Кривая линия судьбы: Война трёх рас

Утром, я собралась на интервью. Собиралась одна, но Макс, как мой нынешний телохранитель, за меня решил поехать со мной. Центр города, новый район, небоскреб-телебашня совмещенный с офисами. — Буду ждать здесь. — сказал он. — Помни, что твоя жизнь на кону. Взглядом, он проводил меня в здание и стал сканировать местность вокруг им же. *** — И-и-и, прямой эфир начинается!С вами я, Дмитрий Шевченко, бессменный ведущий программы "Горячие Новости"!Сегодня у нас в гостях бывший герой Илберга, участник войны и полицейский в высокой должности - Илона Денкин!Здравствуйте. — Добрый день, Дмитрий. — Несмотря на ваши заслуги, к вас всегда тянет всякие неприятности. Расскажите нам, как так получается?Как поживает самый знаменитый человек республики, и что вы планируете делать после тех...Поистине ужасных событий? — Планирую и дальше защищать республику от угроз, которые могут произойти с нами в любой момент. Для чего ж мне ещё жить. — спокойно ответила я. — Да, но...Думаю, вам известно, но следующие кадры вчера всплыли в сети и были оценены экспертами, как подлинные. Сейчас мы покажем их зрителю. На кадрах не было звука, но на них плакала и убивалась Виктория, которую держал Юрий с ножом в руках. — Как вы можете это прокомментировать? — Боюсь вас расстроить, но вам стоит нанимать новых экспертов, те кадры — лишь видео в Тук-Ток, популярную соцсеть с видеохостингом не более. Просто, почему-то, в доме этой женщины были установлены камеры и неизвестный мне человек отправил это вам. — мы готовились к этому вопросу и заранее отрепетировали его, чтобы выглядеть натурально. — Можете зайти и посмотреть, там этих видео миллиард. — До нас так же дошли слухи, что на вас ведется охота некими старыми частями вражеских армий, к которым Ландриния отношения не имеет. Правда ли это?Что вы будете делать? — Может и ведётся, но я отказываюсь от действий, ради мирового спокойствия. Пусть этим занимается полиция и мои коллеги. Воевать с кем-то я больше не собираюсь и буду сохранять нейтралитет. Войцех, смотрящий интервью, вздохнул с облегчением. А Ангелина упилась этой фразой, как ничем другим. — Это безусловно героический поступок. Надеемся, ваши слова про видео - правда. Поапплодируем герою, друзья!До свидания, и всего вам наилучшего! — Всего доброго, Илберг! — я вышла из зала с чувством какой-то победы, что ли. Найдя на выходе Макса, я рассказала ему о удачном интервью. — Одной проблемой меньше. — кивнул он, со спокойной душой. У меня зазвонил телефон. — О-о-о, поздравляю тебя с отличным интервью! — донесся знакомый голос. — ...Какая жалость, наш герой признал поражение. — Считай как хочешь, Ангелочек, мне плевать. — махнула рукой я. — Знаешь, говорят, признать поражение - это уже половина пути туда. Скоро пройдём и вторую, двигаемся быстро. — Диалоги с тобой скучны и неинтересны, даже с Волкер было прикольнее общаться. Если я признала поражение для тебя — пускай. — Ты признала его для всех. Позо-о-ор. Как же так, а ведь эти несчастные в тебя верили...Кстати, твой Дориан передаёт привет. Кажется, я ему больше нравлюсь. Повесив трубку, Гроссэм бросила цветочек на изуродованную могилу моего бывшего мужа. Ещё один маленький, но, сука, меткий плевок. — Какая же ты гнида! — я бросила телефон в карман и ударила в стену кулаком. Из костяшки тоненькой струйкой пошла кровь. — С больного значит начала... Посмотрим, кто из нас двинется быстрее... — Что случилось? — спокойно переспросил Максим, глянув на часы. — Ничего, Макс... Поехали обратно. Здесь нам больше нечего делать... — грустно сказала я, садясь в машину на водительское. — Езжай, только аккуратно... Через полчаса, мы были у дома. Святослав буквально выбежал из-за ворот. — Что-то случилось?!Я чувствовал... — Да, сын, поехали проведуем кое-что. Макс ретировался из машины в неизвестном направлении, наверное, прогуляться. Мы же с сыном двинулись к посёлку Маскольное, к местому кладбищу. — Ангелина поиздевалась над могилой отца... — Чёрт возьми... — Святослав ударил по забору так, что он согнулся. — Только я его вспомнил!