Soft girl

— Ура, каникулы! Хани прыгает, обвивая шею любимого руками и забывается, когда он кружит над землёй, ближе прижимая к себе. Он тоже рад. Год закончил довольно неплохо по его-то меркам. Их группа дала первый концерт в действительно престижном месте, а самое главное — рядом Хани. Жмётся к нему доверчиво, не стесняется целовать. Так, а вот это уже в новинку. Она пока не рассказала родителям о том, что появился парень, потому что знает —они не одобрят, а скандалов и побегов к любимому, как в фильмах, не хочется. Это всё стресс и лишнее мозготрёпство, да и потом, все требования, которые присущи послушной хорошей дочке, она соблюдает. Четверть закрыла, как и всегда, на отлично, домой пьяная не приходит, проблем не доставляет — и на этом всё. Людям свойственно забывать, что они тоже когда-то были молодыми и юность так же грела их в своих объятиях. Хани не расстраивается, часто разговаривает с подругой и прячет лицо в подушку, когда та рассказывает до жути пикантные подробности. Ей всё равно, а вот Хани готова уши затыкать и телепортироваться на другие планеты Солнечной системы, когда слышит слова «секс», «презервативы», «куни», «член» и «минет». Даже представить не может, что когда-то Юнги вставит в неё… Язык не поворачивается это говорить. Зато шикарного осведомителя не заткнуть — вещает, как советский радиоприёмник, и на самом деле Хани ей очень благодарна, потому что подруга рассказывает подробно, заботясь, чтобы всё было хорошо. Теперь девушка более-менее представляет себе, как «это» должно происходить, как нужно готовиться и что делать после. Надо будет с подругой хотя бы бутылочку шампанского выпить. Вот она — крепкая женская дружба. — Отпразднуем? Мин трётся кончиком носа и оглядывается по сторонам. Не видит ли кто из друзей. Он, конечно, любящий, заботливый парень, но пацанам знать об этом не надо. Сейчас, предлагая отпраздновать, он в своих словах и намёка на пошлость не делает. Действительно уже купил вкусности и вино. Родители как нельзя вовремя уехали, то ли поняли сына, то ли правда нужно было — в любом случае вечер принадлежит только им. Юнги по-прежнему не позволяет себе лишнего, делает всё так, как хочет Хани, и скрывает, что её невинность раззадоривает его ещё больше. Для него нет прекрасней её щёчек цвета спелого томата; губ, что с такой готовностью сдаются в его плен; рук, что иногда не идут на поводу мозга, а прямиком по его телу шастают, заставляя внутреннего зверя рвать цепи самообладания. Стойкий оловянный солдатик — было бы смешно, если бы не было так грустно. У Юнги такой возраст, что возбуждение прёт изо всех щелей, и он правда искренне благодарен Хани, что она не бросает его одного. После того случая девушка стала смелее, уже с меньшим стеснением прикасается к его члену, но зайти дальше не решается. Юнги и не настаивает. Многие скажут, что он просто выжидает момент, а потом своё получит и уйдёт в закат, другие — что такого быть не может. Ну а Хани. Она просто молчит, перебирает между пальцев его волосы и судит по поступкам. Все люди разные, у всех свой жизненный путь, и если когда-то не вышло, то крест на себе ставить не нужно, а на противоположном поле тем более. — Да, я как раз своим сказала, что мы сегодня с подругой будем отмечать. Тут всё, надеюсь, пройдёт гладко. — Вот и отлично, тогда приходи к восьми, я как раз успею всё приготовить. — Может я смогу тебе помочь? — Позволь мне самому. — Ладно, ты у меня самый лучший. — А кто-то сомневался? И снова этот мятно-сигаретный поцелуй, крепкие объятья и кружащая голову юность. Подруга в диком восторге. Тащит в магазин и с видом знатока из телевизионной передачи сама выбирает подходящий