~🕷~
Вики задумчиво осматривала руины. Закончив занятия и отпустив учеников, она долго сидела на трибунах, пытаясь договориться сама с собой. Ей не давали покоя странные, несвойственные ей порывы. Внутри неё словно что-то клокотало, заставляя быть резкой, опрометчивой и нервной. Хуже всего было то, что понимая всё это, она не знала что ей делать. Спросить — было не у кого. Кроме себя самой. В какой-то момент, Вики показалось, что Тьма снова тронула границы своей вселенной. Пробуя, пытаясь освободиться. В крыльях перекатывались тёмные облака, заставляя их болезненно жаться к спине. Вики напряглась, ожидая резкого толчка, но ничего не произошло. Кости заныли, Тьма развернулась в глубинах крыльев и улеглась. Вики выдохнула и приняла решение. Уокер отправилась на свои руины… Заброшенный остров с каждым годом всё больше покрывался травой и небольшими зарослями кустарников. Остатки разнесенных домов, которые они с Нимуэ уничтожили без зазрения совести, равнодушно и безучастно прятались в зелени. Немного побродив по острову, Вики вышла на поляну. Единственное, что оставалось нетронутым — стена Ратуши, у которой всё и началось. Выдохнув, Вики вскинула руки, создавая огненную сферу. Едва она вскрыла печати, как Тьма сильнейшим потоком рванула к границам сферы. Огонь угрожающе затрещал, сдерживая её натиск. Но впервые Тьма не отступала, раз за разом она пыталась пробить ненавистный ей огненный барьер. — Ты хочешь уйти? Голос Вики заставил Тьму замереть, прекратив попытки. Она чувствовала, как Тьма уплотняется, клубится вокруг неё. Но — как и всегда — молчит. Вики мотнула головой. — Что происходит? Чего ты хочешь? Тьма снова пришла в движение, пытаясь разорвать сферу. Вики стало сложно дышать. Тьма давила, нагнетала, вынуждала её выпустить. — Что тебя манит? Зачем ты ломаешь сосуд? Он больше не нужен? Тьма снова замерла, угрожающе зашипела, обворачиваясь вокруг Вики. Становясь плотнее, пытаясь вынудить демоницу подчиниться. — А знаешь что… Все эти годы сама Уокер жила в напряжении. Что если она не удержит, что если Тьма вырвется? Но всё было тихо. Они вроде мирно уживались, понимая, чего хотят. Но всё равно Вики никогда не покидал скрытый страх, что она не справится. Что когда-нибудь Тьма захочет освободиться. И она не сможет ей помешать. — Я выпущу тебя, — еле слышно прошептала Вики, преодолевая давление Тьмы. Тьма запульсировала, снова становясь плотнее и гуще. — Я выпущу тебя. И даже отпущу. Можешь не возвращаться. Тьма замерла. Вики казалось, что внутри этой темноты действительно есть разум. У которого — свои планы, недоступные сосуду. — Я тебе уже говорила. Я приложу все усилия, чтобы уничтожить тебя, если ты собираешься причинить вред моему миру… Тьма взметнулась к верхней границе сферы, огонь возмущенно затрещал. — Хочешь уйти — уходи. Но если ты разрушишь мой мир… Пообещай мне… Вики замерла. Она, скорее всего, окончательно растеряла все свои мозги, если думает, что какая-то Тьма сможет дать ей какое-то обещание. С чего Уокер вообще решила, что Тьма её понимает и слышит? Она сомневалась. Но без сомнений было одно — оба раза Тьма пыталась выйти из своей вселенной. Не по желанию самой Вики. Сама. Реагируя на раздражители незаметные глазу. И хуже всего было то, что если она не оставит эти попытки, когда-нибудь боль в крыльях уже не будет фантомной. В такие периоды сама Вики ощущала каждую мелкую косточку в крыле. Каждое перо. Это было болезненно. Эта боль застилала разум, вселяла страх и делала саму Вики уязвимой. Вскинув руки, Вики сняла сферу, ожидая, что Тьма тут же растворится в пространстве. Но против ожидания — она клубилась вокруг. Словно выжидая… — Уходи. Ещё одной твоей попытки побега я не выдержу. Сосуд просто сломается. А я — хочу жить. У меня есть ради чего жить. И если ты хочешь уйти — уходи и не возвращайся. Я выполнила твои желания. Уходи. Оставь в покое меня и мой мир. Найди себе новый. Но если ты причинишь боль… Мне есть за что бороться. И есть — кого защищать. Но я больше не хочу быть твоим сосудом, который ты пытаешься уничтожить. Уходи. Тьма вновь запульсировала, подобралась и мощным потоком прошла сквозь тело Вики, взмывая в воздух и скрываясь в темноте пещеры. Уокер рухнула на колени, чувствуя, как холодеет тело, как страх сковывает и подчиняет. В груди болело, мешая сделать вдох. Качнувшись, Вики упала на траву.~🕷~