Сволочь!Какого черта?!Раскопала, разрушила камень, разрисовала портрет!И ещё оставила это! Сын поднял цветок, порвав его на клочья. — Аконитовый цветок... — Боже, хорошо, что аконит в чистом виде ничего не сделает, всё равно, не надо это трогать! Мы смогли отмыть портрет от белой краски, под которым красовались самые красивые черты лица. Точёные скулы, черная щетина с некоторыми седыми волосами, белоснежные глаза... Закопав обратно землю, пришлось применять магию, чтобы восстановить мрамор. Малолетнее отродье, совести ж сколько должно не хватать, чтобы такое сделать. — Теперь даже лучше и чище выглядит. — произнёс Заневский младший, рассматривая портрет. — Как же я на него похож... — Очень... Главное, чтобы некоторые черты характера не передались... Хотя это ты в мать... — Спи, отец... Хоть я и зол на тебя, но спи спокойно... — Да... Отдыхай. Ещё раз бросив взгляд на его портрет, мы удалились. Войцех, в этот раз, решил мне позвонить, вместо того, чтобы приезжать. — Молодец. Интервью все видели, мир в очередной раз стал на один процент лучше. А это всё, на что мы можем надеяться. — Вместо того, чтобы надеяться, его можно делать лучше. — грустно сказала я. — Правдоподобно сказала? — Да, и тебе придется выполнять свое обещание. И мы тебе в этом поможем. — язвительно улыбнулся агент. — Видишь, как хорошо с нами работать, когда условия выполняются. — Мда уж, очень. — Давай, рассказывай, какие у тебя новости. — Да какие новости, охота на меня началась. Ангелина Гроссэм - сестра Хэйден Илдертон, одна мне сделала говна, теперь вторая будет. Не знаю, как теперь быть. — Черт, если бы это не было бы в интересах государства...Конкретно я тебе не враг. Но мы не можем действовать против своих же интересов. Считай, что у нас связаны руки на ее счёт, даже если мы ее найдём. — То есть, вас совсем не интересует, что на подполковника уголовного розыска, героя Илбергской республики, мать прекрасного сына и вдову ведется охота, и в любой момент на меня могут напасть. Конечно... Вам же важно, что общенародный террорист был на свободе... — Приказы идут сверху. — попытался он объяснить. — ...Сейчас отношения между главами стран всё ещё силньо напряжены, и такая вещь, как убийство одного из бывших участников конфликта при подписанном мирном договоре....Может вернуть то, что было полгода назад. Наша задача не дать ни одной из вас убить другую. Причем, самое смешное...Хех...Что приказ гласит, что главное не дать тебе убить её. Прежде чем ты начнешь орать, я тебе объясню. Простейшая бюрократия кодексов. Ты - крупная фигура мирового сообщества. Она же - неизвестная несовершеннолетняя. Если ты ее убьешь, тебя будут судить за нарушение еще земной конвенции о ведение войны. Следовательно, военное преступление. Следовательно - трибунал. А вот если она убьёт тебя - ее, может быть, поймают, но учитывая, как она прячется, это не гарантированно. Судить ее будут по статье "государственной измены", затем примут во внимание, что ей нет 18, что в войну ее вовлек дядя Сэм какой-нибудь, и отпустят под залог в здании суда. Вот и вся соль. — Да вы там охуели все, что ли? То есть, вас, сука, совсем не интересует, что у меня есть доказательства массового терроризма, убийство детей и мирян, а так же доказательство покушения на убийство меня? Для вас это какое-то дерьмо, или что? — начала уже в более агрессивной форме говорить я в трубку. — Я блять ваши все законы перепишу нахер! Скоро выборы, буду баллотироваться. И меня не ебёт, ясно, Войцех? Если хоть ещё раз она нападёт на меня — пиняйте на себя. Ей я ничего не сделаю, она ребёнок. А вы... — А я...А я....А я...Ну. Что - я? — засмеялся он. — Ах да, я - полковник ФСБ. Не забывайся. Если ты сделаешь что-то мне, то тебе гарантированно несдобровать. Говоришь, на выборы будешь баллатироваться?