комплект. Хани мнётся, потому что её трусы с енотиками никогда таких магазинов не видали. Они ждали в корзинах огромного маркета, а не на аккуратной вешалке, да ещё и с красивым ценником. Хани долго отнекивалась, бурчала, что сегодня ни с кем спать не собирается, и что это пустая трата денег. В итоге сейчас стоит у зеркала и поправляет кружево нежно-голубого лифчика. И вправду идеально подошёл. Подчёркивает все достоинства и выглядит так невинно. Интересно, а Юнги оценит? Так, вот уже и мысли пошли в правильном направлении. Делает пару фотографий, чтобы отправить подруге, и внимательно следит за тем, чтобы не перепутать чат. «Чуда» не происходит, и через минуту она уже выслушивает довольные: «Я же тебе говорила! А ты брать не хотела! Никогда меня не слушаешь», а потом, чуть погодя: «Моя девочка стала такой взрослой! Я реву». Получив миллион и одно пожелание пуха и пера, девушка наконец отключает телефон и идёт к Мину. Юнги действительно не вуалировал какие-то намёки за обычным приглашением отпраздновать окончание четверти. Он встретил любимую в растянутой футболке, шортах и с гнездом на голове. Причину его уставшего вида она узнала только тогда, когда, вдоволь нацеловавшись у порога, они наконец-то соизволили подняться наверх. Хани так и ахнула, тут же прижавшись к мужской груди, слушая биты любимого сердца. Всю комнату озаряют разноцветные огоньки, они притаились в лампочках гирлянды и теперь десятками светлячков создают романтическую атмосферу. По бокалам разлито вино, на тарелках разложены фрукты, конфеты и шоколад, а рядом пара подушек и один плед. На двоих. Хани идёт за парнем, а он помогает удобно сесть, устраивается рядом и накрывает их обоих пледом, закрепив его на плечах. Хани совсем неловко. Это несомненно приятно, и Юнги старался, но для неё подобного раньше никогда не делали. — Тебе не нравится? Мин замечает растерянность в глазах и собирается встать, чтобы начать всё исправлять, но девушка придерживает его за локоть и просит сесть обратно. — Нет-нет, всё очень хорошо — ты большой молодец... Просто это было так неожиданно. — Я хотел сначала купить шаурму и скачать новый сезон «Академии», но подумал, что в первый раз всё должно быть вот так, — запинается и начинает размахивать руками. — Я имею ввиду, что в первый раз — это в наш первый... Ужас, я не имел ввиду ничего плохого, правда, я… — Ч-ш-ш, — прикладывает указательный палец к губам и одаривает самой тёплой улыбкой из всех возможных, — всё так, как я и не могла себе представить — не нужно себя накручивать. — Прости, — потирает переносицу, — выпьем? И они начинают разговаривать, иногда потягивая вино из красивых фужеров. Мин не забывает целовать. Ворует поцелуи при каждом удобном случает и по долгу смакует вкус винограда на желанных губах. Становится очень жарко. Кровь начинает закипать. Они сейчас очень близко друг к другу: накрыты одним пледом, и Юнги старательно собирает выдохи, чтобы спрятать их в глубины своего сердца. Хани храбрится, идёт навстречу ласкам и расслабляется в родных руках всё больше. Она не в логово зверя пришла, а будто к горному барсу, который когти спрятал и теперь трепетно, с особой осторожностью накрывает мягкой пушистой лапой руку и мурлычет. Девушка тает в мягких объятиях, сама не замечает, как оказывается на кровати, а Мин с кошачьей ухмылкой разглядывает её. Не отталкивает, не просит остановиться, сама льнёт ближе и распускает руки. Всё сама. Мин не верит, терпеливо ожидает, когда опять остановится, — он к этому готов, он этого не боится, но Хани, на удивление, только ближе притягивает к себе, запускает руки под просторную футболку и проходится по рёбрам. — Ч-ш-ш, — фокусирует