Распахнутая дверь пустых покоев мгновенно дала ответ на все его вопросы. Ушла. Это было ожидаемо. Он был почти готов к тому, что именно так всё и произойдет. Он не учел лишь одного. Это было — болезненно. В камине взметнулся огонь, вырываясь из границ каменной ниши и угрожая спалить всё дотла. Сатана медленно подошёл к полкам, не замечая, как жалобно хрустит под ногами стекло. Выудив из недр бара стакан, он отодвинул в сторону любимый коньяк, доставая бутылку фирменного глифта Мамона. В груди продолжало болезненно ныть. Накатывая волнами. Он не хотел думать об этом сейчас. Усилием воли заставляя себя думать о Шепфа, частицах Хаоса и своих действиях, отметая то, о чем сейчас он думать был не готов. В пустой бокал выплеснулся глифт, отдавая ароматом малины. Случившееся на острове, загоревшиеся печати — всё это требовало быстрых и четких решений. Невозможность увидеть будущее, выстроившиеся планеты, засевшее глубоко внутри чувство неминуемой катастрофы — всё это заставляло его действовать на опережение, учитывать малейшие детали. За последние годы они все пришли в состояние покоя. Открывшаяся правда о начале времён существенно ничего не меняла, кроме того, что Небеса перестали насильственно доказывать что они — главнее. Сатана и его Ад, как и Небеса, были уже давно устоявшимися огромными колёсами одной системы. Они просто выровняли ось и продолжили жить дальше. Земля всё также оставалась шахматной доской. Только вот они оба — и он сам и Шепфа — сейчас были, скорее, опытными гроссмейстерами, следящими за движущимися фигурами, чем основными игроками. Всё было спокойно. Пока — не загорелись печати. И весь прошлый опыт заставил его самого вспомнить о том, что войн не было уже… Давно. Они все уже давно перестали улавливать интуитивно. Обостренные чувства становились пережитком прошлого. Да, временами ему самому не хватало накала и адреналина, но он как никто понимал, что всё меняется. Но при этом — ничего не длится вечно. Их спокойной и размеренной жизни пришел конец. Неожиданно. Как и любая катастрофа. Ожидал ли Сатана военных действий? Нет. Хаос никогда не будет собирать армии. Но он с легкостью может воздействовать на расстоянии. В конце концов, ему на первых порах не справиться самому, и — опять же — копьё… Он понимал, что ни последователей, ни армий не будет. Как только Хаос окрепнет, найдет своё копьё, он в одно мгновение схлопнет этот мир. Самаэль понимал, что двигало Шепфа, когда тот рискнул изменить мир. Однажды ангел позволил ему считать и почувствовать то, что происходило с ним самим шесть раз подряд. Пережить его мучительную смерть. И едва забрезжила надежда — Шепфа не стал больше рисковать. Даже если бы всё провалилось, он умер бы в последний раз. И это — было бы его успокоением. Но Хаос оказался прав, и его расчеты были верны, и их мир существует уже многие тысячи лет. Но вернувшись — Хаос сотрет с лица вечности эксперимент, который лишил его сути. Они все перестанут существовать. И даже Небытия не будет, чтобы надеяться на то, что они смогут все встретиться там. Не будет ничего. Но его — Самаэля — такое будущее не устраивало. Он создал Ад. Он заставил считаться с демонами. Он терял лучших, пытаясь выжить. И даже в перспективе не хотел представлять, что однажды этого всего не станет. Ему было за что бороться. За пустошь, омытую его кровью. За демонов, созданных им самим. За свой Ад. За своего сына. За… Не сейчас… Усилием воли — отогнанная мысль. Новый бокал, обжигающий малиновым привкусом. Он готов был перевернуть все три мира в поисках места, где решил объявиться Хаос. Он готов был своими руками уничтожить его, если потребуется. Но всё это будет бесполезно, если Хаосу удастся застать их врасплох. Он не сомневался, отдавая приказ всем своим тринадцати генералам, тем, на кого он мог рассчитывать как на себя самого. Собраться. Вспомнить. Вытащить из глубин души своих внутренних демонов и начать отслеживать Ад. Каждый из них — помимо не дюжей силы — имел свои скрытые способности. И большинство войн он выигрывал, учитывая выводы и ощущения всех. Он знал каждого. Знал, на что они способны. Знал, что им всем нужны считанные дни, чтобы вернуться в привычное состояние ожидания войны. И даже если всё обойдется, им всем будет не лишним стряхнуть пыль со своих крыльев и потаённых уголков своих душ. Но при этом, осознание того, что любая странность, мелочь, несостыковка будет рассмотрена и устранена, давало возможность ему самому не отвлекаясь заняться главным. Поиском