***
Прошло почти два часа с момента как Шестая покинула поляну, где её чуть не убил Моно. Девушка бродила в сильный ливень по тёмному лесу, пытаясь найти рюкзак и хоть какое-то место в котором она смогла бы укрыться от дождя и холода. Но дождь и тьма, были не такой уж большой проблемой. Из-за беготни по лесу сначала от зверя а потом от Моно, она потратила слишком много энергии, израсходовав большое количество калорий, что дало о себе знать в виде проснувшегося чувства голода. — Да где же он? — в слух произнесла Шестая, держась за живот от дикого чувства голода и дрожа от холода. Идя под дождём по грязи, Шестая смотрела по сторонам, пытаясь в лесной тьме найти свой рюкзак. Вновь в небе сверкнула молния, осветив всё на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы Шестая заметила недалеко от себя блеск металлического предмета. Шестая быстро, словно пулей рванула туда. Подбежав к тому месту, её счастью не было предела. Она наконец-то нашла свой брошенный при побеге от Моно рюкзак, который уже хорошенько так промок под дождём. В её рюкзаке торчал необычный нож. Вытащив его, глазам Шестой предстал в какой-то степени, очень даже красивый нож стилизованный под воронье перо. Несмотря на внешний вид, нож был весьма хорошо заточен. Шестая это поняла, когда порезала палец слегка проведя им по лезвию. —Ай! Как же я рада что Моно попал в рюкзак, а не в меня. Отложив нож в сторону, Шестая расстегнула ремешки и достала из рюкзака бумажную обёртку, в которую было завернуто вяленое мясо. Развернув обёртку и съев всё мясо, Шестая немного утолила голод, после чего, убрав обёртку и застегнув рюкзак, она надела его на плечи и пошла дальше.***
Блуждая по лесу ещё полчаса, Шестая вышла на знакомые ей болота со старыми деревянными переправами, по которым они когда-то с Моно убегали от охотника. Подойдя к переправам, в поле зрения Шестой попал старый амбар охотника, к которому она сразу же направилась, напрочь забыв о том, что под действием времени и влаги большинство деревянных досок и балок прогнили, и по-хорошему, ходить по ним вообще не стоит. Но Шестая об это даже не задумывалась, ибо желание поскорее укрыться от дождя было намного сильнее. И поэтому, когда девушка пошла по переправе, случилось то, что должно было случиться. Гнилые доски проломились под её весом, от чего Шеста резко полетела в воду. Поднявшись из под воды, она оказалась вся в тине. — Вот сука! — выругалась девушка смотря на свой покрытые тиной руки. Стряхнув с себя тину Шестая пошла вперёд. Так как мокнуть ещё сильнее ей не хотелось, она перешла водоём вброд, благо, было не очень глубоко. На берег она взобралась не с первого раза, а лишь с пятой попытки, ведь земля была мокрой, цепляться не за что. С трудом, выкарабкавшись на землю, Шестая постояла несколько минут, чтобы перевести дыхание, после чего направилась к амбару. Дойдя до амбара, Шестая подошла к двери, готовясь к вероятной встрече с кем-то недружелюбным. Держа в руках нож Моно, Шестая медленно открыла дверь и также медленно вошла во внутрь. Войдя внутрь помещения, в нос Шестой ударил затхлый запах с примесью табачного аромата. Повсюду была пыль и паутина, по самому амбару, будто бы прошёлся торнадо, ибо другого объяснения, откуда там такой беспорядок, у неё не было. — Да уж, давненько здесь никого не было — произнесла Шестая вслух, снимая обувь с ног, чтобы вылить из неё лишнюю жидкость. Осматривая амбар, глазами Шестая заприметила старую печку-буржуйку, которая была в относительно рабочем состоянии. Приближаясь к ней, Шестая не заметила, как наступила на оставленные кем-то следы от мокрых ботинок. Подойдя к буржуйке, девушка сняла свой рюкзак и достала из кармана изрядно промокшую зажигалку. Положив её на печь сохнуть, Шестая обратила внимание на пустые, старые, деревянные ящики. Сломав пару из них, она набрала достаточное для неё количество досок, чтобы разжечь печь. Отнеся доски к печи, она закинула пару из них во внутрь топки. К её сожалению зажигалка была ещё мокрой, поэтому она решила обыскать амбар, дабы найти что-нибудь, чем можно было бы развести огонь. Её поиски увенчались успехом, Шестая обнаружила небольшой мешочек, в котором лежали кусок кремния