В депутаты?Ладно. Хорошо. Посмотрим, сколько минут ты продержишься в мировой политике. Думаю, конкурент у тебя будет неплохой. Кстати, о доказательствах...Если есть что-то по-делу - выкладывай. — Отправлю в Зезерро. Если ты думаешь, что у меня нет мировой поддержки, ты ошибаешься, Войцех. Посмотрим, сколько минут продержиться твой конкурент. Меня, хотя бы, знают, а вот твою пешку — вряд ли. Мы ещё посмотрим. — Ты будешь удивлена. — с явным недержанием ответил агент, заходя в социальную сеть. — Так...Ох, ничего себе. Отправлю это в СМИ...Наверное. Пусть люди знают твоего врага в лицо. Может, тогда ваша ситуация разрешиться легче...Сомневаюсь. — То есть, ту хероту вы отправили, а здесь, где явный террор, убийства — нет? Не отправишь ты — отправлю сама. — недобро сказала я. — Думаю, разговор закрыт. Предупреждаю ещё — не дай бог она мне сделает что-нибудь... — Нет, просто, вот увидишь, высший совет замнёт это дело на тормозах. Сейчас это не о жизни 1-2 людей, не просто это, вернее сказать, а о жизни двух государств в мире. Согласилась на мир?Вот и выполняй. Отправлю через полчаса. Я слишком занят для этих дел. Предупреждать будешь у себя...В деревне. Агент легонько посмеялся своей же шутке, положив трубу и посмотрев на постер на рекламном щите. — Выборы-выборы. Кандидаты...Кхе... "ТВОЙ голос важен! - выборы в государственную думу." — Посмотрим, кто тут будет смеяться последний. — просмеялась я, садясь в машину. — Поехали домой? — Да, ма, поехали. Пидорас этот Войцех, самый натуральный. Ещё и стремный, как моя жо-ооо-па, когда я трансформируюсь. — издевательски потянул сын. — Ну да, на любителя как-то, мамка ему б не дала. — коротко протянула я, отбросив все манеры и засмеявшись. — Да ему никто не даст, его морду видеть надо. Боже, мам, ну правда... 10. Ненавидеть нельзя любить. Предательство. Тьма. Мир как в тумане. Я иногда сбиваюсь со счёта времени. Война шла полтора года, после неё прошло ещё полгода. Это так странно осознавать, что ты сам не свой почти два года. Ещё учитывая, что время здесь идёт не так, как на Земле. Не 12 месяцев, а 16. А сейчас... А сейчас октябрь 3153 года. Кажется, прошло столько времени, и говорят, что это чёртово время лечит. Так вот, друзья, они врут. Время даже забыть не позволяет, не то что излечивает, вопрос даже не стоял в том, хочешь ли ты излечиться или нет. Оно не позволит. Самое печальное даже не то, что возможно я оказалась слишком слабой для данного мира и для данных мне проблем, самое печальное не это. Есть тоненькая грань между "любить" и "ненавидеть", и переступить её оказалось слишком легко, вот, что действительно печально. Я нахожусь где-то посередине и абсолютно, искренне не понимаю своих чувств. Ненавидеть или любить. Ненавидеть нельзя любить. Где же поставить чёртову запятую в данном предложении? Ненавидеть нельзя, любить? Ненавидеть, нельзя любить? Я бы, чёрт возьми, душу бы отдала, чтобы лишиться всех этих чёртовых чувств, ведущих меня ниже дна. Только они продолжают гнать меня в бездну... — Илона Дмитриевна, не спите? — завалился в мою спальню Юрий с букетом цветов. — По какому поводу? — глупо спросила я, искренне не понимая. — Совсем уже о себе забыла. С Днём Рождения! Юбилей же! — В смысле юбилей? Чё... — Ты неделю из дома не выходишь, а пора бы! — завалился в комнату Даня. — Там тебя подарочек на тридцатилетие ждёт. — Ты гонишь? Тридцать... Сейчас 3153?... — действительно не понимая сказала я, находясь в непонятной временной петле. — Мда... Юр, ты всё сделал, что я просил? — прошептал блондин. — Конечно, спрашиваешь. — улыюнулся очень по-доброму телохранитель. — Так вот, Илона Дмитриевна, к чему это я. Надевай своё лучшее платье, идём в клуб развлекаться. Мне не хотелось. Честно не хотелось. Наверное, единственное, что мне, блять, хотелось, это сдохнуть и вернуться в прошлое. До событий с Энрике, до войны... Где всё было хорошо. Я не хотела расстраивать мальчиков, ведь они не виноваты в