источника. Самаэль понимал, что кроме него и Шепфа никто его не найдёт. Но — он сам не должен отвлекаться на мелочи. Он должен знать, что за его спиной все его демоны уже готовы… Он отдал приказ и Люциферу. Мальчишка фыркнул, но послушался. В ближайшие дни Самаэль доберется и до него, чтобы понять — готов ли сын. Но прежде всего, он должен был выяснить — готова ли она… Он мотнул головой, заставив позвонки натужно хрустнуть. Однажды, наблюдая за ней на Земле, когда она играючи вызывала очередной шторм, он поймал себя на мысли, что она понятия не имеет, на что способна. Но укажи он ей на это, она бы отмахнулась. И он решил действовать тоньше. Заставляя её саму прийти к осознанию этого. Он легко улавливал её нежелание развивать дар, её отстраненность и неприятие того, чем она владела. Он просто не мог понять чем это вызвано. И он умело подводил её саму к тому, чтобы она захотела узнать больше. Изучить и попробовать. Сейчас — он знал больше. И его уже не удивляли внутренние блоки. Но тогда — он не мог понять. И никогда бы не понял, не расскажи она ему о «сером тумане». Бояться того, что является одной из твоих возможностей... А он-то думал, что она просто ленится. Её страхи были настолько глубоки, что их даже нельзя было найти, не зная что искать. Но принимая решение, он этого не знал. Он не придумал план на ходу, нет. Всё это он решил уже давно. Только действовал он бы мягче и медленней. Но странное предсказание старого оракула, планеты и туман Раума не оставляли выбора. Возможно, в молодости она и была «боевым» ангелом. Но последние годы она целиком и полностью отдалась во власть игр с разумом. И первое что ему нужно было понять — насколько она вынослива. Он не ожидал, что она удивит его физическими способностями, тут у него не было иллюзий. Но то, что её собственная регенерация стала в разы хуже, было для него полнейшей неожиданностью. Найдя гармонию внутри себя, Нимуэ устранила необходимость стравливать излишний накал. Простыми словами, она не напрягалась и не нервничала настолько, чтобы этот излишний накал мог образоваться. А потом он наложил запрет на молнии, преследуя свою долгоиграющую цель. И у неё вообще не осталось возможностей испытывать на прочность организм, вырабатывая ускоренное самоисцеление. Времени на уговоры и доводы не оставалось. И хорошо зная её — он принял единственно верное решение. Лишить её привычного комфорта, заставляя организм бросить все силы на самосохранение. Но чтобы тело дернулось, он должен был расшатать её разум. Разрушить её гармонию. С ней нельзя было иначе. Она могла быть терпеливой. Выжидать. Подстраиваться. Но были чувства, которые она не могла контролировать. Её — грехи. Гордость и тщеславие. Гнев. И он точно знал, как отыграть на каждом из них. Разбивая её спокойствие на мелкие осколки, заставляя задействовать скрытые резервы. Изменил бы он план, зная заранее то, что он вытащил сегодня? Нет. Он сделал бы точно также. Потому что её — он не сможет спрятать. Она окажется в гуще событий в силу своего характера. И он сказал ей абсолютную правду. Если бы дело дошло до военных действий, она бы погибла первая. Но он бы действительно хотел, чтобы она, при этом, постаралась бы выжить. Но слабая физически и без должной скорости восстановления — у неё не было бы шансов. И если с физическими возможностями он разобрался ещё в первый день, то… Она испугалась воспоминания из детства. Тогда, он переключил её на себя, заглушая страхи страстью. Но — запомнил. И если страх был — его нужно было устранить. И он прекрасно знал как. Он не зря позвал Барсафаэля. Мог бы и сам. Но погружаясь сам, он не увидел бы реакций её тела. А ему нужно было знать всё. Самаэль знал и о чувствах демона. И преследуя одну цель, он заодно проверил и границы другой цели. Никто бы из его демонов никогда в жизни не рискнул бы подойти к его женщине. Ни один. В самой Нимуэ у него тоже не было повода сомневаться. И испытание на острове было не только для неё… Для Барсафаэля — который должен быть переступить через себя, и выбрать из двух зол меньшее. Для Нимуэ — которая должна была изжить то, что делало её слабее. Для него самого — потому что он… Новый бокал, выпитый залпом. Разорванный ворот рубашки, пытаясь вдохнуть глубже. И — понимание того, что же действительно произошло сегодня на острове с разделенными потоками водопада.~🕷~
