Сяо Синчэнь дышал.
Неглубокие рваные вдохи медленно, но верно следовали один за другим, и в абсолютной тиши города И даже такой ненадежный звук был безошибочно различим.
Картина напоминала некие извращенные похороны: тело в белом саване окружили пара фигур в темных одеждах и одна в таких же белых. Они молча наблюдали за тем, как мертвец возвращался в мир живых.
На его медленно вздымающейся и опускающейся груди покоился мешочек со странными, постепенно исчезающими символами печатей, этот мешочек опадал, теряя свою форму, словно то, что так долго хранилось внутри, наконец исчезло, оставив его таким же пустым и бессмысленным, каким было тело под ним всего несколько мгновений назад.
Рука Сяо Синчэня чуть заметно дернулась, и в этот момент даже Вэй Усянь выглядел удивленно, едва удерживая полузабытую флейту у своих губ.
Лань Ванцзи бросил на него резкий взгляд, прежде чем снова повернуться к гробу, украдкой наблюдая за человеком, отчаянно сжимающим руку Сяо Синчэня так, словно собирался никогда ее не отпускать, по его стоическому лицу катились слезы. И если лоб Ванцзи под лентой и смягчился на мгновение в выражении сочувствия, то почти сразу же и разгладился в привычно равнодушной манере.
— Тебе удалось, — нейтральным тоном заявил он. Вэй Усянь поднял на него широко раскрытые от удивления глаза и тут же взял себя под контроль, довольно ухмыляясь, словно бы никогда и не сомневался в успехе этой затеи.
— Конечно! — воскликнул он, облегченно опуская флейту. — Эта душа была разбита, но не окончательно. Раньше она не отзывалась, потому что не испытывала желания существовать, но стоило лишь найти кое-что, ради чего ей захотелось бы ожить… — его голос дрогнул, и он робко бросил на Ванцзи почти виноватый взгляд, тут же отводя его в сторону, чтобы вернуться к привычному чванству. — Словом, это был недостающий элемент для удачного завершения этого обряда. Стоит признать, сам ритуал, как и печати с символами, разработаны на высшем уровне, что не может не впечатлять. Этому всему не хватало только скрепляющей основы, своего рода… Клея для соединения всех символов воедино.
Смутное движение за спиной заставило его резко обернуться, но в этот момент Сяо Синчэнь наконец глубоко вздохнул и сел, судорожно дернувшись, так что Вэй Усянь снова вернулся пристальным взглядом к нему. Сун Лань поспешно сменил положение своих рук и теперь вместо того, чтобы сжимать ладонь Синчэня, он крепко придерживал его за плечо — впрочем, с тем же твердым намерением ни за что и никогда его больше не выпускать из рук.
Сяо Синчэнь сделал несколько глубоких вздохов, медленно водя головой из стороны в сторону, словно пытаясь каким-то образом опознать людей, в окружении которых он оказался, а затем губы его шевельнулись.
— …Цз…чн… — звуки вырывались с трудом, во рту было так сухо, что казалось, там трутся друг о друга пески величайшей из пустынь. — Цзы…чэнь.
Рука Сун Ланя сжалась на его плече сильнее, а лицо исказилось отчаянием: еще никогда в жизни он так не хотел заговорить, обнаруживая свое присутствие, но из-за отсутствующего языка, увы, не мог.
«Я здесь!» — он сжал пальцами чужое плечо сильнее, и казалось, эта хватка говорила все за него. —
«Я здесь, рядом с тобой, я больше никогда тебя не оставлю».
— Шишу Сяо Синчэнь, пожалуйста, не тревожься так, — торопливо вмешался Вэй Усянь. — Я… Кхм… Возможно, ты помнишь меня, я Вэй Усянь, сын Цансэ Саньжэнь, много лет назад мы встречались в Юэяне. Даочжан Сун здесь, возле тебя, но, к сожалению, он не может говорить.
Хоть ладонь Сун Ланя то и дело подрагивала, хватка его на плече была все такой же крепкой и надежной, и Сяо Синчэнь повернул голову в его сторону.
— Цзычэнь, — снова повторил он шепотом, — Ты правда здесь? Я…я помню, как…
Его тело охватила неудержимая дрожь и, несмотря на то, что он сидел как живой и дышал как живой, в остальном он выглядел все еще слишком бледным, уязвимым и мертвым.
