Две недели

      Минги смотрит на себя в зеркало, не осознавая, кто сидит по ту сторону гладкой поверхности. Он не узнаёт себя и не понимает, что происходит вокруг. Собрание, на которое были созваны только юноши их поселения, которым уже есть шестнадцать лет, было неожиданным. Войдя на него вместе с Юнхо, уходят они уже порознь. Сон вообще не помнит как оказался дома, но точно помнит, как слышал рыдания матери на летней кухне, пока младший брат, не обращая ни на что внимания, бегал по двору с собаками.       Ещё в семь лет, когда они с ребятами играли в прятки, Минги случайно подслушал разговор, прячась в открытом амбаре. — Как думаешь, Ёнхо попадёт под договор? —спрашивает один из мужичков. — А ему сколько будет в n-году? — Минги прислушивается. Первый мужичок выпрямляется и, почёсывая щетинистый подбородок, словно озаряется сиянием: — Ему будет восемнадцать. Они ведь не забирают тех, кому уже есть восемнадцать? — в его голосе слышится надежда, но Минги видит, с каким сожалением смотрит его собеседник. — По договору, они выбирают между шестнадцатью и восемнадцатью лет. Радость уходит с лица первого и вскоре они оборачиваются, когда один из ребят забегает в амбар, тут же замечая рыжую макушку Минги. — Ага! Попался! — кричит он и убегает, оповещая о том, что нашёл одного из игроков. Минги помнит напуганные глаза мужчин. И также отчётливо помнит состояние своих родителей, когда вернувшись домой, за ужином, спрашивает: — Вы родите братика, чтобы не скучать по мне, когда меня заберут? — совершенно спокойно спрашивает он, ещё не осознавая значения своих слов. Отец бледнеет, а беременная мать уходит в другую комнату. Минги успевает заметить хлынувшие из её глаз слёзы. Больше они эту тему не поднимали и она как-то легко забылась.       В селении об этом никто не говорит. Не говорит, пока не приближается время исполнения договора.       На собрании они внимательно слушают о договоре с жителями океана, что охраняют их от внешних напастей, включая пиратов. — Легенда гласит, что в далёкие времена, когда между нашим народом и народом океана царили вечные войны, глава поселения решил заключить перемирие. Русалы не особо охотно согласились на это, но выдвинули свои требования. — Учитель замолкает и прикуривает табак в трубке, совсем скоро выпуская маленькие облачка пара, что так схожи по цвету с его белёсой бородой. — Их требование заключалось вот в чём: каждые тридцать лет на летнюю, растущую луну поселение должно отправить к ним молодых парней. Всех юношей в поселении, которым исполнилось шестнадцать лет, но которым ещё нет девятнадцати. Они заберут только одного.       Старик замолкает, а Минги сначала не понимает, о чём он, пока не смотрит на Юнхо, лицо которого покинули все эмоции. Он впервые видит друга в таком состоянии, и только после этого понимает, что они — все, кто сейчас находится в этой комнате — и есть те юноши, которых отправят к океану.       Минги вспоминает всё, что когда-либо слышал об этом договоре.       Этой ночью он не спит, слушая, как бегают вокруг домов собаки, как с фонарями ходят ночные стражи. Он думает обо всём, что сделал за шестнадцать лет своей жизни, о том, что не успел сделать, и о том, что хотел сделать, но, возможно, уже никогда не сможет. Минги кажется, что он вот-вот уснёт, но внезапный шум и крики снаружи заставляют его подскочить. Кажется, всё селение переполошилось и вывалилось из своих домов. Минги и его семья не исключение. У самых стен они видят троих ребят, которых схватили стражники. Сон узнаёт их, знает каждого из них, ведь они росли все вместе и они также были на том собрании.       К ним подбегают родители этих ребят, среди которых тот самый мужчичок, уже значительно постаревший с того дня, как он, Минги, подслушал их разговор. Он прижимает к себе своего старшего сына, своего Ёнхо, которому в феврале этого года исполнилось восемнадцать лет. Глядя на них, Минги не испытывает ничего.       Он чувствует большую руку отца на своём плече и, обернувшись, следует за ним в дом.       На календаре двадцать первое июня. До полнолуния ровно две недели. У них всех ровно две недели на то, чтобы сделать всё, что они хотели.       