Мародеры и Философский камень

— Глава 2. Исчезнувшее стекло Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсли обнаружили на своём пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась. — Ску-учно жить без изменений — театрально зевая протянул Сохатый. — Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало ту же самую бронзовую четвёрку на входной двери дома Дурслей; оно пробиралось в гостиную, оставшуюся почти неизменной с того вечера, когда мистер Дурсль смотрел по телевизору пророческий выпуск новостей. Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках — А зачем фоткать мяч с чепчиками? — озадаченно спросил Римус представляя розовый мяч, одетый в разные чепчики, получалось смешно. — Спроси у Дурслей, мне то откуда знать? — пожал плечами Гарри, внутренне посмеиваясь. — Но с тех пор Дадли Дурсль вырос, и теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своём первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. — А-а, это был ребенок, — рассмеялся Лунатик. — Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живёт ещё один ребёнок. — Что они сделали с Гарри, я его забрал, или его сдали в приют? — Сириус от волнения покусывал губу, которая еще немного и начала бы кровоточить. — Книга, — как само собой разумеющееся, сказал олень. — Тем не менее Гарри Поттер всё ещё жил здесь, и в настоящий момент он крепко спал, хотя спать ему оставалось недолго. — Почему я подумал, что ему жить осталось недолго? Еще и предложение так двусмысленно на это намекает, — нахмурился Джеймс и откинулся на спинку кресла. — Ты просто не знаешь тетю Петунью, — покачал головой Гарри, а Лили, вспоминая нрав своей сестры, вздрогнула. Туни легко может со свету сжить. — Тётя Петунья уже проснулась и подходила к его двери, и через мгновение утреннюю тишину нарушил её пронзительный визгливый голос: — Подъём! Вставай! Поднимайся! Гарри вздрогнул и проснулся. Тётя продолжала барабанить в дверь. — Живо! — провизжала она. — Вполне в ее стиле, — дополнила Лили, видя, что Блэк хотел сыпать проклятиями. — Гарри услышал её удаляющиеся шаги, а затем до него донёсся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. — Это насколько громким звук должен быть? — задал риторический вопрос Бродяга. — Я удивлена, что соседи не проснулись. — Он перевернулся на спину и попытался вспомнить, что же ему снилось. Это был хороший сон. В этом сне он летел по воздуху на мопеде. У него было странное ощущение, что когда-то он уже видел этот сон. — Потому, что это было, — краткость сестра таланта.  — Мистер очевидность, давно не виделись, — помахал рукой Гарри. — Тётя вернулась к его двери. — Ты что, ещё не встал? — настойчиво поинтересовалась она. — Почти, — уклончиво ответил Гарри. — О, это Лилс, — сказал Бродяга, искоса глядя на подругу. — Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и всё должно быть идеально. В ответ Гарри застонал. — Что ты там говоришь? — рявкнула тётя из-за двери. — Нет, ничего. Ничего… День рождения Дадли — как он мог забыть? Гарри медленно выбрался из постели и огляделся в поисках носков. Он обнаружил их под кроватью — О, а это копия Джеймса, — сказал Сириус, уворачиваясь от друга. — И, надевая, стряхнул ползающего по ним паука. Гарри привык к паукам — их было много в чулане под лестницей, а именно в чулане было его место. — Наследник древнего рода живёт под лестницей? — Двух родов, — автоматически сказал Гарри и пожалел об этом. — Двух?! Тем более, — повышаяголос кричал Джим, не спрашивая, какой второй род, зная что не ответят. Впрочем, знали это все присутствующие. — Одевшись, он пошёл на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, что Дадли подарили новый компьютер, который тот так хотел, ещё один телевизор и гоночный велосипед — это не говоря обо всём прочем. Для Гарри оставалось загадкой, почему Дадли хотел гоночный велосипед, ведь кузен был очень толстым и ненавидел физические упражнения — хотя отлупить кого-нибудь он был совсем не против. Любимой «грушей» Дадли был Гарри, но Дадли далеко не всегда удавалось поймать кузена. Блэк трансфигурировал пергамент и начал записывать непонятные