«С чего бы вдруг мне стало интересно знать, как его зовут?» — пронеслось в голове у Вероны.
Неспешно направившись в сторону софы, Верона присела рядом с письмом, сложив руки перед собой, теребя в пальцах складки платья. Принцесса не отрывала изумрудных глаз с развернутого пергамента. Внутри нее боролось двоякое чувство. Любопытство все же пересилило гордость. Поморщив хорошенький носик, девушка взяла в руки письменность, принявшись перечитывать ее снова и снова.«Балдуин… Тебя видимо оповестили намного раньше, чем меня…»
Хмыкнув от своих мыслей, Верона отложила письмо, сложив руки на груди. Ну и пожалуйста!***
— И-и… Ты проиграл, друг мой! — ловко вывернувшись из захвата, Балдуин крутанулся на пятках и выбил меч из рук противника. Соперник шлепнулся на землю, потирая ушибленное плечо. — Ладно, Хьюго, не сердись, — миролюбиво ответил король на хмурый взгляд друга и протянул ему руку. — Как уж можно сердиться, Ваше Величество-о. Балдуин усмехнулся и подождал, пока юноша поднимет свой меч и займет позицию. — Теперь твоя очередь атаковать. Давай! — приказал король. На него тут же посыпались несмелые удары. Хьюго пытался обойти защиту, словно размышляя с какой стороны будет лучше подобраться. Наконец ему удалось слегка уколоть короля в левый бок. От несильного, но ощутимого тычка в бок, Балдуин рассерженно зашипел и перешел в наступление. Король проигрывать не любил. Неожиданно, словно по команде, Хьюго замер, испуганно взглянув куда-то за плечо своего друга. Балдуин во время среагировал и увел от плеча юноши свой меч. — Ты будто призрака увидел, — рассмеялся король, но Хьюго даже не пошевелился. — Балдуин, повернись, пожалуйста, когда я с тобой разговариваю. — Тиберий редко когда повышал голос, но этим спокойным тоном можно было заморозить всю пустыню. Король стукнул острым концом меча о землю и вальяжно развернулся, перенеся вес на одну ногу. — Дядя, — поприветствовал он его. — Ступай. — Тиберий кивнул Хьюго. Юноша растерянно перевел взгляд на короля, не зная, чьему приказу подчиняться, и, получив от друга кивок, тут же удалился. — О чем ты хотел со мной поговорить? — О твоей невесте, — ответил граф, чем вызывал у племянника долгий и тяжёлый вздох. — Они прибудут в Иерусалимское королевство через месяц. Я не вижу, чтобы ты к этому готовился. Балдуин равнодушно покрутил рукоятку меча в руке и задумчиво ответил. — Матушка уже обо всем позаботилась. Я помню, что должен встретить ее. — Балдуин, — процедил Тиберий сквозь зубы, — не дай Бог ты будешь вести себя так же со своей невестой. Если эта девчонка будет писать домой жалобные письма, мы можем лишиться поддержки Византийского флота в нашей кампании. Балдуин IV всегда мыслил не так, как большинство своих сверстников. На юном лице странно выделялись глаза — умные, взрослые, мудрые; взор короля был строг и даже суров. Но временами Балдуин не отказывал себе в маленьком баловстве, присущим любому юноше, оказавшемуся на пороге зрелости. — Да, дядя. Я вас понял. — твердо ответил Балдуин. — Не беспокойтесь об этом. С дамами у меня ладится. Уголок губ короля едва ли приподнялся наверх. Тиберий лишь продолжал угрюмо смотреть на племянника, отрицательно покачав головой. Молоденькие фрейлины сестер нередко позволяли себе кокетничать при короле, а тот самодовольно отвечал им редкими улыбками. — Боюсь тебе следует позабыть о других дамах. Совсем скоро ты создашь свою семью. И у вас должен появиться наследник престола. Не забывай, этот союз нам важен. Блюсти честь — наиглавнейшая забота короля. Только ведь честь чести рознь. — Честь рыцаря, я понял, — с серьезным лицом ответил Балдуин, стараясь спрятать лукавые искры в глазах. — Не смешно. — рявкнул Тиберий. Слова со свистом вырывались из его рта. — Ты ведаешь, о чем я тебе говорю. Сурово оглядев помрачневшего молодого короля, граф заметно смягчился. — Ну, полно. Может, понравится она тебе. Говорят, принцесса красива и умна не по годам. У вас будет как минимум год до тех пор, пока лекари не подтвердят, что она способна выносить дитя. А там, даст Бог, и твое сердце смягчится. И мой тебе совет, не обижай ее, иначе походу в Египет не суждено будет сбыться. Поддержка ее отца очень важна. Да и бедная девочка тебе ничего плохого не сделала. Граф ушел, а Балдуин остался стоять на том же месте, рассматривая пыльные носки своей обуви. Дядя во многом был прав. Он читал в письмах, что девочка получила достойное образование в монастыре. Сколько ей? Двенадцать, тринадцать? Ещё совсем дитя. Он — король, а она — принцесса, младшая и любимая дочь императора. О чем с ней разговаривать? Что делать? Не будут же они сплетничать и вышивать по вечерам.***