С этого дня, во всех семьях, попадающих под договор, начинается подготовка к ритуалу. Минги не знал, что существует ещё и какой-то ритуал, но оказалось, что он не знал многого. Минги сидит перед зеркалом, с уже более осознанным видом. Кажется, будто за два дня он повзрослел на десять лет. В его волосах руки матери и мягкая расчёска, которой женщина расчёсывает его вечно лохматые волосы. Вид у неё отрешённый, словно она делает всё на автомате. — Мам? — нарушает тишину парень. Женщина поднимает на него растерянный взгляд, отвлекаясь от расчёсывания мягких, рыжих волос сына: — Да, солнышко? — А две недели, это сколько минут? На её глазах, красных и уставших, снова выступили слёзы. Минги чувствует дрожь в её холодных руках и накрывает пальцы матери своими, пока ещё огненно тёплыми. — Как бы, сыночка, я знала. Сон смотрит на неё с нежностью и сожалением. Знать, что рано или поздно твоего ребёнка заберут и ты не будешь иметь и понятия о том, что с ним произойдёт или будет происходить, просто невыносимо. Пока он может, пока он рядом, Минги будет крепко держать её руку своей и слышать ласковое «солнышко», которым мама всегда его называла.       Юнхо приходит совсем неожиданно. Они не виделись с собрания, да и Минги немного не до того было. Ни говоря ни слова, он берёт его за руку и ведёт за поселение в их место в самом краю леса, в котором есть небольшой полуразрушенный домик. Они нашли его, ещё когда были совсем детьми. Юнхо едва доставал лбом до подбородка Минги, за что Сон часто дразнился. Кто же знал, что в свои семнадцать лет Юнхо будет выше него на голову.       Минги никогда не боялся молчать с Юнхо. Даже так, сидя в обнимку и слушая его сердцебиение через широкую грудную клетку, Сон чувствует себя как никогда спокойно. — Что ты думаешь об этом? — тихо спрашивает Чон, пальцами зарываясь в рыжую копну волос друга. — Я ничего об этом не думаю. И не хотел бы думать об этом. Только не сейчас. Ответ Минги его явно устраивает и вот уже никто из них даже не думает ни о каких разговорах. Губы у Юнхо горячие, как и он сам. Жар их рук и тел не обжигает, ведь, кажется, словно он общий, один на двоих. Руки скользят по широким плечам, по крепкой шее и длинные пальцы зарываются в чёрные, как вороново перо, волосы старшего. Минги нравится этот контраст между ними, между их кожей, цветом волос и глаз. Вроде, такие разные внешне, но так похожи внутри своими чувствами и любовью к жизни.       Их первый поцелуй случился два года назад, когда, убегая от дождя, вместо того, чтобы спрятаться в ближайшем амбаре, они оба сбежали в лес в свою любимую хижину. Мокрые от луж ноги, прилипшие ко лбу волосы, а к телу — рубашки, тяжёлые от влаги штаны. — Вот это ливануло! — восхищается Минги, который, почему-то, очень сильно любит холодные капли дождя. Они смеются, пока выжимают снятые рубашки, а затем заваливаются на распущенные стоги сена, что валяются в домике, образуя довольно плотный настил. — Как думаешь, — неожиданно спрашивает Юнхо, — если бы тебе сказали, что ты умрёшь через неделю или две, ты бы сделал то, что боялся сделать последние несколько лет? Минги смотрит на него с вопросом в глазах. Он не особо понимает, что друг имеет в виду и почему вообще спрашивает об этом. — Не знаю, — всё же отвечает он, пожимая худыми плечами, — смотря что это за желание и почему я боялся его. Юнхо ему ничего не отвечает, глядя в небо через разбитое окно. Минги же кажется, что у его друга слишком красивое лицо. Он не знает почему, но тянется к нему рукой и указательным пальцем обводит контур острого носа, ещё не зная, что через пару месяцев это тоже изменится, когда Чон неудачно упадёт лицом вниз. А пока он смотрит на Минги и во взгляде его читается знание. Словно он знает всё на этом свете: и про сломанный нос, и про шрам, который останется у Минги после неудачной рыбалки, и про поцелуй, который сейчас случится. Первый, немного неуклюжий и пугливый. Но Минги его запомнит, как самый нежный.       Они лежат в объятиях друг друга и Минги чувствует стайку мурашек, которая несётся от его затылка и вниз по позвоночнику. Это не из-за страха, не из-за какого-то другого негативного ощущения или предчувствия. Просто Юнхо тяжело дышит, зарывшись носом в его волосы. Если бы он мог, он бы остался в этом моменте на всю оставшуюся жизнь. Но хотя бы сейчас Минги может чувствовать на себе тёплые руки парня и слышать его дыхание, которое уже постепенно восстанавливается, как и сердцебиение в широкой груди. Он одевается совсем неспешно, как и Юнхо, совсем не желая торопиться. У старшего щёки всё ещё слегка красные, как и уши, и Минги не может сдержаться, крепко обнимая его за плечи. — Я буду рядом, — тихо шепчет ему Юнхо, накрывая его горячие руки своими. Он забирает парня в объятия, крепко прижимая к своей груди и давая проплакаться, впитывая в себя, как и рубашка, чужие слёзы, все моменты, которые они могут разделить на двоих.