и крисало. Используя их, девушке наконец-то удалось разжечь огонь, закинув туда побольше древесины, и закрыв крышку печи. Постепенно печь начала нагревается, создавая тепло в помещении. Ещё раз окинув помещение взглядом, Шестая заприметила натянутую между двух деревянных балок верёвку. Взяв свой рюкзак, девушка подошла к ней и вытащила все вещи из своего рюкзака чтобы они смогли просохнуть. Достав из рюкзака мокрую сменную одежду, Шестая отжала её от влаги и повесила высыхать. Тут её глазам попалось старое, висящее на стене зеркало. Подойдя к нему, она провела по зеркалу рукой, тем самым стирая толстый слой пыли. В отражении она увидела своё грязное лицо, мокрые волосы, в которых застряли кусочки грязи и тины, сама одежда такая же мокрая и грязная. Сейчас её внешний вид оставлял желать лучшего, поэтому Шестая незамедлительно решила это исправить. Взяв два ведра и ковш, лежащие неподалёку, девушка выбежала с ними на улицу и набрала в них дождевой воды из рядом стоящей бочки. Вернувшись внутрь амбара, Шестая поставила одно из трёх вёдер на печку, чтобы вода в нём грелась. Пока одно из вёдер грелось, Шестая решила соорудить хоть какое-то подобие кровати. Взяв несколько более-менее целых ящиков, Шестая поставила у печи, плотно прижав друг к другу. Также девушка нашла старый матрас и несколько покрывал. Положив матрас на ящики, она постелила на него одно из покрывал. — Не хоромы, но жить можно — сказала в слух Шестая, улыбнувшись. — Ладно, с этим закончила, можно переступить к следующему делу — произнесла Шестая, закидывая в печь немного дров. Шестая сняла ведро с водой с печки и поставила греться другое. После она сняла с себя всю верхнюю одежду, оставшись в нижнем белье. Сняв с себя одежду, Шестая раскрыла своё нежное и безупречное тело, на котором не было не единого шрамика. Руки её были тонкими и аккуратными, фигура была подтянутой, а талия стройной, грудь изящной и упругой, а ножки заслуживали отдельного внимания: красивые и тонкие. Почти полное отсутствие одежды позволило Шестой обнаружить большой синяк с пожелтениями по краям, в месте, где её пнул Моно. — Выглядит плохо, но могло быть и хуже — произнесла Шестая, ощупывая синяк.— Ай, вроде у меня была мазь для таких случаев, ну это пока отложу на потом. Взяв ведро с водой, она начала отмывать одежду от грязи. Это действие заняло у неё минут двадцать-двадцать пять, ибо мыла она её обычной водой, без всякого порошка или мыла, что затрудняло процесс, но к концу, вся одежда была вымыта и висела на верёвке рядом с остальной одеждой. К этому моменту, ведро с водой поставленная на печку уже нагрелась, поэтому Шестая сняла его и поставила на пол, после чего она взяла одну из своих консервных банок. Взяв нож Моно, Шестая попыталась вскрыть им консервную банку. Пробив крышку банки ножом, Шестая за считанные секунды вскрыла банку, чему неслабо так удивилась. — Как же я всё-таки рада, что Моно промазал — вслух произнесла Шестая. Девушка поставила банку на печь греться, а сама приступила к водным процедурам Взяв более-менее чистую тряпку, Шестая окунула её в горячую воду и уже хотела начать обтирать себя, как до неё дошло что одна вещь будет ей мешать. — Ох, надеюсь меня никто не увидит здесь — произнесла Шестая, заводя руки за спину и растягивая свой лифчик. Медленно сняв его, Шестая оголила свою красивую грудь. Оставаясь практически голой, Шестая принялась тщательно обтирать своё стройное и красивое тело не пропуская не дюйма, смывая с себя грязь и пот. Закончив с обтиранием, Шестая взяла ковш и зачерпнула им воду из ведра. Слегка наклонившись вниз, Шестая начала выливать воду на свою голову, параллельно вытаскивая ногтями всю грязь и тину из волос. Вымыв свою голову, Шестая взяла одно из тех нескольких покрывал, что нашла ранее, и начала обтирать ими волосы. Обтерев волосы, Шестая обернулась в то из покрывал, которое постелила на матрас, после чего подошла к печке. К этому моменту еда Шестой уже разогрелась, и на весь амбар распространился приятный аромат. Сняв банку с едой с печи и, взяв ложку из рюкзака, Шестая приступила к трапезе. Набрав ложкой немного еды, девушка положила её в рот. Прожевав еду, она попыталась её проглотить, но