— О, Богиня, — нервно вздыхает Альберу уже в четвёртый раз за пятнадцать минут.
— Успокойтесь, ваше величество, всё пройдёт гладко, — ободряет его Кейл, против воли широко зевая.
Его буквально силой заставили прийти посреди ночи во дворец королевы. Пока он сладко спал в окружении своих детишек, коммуникатор в хранилище Раона разрывался от звонков. Перебудив всех своим недовольным ворчанием, он собирался пойти на государственную измену и отправить Кроссмана в пешее эротическое по всему континенту. Однако на экране появился не блистательный король, а чуть не плачущий навзрыд секретарь. У Шарлиз не так давно начались роды, и с того самого момента Альберу терроризировал весь королевский дворец в чрезмерной гиперопеке.
Не то чтобы Кейл не понимает его опасений. Всё-таки, шанс, что ребёнок родится, как и Альберу, с ярко-выраженными чертами тёмных эльфов, очень велик. Можно сказать, что даже доминирует. А значит, ему придётся всю жизнь пользоваться магией, чтобы скрыть свою внешность. Ведь главные символы благословенного рода королей в Роане — голубые глаза и светлые волосы. Это тот дар, что дала им богиня Солнца ещё со времён образования королевства.
— Кейл, а что, если он будет таким же как я? — опустив голову, Кроссман боится услышать худшие новости.
— Значит у нас будет ещё один великий король в истории, — пожимает плечами Кейл, оставаясь спокойным.
Будет ложью сказать, что он совсем не переживает. Нет, Хенитьюза буквально трясёт от нервов, ведь больше всего на свете он ненавидит чувство собственной беспомощности. Но он не имеет права показать это здесь. Хватит и до крайности паникующего Альберу. Хоть один из них должен сохранить трезвость ума. Кроссман тоже это понимает. Сидя в коридоре перед дверью в спальню Шарлиз, он утыкается взмокшим лбом в живот Кейла и трётся лицом о мягкую ткань рубашки, в поисках утешения. Он чувствует тепло тела и знакомый запах сандала с бергамотом. Руки Кейла мягко треплют Альберу по голове, и король понемногу расслабляется. Если кто-то увидит их сейчас, точно не поверит в увиденное. Возможно осудит и с пренебрежением фыркнет. Но никого здесь нет. Да и им, впрочем, всё равно.
Наконец дверь в спальню открывается. Первыми выходят повитуха и придворный маг. Они выглядят крайне усталыми, но довольными проделанной работой. Кроссман буквально подскакивает на ноги, бегом направляясь к кровати королевы. Кейл смотрит ему в спину и впервые за ночь робеет, не зная, куда себя деть. Вроде бы этот волшебный момент рождения не имеет к нему никакого отношения. Он лишний. От этой мысли становится до отвращения тоскливо. Хенитьюз тяжело выдыхает и небрежно зачёсывает растрёпанные волосы назад. Сам не верит, что чувствует себя настолько разбито в этот момент. Осознание, что он не является частью этой стороны жизни Альберу, злит и расстраивает. И вроде бы радоваться должен, что теперь свободен и может вернуться и спокойно заснуть, а не может. Его гложет противоречие и душит …
ревность?
— Господин Кейл, — слабый голос Шарлиз едва различим.
— Иди сюда, — громче зовёт Альберу, и Хенитьюз неуверенно глядит на мага и повитуху. Они улыбаются ему и отходят в сторону, пропуская.
Кейл делает первый робкий шаг, потом второй, третий. Он входит в спальню королевы, что само по себе кощунство, и подходит к кровати. Шарлиз бледная и изнурённая, но от этого не менее прекрасная. Такая хрупкая, как белая лилия. Её тонкие губы искусаны до крови, а обычно налитые румянцем, как спелые яблочки, щёки впали от муки. Альберу смотрит на неё с нескрываемым благоговением и благодарностью. Он аккуратно держит шевелящийся свёрток, словно главное сокровище всей своей жизни. Столько любви и радости в его взгляде на ребёнка, что кажется, будто эти чувства вот-вот перельются через край голубой радужки. Сглотнув, Хенитьюз встаёт в одном шаге от них. Больше не смея приблизиться. Как черту проводит между собой и ими. Барьер, который не в силах преодолеть, как ни бейся.
— Господин Кейл, вам дана честь первым приветствовать нового наследного принца королевства Роан — Александра Кроссмана, — голос его звонкий и чистый лишает Кейла воздуха в лёгких.