Отбытие в Иерусалим казалось для Вероны вечностью, как и расставание с родными землями. Осознание того, что твой родной дом, твои родные края находятся за тридевять земель, а здесь… Здесь Верону ждала знойная жара, пустыня, каменные стены и вечные войны. Забыться ненадолго Вероне помогал шум волн, их красота и величие. Это море. Средиземное море. Оно изумительно и во время бури, и во время штиля. Игривые, пенистые, они мягко касались кормы и тут же испуганно расступались. Но и это не помогало. Чем ближе корабль приближался к гавани, тем сильнее начинало биться ее девичье сердечко. Король Иерусалима встретит их там. Балдуин. Её суженный, которого никогда в жизни не приходилось лицезреть. От волнения юное лицо сменяла то пунцовая краска, то мертвенная бледность. Принцесса была осведомлена из уст матушки о том, какой же мужественный и доблестный юный король-крестоносец. Верона поклялась, если еще раз она услышит что нибудь о нем, то её стошнит. И дело даже не в морской болезни.***
В Акру король и его свита прибыли раньше почти на два дня. Тиберий так мчался сюда, словно за ними гнался сам дьявол из преисподней. И теперь из-за спешки Балдуин был оторван от столичной жизни и вынужден был получать письма из Иерусалима через гонцов, разместившись во дворце. Помимо королевской корреспонденции, Балдуину также докладывали о прибывающих в Акру кораблях. Ни один из них не напоминал Византийский. Но вот на третий день, среди череды бесконечного и невыносимо скучного ожидания, королю доложили, что на горизонте заметили десять Византийских галер. Окружённый рыцарями, Балдуин, приложив руку козырьком ко лбу, наблюдал, как медленно причаливают суда. Он усмехнулся: их было так много, словно к ним пожаловал абсолютно весь Византийский двор. Шепотом повторив про себя заученную до зубного скрежета речь, король нервно повел плечами, бросая взгляды в сторону дяди. Тот казался образцом непоколебимого спокойствия. Авангард плыл впереди всех, чтобы в случае опасности не допустить внезапного нападения. Византийский корабль, что плыл в сердцевине, причалил к пристани. Дни и ночи, почти без сна и в вечной качке сильно измотали девушку. Она рада была увидеть берег, хотя неизвестность её скорее возмущала, чем пугала. Верона усилием воли отогнала темные мысли и вновь взглянула на город, открывающийся взору. Странное чувство не покидало принцессу. Еще несколько кораблей причалило в гавани, еще чуть больше стала её тревожность. Принцесса подняла большие глаза взглянув на берег. Пелена слез наполняла их, но она не могла дать волю чувствам. Только не сейчас. У нее для этого впереди будут долгие и мучительные дни. Судна встали на стоянку опустив якоря в воду. Булыжники грубой формы с тяжелым всплеском ушли под мутно-зеленую воду. Десять богато украшенных Византийских кораблей инерционно бросили сходни на берег Акры. Первыми сошли с императорского корабля стражники. Осмотрелись. Королевская стража, оцепившая добрую часть порта, не подпускала близко зевак, пришедших посмотреть на заморскую принцессу. Верона чувствовала сильное напряжение. Воздух был влажным, а погода знойной, но несмотря на это, принцесса чувствовала холод в конечностях. Портовый город был наполнен иноземными запахами и красками. Все здесь было другим: дома, говор, вода, воздух. Пахло тиной, нечистотами, конским навозом и стухшей едой. Неужели, это и есть та самая Святая земля, из-за которой весь мир сходит с ума? Верону бросало то в холод, то в жар. Она боялась, что вот-вот лишится чувств или позорно разрыдается прямо тут, на пристани чужого города.«Что же это такое? Как скрыть нарастающую панику? Какая же ты глупая, Верона! Глупая! Соберись! Матушка была бы тобой недовольна.»