том, что плохо мне и я собралась. Накрасилась по-готичному, натянула красное платье с косухой, даже волосы накрутила. Вот только хмурое выражение лица было не изменить никак. Я спустилась вниз. Там, как и подобает Дане, всё было украшено тематическими шарами "с др, псина; воняешь; 30 - не приговор" и всё в таком духе. Сам-то такой же старпёр, даже старше на полгода... Сын обнял меня и вручил мне ключ. — Это от чего? — Ну, во дворе увидишь. Я сам выбирал, мам... А во дворе красовался новый БуМаВл с интересным номером Х404ЕР. Ну спасибо, сынок. Автомобиль был красивым, не спорю, всё, как я люблю, в чёрно-красном цвете, с тюнингом, механическая коробка, так как я не приемлю новых автоматов, удобные кресла, голографическая магнитола... На лобовом стекле была приклеена наклейка "DENKEN" в готическом шрифте. Вот только почти такая же машина была у Дориана... Модель другую сынишка выбрал, поновее... — Это очень круто! Откуда деньги, сын? — обняла я его и остальных. — Написал одну игрушку, она залетела в чарты. Заработал денег, буквально немного не хватило, Даня помог. — Положил руку на плечо Святослав блондину. — Ну а мы с Юрцом затюнили, очень уж круто выглядит, я знаю, что тебе нравятся такие. — Спасибо, друзья, это дорогой подарок и я ему очень рада... Стоит отметить, что в клубе я нахерачилась в три щепки и весь вечер ныла по Дориану, разбила бармену лицо, и чуть не разбила новую машину в пьяной езде. Но это всё я узнала позже. И со слов Дани. Было весело. Очень грустно и тоскливо, но весело. Я теперь всегда такая... Мы сидели в гостиной, посматривая телевизор с похмелья. Зашёл Макс. — Включай третий. — направил он руку на телевизор, прежде, чем присел. — Мы получаем кадры прямого эфира с места событий: памятник героям, восстановленный после войны, вновь был осквернен: Дориану Заневскому, ныне покойному, выскребли огромный крест на лице, а герою Республики подполковнику во временной отставке, Илоне Денкин, отпилили две ноги. Памятник будет закрыт на реставрацию... — СУКА, КАК ЖЕ ТЫ МЕНЯ ЗАЕБАЛА, ТВАРЬ! — не совладая с эмоциями я выбежала из дома и села в автомобиль. Прямо в домашних тапках и шёлковом халате. Резко выдавив задний ход и подгазовывая, я выехала со двора, выезжая на Вознесенский проспект через пару кварталов, а затем сворачивая к скверу героев. видела, что остальные двинулись за мной на Даниной машине, но останавливаться не стала. Уже у парка, где были наши памятники, я припарковалась и выбежала из машины. И действительно - всё было жестоко осквернено а рядом копошились реставраторы. — Это она? Она это сделала, да?! — схватила я за рубашку какого-то человека — Кто она?Я простой рестовратор, отпустите! — Вокруг терлось много людей, некоторые в костюмах, некоторые простые зеваки. И лишь только мне через всю эту толпу удалось рассмотреть ее впервые - не то, что бы она особо пряталась. — Ангелок... —спокойно покивал Высоковский себе под нос. — ...Ила, здесь что-то не так. Не делай ничего резкого. Я не стала раскидывать толпу, хотя хотелось. Хотелось, сука, прокричать самое мощное заклинание и раскидать всех этих уродов по углам, но я спокойно пробралась к ней. — Моральная тварь. — спокойно сказала я, смотря ей прямо в глаза налитые кровью. Дальше уже про себя подумала. — " Я бы убила тебя прямо здесь... А может забить на всех и придушить тебя на глазах окружающих и сделать с тобой тоже самое, что и с этими чёртовыми памятниками? Гнилая малолетняя стерва." Ангелина подошла ко мне почти вплотную. — Я тебе что-то говорила про семью...Не так-ли? — Мне кристаллически похуй на твои слова, ясно? — сказала я, чтобы нас не слышали. — Что ты сделаешь мне? Давай, нападай, прямо тут, на людях. Расстреляй меня, как тех детей, которые умоляли их не трогать. ДАВАЙ, ЧЕГО ЖЕ ТЫ ЖДЁШЬ! Гроссэм легонько рассмеялась, как бы упиваясь моей злостью и провоцируя на большее. — Звучит, как что-то, что бы сделала ты. Неужели ты ещё не поняла, что твои попытки бесполезны? — А твои? То, что ты пытаешься меня морально сломать...