— А ну-ка отпусти меня, дьявол тебя подери… — Как скажешь, — ответил Люцифер и выпустил Нимуэ из объятий, заставляя покачнуться. Пока она набирала в легкие воздуха, собираясь обложить его не самыми лицеприятными словами, Люцифер запер двери своей комнаты и тут же запечатал всё печатями. Отсекая возможность побега и заглушая все звуки, которых, по всей видимости, сейчас будет много… — Выпусти меня! Какого чёрта ты вообще меня сюда притащил? Я тебе сейчас по камешкам всё разберу… — Угу, — угукнул Люцифер выискивая пустые бокалы и доставая первую бутылку лучшего глифта Мамона. — Чего угу? Люцифер, я не шучу! Достали вы меня все! Угукает он… Филин, тоже мне… — Угу, — снова кивнул Люцифер и протянул ей бокал с обжигающей малиновой жидкостью. Как и ожидалось, бокал тут же рассыпался мелкими осколками, заливая глифтом стену. Люцифер невозмутимо взял второй, наполнил, и снова протянул Нимуэ. Видя, как она замахнулась, Люцифер отчетливо произнёс: — Бокала всего три. — Плевать, я не собираюсь тут оставаться и распивать с тобой глифт, — второй бокал повторил судьбу первого. — Так, разъярённая тигрица, давай договоримся… — Не стану я ни с кем договариваться, выпусти меня, — Нимуэ продолжала судорожно сжимать раненными руками ткань. — Три вопроса, три ответа, три бокала и вуаля, ты на свободе. Нимуэ фыркнула и сделала шаг к Люциферу. Замахнувшись, она ударила его вещью, что держала в руке. — Ты, блин, не слышишь меня? Ты как папаша твой. Глохнешь именно тогда, когда надо слушать, — она продолжала наносить удары, тесня Люцифера к стене. — А ну открыл дверь и дал мне уйти. Не то, я клянусь, я разнесу тут всё по камешкам… Ай… Нимуэ наступила на стекло, и отвлеклась от демона. Люцифер мгновенно вырвал из рук ткань, которая оказалась комбинезоном, и закинул на шкаф. Нимуэ чертыхалась, осматривая ногу. В какой-то момент жалость к самой себе пересилила, и она разрыдалась, осаживаясь на пол. — Ну наконец-то, — выдохнул Люцифер и схватив бутылку и последний стакан, сел рядом. Ему удалось влить в Ангела пару бокалов, пока она судорожно рыдала, обнимая свои колени и размазывая пальцем кровь по ступне. Он впервые видел её, впавшую в истерику. В какой-то момент Люцифер опешил, не зная, что она на такое способна и лихорадочно соображая, что ему делать. Всё что он придумал: обнять её за плечи и время от времени вытирать ей лицо. — Не думал, что ты так можешь, Снежная Королева, — тихо произнёс Люцифер, вытирая ей в очередной раз нос платком и пытаясь всучить ей в руки очередной бокал. Нимуэ замерла, шмыгнув носом и уставившись на демона. В голове пролетели утренние слова Уокер. Внутри что-то щелкнуло, и Нимуэ залпом выпила предложенный глифт. Внутреннее напряжение медленно отпускало. Она снова расплакалась, уткнувшись Люциферу в плечо и обняв его перепачканными в крови руками. — Ну, тихо. Тихо. Расскажешь, что произошло? — Люцифер медленно гладил Нимуэ по голове. — Он сказал, что я слабая, и он разочаровался… Нимуэ заскулила, пытаясь отстраниться от Люцифера, который продолжал её прижимать, несмотря на её попытки. Она озвучила ему финал. Но чтобы понять всё, ему нужно было начало. — Ну-ка, давай-ка, иди сюда. Люцифер поднялся, увлекая за собой бывшего ангела и устраиваясь с ней на диване. — Ну-ка давай-ка сначала… — Что сначала? — всхлипнула она. — Я тебе всё уже сказала! Люцифер закатил глаза к потолку, понимая, что просто не получится. Сейчас перед ним была обыкновенная женщина в состоянии транса, вызванного истерикой. Взывать к её разуму было бесполезно. Видимо придется гладить, жалеть и пытаться по не связанным фразам выяснить, что произошло. — Конечно сказала, только вот не всё расслышал. Давай-ка мы выпьем и ещё раз повторим всё сначала. Так с чего началось? Люцифер ненадолго покинул Ангела, доставая чистые платки и ещё одну бутылку глифта. — Он сказал… Он сказал, что если начнётся война, я погибну первой, и ему нужно… Нимуэ опять сорвалась на рыдания, заикаясь, всхлипывая, пытаясь рассказать события последних двух дней. Спустя пару часов, порядком устав от тихих поскуливаний уже хорошо выпившего ангела, Люцифер наконец-то более или менее сложил в своей голове последовательность событий. При этом, чётко понимая одно: чем больше он её жалел, тем больше она расклеивалась, превращаясь в совершенно неадекватное существо. И это существо пугало Люцифера. Она могла натворить таких дел… Выслушав про черствость, про равнодушие, про невозможность любить её саму, Люцифер был готов сам лично вырвать ей крылья и