для себя слова, в основном они были маггловские. Лили только усмехнулась, глянув на пергамент, и продолжила слушать про жизнь своего чада. Она чувствовала эту связь ребенка и матери, но было еще что-то такое, от чего сердце сжималось от боли. — Моего сына избивали, как тряпку? — повысила голос Лили, которая не понимала, почему Петунья не остановила шалости своего розового мячика. Могла бы в память о Лили сделать это, хотя Петунья ненавидела Солнце до черноты. — Хотя поверить в то, что Гарри мог быстро бегать, было довольно сложно. Возможно, именно жизнь в тёмном чулане привела к тому, что Гарри выглядел меньше и слабее своих сверстников. — Бродяга, записывай ещё претензии к Петунье, я не успеваю запоминать, — попросил Джим, мельком глянув на сына, даже жизнь в Хогвартсе не поменяла его телосложения. — К тому же он казался ещё меньше и тоньше, чем был на самом деле, потому что ему приходилось донашивать старые вещи Дадли, а Дадли был раза в четыре крупнее его, так что одежда висела на Гарри мешком. — Состоятельная семья не могла купить ребенку нормальную одежду? — спросил оборотень, — насколько она должна быть жадной, чтобы не купить ребенку дешевую одежду. — У Гарри было худое лицо, острые коленки, чёрные волосы и ярко-зелёные глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли сломал их, ударив Гарри по носу. Единственное, что Гарри нравилось в собственной внешности — это тонкий шрам на лбу, напоминавший молнию. — Это я еще не знал, как его получил. Я теперь его ненавижу, — сказал Гарри, видя как Гермиона хотела его отчитать. — Шрам был у него с самого детства, и первый осмысленный вопрос, который он задал тёте Петунье, был как раз о том, откуда у него взялся этот шрам. — Ты получил его в автокатастрофе, в которой погибли твои родители, — отрезала тётя. — И не приставай ко мне со своими вопросами. «Не приставай ко мне со своими вопросами» — это было первое правило, которому он должен был следовать, чтобы жить в мире с Дурслями. — Во-первых, какая нахрен катастрофа? — начал закипать Поттер старший, об этом свидетельствовали сжатые кулаки, которые от натиска побелели, а крылья носа раздулись, но, как только Лили положила свою руку на плечо мужа, то олень сбавил обороты. Сириус же продолжил что-то строчить на пергаменте. — Когда Гарри переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона, в кухню вошёл дядя Вернон. — Причешись! — рявкнул он вместо утреннего приветствия. — Дохлый номер, — подал голос Сириус, смирившись, что не забрал ребенка, а Лили посмотрела на своего супруга. — Примерно раз в неделю дядя Вернон смотрел на Гарри поверх газеты и кричал, что племянника надо подстричь. Сириус на секунду замялся, но что-то записал. — Наверное, Гарри стригли чаще, чем остальных его одноклассников, но это не давало никакого результата, потому что его волосы так и торчали во все стороны, к тому же они очень быстро отрастали. — Родовая особенность Поттеров, — пожал плечами Джим, глянув в наполовину исписанный пергамент. — К моменту когда на кухне появились Дадли и его мать, Гарри уже вылил на сковородку яйца и готовил яичницу с беконом. — Ребенок выполняет работу эльфа? — Джеймсу не нравилось слушать, как наследника его рода заставляли выполнять роль раба, а Сириус записал это в пергамент. — Дадли как две капли воды походил на своего папашу. — Значит, наш морж в детстве был розовым мячиком с чепчиком? Интересно, — усмехнулась Лили. — У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея, маленькие глаза были водянисто-голубыми, а густые светлые волосы аккуратно лежали на большой жирной голове. — Моржик, — сказала Лили, а все просто согласились с этой кличкой. — Тётя Петунья часто твердила, что Дадли похож на маленького ангела, а Гарри говорил про себя, что Дадли похож на свинью в парике. — О, юмор, это от меня, — сказал довольный, как слон, Джеймс, а потом представил Дадли в виде ангела и засмеялся на пару с Бродягой который, скорее всего, тоже представил это. — Гарри с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки. А когда закончил, лицо его вытянулось. — Тридцать шесть, — произнёс