"Что в имени тебе моём..."

Латинское название чумы — pestis. Оно переводится как «бич, «бедствие», «гибель». Это название символизирует собой само олицетворение мора, весь тот ужас, который издавна испытывают люди перед этой болезнью. Бич Божий, от которого не укрыться. Выкашивающий богатых и бедных, молодых и старых, рабов и королей. Разрушающий привычные социальные иерархии. Подобно граду стрел, чума разит всех без разбору. И будь я чуть более тщеславен — наверное, возгордился бы от этого обстоятельства — считаться никем иным, как карающей рукой самого Господа, обрушивающей свой гнев на мир, погрязший во зле — потому что это коллективная кара. Однако Чёрную смерть, выкосившую половину населения Европы, принёс именно я. Правда, мне помогали в этом. Мои маленькие преданные слуги — крысы, вместе с чумными блохами послушно разносившие мор по городам и деревням. Они победно шествовали вместе со мной, и никто даже не подозревал о том, что именно они являются моими помощниками. В 1347 году, за несколько лет до этого изрядно покутив на пиру смерти на Востоке, мы разгулялись во Флоренции. Конечно, в начале сороковых годов в Европе тревожные слухи ползли с Востока: там то ли жабы падают прямо с неба, то ли небесный огонь поразил города — в общем, точно творится что-то неладное. Но, ожидаемо, слухам этим никто не придавал значения, пока болезнь не пришла и не погребла под собой страну. В эти дни Смерть пировала повсюду. Бубонная чума уносила человеческие жизни стремительно, как правило для этого ей хватало всего трёх дней. Болезнь начиналась сильными болями во всем теле и ознобом. На следующий день появлялись «бубоны» — крупные твердые образования в паху и под мышками. Это разбухали лимфатические узлы. А потом — нарывы по всему телу, гнилостная гангрена с отторжением тканей, кровохарканье, черные выделения (практически черной становилась даже кровь), поражение центральной нервной системы и психические отклонения с неадекватным поведением. Все это сопровождалось жутким зловонием, исходившим от заболевших. Трупы умерших от бубонной чумы почти мгновенно чернели, вызывая ужас еще живых соплеменников. Именно из-за этой особенности поведения мертвых тел болезнь и получила свое название. Большинство лекарей считало, что виной всему «миазмы» — ядовитые испарения от болот и почвы, высвобожденные из земных недр под влиянием Сатурна. Эти же миазмы якобы исходили впоследствии от больных, что и обеспечило массовое заражение. За что Сатурн обиделся на людей? Он не обиделся, а лишь стал орудием возмездия Господа за человеческие прегрешения. Можно было сказать, что гневный Господь (причина причин) использует силу небесных тел, отравляющих воздух (вторичные причины), как орудие своего правосудия. А потому для защиты от болезни требуется очищение атмосферы или сильные запахи, способные перебить чумную отраву. Флорентийцы гуляли по городу, держа в руках кто цветы, кто пахучие травы, кто какое другое душистое вещество, которое часто обоняли, полагая полезным освежать мозг такими ароматами, — ибо воздух казался зараженным и зловонным от запаха трупов, больных и лекарств*. Чтобы остановить Божий гнев, бессмысленно уповать на лекарства, врачей и любые людские уловки. Церковники неустанно напоминали, что тут требуются духовные лекарства: всеобщее покаяние, массовые молебны, крестные ходы и заступничество святых. В католических землях главными заступниками от чумы считали святого Себастьяна и святого Роха. По преданию, первого император Диоклетиан приказал расстрелять из луков: на тысячах изображений можно увидеть юношу, привязанного к дереву или колонне и пронзенного тучей стрел. Но он не умер, был спасен и позже принял мученичество. И в греко-римских, и в еврейских текстах чуму, как и другие болезни, нередко описывали с помощью метафоры стрел, которые с небес обрушиваются на людей. Видимо, потому святой