Тень за ними внезапно задергалась куда активнее, но едва ли кто-то стал обращать на нее внимание.
— Осторожней, шишу Сяо Синчэнь. Швы на твоей душе все еще свежие, и само крепление довольно слабое, — произнес Вэй Усянь, накрыв своей рукой ладонь Синчэня. — Постарайся сохранять спокойствие, не нужно перенапрягаться, ладно?
Сун Лань крепче сжал плечи Сяо Синчэня, беспомощно двигая губами, словно пытаясь передать все, что не мог сказать, через это прикосновение. Он глянул на остальных двоих настойчиво и умоляюще, и все они какое-то мгновение просто беспомощно разочарованно смотрели друг на друга. Сун Лань отпустил второе плечо Синчэня, сжав оставшееся сильнее, и вытащил Фусюэ. Несмотря на возможное притупление лезвия, он прицельно вонзил его в землю, и Вэй Усянь в замешательстве заглянул ему в лицо, не сразу понимая, чего он хочет, и лишь когда опустил взгляд, его осенило, что сухой твердый грунт под их ногами вполне может быть использован в качестве пергамента.
— Позволь мне говорить от имени даочжана Суна, — наконец сказал Вэй Усянь. — Он пишет:
«Я пришел найти тебя, и я здесь. Мы оба здесь, и теперь все будет хорошо»
Сяо Синчэнь тяжело выдохнул и потянулся собственной рукой к ладони на плече, чтоб слабо ее сжать.
— Цзычэнь… Цзычэнь. Мне снилось… Я думал, что я… — он почти задыхался, торопясь произнести эти слова, пока затхлый пыльный воздух безжалостно врывался в недавно воскресшие легкие. — Я думал, ты умер. Я думал, что я убил…
Тишину то и дело прорезал все более настойчивый скрипучий шум, и все три заклинателя на миг отвлеклись от Сяо Синчэня, чтоб одарить источник этого шума суровым взглядом. Сюэ Ян так отчаянно боролся со связывающими его веревками, что зарывался пятками в твердую почву, пробивая в ней целые борозды, и, хоть лицо его и выражало крайнее отчаяние, губы были плотно сомкнуты, не позволяя ни звуку вырваться наружу. Лань Ванцзи смерил его холодным взглядом, словно проверяя действие своей печати, а затем повернулся к остальным, коротко кивнув.
«Я здесь», — повторил Сун Лань, торопливо вырисовывая слова на земле, чтобы кто-нибудь прочитал их вслух. —
«Ты не сделал ничего плохого, это о н обманул тебя».
Слабый румянец, начавший был окрашивать его щеки жизнью, вновь схлынул, превращая лицо Сяо Синчэня в мертвенно-серое.
«Он».
—
«Сюэ Ян», — прояснил Вэй Усянь еще до того, как это успел написать Сун Лань. —
«Все здесь было лишь его игрой. В этом нет твоей вины»
— Сюэ Ян, — повторил Сяо Синчэнь сипло и неразборчиво. В паре метров от него человек, чье имя он произнес, болезненно сжался, словно дождевой червяк, тут же начав извиваться так сильно и отчаянно, дергая заклятые веревки, что его колотые раны вновь открылись, и кровь, не имея возможности выйти изо рта, вдруг начала течь из носа прямо на подбородок. Он выглядел так, словно, будь у него возможность разомкнуть уста, он бы закричал.
— С ним покончено, — прохладным тоном нарушил тишину Лань Ванцзи. — Сейчас он не представляет угрозы. Не волнуйся об этом.
Синчэнь вздрогнул всем телом, и в какое-то мгновение показалось, словно он готов откинуться в этот гроб и снова позволить тьме забрать его, но руки Сун Ланя на плечах продолжали удерживать его вертикально: крепко привязывая его к живым и к свету.
— Я был…По-настоящему слеп, — наконец сдавленно процедил он. — Я думал, что… Но это все оказалось ложью. Все то время, я…был таким слепым.
