***
Тем утром, сидя в постели с распущенными волосами и в пиджаке, ты всё проанализировала. Словно оказалась в каком-то бульварном романе. Парень и девушка, коллеги (ну, или типа того), которым комфортно друг с другом, они постоянно вместе. И тут случается нечто из ряда вон выходящее, в результате чего девушка влюбляется в парня (или наоборот), затем признание и счастливый финал. Всё это имело смысл с ясной после алкоголя головой. Бешеный ритм сердца, буря эмоций, неконтролируемый румянец на щеках и большое внимание к физическому контакту. Есть причина, объясняющая, почему тебе рядом с ним так комфортно; почему ты практически готова доверить ему свою жизнь. Ты буквально сказала шаману в кинотеатре, что из него выйдет потрясный парень. В лицо. Кто так делает? Смущение перетекает в отвращение к самой себе. Заставляет задуматься: почему ты раньше ничего не замечала? Ты не представляешь, как дальше быть с таким новым шокирующим откровением. Признаться? Если появится хоть малейший намёк на то, что ты ему не нравишься, и он отвергнет тебя, жизнь превратится в ад. Вы ведь, чёрт возьми, живёте в одном месте, работаете вместе и все твои друзья — его друзья. Итак, два варианта. Три исхода. Первый: признаёшься, он ответит взаимностью, и оба довольны. Идеально. Второй: признаёшься, он отвергнет тебя, а ты переедешь и никогда больше не вернёшься, начнёшь работать на ферме на другом конце планеты, попутно создав новую личность. Заманчиво звучит. Третий: не признаёшься и продолжишь пытаться вести себя, как ни в чём не бывало рядом с ним. Данный вариант плох тем, что, опять же, скрывать свои чувства ты просто не умеешь. Искушение велико. Намного лучше второго исхода. Должно быть, тебе придётся принять самое сложное решение в своей жизни. И чтобы сделать это, ты обратилась к единственному человеку, способному выслушать подобного рода вещи. Сёко. Которая смотрит так, словно ты непроходимая дура или тупица. Может, и то, и другое. Нет, точно оба варианта. Удивительно, как она способна выразить столько эмоций, едва двигая лицевыми мышцами. — Ну… вот. Думаю, мне нравится Годжо, но я не знаю, как мне быть. Поможешь? Она прожигает тебя взглядом. Девушка невозмутима, её лицо отражает испытываемый стресс и раздражение на весь мир. Ты гордишься собой, ведь умеешь легко читать эмоции людей по их лицам. Протерев глаза и глухо простонав, она вытаскивает телефон и набирает кому-то. Некоторое время в трубке раздаются гудки. — Иджичи? Ты должен мне десять тысяч йен, — даже не дослушав своего собеседника, Сёко сбрасывает звонок и снова фокусируется на тебе. — Ты серьёзно не знаешь? — Не знаю что? О чём ты говорила? — Что он любит тебя? Что его едва можно вытерпеть из-за этого? Серьёзно, не знаешь? — она подходит всё ближе и ближе и останавливается прямо напротив тебя. Сёко действительно страшна в гневе, прямо как спящий лев. А ты как-то не так ткнула её. — Смотри мне в глаза. Ты правда ничего не понимаешь? — Эм, что? — Свидания. Помнишь, когда я не пошла в кино на «Ходячий замок» из-за пациента? Едва он вошёл, я сказала ему, куда идти, потому что была должна, а он хотел провести время с тобой. Или тот раз, когда он с тобой по магазинам летал? Знаешь вообще, почему он предложил это? — Ну, поздно было… И я сидела без настроения, поэтому… оу. — Ага. Оу. Теперь понимаешь? — Тогда получается… ужин — это тоже… — Свидание, — вздохнув, она садится на диван и откидывается назад. Мысли путаются, потихоньку всё встаёт на свои места. — Так, подожди. Я ему нравлюсь? Раздражённый стон — её ответ, когда девушка от бессилия начинает биться головой о мебель. С её стороны послышалось что-то вроде: «Почему я». — Выходит, приглашение на хацумодэ — тоже свидание? — она лениво взмахивает рукой. — Ага, оно самое. Скажи, ты же согласилась? — ты киваешь, а после понимаешь, что подруга тебя со своего места не видит. — Да. Не могу ему отказать, — она издаёт рвотный звук. — Отлично. Свершилось. Тогда просто признайся ему. Он ответит взаимностью, ты счастлива, он счастлив, и мы все, наконец, будем свободны. — Свободны от чего? — От вашей тупости, — рявкает она, выпрямляясь. В глазах её пылает огонь. — Вы будто из китайской сказки про щит и копьё вылезли. Ты — щит, игнорирующий его удары, он копьё, которое никак не сдастся. А мы все уставшие и заколебавшиеся зрители. Поэтому надевай свою самую шикарную одежду и вали.***