Поддерживая подол небесно-голубого шелкового платья с вышивками золотой нитью по рукавам, принцесса старалась идти в ногу с императорским послом, подстраиваясь под его неторопливые шаги. Плотным живым щитом ее окружали рыцари. Широкие плечи и спины мужчин загораживали девушку от любопытных взоров толпы. Король, то и дело отвлекаясь на то, чтобы усмирить своего коня, чуявшего настроение хозяина, толком не мог разглядеть лица юной принцессы. Она была такой маленькой, что выглядывала только темная макушка. Опустив светлые глаза, Верона чувствовала, что сердце колотится в груди, а румянец заливает бледный бархат щек. Легкий морской бриз развевал каштановые локоны, убранные в строгую прическу по последней Византийской моде. И лишь один вопрос волновал юную принцессу «а вдруг мы не полюбим друг друга?» К браку по расчёту ее готовили с самого детства, старательно вбивая эту мысль в светлую головку. Но Вероне было всего тринадцать, она была юна и наивна, и хотела любить. — Ее Императорское Высочество, принцесса Византийской империи — Верона Комнина. Посол остановился, а рыцари будто по команде выстроились в ряд, создавая «живой коридор». Наконец, Балдуин смог увидеть ее. Застенчивый взгляд девушки, вызвал улыбку у короля. Она смотрела куда угодно, только не на него. И всё-таки принцесса была смешная, ещё сущим ребенком. — Ваше Величество, — она лепетала слова приветствия себе под нос. Король едва мог разобрать их. У нее был красивый акцент: говоря на французском, она растягивала гласные на греческий манер. Балдуин ловко спрыгнул с белоснежного жеребца, приземлившись на крепкие ноги. Юноша не спеша подошел к Вероне. Благообразно, легким движением, король Иерусалима взял прелестницу за хрупкую ладонь, притянув к своим губам, слегка поклонился принцессе, как подобает истинному рыцарю. Такой жест заставил Верону поднять большие от удивления глаза. Король словно потешался над ней.«Жаль нельзя взглянуть на дядю. Такого он наверно точно не ожидал.»
Его взгляд, как чистое небо над Монжизаром, поймал ее. Всего мгновение зрительного контакта, но Балдуин мог поклясться на любом священном писании, что раньше никогда не встречал таких глаз: глубоких и печальных, где на самом дне радужки плескалась лазурная зелень Тивериадского моря. Лицо принцессы было залито краской, и все ее тело выдавало смущение. Но эти глаза, большие, как у испуганной лесной лани, смотрели на него с равнодушием. Верона, в свою очередь, рассматривала его из-под пушистых ресниц. Король действительно был красив и хорош собой: стройный, как кипарис; золото волос, выжженные беспощадным солнцем почти до костяной белизны, плескалось по воротничку; и глаза, отливающие такой стальной голубизной чужого Иерусалимского неба.