Ну и что, блять? Что мне это даёт? Ты серьёзно думаешь, что какая-то малолетка сможет меня сломать? Напала не на ту. — ехидно улыбнулась я, не показывая всей злости, сидящей внутри. — Тебя видно насквозь. — слегка прищурившись очень спокойно возразила она. — ...Кажется, я задела тебя за живое. О-ох, как же бесит, когда убивают... Она сделала "дурацкий тон" — ..."бедненьких людишек и разграбливают могилу и память о моём погибшем муже, хо-хо-хо, давай я приеду на место, чтобы что-то попытаться тебе сделать, а потом попробую вынудить тебя сделать это первой, потому что меня контролирует ФСБ"... — Не подавись! — улыбнулась я и, подмигнув, ушла в сторону. краем глаза я заметила наблюдающего за всем этим Войцеха, который стоял с довольным лицом. Я подошла к нему и сказала, далее, на языке оборотней, который знал здесь только Святослав. — Đēbā mī mēyrā, þē byēnøkłē. ( соси мой хуй, ты следующий). Больше ничего не сказав, я ушла к своему автомобилю и, уже сев в него, ударила около десяти раз по рулю. — Твари, вы все у меня подохните! — Успокойся. — Макс похлопал меня по плечу. — Выкарабкаемся. Ангелина демонстративно перешла дорогу прямо перед машиной, уходя. К водительсокму окну подошел этот фсбшник-сволочь. — Рад видеть ваше дружеское общение с обществом культурных людей на разных языках. — спокойно и басисто выдал он с улыбкой. К тому времени Святослав сел в мою машину, с максимально злым взглядом. — ēłmā ēł mī bērnā þē. (Свали, пока я не уебал тебе.) — прорычал сквозь зубы он. — Успокойся сын, мы уже уезжаем. Помни мои слова. — послав недобрый воздушный поцелуй и заведя машину, я развернулась на 180 градусов за пару секунд и уехала с места событий. — А я не разговариваю на негритянском. — добро ответил ФСБшник, ударив по крыше два раза, как бы, прощаясь. —На пидорасском ты разговариваешь, скотина. — протянула я шёпотом, сильно сжав руль и давя на газ. В квартире в старом районе, в дверь раздался легкий стук, три удара, ни больше, ни меньше, явно нанесенный женской рукой. Двор как всегда сиял спокойствием и добротой, легкий ветер раздувал листья деревьев. Виктория нехотя подошла к двери, надеясь, что это пришли не мы. Взглянув в глазок, она не хотела открывать дверь и, заплакав, села на пол, обняв колени. — Открывай, всё хорошо. Забудь об этих придурках. — несколько устало сказала в дверь Ангелина. — Уйди, чудовище! Даже видеть тебя не хочу, после тех ужасных кадров! — чуть ли не захлёбываясь слезами, прокричала женщина. — Я не верю, что воспитала такое чудовище! — Если не хочешь видеть, могу уйти. Больше не приду. — достаточно по-деловому ответила дочь. — ...Конечно, тогда есть вероятность, что больше ты меня в живых не увидишь, НООО если ты так этого хочешь - пожалуйста. — Ты бесчеловечная и жалкая! Как и твоя сестра! Я не вижу больше смысла жить, жить с таким позором! — женщина громко встала с пола, и достала заранее подготовленный нож. — Прямо сейчас убьюсь! — Мать твою... — ещё более устало вздохнула девушка, выбив дверь ногой. В старых домах это ещё было возможно, даже не сложно. Далее, она вырвала из рук матери нож, бросив его себе за спину. — ...Давай поговорим спокойно. Ну или хотя бы излей мне душу, в конце-концов. Кто ещё у нас есть-то, что у тебя, что у меня...? — Даже не вижу смысла говорить с тобой. — незаметно достав из кармана горсть таблеток, Виктория, не переставая плакать, закинула их себе в рот и тяжело сглотнула. Похоже, она собиралась сделать это раньше, но у неё не хватило духа. — Вы с сестрой друг друга стоите...Я вам никогда была не нужна, хотя я всё делала... Чтобы вы.. Ни в чём себе не отказывали... — было видно, что ей тяжело даются слова. Таблетки, которые она выпила, оказались слишком быстрого действия. — С такой ненавистью... С таким самолюбием... С таким характером... Долго не живут... Мать свалилась на колени, явно теряя силы. — Мам, мам, какого черта ты делаешь! — Гроссэм села на колени перед ней, тряся её за плечи. — Что ты выпила? Мать всё ещё говорила свою речь про сестер, совершенно не слушая младшую дочь. Пульс слабел, судя по пульсации руки. — Чёрт!