взгляд и пытается унять дрожь во всём теле, — давай остановимся сейчас, я… — Я хочу тебя, правда. Сказано так развратно, но всё ещё из уст невинной девочки. У Мина крышу срывает — она летит осколками шифера в разные стороны и с треском разбивается, оставляя в ушах звон. — Повтори, — он искренне верит, что это у него от возбуждения галлюцинации. — Будь моим первым мужчиной, Мин Юнги, — целует со всей присущей чувственностью, — я выпила всего бокал, так что не пьяна и жалеть не буду. Теперь Юнги боится ещё больше. Он с трепетом целует, растягивает поцелуй чуть ли не на вечность и всё ещё боится, что Хани может передумать. Раздевает с особым трепетом, медленно, наблюдает за реакцией. Увидев комплект, смотрит с удвоенным обожанием и на ушко шепчет слова, от которых возбуждение завязывается внизу живота, заставляя хотеть как можно больше. Парень решает оставить бельё, раздевается сам и, нащупав в тумбочке презервативы, кладёт их рядом. Потом долго готовит: сначала касается промежности, ласкает клитор, а потом, когда видит, что Хани уже не дрожит, а сладко постанывает, пробует входить пальцами. Извиняется за каждую морщинку на лбу, целует и шепчет, что очень сильно любит. Девушка раскрывается всё больше, забывает о болевых ощущениях и не прекращает гореть в любимых руках. — Точно готова? Ждёт точного уверенного ответа и только после тянется к контрацептивам. На его предложение о помощи с надеванием защиты Хани лишь трусливо прячет лицо в ладонях. К такому ещё не готова. — Усаживайся сверху, — на её полный недоумения взгляд поясняет, — так ты сама будешь контролировать свои ощущения, просто опирайся на мою грудь — я помогу, солнышко, я с тобой. И она делает глубокий вдох, прежде чем забраться на парня. Вниз больше не смотрит, только в его глаза, наполненные чистым и светлым чувством. Мин сам направляет член, Хани остаётся только потихоньку опускаться. Шипит уже в тот момент, когда головка слегка проталкивается внутрь. Царапает чужую кожу и прикусывает губу. — Расслабься, любимая. Смотри на меня. Он прав. Девушка отдаётся ощущениям и, не разрывая зрительного контакта с Юнги, продолжает насаживаться, пока попой не опирается на чужие ноги. Непривычно и очень странно. Орган пульсирует внутри, узкие стенки облегают его, отчего парень стонет сдавлено и подавляет в себе желание толкнуться. Хани всё ещё не привыкла, всё еще в шоке, поэтому нужно время. Через минуту привыкает немного, вспоминает слова подруги, что в первый раз фейерверков не будет, и пробует сама двигаться. Остатки разума покидают Юнги, он сжимает в руках простыни и как в бреду шепчет любимое имя. Хани сама накрывает рукой клитор и старается немного разбавить смесь ощущений, что опьяют не слабо. Долго не держится и в итоге трепыхается в оргазме уже через пару секунд, а Юнги так и лежит. Он не кончил, наблюдает, чтобы ей было приятно, и сам помогает слезть с члена. Девушке немного неловко, но она плюёт на остатки робости, снимает с требующего ласки органа резинку и начинает неторопливо надрачивать, пока, наконец, тёплые струйки не пачкают руки. Добивает Мина: облизывая поочерёдно каждый палец. И он не ждёт более, впивается в блестящие губы, давая себе возможность почувствовать собственный вкус, а после прижимает к себе и шепчет нежности. — Было больно? — Почти нет... Спасибо, Юнги, — прикрывает глаза и устраивает голову на мужской груди, — спасибо, что стал моим первым. — Моя софт гёрл. — Мой бэд бой с гитарой. — Люблю тебя. — Люблю тебя. И юность их тоже любит. Она стыдливо притаилась в уголке и теперь тепло улыбается. Ну а мы с вами пойдём. Не будем мешать двум сердцам, познавшим всю прелесть юности, биться в унисон.