Вот почему сейчас ты, укутанная, поднимаешься по ступенькам к святилищу. Годжо идёт рядом и мычит, наслаждаясь своим купленным где-то моти. Пока он напевает незамысловатую песенку себе под нос, ты переносишь самый сильный стресс. Ками, ты завидуешь его хладнокровию. Всеми силами стараясь сохранить спокойствие и не поворачиваться к нему, вы таким образом добираетесь до колоколов. Звук отчетливо отражается в ночи. Монеты со звоном падают в ящик для приношений. Два поклона, два хлопка, помолилась, ещё раз поклонилась. Ты загадала то же, что и всегда, с одной лишь поправкой. Годжо в точности повторил за тобой, доев моти и выкинув оставшийся мусор. Спускаться намного проще, на сердце немного полегчало. Может, остаток ночи пройдёт не так уж и плохо. Ложь. А осознание этого приходит в тот момент, когда Годжо открывает свой рот. — О чём ты попросила? — доносится сквозь суматоху его голос, привлекая твоё внимание. Слегка вздрагиваешь от близости, но пытаешься сохранить самообладание. Если он и заметил, то решил не комментировать. — Я… я пожелала, чтобы все те, кого я люблю, выжили в битве с Сукуной и спокойно ушли на пенсию. Особенно Кен-чан, — ты не солгала, лишь решила не упоминать то, что также хочешь найти способ, как признаться ему в своих чувствах. Но этого шаману лучше не знать. Голос немного дрожит, предавая тебя. — Произнося вслух, ты обнуляешь желание, знаешь же, да? — удовлетворённо сказал парень, словно счастлив, что подловил тебя. Как человек может быть таким инфантильным? А о тебе, как о том, кому он нравится, какого мнения придерживаться? Чужая рука треплет тебя по голове, прежде чем успеваешь посетовать на собственный выбор. — Не волнуйся. Я воплощу в жизнь твоё желание. Сердце бешено заколотилось. Как же нечестно, он даже за словом в карман не лезет. А ещё несправедливо, что он так сильно влияет на тебя. Уши горят, пока ты пытаешься продумать свою фразу. — А ты о чём попросил? — беловолосый поворачивается и смотрит на тебя. — Да, знаю. Ничего не сбудется, если произнести вслух, но если ты способен защитить всех и спасти человечество, то, уверена, исполнение твоего желания наверняка не зависит от богов или духов. Кажется, он обдумывает сказанное. А после кивает. — Ну, ты права. Не им решать. — Вот, видишь? Так, и что же т… — А тебе. Ты чуть не спотыкаешься об одну из каменных плит, пытаясь сохранить равновесие. Годжо, конечно, приходит на помощь, мягко придерживая по бокам. Первая проблема — твоя реакция слишком явная. Притвориться, словно из-за толпы ты его не услышала, уже не удастся. Вторая — ты выставила себя настоящей дурой. Что приводит к третьей проблеме. Он слишком близко. — Ты в порядке? — а теперь он шепчет. Краснеешь ещё больше. — Давай, пошли. Чуть поодаль есть поляна в лесу, где на краю стоит маленький полуразрушенный храм. В самом центре находится мелкий пруд, над поверхностью которого летают и красиво мерцают светлячки. — Вот так, — он подводит тебя к ступеням святилища, позволяя сесть, но сам остаётся стоять. Переминается с ноги на ногу, поворачивает голову из стороны в сторону, похрустывая шейными позвонками. Выглядит он нервным. Стоп, неужели… — Не знаю, как сказать. Я репетировал сотню раз, но моё сердце с ума сходит, — как и твоё. Он опускается перед тобой на одно колено. Пульс останавливается. — Это не предложение. Пока нет. Слышал, сперва свидания идут. Одну руку вкладываешь в его. Мужчина снимает повязку, показывая тебе свои лазурные глаза во второй раз. Дыхание перехватывает, и он наверняка понимает это, потому что его улыбка, какой бы робкой она не была, становится широкой и искренней. — Давай сразу перейдём к делу. Ты нравишься мне, — слова сжигают тебя живьём, ты пытаешься отдернуть свою ладонь, но он крепко держит её. Поэтому принимаешь самое лучшее решение. Отворачиваешься. — Я знаю, это взаимно. И знаю, что ты помнишь ту ночь. Твои актёрские способности ужасны. Ну, ещё Сёко проболталась, — не захлебывайся ты в унижении и чём-то вроде надежды, обязательно ударила бы его. И Сёко. Однако в ту секунду, когда ты повернулась к мужчине, то увидела его. Душераздирающее беспокойство в глазах, кривая улыбка, едва скрывающая тревогу, дрожащие пальцы. Так не похоже на него, привычное отстранённое и непринуждённое состояние улетучилось куда-то. Вот что ты с ним делаешь? — У меня плохо получается. Но мои слова — чистая правда, ты действительно самый добрый, милый и самый-самый привлекательный человек, которого я когда-либо встречал. Ты терпишь меня, а это многое значит, — появляется желание возразить и начать спорить с ним, мол, он не должен быть так строг к себе, да и тебе нравится проводить с ним время, но он распознаёт твоё выражение лица и начинает радостно смеяться. — Видишь? Ты готова защищать меня, даже если тебе придётся иметь дело со мной же. В какой-то степени, все уже сыты мной по горло, как и ты, но, в отличие от них, ты меня до сих пор терпишь. Это и заставило меня влюбиться в тебя. Твоя безграничная доброта. Он целует твою ладонь, и, кажется, словно одновременно он отдаёт тебе своё сердце. В его глазах пылает любовь, а у тебя ком в горле встаёт. Оба начинаете прерывисто дышать. Но затем он вновь нахально улыбается. — Думаю, этого достаточно, чтобы сбить тебя с толку. Твоё сердце быстро бьётся? — кивок. — Ладошки потеют? — кивок. — Как считаешь, сможешь исполнить моё желание? Нахлынула волна спокойствия. Слова Годжо, наполненные искренностью и настоящими эмоциями, превращаются в стаю бабочек, порхающих по всему твоему телу. Восхитительные ощущения, ты больше не сможешь жить, не услышав их вновь. Расстояния между вашими лицами сокращается, и, клянёшься, ваши сердца бьются в унисон, когда ваши губы, наконец, сливаются в поцелуе.