулась я. — Утром ты была очень бледной, — пережевывая кусок произнес швед. — Быть женщиной не прикольно, — усмехнулась я. — Ну просыпаться каждое утро с эрекцией, знаешь тоже такое себе дело, — повторил мой жест Нильсен.       Мы еще долго разговаривали с ним за ужином, после этого позвонила Линд по видеосвязи и оставшиеся полтора часа до сна мы слушали ее болтовню, единственным путным из чего было только то, что послезавтра к ней прилетает Макото.       Критические дни покинули меня только через четыре дня, помахав на прощание и обещая вернуться. Александр по-прежнему разгребал проблемы с материалами для яхт, но больше ни на кого не кричал. Я старалась под ногами не мешаться и в кабинет совалась только по требованию. За это время мы с мистером Эдисоном сняли все шторы в доме и помыли окна изнутри. Снаружи их мыли специальные люди, ибо высота была слишком большой. Мне даже изнутри на подоконнике стоять было страшно. Особенно, когда в один прекрасный момент подошедший тихо сзади Нильсен решил меня напугать. Я чуть Богу душу не отдала в тот момент, а водитель наблюдал как я ношусь за хозяином дома с тряпкой. На лице его была какая-то отеческая улыбка, видимо, он тоже рад, что в доме перестала стоять гробовая тишина.        Я складывала оставшееся после ужина по контейнерам, когда почувствовала на своей талии крепкие руки, а шею обожгло прикосновение губ. Слегка вздрогнув и улыбнувшись, я открыла Нильсену еще больший простор, слегка нагнув шею вправо. — У меня есть для тебя подарок, — улыбнулся швед, последний раз целуя меня, — заканчивай и поднимайся в мою спальню.       Быстро расправившись с едой и загрузив пустые тарелки в посудомойку, я потопала в спальню шведа, чувствуя некий трепет. Свет внутри был слегка приглушен, а Нильсен стоял у окна, глядя на ночной город. На его огромной кровати лежала красивая темно-бордовая коробка. Швед повернулся сразу, стоило мне войти в комнату. — Открой, — прошептал он, становясь сзади, зарываясь носом в мои волосы. Чуть подрагивающими руками я подняла крышку, ахая от красоты находящейся внутри и перебирая качественную прекрасную ткань, а точнее кружево. Подарком шведа было явно дорогое нижнее белье состоявшее из полного комплекта с чулками и поясом. — Очень красивое, — прошептала я. — Примерь, покупал на глаз, надеюсь не ошибся с размером, — улыбнулся Нильсен, убирая мои волосы на одну сторону и целуя в плечо.       Взяв подарок я удалилась в ванную. Белье село как влитое. Хоть я и видела себя не в полный рост, но могла точно сказать, что первый раз за последнее время видела перед собой не уставшую девушку с кучей проблем, а сексуальную кошечку, хозяин которой ждет демонстрации своего подарка.       Стоило мне выйти, Нильсен сидящий на кровати, обратил свой взор в мою сторону. Ему явно нравилось то, что он видит. Пройдясь по мне голодным взглядом, он протянул руку, вставая и подводя меня к большому зеркалу в углу своей комнаты. — Посмотри на себя, — он снова целует меня в шею, проходясь по ней языком, вызывая у меня томный вздох, — ты такая красивая. Ты можешь быть настолько сексуальной, что даже представить себе не можешь. Никогда не сомневайся в этом, — он провел по кружеву на груди, спускаясь пальцами на животик, заставляя прижаться к нему максимально близко, откинув голову на плечо. Дальше рука опустилась к клитору, слегка надавливая на него через ткань, вызывая у меня стон. Наблюдать за этим всем, стоя перед зеркалом, было невероятно захватывающе. Оставив легкий поцелуй на моей щеке, Нильсен потянул меня к кровати, напирая, заставляя с улыбкой упасть на мягкий матрас, раскидываясь на перине перед ним во всей красе. Сняв с себя домашние штаны и черную футболку, он словно хищник навис надо мной, целуя в ложбинку между грудей, проводя языком линию вдоль шеи к подбородку, затягивая во влажный поцелуй. — Доверься мне, — прошептал парень, беря какие-то предметы с прикроватной тумбочки.       