Альберу делает шаг к нему, стирая все границы и барьеры, к которым сам Кейл прикоснуться не решается. И вместе с тихим хныканьем и сопением, Хенитьюз становится частью этого мига. Ребёнок в руках Кроссмана беспокоен, он машет ручками и хмурится, поджимая губы, готовится в любой момент разрыдаться. Впервые увидев Кейла, он замолкает и сонно прикрывает свои серые глаза. Хенитьюз не совсем понимает, в какой момент протягивает к этой маленькой жизни свою ладонь. Ребёнок, почти засыпая, слабо касается своей крохотной ручкой его пальцев. Сердце Кейла останавливается в этот момент. Ему кажется, что ради этого мига он готов работать ещё очень и очень много.
***
Кейл начинает верить, что страстная одержимость всей четы Кроссманов его скромной персоной — отнюдь не плод воображения. Это что-то заложенное на генетическом уровне, иного объяснения такой любви он не знает.
Когда маленький принц более или менее начинает различать лица и сжимать в своих слабеньких ручках предметы, волосы Хенитьюза становятся его любимой игрушкой. Он заливисто смеётся каждый раз, как видит Кейла и неописуемый восторг выражает посредством громких и никому не понятных звуков. Поначалу это забавляло всех, а потом, во время безутешных истерик в его отсутствие, превратилось в проблему. Кейлу буквально приходится переехать во дворец, чтобы слуги, няни, Шарлиз, да и сам принц отдохнули от плача. Альберу очень нравится такой расклад до тех самых пор, как Хенитьюз не начинает уделять всё своё внимание Александру.
— Если я тоже закачу истерику, то может хоть тогда ты прижмёшь меня к своей груди, — с явной обидой косится в сторону баюкающего на руках ребёнка Кейла.
— Если вы при этом, конечно, испачкаете своё исподние, мой король, — бесстрастно отвечает Хенитьюз, когда Александр особенно сильно дёргает его за волосы. В кулачке принца остаётся алая прядь, и Кейл в ужасе представляет, через сколько облысеет полностью.
— Иногда приходится идти на жертвы ради великой цели, — с излишней печалью в голосе говорит Альберу, вставая изо стола и расстёгивая ширинку.
— Даже не думай, царственный ты придурок! — в неистовстве орёт Кейл. Когда очередь доходит до ремня, он кидает в голову королю детскую бутылочку с водой.
— Не очень-то и хотелось, — бурчит себе под нос король, застёгивая ширинку обратно.
Конечно он врёт.
Очень хочется.
***
Кто сказал, что чужие дети растут незаметно и очень быстро? В любом случае, Кейл считает, что он нагло врал. Время тянется адски медленно. К тому моменту, когда Александр становится чуть старше и больше не устраивает каждую ночь истерики, Хенитьюз заработал хроническую усталость и потерял значительный объем волос. Пережив этот небывало сложный период
уж лучше снова на войну, он с чистой совестью возвращается к себе домой. Там царит тишина и покой. Ни детских криков, ни пелёнок, ни бутылочек. Спать можно всласть и даже задания, которые даёт ему Альберу, не кажутся столь утомительными как раньше. Однако в его обязанность все ещё входит присмотр за принцем. Ему уже больше двух лет, и он не просто делает первые шаги, а носится по замку со скоростью ветра. Стоит Кейлу появиться на горизонте, так он бросает все свои дела и бежит к нему. Кидается на ноги и, на манер коалы, виснет. Хенитьюз вымученно улыбается, не в силах контролировать это маленькое бедствие. И всё же суть проблемы в другом. Раон.
С момента рождения Александра Раон ненавидит этого ребёнка, который так бессовестно забирает его Кейла. Всё внимание и даже сон (!) с Хенитьюз достаются этому человеческому детёнышу. Такой обиды он стерпеть не смог и наотрез отказывается появляться во дворце, пока эта сущность находится там же. Изначально Кейл волнуется из-за этого. Не дай богиня, Раон учудит что-то с королевским отпрыском и не сносить им всем головы. Поэтому он всячески задабривает маленького дракона, шаг за шагом сменяя гнев на милость. И вот, до ужаса долгие годы дают свои плоды. Сегодня впервые произойдёт их встреча. Альберу наблюдает со стороны, как его сын пускает слюни на штаны его дорогого стратега. Кейл молится всем богам, чтобы катастрофа миновала весь его несчастный род.
Хоть Раон и выражает всем своим видом презрение, в его глазах от этого не меньше любопытства. Он словно оценивает: достоин ли этот ребёнок столько внимания его слабого человека. Кейл впервые жалеет, что Раон не передаёт свои мысли ему в голову. Капелька пота стекает по виску, и Хенитьюз готовится в любой момент спрятать Александра от мстительного дракона. Ох уж этот бунтарский возраст.