Глаза Сюэ Яна за их спинами безумно сверкнули, влажно и ярко, он так сильно рванулся из зачарованных веревок, что что-то треснуло: то ли балка сверху, то ли его собственное запястье. От этой возни его рот и нос были залиты кровью настолько, что он непроизвольно начал захлебываться ею, задыхаясь, и Лань Ванцзи, окинув его раздраженным взглядом, все же снял печать молчания, не произнеся ни слова. Временная тишина с его стороны была прекрасной — вот бы так постоянно, но тем не менее кое-кто им все еще задолжал некоторые ответы.
Сплюнув кровь, Сюэ Ян рванулся в их сторону настолько, насколько позволяли веревки, отчаянно выкрикнув:
— Сяо Синчэнь! — казалось, это имя вырвалось не из него самого, а откуда-то из очень поломанной его части внутри.
Мгновенно замерев, Сяо Синчэнь медленно повернул голову на его голос. Сун Лань, до боли коротко сжав ладонью плечо и послав истекающему кровью человеку взгляд, полный ненависти, тут же выровнялся, ступив вперед, тем самым заслонив собой одетого в белое даоши, чтобы обезопасить его даже от столь отвратного всем здесь постороннего присутствия. Сюэ Ян безмолвно открыл и закрыл рот несколько раз подряд, словно все слова растрепались, как и его тело, выветрились или спутались после этой внезапной эмоциональной вспышки, но взгляд его лихорадочно горящих глаз не отрывался от подрагивающего человека, все еще сидящего в гробу.
— Сюэ Ян, — почти беззвучно повторил Сяо Синчэнь и смолк, словно бы не мог подобрать слов, которые стоило бы сейчас сказать. В конце концов он отвернулся, тяжело прислонив голову к плечу Сун Ланя, сосредотачиваясь только на том, чтобы дышать. Вэй Усянь и Лань Ванцзи быстро переглянулись.
— С тобой все в порядке? — спросил Вэй Усянь, на удивление мягко оглянувшись. Глубоко вздохнув, Сяо Синчэнь наконец снова поднял голову и коротко кивнул, тонкая оболочка привычной безмятежности вновь воцарилась на его лице, хотя бледность по-прежнему никуда не исчезла.
— Я порядке, Вэй-гунцзы. Благодарю за беспокойство. Просто это все… Слишком. Слишком для того, чтобы вот так сразу… Принять, — он улыбнулся, хоть улыбка эта и выглядела весьма напряженной и пустой. Но, несмотря на это, Вэй Усянь, ободряюще хмыкнув, кивнул в ответ.
— Просто… Немного погоди, ладно? Скоро все это закончится. У нас есть к нему несколько вопросов. А затем ты сможешь отомстить.
Сун Лань с жаром кивнул, поджав губы, но Сяо Синчэнь ничего на это не ответил, лишь отвернулся в сторону — он выглядел так, словно чувствовал себя некомфортно в собственной плоти, словно бы не желал быть здесь — не желал быть даже частью чего-то, что здесь происходило.
Взгляд Сюэ Яна остекленел, он, наконец, прекратил рваться из своих оков, как будто облик живого лица Сяо Синчэня был единственным, что удерживало его в тонусе, и, стоило ему отвернуться, как Сюэ Ян безвольно повис на множестве зачарованных веревок словно бумажная кукла для похорон. По его подбородку все еще текли струйки крови — их было так много, а кровь текла так обильно, что стала заполнять борозды, оставленные в земле его пятками во время сопротивления.
— Итак, Сюэ Ян, — сказал Вэй Усянь, постукивая пальцем по флейте, указывающей в его направлении. — Ты снова волен говорить. Замечательно. Давай покончим с этим. Ты дал обещание, не так ли? Мы исполнили свою часть сделки, теперь черед за тобой. У тебя ведь есть парочка ответов, которые ты нам задолжал, м? Ты так не считаешь?
Сюэ Ян, не моргая, смотрел вперед, сквозь Вэй Усяня — словно бы его там и не было — прямо в спину Сяо Синчэня и даже не пытался заговорить.
— Эй, — нахмурился Вэй Усянь. — Я помог завершить твое заклинание. Ты хотел быть здесь, чтобы узнать, сработает ли оно, а сам обещал дать нам имена взамен. Ты здесь, и ты видел: оно сработало. Теперь давай, не ухудшай ситуацию.