в её горле образовался ком, который мешал ей проглотить пишу, поэтому ей пришлось делать это через силу. Вновь на лице Шестой появились слёзы, за которыми последовал плач, из-за чего она уронила банку с едой. Содержимое банки разлетелось по полу, но девушку это не волновало, ведь на неё снова нахлынули воспоминания. Когда-то Шестая вместе с Моно точно также сидел и вместе ели, и тогда рядом с ней сидел добрый и стеснительный мальчик с бумажным пакетом на голове, но теперь же по её вине Моно стал жестоким и хладнокровным человеком, чуть не убившим её некоторое время назад. Чувство вины и горечи смешались в ней, из-за чего её плач усилился.***
В это же время, на верхнем этаже амбара сидел Моно, думая о произошедшем и пытаясь уснуть. Разные мысли посещали его голову, не давая ему покоя и не позволяя ему уснуть. В основном его мысли были о том, почему он тогда не убил Шестую, когда у него была такая возможность, ведь он желал этого уже много лет. Откуда она вообще тут взялась, как так получилось, что она здесь забыла? Погрузившись в размышления, Моно не обратил внимания на звуки, исходящие снизу. Затем послышался плач, такой горький и печальный, при том слышен он был довольно отчетливо, пусть парень и был на втором этаже. — Тц, ещё не легче… — пробубнил Моно, затем попытался уснуть, но воспоминания, вкупе с плачем Шестой, не давали ему предаться сновидениям. — Вот же разнылась, сука. Парень был раздражён всей этой ситуацией, ему хотелось что-нибудь ударить, чтобы выплеснуть наружу всю накопившуюся за много лет злобу, но тут же одумался, так как не хотел себя выдать. — Почему я просто не спущусь и не свершу свою месть, забив эту суку насмерть!? — мысленно задался вопросом парень. Моно не понимал, почему он не делает то, что хотел сделать очень давно. Прослушав всхлипы снизу еще несколько минут, Моно окончательно смирился с тем, что поспать ему не получится, потому он покинул амбар. Опять он оказался в лесу, бродя по чаще одним ему известным путём. Наконец парень вышел на ту самую поляну, где относительно недавно чуть не лишил жизни свою подругу. Он уже не мог сдерживаться, слишком много эмоций накопилось за последнее время. Это были и гнев, и ненависть, и презрение, и не понятно откуда взявшиеся чувства... радости? Радости от встречи со своим другом? С человеком, которого он любил когда то, ради которого готов был броситься в огонь и воду. Данное чувство вызывало невероятный контраст с другими чувствами Моно, вкупе с нахлынувшими воспоминаниями о прошлом, из-за чего он не выдержал и крикнул. Крик был долгим, душераздирающим, безысходным и, в каком-то смысле, потусторонним. Если бы он только знал, кого привлечёт его крик. Внезапно раздался жуткий рёв. Из чащи леса на поляну вышел огромный темно-серый медведь с запекшейся кровью на его грязной шерсти, светящимися красными глазами и большим когтями на лапах. Передний лапы этого медведя были длиннее, чем у обычного. Чудовище вновь взревело, поднимаясь на задние лапы, показывая оголённые рёбра, за которыми зловещим красным цветом светились внутренности. Гнев так переполнил Моно, что он злобно закричал, что медведь воспринял как вызов к битве. Встав на обратно на четыре лапы, медведь помчался на Моно. Сам парень не стоял как вкопанный и также побежал на медведя крепко сжав свой топор.***
Ещё полчаса Шестая плакала, но вскоре она начала потихоньку успокаиваться. Подняв банку с остатками остывшей еды, девушка через силу всё доела, дабы утолить несносный голод хотя бы ненадолго, после чего, подкинув оставшиеся доски в печь, она улеглась спать под звуки дождя и горящей древесины.***
К рассвету дождь закончился. Шестая всё ещё спала, мучаясь от кошмаром, а Моно стоял на той поляне возле бездыханной и обезглавленной туши монстра, весь в его крови и тяжело дыша. И без того потрёпанная одежда парня, стала ещё более изодранной. Битва с зверем, не осталась бесследно, и на теле парня были различные раны от когтей и зубов чудища. Из-за ран Моно чувствовал боль, а из-за боли гнев, и вместе с остальными эмоциями парень снова закричал во весь голос, давая волю своим эмоциям, в частности гневу, крича во весь голос, распространяя крик по всему лесу.