***

      Юнхо всегда знал чуть больше, чем другие дети. Повезло ему или нет, но родился он парнем довольно смышлёным. Он всегда поглощал любые знания, как губка воду, трескал книжки дома и в школьной библиотеке, как спелую кукурузку, которую они с Минги любили на двоих. Возможно, это его личное проклятие, но о договоре он узнаёт в возрасте четырнадцати лет. Случайно наткнувшись в библиотеке на старую потрёпанную книжку, похожую на те, что Кимы переплетают у себя в мастерской. Перепечатанная, с фотографиями оригинальных записей, она рассказывала историю о начале противостояния между их народом и русалами. — «Один непутёвый рыбак убил молодого наследника царя океанов. С этого всё и началось.»       Юнхо уже как пару лет видит в Минги не просто друга. Его тянет к младшему, тянет к его мягким непослушным волосам, в которые всегда хочется зарыться пальцами, тянет к его шее, слишком тонкой для парня, тянет к его пухлым алым губам. Он понимает, что это, как и понимает неизбежность своей и его судьбы. Конечно же, он никогда никому не говорил о том, что знает. Только замечал, как иногда жители селения с тоской посматривают на них, детей, которых готовят на убой.       Юнхо не хотел тянуть до шестнадцати, он хотел проводить с другом больше времени, урвать то, чего у них, оказывается, никогда не было. Он также был готов мириться с последствиями в виде полного игнора или испуга со стороны Минги. Но к его счастью, Минги не оттолкнул. Его губы, в тот день, отдавали кисловатым привкусом рябины, которую они рвали ещё до дождя. Минги любит рябину и всегда подворовывает яркие, как и его волосы, ягодки.       В день после собрания Юнхо осознал, как быстро улетает их время. Растворяется, как кристаллики сахара в тёмной чайной воде. Он не думал, что это должно будет случиться так скоро. В ту же ночь, когда стража поймала попытавшихся сбежать ребят, он видит Минги и видит его словно впервые в жизни. В его зелёных глазах больше не плещется солнце, а на лице отпечаталось принятие собственной судьбы.       Всего две недели.       Каждый их день протекает по обычаю, которое началось с двадцать первого июня. Матери расчёсывают их волосы в течение десяти минут, шьются белые рубашки с орнаментом, а отцы, выученные с детства травники, уходя к горам, чтобы найти кусты эфедры. Все родители хотят как можно больше времени провести со своими детьми, ведь кто знает, кого из них выберет посланник от царя океана. А Юнхо мечтает о том, чтобы урвать ещё немного времени со своим парнем.       За четыре дня до выполнения договора Юнхо чувствует сильное беспокойство. Он случайно слышит разговор двух женщин, касающийся Минги. — Видела как у него волосы отрасли? Почти глаза закрывают! — заговорщески шепчет одна. — Плохой это знак! — Ой, да. Чую что мальчишку Сонов заберут. Помяни моё слово! Юнхо выбегает из дома, пугая сплетниц, и спешно идёт к дому Минги, где обнаруживает только бледную тень его матери, расшивающую рубашку. Узор очень красивый. Но так Юнхо бы считал, если бы не смысл этой рубашки. Не обнаружив парня дома, он уходит с чужого крыльца и почти сразу его хватает за руку девушка из соседнего дома. — Юнхо, я хотела бы с тобой поговорить. — немного нервно лепечет она и Чон замечает в её тонких пальцах тёмный мешочек. Он уже знает что это, но ему это не нужно. Только не от неё. — Прости, но у меня нет времени. — иронично, но теперь это действительно так. Скинув её руку, он спешно уходит к лесу, понимая, что может найти Минги только там. Миён же так и остаётся одна, понимая, что, возможно, уже никогда не увидит человека, в которого была влюблена почти всю свою жизнь, и который столько же не обращал на неё никакого внимания. Она сжимает в руке мешочек, в котором хрустят свежие цветы акации¹.       