Взгляд Сюэ Яна ни на миг не отрывался от Сяо Синчэня, и хотя его окровавленные разбитые губы практически сами по себе растянулись в привычную кривую ухмылку, в глазах его не было ничего, кроме усталости.
— Цзинь Гуанъяо. Конечно же…Мой несравненный, талантливый приятель. И Су Шэ, который, к слову, так грубо свалил отсюда с моей половиной Тигриной печати.
Вэй Усянь и Лань Ванцзи обменялись быстрыми взглядами. Участие Цзинь Гуанъяо было более чем подтвержденным, но…
— Выходит, Су Цзунжу это и есть человек со скрытым лицом? — тихо уточнил сам для себя Вэй Усянь. — Вот, значит, почему он сражается как Лань, но с примесью техники Цзинь.
Лань Ванцзи коротко кивнул, но от гнева его губы сжались сильнее обычного. Злой. Вэй Усянь коротко зыркнул в его сторону, а затем снова повернулся к Сюэ Яну.
— И он… Цзинь-Цзунчжу? Ты сказал, он стоял за всем этим, верно?
— Да.
— Есть доказательства? — тон Лань Ванцзи был холоднее обычного.
Сюэ Ян сфокусировал свой взгляд достаточно, чтоб презрительно сузить его, и издал подобие смешка:
— Доказательство их гнусных планов? Пф, нет конечно. Ляньфан-цзунь не из тех, кто оставляет бумажные следы, а моя работа состояла в том, чтобы подчищать хвосты, а не скрывать их.
— Значит, у тебя для нас ничего нет? — Вэй Усянь надулся, постукивая краем флейты по нижней губе. — Похоже, ты получил из этой сделки лучшую выгоду, не так ли? Мы дали тебе куда больше, чем ты нам.
Сюэ Ян вновь распахнул глаза, перестав щуриться, и его улыбка стала значительно шире, открывая взгляду окровавленные зубы:
— Ты прав. Я никогда не смогу отплатить тебе в должной мере. Ничем не смогу отплатить. Но я не сказал, что у меня ничего нет. Разве вы не ищите тело бедного, почившего Чифэн-Цзуня, м?
***
Они возвращались с похорон А-Цин за пределами мертвого города, когда наткнулись на широкую кровавую полосу на земле — и там, где грунт был особенно сухим, кровь уже превратилась в подобие ржавчины. Поторопившись следом, они обнаружили, что тот, от чьих рук пала А-Цин, скрючился на пороге у входа в Похоронный дом.
Вэй Усянь перевернул его, и на мгновение показалось, что те последние усилия в конце концов все-таки прикончили этого человека, но затем один его глаз приоткрылся, а пыльные губы дернулись в подобии привычной ухмылки.
— Сюэ Ян-Сюэ Ян… — выдохнул Вэй Усянь, закатив глаза. — Ты, что ли, и правда никогда не сдаешься? Ты что же, думал, мы уже ушли, и ты можешь себе позволить снова вернуться в старое убежище и продолжить бесчинствовать?
— Верно, — прохрипел Сюэ Ян. — Ты, как всегда, такой проницательный, Вэй-цяньбэ.
Вэй Усянь фыркнул.
— Словно маленький таракан… Тебя действительно сложно прикончить, да? После всего, что с тобой приключилось, ты по-прежнему все еще жив.
— Кто бы говорил, Вэй-цяньбэ! — хихикнул Сюэ Ян, а из уголка его рта пошла кровь, густая и темная. — Как всегда, ты на несколько шагов впереди меня, стоит ли удивляться, что и здесь обошел, я ведь… Еще ни разу не умирал.
Кончики губ Лань Ванцзи дернулись всего на долю секунды, а ладонь опустилась на рукоять Бичэня. Но Вэй Усянь едва заметно качнул головой, и ему пришлось так же резко убрать руку на сторону.
— Ты все еще должен мне ту маленькую услугу, Вэй-цяньбэ, — в глазах Сюэ Ян проскользнул маниакальный отчаянный блеск. — Я поделюсь кое-какой информацией взамен. Честная сделка! Вы же пришли сюда… Потому что искали кое-что, не так ли?