спустить на Землю, лишь бы она перестала нести несвойственный ей бред. И чтобы она перестала реветь. И — ну пожалуйста, Шепфа — включила уже свои потрясающие мозги. В сотый раз пожалев, что тут нет Уокер, Люцифер хотя бы отчасти понял «зверские» методы своего отца. Потому что с ней иначе — было нельзя. Если других поглаживания успокаивали и подбадривали, то на Нимуэ они действовали совершенно неожиданно. Вместо того, чтобы взять себя в руки, как это сделала бы та же Уокер, Нимуэ, казалось, готова была развалиться на мелкие сопливые куски прямо у него на ковре. Нет, конечно, из рук его отца мало кто выбирался без ощутимых потерь, но то, что сейчас видел Люцифер… — Так, всё, хватит. Пора заканчивать этот балаган. — Что? — непонимающе переспросила Нимуэ, останавливая свои рассуждения о том, что она купит на Земле себе дом и будет там жить вдали от Ада, но поближе к матери. — Ничего. Прекрати нести этот бред, Нимуэ. Какая Земля, какие тёплые руки? — Мамины, между прочим. Тёплые. Не то, что руки твоего отца, — Нимуэ фыркнула, вытерев нос тыльной стороной ладони. — А я тебе говорил, ты и сотой части не знаешь, на что способны его руки. Нимуэ замерла. — Ой, ну конечно! Как же! Защищать его вздумал? Тоже мне, друг… А я-то поверила, что ты на моей стороне… Нимуэ опустила ноги и попыталась встать с дивана, собираясь уйти. — А ну-ка сядь! — Церберам своим будешь нукать, понял? — Нимуэ вскинула подбородок, и затихла, понимая, что комната слегка кружится. — До них ещё надо добраться, — огрызнулся Люцифер. — Знаешь что, сын Сатаны? Пошёл ты… И папашу своего забери. Не нужны вы мне. Никто из вас не нужен… Уйду я… Ангел сделала первый неуверенный шаг, но дорогу ей тут же перегородил Люцифер. — Уйди, Люц, не доводи до греха, — Нимуэ вскинула руку, пытаясь кинуть в него разряд. Но ничего не произошло. — Слабая, — пожав плечами, хмыкнул Люцифер, мгновенно почувствовав на своей щеке жжение от пощечины. В голове Нимуэ звенело. Всколыхнувшийся внутри гнев на его слова словно встряхнул её, заставляя внутренне подобраться. — Гнев, — медленно протянул демон, шумно втягивая ноздрями воздух. — Да, работает безотказно. Протрезвела? — Вполне, — холодно произнесла Нимуэ, выпрямляясь и вскидывая подбородок. — Выпусти меня. Я хочу уйти. — С каких пор ты бежишь от правды? — Я бегу не от правды. А от вашего семейства, неспособного чувствовать. Ты такой же, как и он, Люцифер. Нимуэ обогнула демона и направилась к двери, пытаясь понять, как ей взломать печати. Комната просто так не выпустит. Тут всё пропитано самим Люцифером. Его энергией. Им самим. Печати усилены. И просто снять уже не получится. Подняв руку, она выдохнула, заметив легкие разряды меж пальцами. Попробуем… — Прежде чем ты начнешь… Ты в курсе, что Сатана отдал приказ высшим демонам и генералам привести себя и легионы в полную готовность? Нимуэ застыла, пытаясь осмыслить слова Люцифера. — Ты в курсе, что мне тоже было велено поднять свою «царственную задницу» и отнести её на тренировочный полигон? Нимуэ молчала. — И я думаю, тебе не составит труда сложить два и два в своей голове, памятуя историю, которую я рассказал тебе много лет назад, сидя у сожженного тобой дерева…~🕷~
Самаэль шумно выдохнул, потирая лицо руками. Он знал, что её детство было далеко от понятий счастливого и нормального. Не раз считывая её, он иногда улавливал отголоски заброшенного острова в мыслях. Но всё было слишком размыто и неуловимо. Потому что правда была спрятана глубоко. Слишком глубоко. Болезненная правда. Сожалел ли он? Нет. Рано или поздно они бы всё равно этого коснулись. Он стал бы настаивать на развитии дара. Она бы неосознанно сопротивлялась, не зная причины. Они бы вытащили всё. Но не сразу… Сегодня же он вскрыл нарыв одним махом. Сразу и всё. Ему нужно было снять внутренние блоки, не дающие ей слиться со своей стихией. Принять её, позволить себе наслаждаться своими силами. Нет, об этом он не сожалел. Не сожалел он и о том, что, невольно, опять повторил путь Авалона. Отец знал, кого он воспитывает. Его расчет был так же точен, как и план Самаэля. Уязвить самолюбие. Подстегнуть тщеславие. Задеть гордость. И дать повод для гнева. И вот тогда, слившись в едином потоке, её слабости превращались в колоссальную движущую силу. Заставляя саму Нимуэ преодолевать саму себя. Из раза в раз. Снова и снова. Вот только одного он не учел. Отец никогда не был «слабостью» Нимуэ. Не был он и тем, кого она любила. Слова и действия её отца подхлестывали характер, но не трогали душу. А вот он сам — был. Он был тем, кто ранил душу, пытаясь подстегнуть тело. Он готов был задеть её, разозлить, заставить обороняться, понимая что он рискует. Он готов был к тому, что она уйдет. Но он совершенно не был готов к тому, что он почувствовал, когда она — сдалась, озвучивая своё намерение в голове и ускользая от него в этом тумане. Он — не был готов…~🕷~