он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать. — Это на два меньше, чем в прошлом году. — Даже меня так не баловали, хотя я единственный ребенок в семье, — выпучив глаза, сказал Сохатый. — Дорогой, ты забыл о подарке от тётушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тётя Петунья. — Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело. Гарри, сразу заметив, что Дадли вот-вот приключится очередной приступ ярости, начал поспешно поглощать бекон, опасаясь, как бы кузен не перевернул стол. — А он может? — с сомнением спросила Гермиона. — О, поверь, может, — протянул Рон, вспоминая его, когда Уизли вломились к нему домой. — Тётя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность. — У кого-то хоть инстинкт самосохранения присутствует, — протянул Джейми, — хотя, здесь он не поможет.  — Мы купим тебе ещё два подарка, сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Ещё два подарочка. Ты доволен? Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьёзная и сложная работа. Наконец он открыл рот. — Значит… — медленно выговорил он. — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать… — Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тётя Петунья. Бродяга и Сохатый ужаснулись, но через секунду заржали как кони, хотя анимагические формы у них к коням и близко не относятся. Разве что олень, но это чуть другое. — А-а-а! — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул. — Тогда ладно… — Дядя Вернон выдавил из себя смешок, — Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — Он взъерошил волосы на голове Дадли. — А, то есть, он хочет сказать, что работая в банке начальником, не может сложить тридцать семь и два? Вот это да, так маскироваться! — рассмеялся Блэк, а остальные этот смех поддержали. — Тут зазвонил телефон, и тётя Петунья метнулась к аппарату. А Гарри и дядя Вернон наблюдали, как Дадли разворачивает тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолёт с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон. Сириус быстро что-то начеркал в свой пергамент и пробормотал что-то вроде: «Как много у них непонятных слов». — Дадли срывал упаковку с золотых наручных часов, когда тётя Петунья вернулась к столу. Вид у неё был разозлённый и вместе с тем озабоченный. — Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого. — У «этого» имя есть! — не могла не пожаловаться мама. — Тётя махнула рукой в сторону Гарри. Рот Дадли раскрылся от ужаса, а Гарри ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло у него в груди. — Если тебе нравится, когда тебя называют этот, то я тебя огорчу. Я тебя так называть не буду, Сохатик, — покачал головой Сири, а Гарри вздрогнул и опустил голову. — Каждый год, в день рождения Дадли Дурсли на целый день отвозили сына и его друга в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. Гарри же оставляли с Миссис Фигг, сумасшедшей старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. Гарри ненавидел этот день. — Мы будем возить, но если сравнить какую-то сумасшедшую или рабство, то я выберу первое, и что плохого в этой старушке? — спросил Джеймс, который еще не услышал следующих строк. — Весь дом Миссис Фигг насквозь пропах кабачками, а его хозяйка заставляла Гарри любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у неё в разные годы. — И что теперь? — злобно спросила тётя Петунья, с ненавистью глядя на Гарри, словно это он всё подстроил. — Зная гены Сохатого, то да, — сказал Римус и усмехнулся. — Гарри знал, что ему следует пожалеть миссис Фигг и её сломанную ногу, но это было непросто, потому что теперь целый год отделял его от того дня, когда ему снова придётся рассматривать снимки Снежинки, мистера Лапки и Хохолка. — Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя. — Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит мальчишку, — Дурсли часто говорили о Гарри так, словно его здесь не было или словно он был настолько туп, что всё равно не мог понять, что речь идёт именно о нём. Гарри представил себя в виде тролля, которого они встретились на первом курсе и засмеялся. Да, выглядит эпичненько. А чего так странно Мародеры смотрят на Гарри?  — А как насчёт твоей подруги? Забыл, как её зовут… Ах, да, Ивонн. — Она отдыхает на Майорке, — отрезала тётя Петунья. — Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится и он наконец посмотрит по телевизору именно те передачи, которые ему интересны, а может быть, ему даже удастся поиграть на новом компьютере Дадли. — Будущий слизеринец, — цыкнул Джеймс, но радуясь, ведь он думал бы об этом, будь Сохатый на месте сына. — Вид у тёти Петуньи был такой, словно она проглотила лимон. — И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она. — Но я ведь не собираюсь взрывать дом, — возразил Гарри, но его уже никто не слушал. — Зная твои гены и любовь к приключениям, то не осталось бы даже руин, — Рон подал голос за долгое время.  — Может быть… — медленно начала тётя Петунья. — Может быть, мы могли бы взять его с собой… и оставить в машине у зоопарка… — Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон. Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз настоящие слёзы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него всё, что он пожелает. — Манипулятор, не понимающий ничего. А ведь родители — это всё! — скривился Мальчик, который выжил. — Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой день рождения! — вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына. — Я… Я не хочу… Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, фальшивыми. — Он… Он всегда всё по-по-портит! Миссис Дурсль обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись к Гарри, состроил отвратительную гримасу. В этот момент раздался звонок в дверь. — О господи, это они! — В голосе тёти Петуньи звучало отчаяние. — Остались такие люди, которых Петунья ненавидит больше, чем Гарри? — состроил удивительную гримасу Джим. — Через минуту в кухню вошёл лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. — Эй, крысы хорошие, — сказал Питер, которому не понравилось, что его оскорбляют. Технически, не его. — Говорит настоящая крыса, — прошептал на ухо Рону Поттер младший. — Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. — Настоящая крыса, прости Хвост, — протянул Блэк. — Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач. Полчаса спустя Гарри, не сумевший поверить в своё счастье, сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк. — Мы будем ходить в зоопарк каждую неделю! — твердо сказала Лили. — Мы устроим свой зоопарк, — подтвердил Джеймс. — Тётя с дядей так и не придумали, на кого его можно оставить. Но прежде чем Гарри сел в машину, дядя Вернон отвёл его в сторону. — Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнёс он, склонившись к Гарри, и лицо его побагровело. — Хоть бы не ударил, — шептала под нос Лилс.  — Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своём чулане взаперти до самого Рождества! — Из описания я понял, что сейчас где-то лето, то есть он хочет сказать, что ты будешь сидеть в чулане полгода? — ужаснулась Лили, а Гарри только грустно усмехнулся. Что уж там, привык.  — Я буду хорошо себя вести! — пообещал Гарри. — Честное слово… Но дядя Вернон не поверил ему. Ему никто никогда не верил. — Как так, слово волшебника прочнее слова какого то грязного маггла! — Проблема заключалась в том, что с Гарри часто приключались довольно странные вещи, и было бесполезно объяснять Дурслям, что он тут ни при чём. — Магические выбросы, учитывая детство Гарри, довольно частые — прокомментировал Рон, который знал Гарри лучше всех, даже лучше Гермионы. — Однажды тётя Петунья заявила, что ей надоело, что Гарри возвращается из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Взяв кухонные ножницы, она обкорнала его почти налысо, оставив лишь маленький хохолок на лбу, чтобы, как она выразилась, «спрятать этот ужасный шрам». Мародеры не знали, ужаснуться или плакать, или ржать, поэтому они так и не смогли склонить чашу весов, правда, Хвост хрюкал себе под нос. — Дадли весь вечер изводил Гарри глупыми насмешками, и Гарри не спал всю ночь, представляя себе, каким посмешищем он станет в школе, где над ним и так издевались из-за мешковатой одежды и