Сюэ Ян снова попытался безмятежно хихикнуть, но вместо этого ему пришлось остановиться, судорожно втягивая дрожащими глотками воздух в продырявленные легкие. Вэй Усянь бросил торопливый взгляд на своего спутника, а затем снова глянул вниз.
— Информацией?
— Да, — прошипел Сюэ Ян, продолжая дышать, похоже, уже чисто на собственном упрямстве и врожденной злобе. — Имена. Ты же хочешь знать, кто прикончил Чифэн-Цзуня, не так ли? Тот же, кто организовал тодди для Цзинь Гуаншаня. Хочешь… Знать, кто убил Цзинь Цзысюня, Цзинь Цзысюаня и тебя тоже, Вэй-цяньбэ?
На этот раз Бичэнь полностью покинул ножны, замирая своим острием прямо у горла умирающего, а Вэй Усянь просто смотрел на него, будто размышляя. Сюэ Ян попытался исказить лицо в торжествующей усмешке, но он слишком быстро истекал кровью, потому ему пришлось закрыть глаза, сосредотачиваясь на собственном дыхании.
— Кто убил… Но это же был… — Вэй Усянь перевел почти испуганный взгляд на Лань Ванцзи, не без оснований опасаясь, что тот вспыхнет гневом и на него самого. — Вэнь Нин. Он убил их обоих, потому что я утратил контроль. Там больше никого не было. Или…был?
— Он лжет, — отрезал Лань Ванцзи.
Сюэ Ян потратил несколько драгоценных глотков воздуха на короткий смешок:
— О, нет-нет. Я не лгу, никогда не лгу. Помнишь? Если я сказал, что прикончу весь клан… — он замолчал, тяжело дыша, пока Вэй Усянь, на чьем лице вспыхнула искра надежды, снова поднял взгляд на Лань Ванцзи. Ему казалось, что он никогда не сможет простить себе ту ошибку, но теперь, когда была хоть какая-то надежда на искупление столь тяжкой вины… Он не мог упустить эту возможность.
— Ты утверждаешь, что кто-то другой стоял за этим? И ты назовешь их имена?
Сюэ Ян лишь кивнул, окончательно прекращая дышать. Лань Ванцзи вложил свой меч в ножны и с таким видом, словно все еще не мог поверить, что делает это, опустился на колени с другой стороны от Сюэ Яна и схватил его безвольную ладонь, мастерски вливая ци, чтобы еще хоть немного продлить ему жизнь. Сюэ Ян одарил его странной улыбкой во взгляде темных глаз и снова посмотрел на Усяня:
— За все эти ответы… Тебе нужно всего лишь завершить одно маленькое заклинание. Все уже подготовлено и… Если кто и может это сделать — так это только ты.
— Ты должен знать, это может не сработать, — нетерпеливо заявил Вэй Усянь. — Я же сказал тебе, чт…
— Ты сказал, что есть шанс! Крошечный шанс! Ты должен хотя бы
попробовать! — Сюэ Ян дышал тяжело и хрипло, улыбка сменилась на искаженную гримасу, балансирующую на грани между отчаянием и яростью. Боевой дух отчасти вернулся к нему, едва его раны немного затянулись, а кровотечение замедлилось.
Вэй Усянь нахмурился, все еще сомневаясь в правильности своего решения.
— Я не стану помогать тебе возвращать его для продолжения твоих дурацких игр. Ты и так принес ему достаточно страданий.
Сюэ Ян посмотрел сквозь него вверх, прямо в это тяжелое пасмурное небо, необъятным саваном зависшее над ними всеми.
— В таком случае… Как насчет бедного-несчастного, подавленного даочжана Суна? Думаешь, он не хочет снова увидеть своего друга, м? Ты ведь сможешь это сделать ради него, не так ли? Разве ты не обязан это сделать ради него, а?
— А ты действительно нечто, Сюэ Ян, — усмехнулся Вэй Усянь куда злее, чем хотел бы. — Ты столь тщеславен, что даже в таком положении хочешь довести дело до конца, лишь бы увидеть, сработает ли твое заклинание?
— Конечно! — Сюэ Ян в ответ лишь сузил свой взгляд, возвращая ему улыбку. — Давай же, Вэй-цяньбэ, играй на своей флейте так, как никогда не играл, постарайся! А потом… Потом я тебе расскажу абсолютно все.