Нет уж, так легко ты отсюда не уйдешь. Резко взяв руку, Ангелина укусила свою мать, пока та была ещё жива, задержав свои клыки внутри ещё на несколько секунд. — Живут, и очень долго. И тебе ещё столько же предстоит. — облегченно улыбнулась девушка, прежде, чем мать упала на пол, немного дергаясь. Изменения в организме все ещё конфликтовали с таблетками. — Давай, давай... — переложила дочь Викторию на диван. Так продолжалось ещё пятнадцать минут. Пока женщина слегка не помолодела, конечно, не настолько, как её дочь, которой вечно будет 15, но лет до 35 точно, и не открыла свои новые, теперь уже красные, как кровь, глаза. — С возвращением в царство живых. — с, возможно, даже некой долей презрения к попыткам матери так поступить с ней, сказала девушка. — ...Неужели ты хочешь бросить свою дочку одну? Виктория постепенно приходила в себя. — ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА, МАТЬ ТВОЮ? — схватила её Гроссэм старшая за плечи. — Я не хочу быть таким же чудовищем, как вы! Лучше умереть! — Говорить своей дочери "мать твою" не самое умное, что можно сказать. Да, гхы-хи, но увы, теперь у тебя не будет особого выбора. Или к счастью. Ты хоть в зеркало на себя посмотри, ты...Даже моложе, чем когда я родилась. — Куплю серебряные и застрелюсь! Я не хочу жить с таким позором, не хочу, не хочу!!! — Может ты наконец-то расскажешь уже, что тебя так беспокоит? — более агрессивно и уже явно теряя терпение предложила "Ангелочек". — Меня беспокоит, что я, давая вам всё, что только можно, вырастила таких уродок, по-другому вас с Хэйден я не могу назвать. Вы... У меня до сих пор та картина перед глазами, как ты расстреливаешь детей! Ты сама ребёнок, как ты могла! — закричала Виктория на свою дочь. — Позорище! — Ты всё правильно сделала. Все мы не без греха, ну и мы, как все...Мне всё равно, что ты скажешь про сестру, честно говоря, оставь её в покое. Сейчас, наша тема - не она...Почему, когда меня кто-то отчитывает, это немножко смешно...Не знаю...А ты не думала, что видео могли подделать?...Что они просто какие-то жалкие шутнички?М?По ним же видно... — Это не подделка. Я знаю, что ты на это способна, и в новостях, еще до этого говорили, что в Треуголов был подорван. А дети... Дети расстреляны. Моральная уродка. — Выпускай всё, это правильно. — покивала девушка, без капли сожаления, скорее, в ожидании, когда быть нормальному разговору. — Продолжай. — Я больше не хочу с тобой разговаривать. — грозно процедила Виктория. — Убирайся и не приходи больше. У тебя больше нет матери. — Ну я же знаю, что ты так не думаешь. — мило улыбнувшись и взяв руки матери, ответила она. Искренне в целом, но все равно с задней мыслью о давлении. — Я сказала убирайся! — отбросив руки своей дочери, Виктория зарядила ей крепкую пощечину. — И не смей больше ко мне прикасаться. Не смей! Быстро отреагировав на пощечину, Ангелина сама подняла руку, уже замахнувшись, смотря в лицо матери. — С каких это пор ты стала указывать?... — Потому что, наверное так стоило тебя воспитывать, а не все позволять. Тогда может человеком стала бы, а не тварью. Лучше бы сделала аборт, как мне и говорила мать, царствие ей, права была ведьма, что не человек из тебя вырастит, а я не верила. Любовью тебя окружала, заботой. А получила ржавый нож в спину. Не выдержав слов про аборт, Ангелина сама разразилась такой же пощечиной, как дала ей мать, сжимая губы и сдерживая слезу. — Это всё потому, что тебе всегда были важнее какая-то левая срань, а не мы!Поэтому ты так думаешь! — закричала девушка на мать. — Ты такое говоришь собственной дочери, так с ней поступаешь, хочешь оставить ее одну...Да ты бы хоть подумала, скольких жизней я стою в этом мире, а у жтем более для тебя...