Себастьян, переживший расстрел, и превратился в святого заступника от этого мора. В отличие от Себастьяна, святой Рох имел к чуме непосредственное отношение. По преданию, он родился в Монпелье в конце XIII века. Отправившись в паломничество в Рим, он подхватил чуму и укрылся в лесной лачуге. Охотничий пес местного сеньора стал приносить ему пищу со стола хозяина. Рох выздоровел, вернулся во Францию, но родственники не признали его. Он был брошен в тюрьму как шпион и там умер. В знак его святости камера озарилась светом, а рядом с телом ангел начертал на латыни: «Eris in peste patronus» — «Будешь защитником от чумы». Но, как можно догадаться, молитвы и молебны мало помогали. Улицы были переполнены мёртвыми телами. Случалось так, что за больными некому было ухаживать, потому что родственники их бежали из городов, пытаясь спастись от заразы. Матери бросали детей, дети — родителей. Но эти побеги не приносили пользы, потому что среди бежавших всё равно оказывался хотя бы один больной чумой и болезнь быстро перекидывалась на других. В одних городах священники и врачи, чье предназначение — утешать отчаявшихся и ухаживать за неизлечимыми, бросали церкви и госпитали. В других — оставались, чтобы исполнить свой долг, и умирали вместе с больными и паствой. В Перпиньяне в 1348 году умерло шестеро докторов из восьми, во Флоренции — 78 монахов-кордельеров из 150. Но было и много церковных иерархов, которые бежали от чумы, оставив своих прихожан. Так как для большого количества тел, которые, как сказано, каждый день и почти каждый час свозились к каждой церкви, не хватало освященной для погребения земли, то на кладбищах при церквах, где все было переполнено, вырывали громадные ямы, куда сотнями клали приносимые трупы, нагромождая их рядами, как товар на корабле, и слегка засыпая землей, пока не доходили до краев могилы.* Страх заставлял искать козлов отпущения. Периодически возникали слухи, что чуму намеренно распространяют евреи, прокаженные, колдуны, бродяги, нищие, иностранцы и прочие опасные элементы, которых следует поймать и обезвредить. Несмотря на регулярные предостережения церковных властей, во многих местах после прихода черной смерти обезумевшие жители обвиняли евреев в отравлении колодцев — вспыхивали погромы. Худшим местом во время эпидемии был, как ни странно, лазарет (от венецианского острова Лазаретто, где хоронили умерших от чумы больных). Туда волокли всех, у кого было хоть малейшее подозрение на заболевание. Оттуда не было дороги обратно ни для больного человека, ни для здорового. Фактически это были места изоляции больных, где их не столько лечили, сколько оставляли умирать подальше от остальных. На опустевших улицах городов, помимо ужаса и болезни, промышляли насильники, грабители и мародеры, которые решили, что им нечего терять. Неминуемость смерти и уверенность в наступившем конце света со многих срывала и так не слишком устойчивые моральные устои. Столь всепоглощающее бедствие не могло не сказаться на психическом состоянии людей. Стали распространяться слухи о некоем «темном князе», который врывается в города на экипаже из черных лошадей и обещает людям здоровье при условии, что они будут обмазывать скамейки и двери ядовитой мазью. Страх перед «князем» в частности и заразой в целом был столь велик, что сотни тысяч человек предпочли покончить жизнь самоубийством прежде, чем до них доберется черная смерть. Хм, тут они не очень сильно ошибались. Ибо Тёмный Князь действительно существовал, и именно он пишет сейчас эти мемуары. После Флоренции меня ждали другие страны — Франция, Англия… В те годы я поглотил огромное количество человеческих душ. Да, это было. Но это — то прошлое, о котором теперь мне хотелось бы забыть. Ибо с той поры я отрёкся от своих привычек и больше не хочу забирать души просто из чувства голода. Я научился быть разборчивым в их выборе… *Джованни Боккаччо «Декамерон».