— Пф, моё имя всё равно лучше, — с пренебрежением говорит Раон, когда Александр улыбается ему и тянет руку, желая потрогать длинный чёрный хвост.
— Разумеется, ведь это я его тебе дал, — не без гордости подтверждает Кейл, поглаживая круглую голову дракона. Он цепляется пухлыми передними лапками за его плечо и подставляется под ласку. — Но будет неплохо, если вы сможете подружиться.
«
Если это поможет проводить больше времени с моим слабым человеком, то я согласен!», — думает Раон, но молчит.
— Что ты такое говоришь, человек? — возмущённый его словами, дракон взлетает в воздух, кружа над их головой. — Я великий и всемогущий Раон Миру! Нет ничего, что бы я не смог!
Гордости этому маленькому дракону не занимать. В чёрных искрах магии его тело меняется до неузнаваемости. Кейл впервые видит, как этот ребёнок принимает человеческий облик. На нём стандартная одежда отпрыска знатного дома: белоснежная рубашка и шорты на подтяжках, гольфы и классические ботинки. Однако что-то в этом облике Кейла настораживает. Небольшой рост, обсидиановые волосы, смуглая кожа и милейшие заострённые на кончиках ушки. Если бы не его голубые глаза, Хенитьюз поверил бы, что перед ним ребёнок тёмных эльфов.
— Что ж, раз уж я такой великий и всемогущий, то могу немного поиграть с этим жалким маленьким человеком, — с притворным презрением в голосе говорит Раон, протягивая свою маленькую ручку на встречу Александру.
Тот, не раздумывая, хватается за неё, слезая с ноги застывшего от ошеломления Кейла. Пока дети потихоньку знакомятся друг с другом, Хенитьюз немного приходит в себя.
— Ты … что? — ошарашенно смотрит на Раона, который делает пару шагов.
— Что такое, человек? — гордо вздёргивая подбородок, дракон радуется реакции Кейла. «
Вот насколько я хорош в магии!», — кричит весь его вид. — Разве это не твой любимый типаж?
— Ха, — с отчаянной усталостью выдыхает Хенитьюз, прикрывая глаза рукой. Этот ребёнок всё неправильно понял!
Кейл лопатками ощущает, как чей-то жаркий взгляд вгрызается ему в кости. Он вздрагивает всем телом в страхе обернуться назад. Хенитьюз знает, что истинное зло за его спиной широко улыбается.
— Мой дорогой Кейл, — звучит сладкий голос Альберу над самым ухом.
Ну как он мог забыть об этом царственном придурке?
***
Александру исполняется семь лет, когда он впервые с Раоном взрывает свою первую лабораторию. Весь перемазанный в саже, его учитель магии едва ли не плачет от гордости за принца.
— Такой талант в столь юном возрасте! Наше королевство благословлено! Благословлено! — кричит в импульсивном припадке мужчина.
— Чёрт, а так хорошо всё начиналось, — недовольно щурится Раон, когда очередной эксперимент терпит фиаско.
— Мгхм, — прокашливается Александр, со страхом оглядывая лабораторию, подаренную отцом.
Принц, грязный с головы до ног, выглядит особенно жалко на фоне чистого и опрятного Раона в эльфийской форме. Дракон специально подстраивает свой внешний вид под возраст Александра. Для других они выглядят как друзья-погодки, вызывая общее умиление.
— Не беспокойся, никто даже не пострадал. Умная Розалин такие небольшие ошибки и за происшествия не считает! — бахвалится Раон, вспоминая занятия магией с женщиной.
Розалин ещё как считает, но любознательному дракону ничего не говорит. Громко чихнув от клубящейся пыли, Александр передёргивает своими маленькими плечами. Он и без того от природы слишком развит не по годам, а благодаря Раону его обучение магии проходит в разы быстрее и основательней. Любой ученик Магической башни позавидует.
— Да нет же, проблема в другом, — заметно дрожит голос принца, и он опасливо косится на дверь. — Нас определённо будут ругать.
— Пф, когда это ты боялся своих родителей? — насмешливо смотрит на него Раон, в который раз убеждаясь, что он гораздо лучше и взрослее этого человеческого детёныша.
— Да причём тут они? — зло шикает на него Александр, когда ощущает лёгкий сквозняк под ногами. Его лицо белеет от ужаса. — О, Богиня…
Прежде чем Александр успевает договорить свою мысль, в двери вместе со шквальным ветром появляется Кейл. Его карие глаза горят праведным гневом и беспокойством. Одежда и алые волосы в беспорядке от спешки. Он летел сюда с помощью силы ветра и выглядит крайне враждебно настроенным. Если бы не элементали, которых он всегда отправляет сопровождать эту парочку, то Хенитьюз так ничего бы и не узнал.