Старомодная идея социального равенства...Ты не можешь так со мной поступить! — Ты ни стоишь ни одной той невинной души, которую ты убила. — отвернувшись от дочери к окну и сдерживая слёзы, протянула Виктория. — А ты смогла так со мной поступить? Бросить меня одну на год, я искала тебя, бросила всё, меня уволили с работы, и единственное, на что я жила, это жалкие копейки, которые мне высылала твоя сестрица. Я жила на хлебе с водой и гречке, потому что ни на что мне не хватало.... А ты в это время убивала невинных жителей. Ты смогла так со мной поступить? — У меня не было денег, чтобы выслать тебе. После войны я направилась к Хэйден, чтобы она начала присылать тебе нормальные деньги. Это не моя вина, что она о тебе не заботится...Но я-то от этого не отказываюсь. Но, для того, чтобы иметь деньги. сначала нужно было сделать себе имя... — Твоё имя ничего не стоит, надо было тебя не Ангелочком назвать, а МРАЗЬЮ. Мразь Гроссэм. Вот твоё истиное имя. — твердо подчеркнула мать, стирая слезы с щеки. — Пока не восстановишь своё имя и не перестанешь убивать — ко мне можешь не приходить. Мне такая дочь не нужна. — Наша порода всегда была гордой и упрямой. И ты тому не исключение. А твои оскорбления меня ничем не трогают. — холодно закончила девушка., кинув пакет на диван. — ...Хотя по-большому счёту не стоило. Когда-нибудь, ты поймешь. И тебе будет жаль. Девушка ушла за дверь, не показывая даже матери ту боль, которую она умудрилась причинить дочери разговором, однако, через секунду вернулась. — Всё будет хорошо. — уже мягко и искренне пожалела мать Гроссэм. — Не волнуйся, всё будет хорошо. — она добавила своим мягким и тихим голосом, и, легонько докоснувшись до спины, вышла. Оказавшись на лестничном пролете, девушка сделала несколько глубоких и быстрых вдохов. Из ее глаза покатилась слеза, а всё тело, кажется, дрожало. Девушка закричала, взяв руку, и проведя со скрипом по стене ногтями так, что оставила следы глубиной сантиметров 10, пока спускалась. Встретив ни в в чем ниповинного соседа, который пробегал мимо нас, когда мы пришли в первый раз, она засмотрелась на него ,как и он в ответ. — Ангелочек! Я так давно... Девушка достала нож, и в ярости вонзила его с широко открытыми глазами в какого-то соседа. Ещё раз, и ещё, и ещё, и ещё...В общей сложности нанеся 135 ударов, пока он просто, грубо говоря, не разделился на двое. Проверив свое оружие, она направилась дальше, чуть-чуть прибравшись с телом. Не хотелось пугать мать ещё сильнее. — Я впервые видел тебя, чёрт возьми, такой спокойной! — сказал Левчеченко, сидя за столом и поедая шашлык из свинины. — Я думал ты ей боковушечку и апперкотик как шарахнешь... — Там эта гнида Войцех был. Я хотела прямо там всадить ей пулю в лоб. — сжала вилку я. — Убью, мразей. И его, и её. — А я помогу. — добавил Святослав. Мой телефон зазвонил. Гроссэм уже успокоилась после разговора с матерью, дабы разговор со мной был наиболее короткий и понятный. — За то, что ты сделала с моей матерью, последствия будут ещё хуже. Начинай обзванивать своих...И молись. Кому-то ты не дозвонишься. — Разговор записан. Угроза будет передана в СМИ. Пока, Ангелочек. — я повесила трубку и открыла приложение с записью звонков. "Начинай обзванивать своих и молись, кому-то ты нп дозвонишься. " Этот кусок был вырезан и отправлен человеку, работающему в Системе массовой информации. Он принял это и ловко обыграл в срочных горячих новостях. — На героя Илбергской республики вновь ведется покушение. Мы взяли интервью у бедной Илы Денкин! — начался репортаж из моего дома, который мне оперативно устроили. — Мы с друзьями... Ужинали... — вытирая слёзы, сказала я. — И вот опять... Сначала памятники обезобразили, а теперь вновь угрожают... Прозвучала запись телефонного разговора, а так же кусок из нашей встречи. " — ...Кажется, я задела тебя за живое. О-ох, как же бесит, когда убивают... Она сделала "дурацкий тон" — ..."