Минги сидит в домике, доплетая верёвочку, которой собирался завязать мешочек. Он никогда не говорил о своих чувствах, слишком страшно было, но благодаря традициям в их поселении может сделать это без лишних слов. Они, в принципе, в последнее время обходились с Юнхо без лишних слов. Словно их связь стала ещё крепче, чем раньше. Лёгкий порыв ветра и Сон поворачивает голову к двери, вскоре слыша шаги на деревянном потрескавшемся крыльце. Он знает кто это и спешно прячет цветы в мешочек, завязывая его. — Я тебя обыскался! — обеспокоенно восклицает Юнхо, когда видит Минги, сидящего на сене. Он налетает на него с объятиями и Сон тихо смеётся, чуть ли не падая. — Что со мной станется? Ты ведь всегда знаешь, где я. — он всё ещё смеётся и смотрит на Юнхо с улыбкой, когда тот, наоборот, обеспокоенно разглядывает парня. Волосы Минги действительно немного отрасли. Он не замечал этого раньше, но последние два дня у них не получалось видеться. Чон ласковым движением руки зачёсывает назад его волосы, замечая, как красиво теперь те вьются длинными прядками.       Они проводят вместе весь день, сидя в объятиях друг друга, целуясь и просто стараясь запомнить каждый миг, проведённый вместе. Минги всё думает, нужно ли это будет Юнхо или нет, но всё же решается. — Погоди секунду. — просит он и склоняется по левую сторону от Чона, копошась в сене. Он вытаскивает мешочек, который осторожно спрятал, чтобы ничего не помять. У Юнхо сердцебиение ускоряется, потому что он видит это уже второй раз за день. И если на Миён ему всё равно, то со стороны Минги его это будоражит. — Ты знаешь что это, — спокойно говорит Сон и накрывает руки Юнхо, когда тот пытается потянуть за верёвочку. — Нет. Пожалуйста, открой его, только после дня договора. Даже если я останусь. Обещай мне. — Я обещаю. — честно клянётся Юнхо и поправляет верёвочку, завязывая мешочек чуть крепче. В этот вечер Минги выглядит как-то по-особенному прекрасно.       Пятое июля. Тиканье настенных часов словно отбивает время до приговора. Так себя чувствуют все в поселении, Минги уверен. — Ты куда, солнышко? — словно шелестя, тихо спрашивает его мать. — Я не надолго. Хочу сходить к Юнхо. — женщина кивает, отпуская его, и Минги быстро бежит к дому парня. В их доме, как и во всех домах в поселении, горит свет. Через несколько часов решится их судьба и Минги безумно хочется сейчас увидеть старшего. Мать Юнхо открывает дверь и впускает Минги к ним в дом. Она смотрит на него ласково, как на своего собственного сына, и Сон не хочет дольше смотреть в её глаза, потому что знает, что ещё может в них увидеть.       Юнхо сидит в своей комнате. Рядом с ним головой на его коленях спят его младшие сёстры. Две девочки с золотистыми, как колосья, волосами. Сам же парень смотрит на расшитую рубашку, что на плечиках висит напротив его кровати.       Минги заходит тихо и улыбается, когда Юнхо обращает на него внимание. Они оба смотрят на спящих девочек и Минги счастлив от того, что им не придётся пройти через то же, что и их матерям. Но возможно когда-нибудь. — Ты когда-нибудь думал о том, почему мы должны расплачиваться за грехи наших предков? — тихо спрашивает Юнхо, наблюдая за спящими сёстрами. Одна из них, самая маленькая, Юци, крепко обнимает его руку. — Нет. Но к чему ты говоришь об этом? — также тихо спрашивает Сон, мягко проводя тёплой ладонью по макушке второй девочки, Юны. — Я знал обо всём этом ещё давно, задолго до собрания. — он смотрит на лицо Минги и видит на нём удивление. — Я нашёл книги в библиотеке, да ещё и в открытом доступе. В них было сказано, что вся эта суета с договором началась после того, как один из наших предков убил наследника царя океанов. Из-за этого была война, из-за этого мы теперь должны давать им жертву. Минги кажется, что он спит. Это в любом случае ничего не меняет, но в тоже время меняет и очень многое. До исполнения договора остаётся всего несколько часов. Они уносят девочек в свои кровати, а сами возвращаются в комнату Юнхо. Сон замечает на столе, на самом видном месте, тот мешочек, который он отдал старшему. В груди волнами разливается тепло. Объятия Юнхо становятся ещё теплее, а поцелуи мягче. Почему-то именно сейчас, находясь в объятиях друг друга, они ничего не боятся. Юнхо уверен, что с ними будет всё хорошо. Минги уверен в том, что у Юнхо будет хорошая жизнь.       