— Ой, человек, — теперь очередь Раона тушеваться. Он повинно опускает голову, выражая своё искреннее раскаяние.
— Кажется, я предупреждал вас обоих, — грозно нависает над ними Кейл, скрестив руки на груди, наконец-то переводя дыхание. — Александр?
— В лаборатории не должно быть никаких опасных экспериментов, никаких взрывов и производства оружия массового уничтожения, — угрюмо проговаривает принц. В его глазах стоят слёзы. Больше всего на свете он боится разочаровать Кейла.
— Раон? — мужчина приподнимает бровь, смотря на сникшего ребёнка.
— Я должен не подвергать опасности людей, потому что они слабее меня, и не учить этого ребёнка магии убийств, — голос Раона звучит стыдливо, он ненавидит, когда его человек смотрит на него такими страшными глазами.
— И? — надавливает Хенитьюз.
— Никаких краж ядовитых реактивов у умной Розалин и опасных экспериментов над наследным принцем, — ещё горше договаривает дракон.
— Я говорил, чтобы вообще не было никаких опасных экспериментов ни над принцем, ни с ним, — поучительно говорит Кейл.
— Вы не можете осуждать детей за их талант! — нагло вмешивается маг посреди воспитательной работы. Он тыкает в Кейла пальцем, демонстрируя всем своим видом пренебрежение перед ним.
Дети одновременно вздрагивают и в ужасе утыкаются глазами в пол. Холодный пот скользит по их спинам от надвигающейся катастрофы. Взрыв по-сравнению с грядущим — вспышка спички в масштабах вселенной. Кейл замолкает на полуслове и медленно поворачивает голову в сторону мага. Ему даже не нужно использовать силу доминирования, чтобы заставить мужчину дрожать. Шрам через глаз делает взгляд Хенитьюза выразительней, добавляя некое дополнительное устрашение. Маг инстинктивно сжимается от ощущения собственной незначительности. Глумливая улыбка касается губ Кейла, выражая наивысшую степень отвращения. Для него маг перед ним был не более, чем грязью под ногами, которая подвергает его драгоценных детей опасности. И плевать, что это они — самая настоящая опасность в этой комнате. Сейчас Хенитьюз настолько зол, что мог сравнять не только эту крохотную комнатку с землёй, но и снести всю чёртову башню под фундамент. Из мягкого воспитателя он на глазах меняется в демона-главнокомандующего, от вида которого трясутся поджилки у всех, кому не повезло с ним встретиться.
— Я разве спрашивал твоё мнение? — голос настолько спокоен и холоден, что обжигает голову мага. — Эти дети — сокровище королевства Роан, и если с их головы упадёт хоть волос, то даже твоя никчёмная жизнь будет малой платой за содеянное.
— Я это понимаю, но всё же… — блеет мужчина, дрожа всем телом.
— Кто ты такой, чтобы учить меня, как воспитывать моих детей? — в воздухе ощущаются слабые завихрения ветра. Уровень ярости Кейла достигает своего апогея.
— Я… не-нет, ни в коем случае не… — глаза мага бегают по лаборатории в поисках спасения. Он слишком поздно осознаёт свою ошибку. Как он мог настолько возгордиться своими скудными успехами, чтобы пойти против этого дьявола?
— Дядя Кейл, простите, — Александр несмело делает шаг вперёд, обнимая своими маленькими ручками его за ноги. Выше просто не дотягивается.
— Прости, человек, — копирует действия принца Раон, зная, что Кейл падок на их милое детское поведение.
Вихры нарастающего торнадо рассеиваются в воздухе, Александр смотрит снизу-вверх своими огромными голубыми глазищами, в которых стоят слёзы раскаяния. Его губы дрожат от сдерживаемых рыданий, и он сильнее сжимает объятия. Неуверенно, словно спрашивая разрешения, он утыкается Кейлу в живот и трётся покрасневшим от непролитых слёз лицом о пиджак. Хенитьюз испытывает нежность от вида этих непосед и давит усталый вздох. Мягко гладит детей по головам, утешая. Кейл так сильно переживает за этих маленьких проказников, что перестаёт себя контролировать. Мальчики с охотой подставляются под эту ласку. В какой-то момент Хенитьюз замечает хитрый взгляд голубых глаз исподлобья Александра.
Кейлу всё же не удаётся сдержать тяжкий вздох. Перед этими глазами он всегда бессилен.
Он слишком похож на отца.