заклеенных скотчем очков. — Если бы я не знал Гарри лично, то я бы подумал, что он скатится в депрессию, — покачал головой малыш Ронни. — Однако на следующее утро он обнаружил, что его волосы снова успели отрасти и выглядит он точно так же, как выглядел до того, как тётя Петунья решила его подстричь. — Ничего интересного, особенно, учитывая, как у Поттеров быстро волосы растут, — сказал Сири — За это ему запретили целую неделю выходить из чулана, хотя он пытался заверить Дурслей, что понятия не имеет, почему волосы отросли так быстро. — Жестоко, я бы так никогда не сделал. Это же надо за магический выброс запереть в подвале, волшебники наоборот поощряют это. — В другой раз тётя Петунья пыталась заставить его надеть старый джемпер Дадли —ужасный, просто отвратительный джемпер, коричневый с оранжевыми кругами. — Вполне себе стиль Петуньи, хотя, я не понимаю, где здесь красота. — Чем больше усилий она прикладывала, чтобы натянуть джемпер на Гарри, тем меньше он становился, и, в конце концов, съёжился настолько, что с трудом налез бы на куклу, но уж никак не на Гарри. К счастью, тётя Петунья решила, что джемпер сел после стирки, и Гарри избежал наказания. Был ещё случай, когда Гарри натерпелся неприятностей из-за того, что его заметили на крыше школьной столовой. В тот день Дадли и его компания, как обычно, гонялись за Гарри, который пытался от них ускользнуть, и в какой-то момент он, к собственному удивлению — и к удивлению всех остальных, — оказался на трубе. — Аппарация, это какой сильный ребенок должен быть, чтобы выбросом была аппарация? — прокомментировал оборотень, оценивая магический фон парня. — Классная руководительница Гарри послала Дурслям гневное письмо, в котором написала, что он лазает по крыше школы. Гарри пытался объяснить дяде Вернону что он всего лишь хотел перепрыгнуть через мусорные баки, стоявшие за столовой, и сам не понял, как оказался на крыше, но тот молча запер его в кладовке и ушёл. Самому себе Гарри объяснил, что, когда он прыгал через баки, его подхватил порыв ветра — потому так всё и получилось. Но сегодня всё должно было пойти просто отлично. Гарри даже не жалел о том, находится в компании Дадли и Пирса, — ведь ему посчастливилось провести день не в школе, не в чулане и не в пропахшей кабачками гостиной Миссис Фигг. А за такую возможность Гарри готов был дорого заплатить. — И, что-то мне подсказывает, заплатил, — сказал мрачный Хвост, который начал участвовать в диалоге, чтобы не подвергаться вниманию со стороны друзей. — Мне тоже так кажется, — сказала Лили, которая начала волноваться за собственное чадо. — Всю дорогу дядя Вернон жаловался тёте Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Гарри, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Гарри. Банк и Гарри были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды. — Носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганьё! — проворчал он, когда их обогнал мопед. — Мопеды — это святое! — ужаснулся, схатившись за сердце, Сири.  — А мне на днях приснился мопед, — неожиданно для всех, включая себя самого, произнёс Гарри, вдруг вспомнив свой сон. — Он летел по небу. — Ох, зря ты это сказал, — тяжело вздохнул Римус. — Дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарри — Лучше бы врезался, — скривился Сириус. — Гарри бы выжил, — ответил пес, глядя как холодно на него посмотрел Джеймс. — Его лицо напоминало гигантскую свёклу с усами. Мародеры заржали. Гарри заметил, что они любят поржать даже с чего-то несущественного, благо их фантазия хорошо работала. — МОПЕДЫ НЕ ЛЕТАЮТ! — проорал он. Дадли и Пирс дружно захихикали. — Да, я знаю, — быстро сказал Гарри. — Это был просто сон. — Он уже пожалел, что открыл рот. Дурсли терпеть не могли, когда он задавал вопросы, но ещё больше они ненавидели, когда он говорил о чём-то странном, и не имело значения, был ли это сон или он увидел что-то такое в мультфильме. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это его собственные идеи. — Как можно ненавидеть магию? — спросил Римус, — Каждый волшебник не представляет, как жить без магии! — Совершенно лишние и очень опасные идеи. Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. На входе Дурсли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, а Гарри достался фруктовый лёд с лимонным вкусом — и то только потому, что они не успели увести его от прилавка, прежде чем улыбающаяся мороженщица, обслужив Дадли и Пирса, спросила, чего хочет третий мальчик. — В десять впервые попробовать мороженое, — покачала головой Лили. Даже Снейп, который жил в нищете, не понимал, как так можно, ведь, как помнила Эванс, Эйлин никогда не отказывала ребенку в чем-то существенном. — Но Гарри и этому был рад, он с удовольствием лизал фруктовый лёд, наблюдая за чешущей голову гориллой, — горилла была вылитый Дадли, только с тёмными волосами. — Точно гены Сохатого! — рассмеялся Сириус. — Мне нравится юмор сына, жаль, что ты не комментировал вслух, — покачал головой Джеймс, но улыбнулся. — У Гарри давно не было такого прекрасного утра. Правда, он был настороже и старался держаться чуть в стороне от Дурслей, потому что к полудню заметил, что Дадли и Пирсу уже надоело смотреть на животных, а значит, они могут решить заняться своим любимым делом — попытаться избить его. Но пока всё обходилось. Они пообедали в ресторанчике, находившемся на территории зоопарка. А когда Дадли закатил истерику по поводу слишком маленького куска торта, дядя Вернон заказал ему кусок побольше, а остатки маленького достались Гарри. — Он не свинья, чтобы доедать остатки! — сказала Солнце, которая во время рассказа прониклась к сыну симпатией. — Впоследствии Гарри говорил себе, что начало дня было чересчур хорошим для того, чтобы таким же оказался и его конец. — Какой ты пессимистичный, — усмехнулся Джим, но в душе он жалел собственного сына. Ему хотелось с силой швырнуть этот чертов стул и пойти к этой маггловской семейке. Он это сделает, но немного позже. — После обеда они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, а за освещёнными окошками прятались рептилии. Там, за стёклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Гарри было интересно абсолютно всё. — Я, когда впервые пришел в террариум, чуть в штаны не наложил от страха, а твоему сыну плевать на это с высокой колокольни, — усмехнулся Сириус Сохатому. — Но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны, способные задушить человека в своих объятиях. — Судя по названию главы, кому-то капец, — улыбнулся Римус, воображая моржика в луже собственной крови, эх мечты. — Дадли быстро нашёл самую большую в мире змею. Она была настолько длинной, что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона, и такой сильной, что могла раздавить его в лепёшку, но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. — Как я ее понимаю, — покачал головой Гарри, вспоминая, как на него пялились в первые года учебы. — А если точнее, она просто спала, свернувшись кольцами. Дадли прижался носом к стеклу и стал смотреть на блестящие коричневые кольца. — Пусть она проснётся, — произнёс он плаксивым тоном, обращаясь к отцу. Дядя Вернон постучал по стеклу, но змея продолжала спать. — Давай ещё! — скомандовал Дадли. Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась. — Даже змее поспать не дают, — скривился Рон, который после Темного Лорда с Нагайной опасался змей. — Согласен, — сказал Гарри, который снял школьную мантию. — Мне скучно! — завыл Дадли и поплёлся прочь, громко шаркая ногами. Гарри встал на освободившееся место перед окошком и уставился на змею. Он бы не удивился, если бы оказалось, что та умерла от скуки, ведь змея была абсолютно одна, и её окружали лишь глупые люди, целый день стучавшие по стеклу, чтобы заставить её двигаться. — На самом деле я её понимаю, самому было неприятно, когда тычут пальцами, заставляют показывать шрам, словно ты клоун, — скривился Поттер младший. — Это было даже хуже, чем жить в чулане, единственным посетителем которого была тётя Петунья, барабанящая в дверь, чтобы тебя разбудить. По крайней мере, Гарри мог выходить из чулана и бродить по всему дому. — Да что ты говоришь, — протянул Рон, толкая Гарри за плечо, — мне-то не ври. — Это было до Хогвартса, — буркнул