— Мне всё равно, Люцифер. Он может делать, всё что захочет… — Нимуэ развернулась к демону, глядя ему прямо в глаза. — Сейчас — больно мне, не ему. Мне больно оттого, что я прожила столько лет рядом с существом, для которого я ничего не значу. Которое, вот так просто, может вынуть всю душу, изорвать её и бросить, пожалев кого-то другого… Я больше не хочу находиться не то что рядом, в одном мире не хочу, быть с тем, для кого я просто лишь расходный материал… — Я два часа выслушивал об этом, хватит. Только что в трёх предложениях я разбил все твои доводы, тебе осталось лишь понять это. Прежде, чем ты натворишь глупостей… — Знаешь, Люцифер… Сегодня я уже совершила одну глупость… — Я весь внимание… — Сегодня, — Нимуэ подошла ближе, ткнув в Люцифера пальцем. — Сегодня я на минуту позволила себе сдаться. Уйти. Потому что он — был мной недоволен. Это была самая большая глупость за всю мою жизнь. Всё, что я сделаю после — будет моим решением и выбором, но никак не глупостью. И вас — тебя и его — это уже касаться не будет… Она развернулась, снова возвращаясь к дверям и выпуская в них поток своей энергии, пытаясь пробить защитное поле его печатей. Люцифер замер, переваривая её слова и осознавая её действия. Пара секунд и он с силой развернул её к себе. — Да как ты не поймёшь очевидного?! — Люцифер встряхнул её за плечи. — Так объясни мне, — закричала Нимуэ, скидывая его руки и толкая его в грудь, заставляя сделать шаг назад. — Так объясни мне, какое нормальное существо будет истязать, вытаскивая какую-то силу, и доказывая тем самым свою любовь? Ну? Какое, ответь мне, чёрт тебя подери, — Нимуэ снова ударила. — Тот, кто однажды уже терял, в совершенно схожей ситуации… Нимуэ замерла, вглядываясь в Люцифера. — Скачки, Нимуэ… Вспомни… Они оба застыли, глядя друг на друга, часто дыша, пытаясь испепелить другого взглядом. И в какой-то момент Нимуэ сдалась, оседая на пол. — Твоя мать… — Именно, — Люцифер шумно выдохнул и сжал кулаки. — Какие ещё доказательства тебе нужны? Нимуэ молчала, уронив голову на колени. — Да, сейчас он холоден, расчетлив и спокоен. Но так было не всегда… — Люцифер отошел к столу и сделал несколько глотков глифта прямо из горлышка бутылки. — То, что сейчас ты указала в недостатках, в своё время было достоинством для моей матери. — Поясни… — Да не хочу я ничего тебе объяснять. Да, его методы жестоки. Да, он не щадит даже своих. Более того, своих — он бьет больнее. Чтобы другие не смогли. Но тебе на это плевать. Я думал, ты понимаешь его как никто. Что ты — иная. Но — нет! Ты хочешь уйти? Иди, Нимуэ, — Люцифер вскинул руку, снимая печати. — Иди. Я больше не держу. Принимай решения, обосновывай свой выбор. Я не оправдываю его методы. Но я понимаю, почему он так поступил. Ты сказала, что смена крыльев была ошибкой… Ты уже всё для себя решила. Ты рыдала, размазывая сопли по лицу, что он тебя не любит, что с драконами обращаются ласковее. Возможно. Только представь на минуту. Что его больше нет. Нет с нами. Нет в этом мире. А ты могла бы его спасти, но для этого тебе бы пришлось сделать ему больно… Ты бы не стала, да? Но результат твоей жалости — его смерть. Что бы ты чувствовала, Нимуэ? — Он мог бы хотя бы объяснить, а не обрушивать на меня всю свою мощь! — Не льсти себе! Я думаю, он даже и половины сил не применил… — Ты его защищаешь? Ушам своим не верю! — Это твой выбор… Можешь идти, путь свободен. Нимуэ развернулась и бросилась к выходу, собираясь всё же уйти и захлопнуть за собой все двери. Но что-то внутри болезненно ныло, заставляя повторять в голове слова Люцифера. Люцифер закрыл глаза, ожидая когда хлопнет его дверь. Он попытался достучаться до её разума, если уж её чувства катались на бешеной карусели её эмоций. Но ни увещевания, ни доводы, ни к чему не привели. Он сейчас и сам не мог понять за кого боролся он сам: отстаивал отца или пытался убедить её? Ему нравилось, что его отец «счастлив», если это слово к нему применимо, в этих отношениях. Она вроде бы тоже