Первой на мои глаза опустилась повязка. Я очень сомнительно ко всему этому относилась, но решила дать увлечениям Нильсена шанс, вдруг это и правда так круто, как он говорит об этом. Дальше он приподнял мои руки над головой, фиксируя их веревками к изголовью кровати. Я невольно дернулась, но швед нежно провел рукой по моему лицу. — Не бойся красавица, тебе понравится, обещаю.       Закончив свои манипуляции, Александр опустился к моим губам в новом поцелуе, руки его ласкали грудь, слегка сжимая возбужденные соски, пробегались по чувствительной коже животика.       Опускаясь поцелуями к груди, он не стал снимать бюстгальтер, а просто выпустил из него мою пухлую грудь, жадно сминая ее в руках, поочередно целуя каждую, засасывая соски, выбивая из меня громкие стоны. Повязка и правда творила чудеса. Все ощущалось в разы сильнее.       Озорной язык заскользил по животику, заныривая в пупок, губы оставляли нежные поцелуи, и я распалялась все больше и больше, выгибаясь ему навстречу, сжимая веревки руками. Снимая трусики, Нильсен отстегнул их от чулок, пожелав оставить этот атрибут на мне. Поцелуи его возобновились, он целовал низ живота, оставлял легкие укусы на коже лобка, словно дразня меня, вынуждал захлебываться стонами, и когда он засосал ртом нежную кожу клитора я просто взревела. Находясь в полной темноте, я не могла предугадать следующий его шаг. Его язык нежно проник внутрь, а пальцы начали массировать место моего возбуждения. Хотелось зарыться в его волосы и прижать его максимально близко, но вместо этого я могла только насаживаться на язык.       Нильсен вновь зачем-то потянулся, а я уже не знала, что от него ожидать. Когда внутрь меня проник предмет напоминающий по ощущениям реальный половой орган, я поняла, что это вероятнее всего фалоимитатор. Он вводил его максимально глубоко, задевая нужные точки, а язык свой вновь опустил на клитор и я задохнулась в ощущениях. Тело как-то на автомате ластилось к Нильсену, желая получить разрядку.       Когда игрушка была откинута куда-то в сторону, я разочарованно вздохнула на что раздался еле слышный смешок Нильсена. — Если он тебе так понравился, можешь поразвлекаться с ним на досуге. Я разрешаю, — ответом на это был недовольный рык, который резко прервался, когда швед буквально ворвался в мое лоно, приподнимая меня под коленками. Я металась из стороны в сторону, когда он менял угол проникновения, выходил, а потом полностью вторгался заново. Положив меня вновь на кровать, он закинул одну мою ногу себе на плечо, беря меня совершенно под другим углом, и я почувствовала, что долго не продержусь, а когда он решил помочь мне своими пальцами, которые начали кружить быстрыми движениями по клитору, я совсем забыла, как меня зовут.       И когда я содрогнулась в оргазме, Нильсен совсем сорвался с катушек вбиваясь в полную силу, и заканчивая следом за мной, изливаясь на мое бедро и глухо простанывая. Через несколько секунд я почувствовала, как парень развязывает повязку, снимая ее с глаз. Благодаря приглушенному свету, глазам было проще и не пришлось щуриться. На лице Нильсена было какое-то внутреннее удовлетворение, когда он развязывал веревки, нежно поглаживая покрасневшие запястья. — Ты как? — он лег рядом, подложив руку под голову. — Более чем, — улыбнулась я, сглатывая ком в горле, который образовался от того, что все это время я дышала через рот. — А ты еще отказывалась, — улыбнулся Нильсен, — это было только начало. Поверь, дальше будет только приятнее, обещаю, — он подмигнул мне, вставая с кровати и скрываясь в ванной комнате. Когда дверь за ним закрылась, я аккуратно встала потирая затекшие руки, беря одежду в руки и тихо выходя из комнаты, направляясь к себе. Думаю, что он специально пошел в душ первым, чтобы я могла спокойно уйти, нам не стоит спать в одной кровати, по крайней мере пока.       В ту ночь я первый раз за последнее время спала не просыпаясь, мне даже не снились кошмары прошлого. Сон действительно был крепким, видимо Нильсен сильно меня измотал, подарив телу невероятное расслабление. И даже слегка ноющие запястья, на фоне полученного удовольствия были сущим пустяком.       Хотелось верить только в одно, что эта затея не выйдет нам боком.