Гарри, а Мародеры молчали, вдруг что-то взболтнут лишнее, а друзья наверное забыли, что одни. — У тебя не хватало на это времени, а если оно было, то ты спал! — усмехнулся Рон, а Гарри под этим натиском сдался, ну кто ему объяснит что это ДО Хогвартса. — Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с головой Гарри. Змея ему подмигнула. — Классную цыпочку подцепил, — рассмеялся Сириус, а Мародеры вместе с ним. — Если так, то наоборот, она меня подцепила, — Гарри не прочь был поддержать шутку, не раскрывая, что это самец. — Гарри смотрел на неё, выпучив глаза. Потом быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто не замечает происходящего, — к счастью, вокруг никого не было. Он снова повернулся к змее и тоже подмигнул ей. Змея указала головой в сторону дяди Вернона и Дадли и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на Гарри, словно говоря «И так каждый день». — Я понимаю, — пробормотал Гарри, хотя и не был уверен, что змея слышит его через толстое стекло. — То есть, тебя не смущало, что ты ее понимаешь, тебя не смущало, что тебя могли услышать? Ты волновался, что она не услышит, — казалась Сириус взорвется. — Змееуст в роду Поттеров, — казалось, Поттер старший хотел что-то добавить, но быстро передумал. — Наверное, это ужасно надоедает. Змея энергично закивала головой. — Кстати, откуда вы родом? — поинтересовался Гарри. Змея ткнула хвостом в висевшую рядом со стеклом табличку, и Гарри тут же перевёл взгляд на неё. «Боа констриктор, Бразилия», — прочитал он. — Наверное, там было куда лучше, чем здесь? Боа констриктор снова махнул хвостом в сторону таблички, и Гарри прочитал: «Данная змея родилась и выросла в зоопарке». — А понимаю, значит, вы никогда не были в Бразилии? Змея замотала головой. В этот самый миг за спиной Гарри раздался истошный крик Пирса, Гарри и змея подпрыгнули от неожиданности. — ДАДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЬ! СКОРЕЕ СЮДА, ПОСМОТРИТЕ НА ЗМЕЮ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ВЫТВОРЯЕТ! — Через мгновение, пыхтя и отдуваясь, к окошку приковылял Дадли. — Пошёл отсюда, ты, — пробурчал он, толкнув Гарри в ребро. Гарри, не ожидавший удара, упал на бетонный пол. — Я тебе сейчас так ткну, что умрёшь — прошипел Джеймс. — Последовавшие за этим события развивались так быстро, что никто не понял, как это случилось: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса. Гарри сел и открыл от удивления рот — стекло, за которым сидел удав, исчезло. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди жуткими криками выбегали из террариума. Гарри готов был поклясться, что, стремительно проползая мимо него, змея отчётливо прошипела: — Бразилия — вот куда я отправлюсь… С-с-спасибо, амиго… — Вежливая змея, я в шоке, всегда думал, они сыпят проклятия на людей, — пробормотал Римус. — Ну они как люди, такие тоже есть, — ответил Гарри, который вспомнил, что способность, после уничтожения крестража, осталась. — Владелец террариума был в шоке. — Но тут ведь было стекло, — непрестанно повторял он. — Куда исчезло стекло? — Директор зоопарка лично поднёс тёте Петунье чашку крепкого сладкого чая и без устали рассыпался в извинениях. Пирс и Дадли были так напуганы, что несли жуткую чушь. — По-моему, они всегда ее несут, — пожал плечами Гарри. — Гарри видел, как змея, проползая мимо них, просто притворилась, что хочет схватить их за ноги, — Лучше бы схватила, — скривился Рон. — Но когда они уже сидели в машине дяди Вернона, Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу, а Пирс клялся, что она пыталась его задушить. Но самым худшим для Гарри было то, что Пирс наконец успокоился и вдруг произнёс: — А Гарри разговаривал с ней — ведь так, Гарри? — Ябеда и крыса — никому бы не понравилось что на него доносят, а взрослые только и ждут этого. — Дядя Вернон дождался, пока за Пирсом придёт его мать, и только потом повернулся к Гарри, которого до этого старался не замечать. Он был так разъярён, что даже говорил с трудом. — Иди… в чулан… сиди там… никакой еды… — Запереть ребенка в подвале без еды, что может быть хуже? — сказала Лили, а Гарри грустно