не страдала. У них был свой мир, не до конца ему понятный. Но — только их. Если бы он оказался на месте отца, он бы… нет, так топорно не стал бы. Попытался бы поговорить. Но его отца не изменить. И она это знала. То, что он услышал от неё сегодня… он ожидал этого от кого угодно. И более того — он это наблюдал… Как каждая очередная вдруг решала, что это что-то большее и начинала мечтать о розовых зефирках… Обычно, тут же всё и заканчивалось. Чёрным отчаянием… — Да брось, Люц, она тоже всего лишь женщина… — тихо пробормотал он себе под нос, услышав хлопок двери. — Да, Люц, именно. Женщина. Он раскрыл глаза, замечая, что она стоит напротив. Не ушла. Осталась. Почему-то он выдохнул с облегчением. — Просто быть его женщиной нелегко, Ангел. Но у тебя — получалось. Готова всё бросить? — Для начала, я готова это обсудить. — Да брось, он не станет… — А вот это будет уже его выбор, верно? — Верно. — Расскажи мне про неё… — Я всё уже рассказал. И уже давно. Добавить мне нечего. — Ты сказал — он был таким не всегда… Поясни… — Нимуэ, послушай… — Расскажи…~🕷~
Самаэль оперся рукой о каминную полку. Пламя, следуя его мыслям, то вырывалось всполохами, то замирало на тлеющих головнях. И глядя сейчас на пепел он видел не камин. Он видел серебристо-чёрные крылья, изорванные и вывернутые, неестественно выгнутое тело, последней задачей которого было скрыть собой половицы, под которыми прятался ребенок. Это воспоминание неожиданно вырвалось из глубин его памяти, напоминая ему самому, кем он был… Воплощение грехов, океан эмоций. Его охватывал огонь, стоило кому-то слово сказать не вовремя. До момента восстановления своих сил и энергии, потраченной на создание Адской пустоши, он был диким зверем, запугивая чужих и своих. Убеждая всех, что шутить и недооценивать — опасно. Обещая переломать каждому ангелу их белые крылья. Он вселял страх и ужас. Он сжигал всё, до чего бы не дотронулся. Пока однажды не встретил её… У Лилит было два дара. Изумительная красота и способность поглотить его огонь. Только его и не чей больше. Она забирала его на себя, заставляя его остывать. Мягко увещевая и говоря о том, что иногда лучше немного подождать и подумать. Он злился на её слова, собираясь сломать ей шею каждый раз за подобное неповиновение и каждый раз, сдаваясь спокойному журчанию её водопадов. Он нуждался в её успокоении, боясь однажды сгореть заживо в своём же огне. Он ревностно охранял своё. Она — принадлежала ему. Целиком и полностью. Он заставил её принять кольцо Принадлежности. Он многое мог. Кроме одного. Она была очень слаба физически. Каждый раз, забирая его огонь, она горела внутри сама, испаряя свои водопады. Ослабляя себя всё больше, но при этом делая сильнее его. Он слишком поздно это понял. И лучшим выходом — было отпустить её. Но он — уже не мог. Она — носила их ребенка. Будущего правителя. Он старался отстраниться. Но это оборачивалось для неё большей слабостью, нежели его присутствие. И всё что он мог — впитывать её мудрость. Успокаивая себя самого, становясь тем, кем он был сейчас: расчетливым, холодным, проницательным и умеющим выжидать. Но спустя тысячи лет, тот кем она хотела бы его видеть, настолько сжился со своим образом, что перестал ощущать простые чувства. Замыкаясь в собственной холодности, как ранее — сгорал в своём огне. Усмирившая огонь — погибла из-за своей слабости. Разрушившая лёд — едва не свела счеты с жизнью. Потому что он — тоже был её слабостью. А она… Его слабостью — была она… Он никогда бы в этом не признался, даже себе самому, в своих собственных мыслях… Но за это время, он сам стал тем, кто «нуждался» в другом существе. Внешне спокойная сама, заинтересовав его своей холодностью и отстраненностью, она вдруг стала той… Ему были нужны её легкие прикосновения. Её ненавязчивая забота. Ему были нужны её смешные и нелогичные доводы, в те моменты, когда она с каменным лицом доказывала ему несостоятельность его выводов. Ему нужна была она сама, со всеми её слабостями, с потерянными туфлями и серьёзным видом на официальных мероприятиях. Ему нужен был её смех, когда она передразнивала его с сыном, после очередной стычки их характеров. Но он никогда бы не признался в этом даже самому себе, если бы сегодня, всего лишь на несколько секунд он не ощутил, как она уходит от него. Сама. Сломанная его же руками… Он был готов к тому, что она уйдет. Не поймет его мотивов. Не выяснит всех обстоятельств. Но — она