На часах три часа и Минги понимает, что он уснул в объятиях своего парня. Ровно через минуту в комнату тихо стучится мама Юнхо. — Нам пора, Юнхо, — тихо шепчет Сон и, прежде чем встать с колен парня, целует его в губы. Отчего-то кажется, что это их последний поцелуй. Минги уходит молча, ведь они ещё увидятся, но Юнхо почему-то совсем не хочется его отпускать.       Минги вновь сидит перед зеркалом. Сейчас оно кажется ему каким-то чужим. Словно это не его вещь. Мама расчёсывает его волосы в полной тишине. Только шаги отца слышны за дверью. — У тебя сильно отрасли волосы, — в какой-то момент говорит она. Минги молча кивает. Женщина плетёт из его волос небольшую косичку, которую собирает тонкой резинкой. Одна непослушная прядь выбивается спереди и падает на лицо. Но никто не обращает на неё внимания.       Юнхо смотрит на своё отражение, пока родители завязывают пояс на его рубашке. Тёмно-синие узоры обрамляют его плечи, ворот, рукава и тянутся вдоль спины, сужаясь к пояснице. Она выглядит не так красиво как та, что он видел в руках матери Минги. Хотя, возможно, она показалась ему красивой только лишь из-за того, что должна принадлежать самому Минги. Для Юнхо всё, что связано с этим парнем, кажется безумно красивым. Переведя взгляд на фотографию своего дяди, маминого старшего брата, он задаёт вопрос: — Мам? — и женщина поднимает на него свой светлый, но такой печальный взгляд. — Твой брат, Сонхва, его ведь забрали из-за договора? — он наконец-то решился спросить об этом. Руки его матери ощутимо задрожали. — Да. Его забрали в океан, тридцать лет назад. Он был в такой же рубашке. — ещё тише произносит она, когда наконец заправляет оставшуюся часть пояса. — Ты напоминаешь мне его.       Из поселения они выходят ровным строем. Минги идёт точно позади него и Юнхо знает это, чувствует тепло на своей спине, хотя парень его не касается.       Время близится к четырём утра. Ровно в четыре часа, когда на небе появится полная луна, одного из них заберут.       Минги смотрит на бушующие волны, к которым их подводят, и сжимает в руке холодные водоросли. Другой рукой он чувствует тёплые пальцы Юнхо. Они сплетают руки вместе и крепко держатся друг за друга. Вокруг словно всё затихает, замирает, как и сердце внутри. Только пальцы Юнхо сжимают его руку крепче, когда под светом луны они видят очертания человека, выходящего из воды. Они все находятся к нему намного ближе, чем жители селения и их родители, которых не подпускают близко к берегу.       Русал вытягивает руку вперёд, словно в приглашающем жесте. Минги чувствует холод в теле, лёгкость внутри, граничащую с безумием. Юнхо, кажется, умирает от ужаса, когда Сон делает шаг вперёд. Он видит его отсутствующий взгляд, чувствует, как всегда горячие пальцы вмиг становятся холодны, словно лёд. — Нет! Нет, Минги, не иди! — он кричит надрывно и перехватывает парня поперёк живота. Минги не останавливается. Им словно что-то движет, заставляя идти вперёд, к бушующим водам. — Не забирай его! — русал, вышедший из моря, также ничего не делает, просто ожидая у воды, с вытянутой рукой. И, тем более, не реагирует на его мольбы. Юнхо перехватывают мужчины из их селения оттаскивая от парня. Он кричит во все лёгкие, пытается дозваться до Минги, но тот ничего не слышит. Не слышит ни надрывных криков Юнхо, ни воя собственной матери, которая падает на землю, заливаясь рыданиями.       Разум словно затуманен, осознанности нет ровно до того момента, пока в его рот не кладут холодные водоросли. Минги смотрит в светлые глаза и понимает, что знает его. Он уже где-то видел это лицо. Так часто, словно смотрел на него почти каждый день. — Юнхо? — проскакивает быстрая мысль в голове и в глазах существа напротив читается лёгкое замешательство. — Нет, не Юнхо...       Холодные воды окутывают тело, забирая последнее тепло с кончиков пальцев.       Юнхо едва сдерживают, чтобы не прыгнул вслед за Минги, чтобы не ушёл в воду. Мать Минги в полубреду уже давно увели в дом.       В маленьком мешочке на столе тихо увядает бутон белой астры.