Крокодил Валера и его жена Эльвира

— Слыш, Элька, чаво у них тут случилось! — коллега Степанида притерлась к ней у прилавка, горячо дыша перегаром в ухо. И не то чтобы Степанида употребляла, но жизнь «Огненной Стефании», глотавшей шпаги и выдувавшей пламя изо рта, была сопряжена с рядом сложностей, из которых запах был самым незначительным пустяком. — Чего? — Эльвира, не поворачиваясь к Степаниде, продолжила рассматривать узорчатую ткань, каким-то чудом до сих пор не раскупленную в универмаге, решая, пойдет она на сценические шаровары или нет. — На районе писюнковый злодий завелся! — яростно сверкая глазами, возвестила Степанида. — Кто? — Ну, маньяк. Девок по кустам насильничает. Сначала, правда, душит трохи. А тех, кто в себя приходит и сопротивляться начинает, режет. Уже четверых покромсал. Через лесополосу не ходи. — Думаешь, пристанет? — Эльвира демонстративно согнула руку, отчего под кожей забугрились честно заработанные за годы супружества мускулы. — А кто его знает? В темноте-то и со спины ты баба видная, даром что с крокодилом живешь. — Ты Валеру-то не трожь! — Да больно нужен мне твой Валера. О тебе, дуреха, беспокоюсь. — И Степанида, демонстративно пожав плечами, уплыла в сторону обувного отдела. Эльвира, оставшись одна, задумалась. Правда ли то, что рассказала Степанида? Говорить Валере или нет? — Женщина, вы брать будете или нет? Закрываемся! — недовольная продавщица, которую до этого было не дозваться, возникла словно из-под земли, вырывая Эльвиру из незапланированного транса. Та оглянулась по сторонам, подмечая отсутствие покупателей и не понимая, куда делось время, потом решительно тряхнула головой, прогоняя непрошенные мысли, и, кивнув продавщице, заявила: — Беру. Всё. Выйдя на улицу, Эльвира с удовольствием вдохнула свежий воздух. Пахло нагретыми за день домами, розами на клумбах и смолой кипарисов. Жизнь в приморском городе имела ряд преимуществ, но солнце садилось тут непозволительно рано. Вот и сейчас фонари горели только около универмага, а дальше, там, где за частным сектором и узкой лесополосой на берегу лимана стоял домик, который им снимала дирекция цирка, клубилась непроглядная тьма. Маньяка она не боялась, а вот сломать каблук на новеньких гэдээровских босоножках, случайно попав в выбоину асфальта, или поцарапать носок, споткнувшись о предательский корень, — да. Конечно, можно было обойти по шоссе, дав порядочный крюк, но Эльвира, только представив это, скривилась, и решительно пошла напрямик, помахивая внушительным рулоном ткани. Частный сектор Эльвира миновала на крейсерской скорости, благодаря низким палисадникам, свету из окон домов и лениво брехавшим ей вслед собакам довольно успешно проскочив все ямки-предатели. Но вот на подходе к лесополосе пришлось притормозить. Луна еще не взошла, а от звезд никакого толку не было. Эльвира невольно пожалела, что человечество до сих пор не изобрело что-то такое, что помогло бы ей преодолеть темный лес одним прыжком. Однако делать было нечего. Эльвира вытащила спички, так кстати оставленные в ее сумочке Валерой, чиркнула первой и решительно сошла на тропинку. Идти было неудобно. Спички то и дело гасли от порывов морского бриза, гулявшего между деревьями, рулон ткани старался зацепиться за все, мимо чего проходила Эльвира, да еще и неожиданно попавшийся на дороге камень, об который она со всего маху ударила большой палец, внес свою лепту в то, что Эльвира абсолютно перестала обращать внимание на происходящее за спиной. В какой-то момент очередная спичка мигнула, обжигая кончики пальцев, Эльвира чертыхнулась, останавливаясь, чтобы вытащить новую, и тут в воздухе что-то свистнуло — и скользкая ткань обвила ее шею. От неожиданности Эльвира вскрикнула и выронила коробок, сумочку и рулон. В следующий момент, когда до нее дошло, что часть дорогущей ткани может оказаться бесповоротно испорченной, упав неизвестно куда, она зарычала не хуже, чем Валера во время их коронного номера с головой Эльвиры в его пасти. Сорвав удавку со своей шеи, она с размаху впечатала кулак в белое пятно лица нападавшего. Тот отшатнулся от взбесившейся бабы, взмахнул рукой, видимо, желая достать нож, и тут же истошно заорал, словно его жрали живьем. Хотя почему — «словно»? Неизвестно откуда выпрыгнувший Валера раз за разом вцеплялся в задницу нападавшего и неистово мотал головой, отрывая куски мяса. Лучи восходящей луны наконец-то достигли того места, где разыгралась кровавая драма, и Элька истошно закричала, видя, во что превратилась некогда красивая ткань, теперь погребенная под телом уже не орущего, а тихо скулящего мужика, щедро залитая его кровью. В зубах у Валеры блеснул кусок кости, и это стало последней каплей. Эльвира подхватила сумочку и, не раздумывая, шандарахнула Валеру по голове. — Ирод ненасытный! — заорала она. — Плюнь! Плюнь, кому сказала! А если он больной какой? Трипперный? Или вовсе сифилитичный? А ты заразу в дом? — У-у-у, — взвыл Валера, явно не ожидавший такой благодарности от спасенной супружницы, и бросился прочь. — И домой без справки не приходи! — крикнула ему Эльвира вслед, а потом обратила внимание на мужика. Вернее, на то, что от него осталось. Тот уже не скулил даже, только вздрагивал конвульсивно. Было не страшно, только очень, очень противно и жалко тех горемычных девок, которым досталось от этого урода. Ночь только начиналась, и как бы Эльвира ни злилась на Валеру, она не привыкла бросать начатое вместе с мужем дело. Эльвира посмотрела на мужика, на измазанную кровью сумочку, смачно сплюнула и поспешила домой за лопатой.