будет жить. Возможно, однажды, она поймет что он — это он. Что по другому — он уже не умеет. Возможно, простит. Но благодаря его вмешательству — выживет. Не станет слабой, не прогнется, и уж точно не даст причинить себе вред. Потому что единственным, кто на это способен — был он сам. Он переживет её уход. Но её смерть… Он пережил смерть Лилит. Потому что её путь — был предрешен. Она выполнила то, зачем появилась. Безусловно, он использовал сам факт её смерти, чтобы отомстить всем, кто был в этом замешан. С особой жестокостью. С мрачным удовольствием. Но когда всё закончилось, ему пришлось меняться. Становясь лучше. Понимая, что сын ещё слишком мал. Постепенно стирая из памяти заботу о нём самом. Не позволяя больше никому даже тронуть его без его разрешения. Пока в Аду не объявились эти заносчивые, своенравные и холодные белые крылья… Он усмехнулся, вспомнив её разъярённый взгляд, когда он её остановил. Ему было всё равно, если честно, раздавит она шею Толане или пощадит. Просто в тот момент Шепфа позвал его в третий раз. И оставлять разгневанную Нимуэ один на один с демонами было опасно. Барсафаэлю бы она просто свернула шею, не дожидаясь даже слова. А с демоницей к тому моменту она бы уже покончила. Хлёсткие фразы были тем кнутом, что просто пришпорил лошадь. — Но скорее всего, именно их она и не простит, — он снова усмехнулся, глядя на огонь.~🕷~
Нимуэ потянулась к новой бутылке, делая несколько глотков прямо из горлышка. Люцифер молчал, она — думала. Эмоции всё ещё кружились на карусели, заставляя чувства впадать в противоречие. Ей хотелось уйти, но больше всего ей хотелось хорошенько врезать. Кому-нибудь. Точнее, она точно знала — кому. Она хотела освободиться от всего, но при этом хотела припереть его к стенке, заставив его самого сказать ей всё лично в лицо. Она хотела забыть и больше не вспоминать, но при этом она бы убила любую, кто посмел бы до него дотронуться… Нимуэ вздрогнула. Так вот что её мучило всё это время. Вот он, осадок… Ну уж нет… Нимуэ тихо застонала. Люцифер вопросительно приподнял бровь, ожидая нового витка слёз. Но вместо этого, Нимуэ хмыкнула и истерически расхохоталась. — Я всё это время вела себя, как чёртов ангел… Абалдеть… — Ты о чём? — Люцифер подошел ближе, всерьёз опасаясь, что она немного тронулась умом, после всего, что сегодня на неё обрушилось. Потому что хохотала она сейчас явно как сумасшедшая. — Я все эти годы, молча стояла за спиной. Кивала и молчала. Я не сделала ничего такого, из-за чего он мог бы быть расстроен. Он принимает решения, я одобряю… Но чёрт меня подери… Я — демон… — Прозрела… — Я — демон! Демон, которого он выбрал сам! И я имею право думать иначе. И имею право уйти, если мне не нравится, да я вообще могу всё… — Ну, в пределах разумного, — Люцифер согласно кивнул. — Я его убью… — Сейчас? — нет, умом она походу всё же тронулась. — Нет! Пусть только попробует… сначала их, а потом его, да… — Ты о чём? — Это я о том, что сам выбрал, сам теперь пусть и терпит. Как ты там сказал? Расслабились все на ментальном уровне? — Ну, вообще-то я сказал иначе, но смысл тот же. К тому же. Ты порезалась несколько часов назад… — И что? — Нимуэ непонимающе уставилась на Люцифера, делая очередной глоток. — А то, что порез едва затянулся… На мне бы уже остался тонкий розовый шрам. А у тебя до сих пор — рана. Так что… — Ой, всё! — Нимуэ вскинула руку. — Поняла я тебя, не совсем я идиотка. — Ну, это тоже спорный вопрос. Ты только что обещала убить Сатану. — И убью. Я ему такую Райскую жизнь устрою, он ещё пожалеет, что вообще со мной поздоровался. — По-моему, тебе уже явно хватит, — Люцифер забрал у Нимуэ глифт. — Не уверен, что мой отец на такое согласится. — Ты — плохо меня знаешь, Люц. После того, что он сделал — он мне должен. А поскольку извиняться он не умеет, то… — Так, всё. Не хочу об этом ничего знать. Это ваши личные эротические трудности. Всё, молчи. Нимуэ улыбнулась и поднялась. — Проводить? — Сама дойду, не маленькая. — И куда? — Ещё не решила… — Нимуэ, в таком виде по Дворцу… не лучшая идея… — Нормальная! А если встречу тех, на кого у меня зуб, молись, чтобы они все уже спали… — Ну, один не спящий точно есть. Так что если заблудишься — Рондент не бросит. — Да ну тебя… Нимуэ развернулась и направилась к дверям, совершенно не зная, куда она пойдёт. Ей просто хотелось выйти уже из комнаты Люцифера и подумать своими мозгами без давления со стороны сына Сатаны.~🕷~