***
Труп Не Минцзюэ сохранился так же хорошо, как и труп Сяо Синчэня, за одним довольно вопиющим исключением.
— Его голова, — даже Вэй Усянь казался несколько потрясенным. — Где его голова?
Слишком задыхающийся, чтобы смеяться, Сюэ Ян просто растянул губы в широкой ухмылке, безвольно повиснув в паутине из зачарованных веревок:
— О, про это лучше спроси у Ляньфан-Цзуня. Он оставил ее себе. В качестве сувенира, знаешь ли.
— Это ты сделал?! — Вэй Усянь зарычал словно настоящий Старейшина Илина, которым его рисовали людские пересуды, и бросился на него, замахнувшись флейтой, что выглядело куда более угрожающе, чем какой-либо меч.
— Да. И нет. Это было… Вроде как общими усилиями. Как и любое настоящее искусство! — Сюэ Ян попытался засмеяться, довольный эффектом от собственных слов, но вместо смеха наружу вырвался лишь слабый кровавый кашель.
Сяо Синчэнь, все еще опираясь на плечо Сун Ланя, вздрогнул, отвернувшись — улыбка стекла с лица Сюэ Яна, словно вода с промасленной бумаги. Он устало опустил голову.
— Детали не имеют значения, правда? Ты просто тратишь время, Вэй-цяньбэ. Ты уже завершил заклинание, а я уже рассказал все, что ты хотел знать. Болтать с тобой, конечно, очень весело, но у всех нас есть дела куда интересней.
— Например, смерть? — иронично переспросил Вэй Усянь, не в силах усмирить гнев и недоверие, тут же получив в ответ притворно удивленный взгляд исподлобья, но даже он видел, что привычная дерзкая ухмылка к этому моменту стала лишь ширмой, постановкой, скрывающей обреченность.
— Например, смерть. Если ты вынудишь бедного Сун Ланя ждать своей мести еще дольше, боюсь, он проиграет в этом вопросе воронам.
В его замечании отчасти был смысл, ведь меж идущим на поправку Сяо Синчэнем, расчлененным Не Минцзюэ и истекающим кровью Сюэ Яном — последний на данный момент выглядел наиболее мертвым. Вэй Усянь оглянулся на своих спутников и, получив короткий кивок от Лань Ванцзи и куда более нетерпеливый от Сун Ланя, сжавшего ладонью рукоять Фусюэ до побелевших костяшек, слегка дернул плечами. Сяо Синчэнь, молча сидевший, опираясь на пустой гроб, лишь сильнее отвернул лицо.
— Что ж, хорошо, — Вэй Усянь заправил флейту за пояс и отступил в сторону. — Тогда он весь твой.
— На этот раз тебе стоит целиться получше, — прохрипел Сюэ Ян, когда Сун Лань начал подходить, волоча по земле острие Фусюэ, нарушая тишину мерным металлическим скрежетом. Даже сейчас, когда за каждый вдох приходилось бороться, этот босяк не мог успокоиться. — Сердце выше и левее. Такое чувство, словно это не ты убил стольких людей, даочжан Сун. Как же неловко…
Все еще удерживая лицо, но сузив глаза, Сун Лань остановился, указывая острием меча ему на шею.
— О. Хороший выбор! Мы ведь уже знаем, что вскрытие глотки срабатывает, не так ли? Мы ведь знаем, а? — он оскалился окровавленными зубами, но глаза его вновь остекленели, когда Сун Лань отдернул руку. Именно тогда он смог опять посмотреть мимо него, туда, куда его взгляд был прикован все время, и куда возвращался снова и снова с тех самых пор, когда они пришли в Похоронный дом: к фигуре в белом.
— Сяо Синчэнь! — позвал он непривычно мягким голосом. — Ты ведь не забудешь обо мне, правда? Ты ведь…не забудешь?
Взгляд его глаз ни разу не дрогнул, когда Фусюэ засвистел в воздухе — и когда он так же стремительно замер, лишь едва оцарапав кожу на его шее.
Замер, остановленный всего тремя едва различимыми словами.
— Цзычэнь, остановись. Пожалуйста.