улыбнулся и пожал плечами. — Это всё, что ему удалось произнести, прежде чем он упал в кресло и прибежавшая тётя Петунья дала ему большую порцию бренди. Много позже, лёжа в тёмном чулане, Гарри пожалел, что у него нет часов. Он не знал, сколько сейчас времени, и не был уверен в том, что Дурсли уже уснули. Он готов был рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках какой-нибудь еды, но только если они уже легли. Гарри думал о том, что прожил у Дурслей почти десять лет, полных лишений и обид. Он жил у них почти всю свою жизнь, с самого раннего детства, с тех самых пор, когда его родители погибли в автокатастрофе. — Почему мне смешно? Автокатастрофа? — Гермиона усмехнулась. — Он не помнил ни самой катастрофы, ни того, что он тоже был в той машине. Иногда, часами лёжа в тёмном чулане, он пытался хоть что-то извлечь из памяти, и перед его глазами вставало странное видение: ослепительная вспышка зелёного света и обжигающая боль во лбу. — Ты помнишь заклинание Авады! — у Лили губы стали внезапно сухими, а голос хриплым. — Теперь даже больше, благодаря третьему курсу, — сказал Гарри, вспоминая крики матери. — Видимо, это случилось именно во время аварии, хотя он и не мог объяснить, откуда там взялся зеленый свет. — Ма-агия, — легкомысленно, в стиле Луны, протянул Гарри, а Сириус что-то проворчал. — И своих родителей он тоже не мог вспомнить. Тётя и дядя никогда о них не рассказывали, и, разумеется, ему было запрещено задавать вопросы. Фотографии его родителей в доме Дурслей отсутствовали. — Это же надо, так ненавидеть, — сказал Римус, сочувствуя мальчику, что прожил десять лет под гнетом родственников и не сломался. — Когда Гарри был младше, он часто мечтал о том, как в доме Дурслей появится какой-нибудь его родственник, далёкий и неизвестный, и заберёт его отсюда. Но этого так и не произошло — его единственными родственниками были Дурсли, — и Гарри перестал мечтать об этом. — А как же я, почему я не забрал? — спросил Сириус, вцепившись в свои волосы. — Но иногда ему казалось — или ему просто хотелось в это верить, — что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо его знают. Надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда они вместе с тётей Петуньей и Дадли зашли в магазин, ему поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Тётя Петунья тут же рассвирепела, злобно спросила Гарри, знает ли он этого коротышку, а потом схватила его и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. А как-то раз в автобусе ему весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во всё зелёное. А недавно на улице к нему подошёл лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал ему руку и ушёл, не сказав ни слова. И что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда Гарри пытался повнимательнее их рассмотреть. Так что, если не считать этих загадочных незнакомцев, у Гарри не было никого — и друзей у него тоже не было. В школе все знали, что Дадли и его компания ненавидят этого странного Гарри Поттера, вечно одетого в мешковатое старьё и разгуливающего в сломанных очках, а с Дадли предпочитали не ссориться. В общем, Гарри был одинок на этом свете, и, похоже, ему предстояло оставаться таким же одиноким ещё долгие годы. Много-много лет… Конец — Скоро письмо из Хогвартса, — сказал Джеймс, но Гарри не услышал этого или предпочел не услышать, думая о чем-то своем. — Что-то мне кажется, что и это будет не без приключений, — горько улыбнулся Джим, взяв Лили за талию. — Слушайте, а вы можете попросить у директора, учиться в Хогвартсе? — задумчиво спросил Джеймс, а Гарри отрицательно покачал головой. — Нет, так нет, меня больше интересует, кому можно говорить? — робко спросила Лили, а Мародеры принялись поддакивать. — Стоун, Лонгботтом и Снейп, пока все, — коротко и ясно сказала Гермиона, а Мародеры скривились, но тактично промолчали. Мародеры ушли, а друзья расслабленно вздохнули. Переглянувшись между собой, они присели, а Гарри принялся записывать пояснения к записям Сириуса. — Гарри, ты считаешь, что это хорошая идея? — с сомнением спросила Гермиона, а Поттер только промолчал.