бедненьких людишек и разграбливают могилу и память о моём погибшем муже, хо-хо-хо, давай я приеду на место, чтобы что-то попытаться тебе сделать, а потом попробую вынудить тебя сделать это первой, потому что меня контролирует ФСБ"... — Поймите, я не желаю никому зла, совсем не желаю, я за мир и любовь! — ко мне на колени запрыгнул инопланетный лидвин, для большей драмы. — Мой муж трагически погиб, а она... Она давит на это... Прошу помощи у вас, граждане... Я помогала вам ни раз, защищала вас... А вот меня некому защитить, после кончины Дориана... Ох, мой Дориан... — наиграла очень натуральные слёзы я и интервью закончилось. — Что же имела ввиду Ангелина, говоря о ФСБ, неужели Федеральная служба безопасности защищает террориста, а не героя... Надеемся, мы скоро это узнаем... — Надеемся, мы скоро это узнаем. — прозвучало в телевизорах 90% Илбергских жителей, в том числе и моём. На выходе, меня уже ждал отряд фсб, который быстро отвел меня за угол здания, в темную аллею. — Что, Войцех, не нравится правда? — насмешливо начала я, но беззаконие в гос. службах оказалось немыслимо высоким делом. Парень пробил мне с колена в живот и выстрелил в плечо. — В следующий раз, пуля будет настоящей. Всё равно этот бред подчистят с телевидения. Пусть люди думают, что хотят, а мировых политиков ты не трогай. Либо ты нам помогаешь, либо не мешаешь. Понятно? — Чтоб ты сдох...Бандит в погонах... — плюнула я ему в ноги. — Когда-нибудь. Команда ушла, по пути встретив Макса, который меня обыскался. Он подставил агенту подножку, от чего тот упал носом на землю. — Ох, прошу прощения. — иронично извинился он, продолжай идти ко мне. — ...Мусор проклятый. — продолжил он себе под нос. — В порядке? — Да... — Сволочь поганая, пережиток прошлого России...Ничего. Мы найдём управу. Поехали домой, я тебя отвезу. По пути чаю куплю. На аконитовой траве! — засмеялся телохранитель. — Охренел? — Ну а что, кто-то от змей немного яда пьёт. Через полчаса мы были в чайном кафе, где быстро выпили по чашечке, но, уходя, засмотрелись на телевизор. — Неожиданные события произошли сегодня на космической станции, которая отвечает за спутник межпланетной связи населения людей. Через него идёт вся связь с другими населенными планетами, интернет, звонки, новости...Неизвестный убил весь персонал крмое управляющего, затем передал своё сообщение через спутник, после чего вывел с орбиты, и сптуник был уничтожен. На восстановление связи между планетами потребуется неделя... — Странные дела... — почесал затылок Высоковский. — Что думаешь? — Тварь... Это она сделала, пытается прервать мою связь с мамой и... Еще кое-кем... Но тут другое дело... С ним я и не могла связаться, человечество слишком недоразвито для него... Мирлинг... Как ты там... — По-моему, нам пора. В то же заведение приехала компания из агентов ФСБ, и...Ангелочка?Улыбнувшись нам и намекнув, что пора выходить, Войцех прошел к стойке. — Скоро ты на стенку лезть будешь. — проходя улыбнулась девушка. Остальные из отряда подошли к нам с Максом. — Проблем хотим?Нахер отсюда, у нас совещание. Мы ретировались домой, где начали разговор с порога с Юрием и Святославом. Налили чаю, присели. — Не понимаю, зачем им это... — Юрий развёл руками. — Не понимаю... Внезапно, в попыхах, забежал Даня и выбил дверь с ноги. — ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ОНА СДЕЛАЛА? — ЧТО? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, БОЖЕ, ДАНЯ? — разнервничалась я. — ОНА ПЕРЕДАЛА НА АФЛЕНАРД СООБЩЕНИЕ О ТОМ, ЧТО ТЫ В МУКАХ УМЕРЛА ПОСЛЕ КОМЫ! А ПОСЛЕ ОТКЛЮЧИЛА СПУТНИК! — долбанул он по стене от нервов. — Боже мой, там же вся семья! — ударила я по столу. — Боже, если они прилетят, блять, нет, только не это! Мой телефон зазвонил, как по команде. — Удачной недели, Илона! — радостный возглас Ангелины послышался в трубке. — Ты смотри, старые люди и переживания плохо совмещаются...Как бы не случилось неприятностей...Ну, через недельку посмотрим, да?Пока, подружка!