***
Внезапно его плеча коснулась чья-то рука, а значит, пришло время менять повязку и пить горькое лекарство — да только прикосновение оказалось теплым, теплым, живым и ласковым, что значит нет, никаких повязок: пора вставать и готовить завтрак, пока А-Цин не начала ныть — ведь голодная она особенно невыносима… — Даочжан? — невнятно выдавил из себя Сюэ Ян, изо всех сил сражаясь с простынями сна, чтобы попытаться понять, в каком месте и времени он находится. Стряхнув в конце концов сон, он обнаружил Сяо Синчэня у своей кровати — тот улыбался, убирая руку еще до того, как Сюэ Ян получил возможность осознанно насладиться этим прикосновением. От разочарования он готов был вопить, требуя немедленно вернуть все как было и хватать чужую ладонь, чтобы уложить обратно к себе на плечо. — Мне жаль, что приходится тебя будить, — произнес Сяо Синчэнь. — Но уже далеко за полдень, а наши гостеприимные хозяева пригласили нас разделить с ними ужин. Я предположил, что ты захочешь подготовиться и освежиться к тому времени. — Мн? — невнятно промычал Сюэ Ян, растирая ладонью лицо, чтобы хоть как-то окончательно встряхнуться ото сна. А затем, как только его мозг наконец-то сумел обработать полученную информацию, тут же начал стонать. — Что-о-о… часами сидеть и похлопывать благородных господ по спинам? Звучит отвратительно — знаешь, мне кажется, умереть от скуки вполне реально. Можно мне просто побыть в постельке, а?.. После ночной полу-безумной пляски с темной магией мышцы и меридианы протестовали в ответ на любое движение, они буквально ныли от истощения, и потому соблазн лечь обратно в кровать и вырубиться был непередаваемо велик. Но Сяо Синчэнь снова позволил себе озорную улыбку, и контур его губ стал таким нежным, таким целовательным — и таким мучительно недосягаемым, запрещенным. — Там будет вкусная еда, — уточнил даочжан, подобно коварнейшему ублюдку разя Сюэ Яна в слабые места. Сладости на ужин, может, и были хороши, но отнюдь не насыщали, поэтому сейчас его желудок урчал, словно самый последний предатель. Сюэ Ян фыркнул и свесил ноги с края кровати. — Ладно, но только потому, что ты просишь, — пробормотал он. — И потому, что мне так или иначе нужно помыться. Сяо Синчэнь в последний раз невыносимо сладко улыбнулся и отошел, оставив его с этим странным ноющим ощущением в груди и покалывающим плечом в том месте, где его касалась чужая ладонь. Едва ли не прожогом выскочив из постели, чтоб избежать любых чувств, что так и норовили проскользнуть ему под ребра, Сюэ Ян поспешил прочь, чтобы привести себя в более презентабельный вид. Отмокая в бочке куда дольше, чем необходимо, он в последний раз смаковал свои несбыточные мечты, прежде чем проститься с ними навсегда — «Спасибо, Сюэ Ян, за все. Достаточно. Я прощаю тебя. Я никогда тебя не забуду. Я буду так скучать, так сильно, что…» Наивные, глупые сентиментальные мысли, как они есть. Едва он вышел из купальни, как тут же обнаружил обоих даосов, ласково щебечущих друг с другом за столом в главном зале. Он наполовину ожидал, что после их утренней стычки Сун Лань будет чертовски смущен — более того, Сюэ Ян даже заготовил для него одну из своих самых чокнутых улыбок, но тот лишь бросил на него свой обычный, ледяной взгляд и буднично сообщил, что вообще-то его волосы в полном беспорядке. Сюэ Ян попробовал было бросить ему вызов — мол, ну так сделай с этим что-нибудь, — и тот даже не удосужился проявить свое очаровательное раздражение. Он просто взял и без колебаний принял гребень, чтобы тут же потратить солидную кучу времени, распутывая узлы и разглаживая пряди, никак это не комментируя. Сюэ Ян бы даже воспринял это как откровенную попытку соблазна, если бы верил, что у мертвого даоши есть такая слабость. Действующий на нервы и потому просто невыносимо раздражающий, Сун Лань вместо того, чтобы расслабить Сюэ Яна и завестись самому, просто взял и сделал все наоборот. Сяо Синчэнь же все время просто сидел и слушал, чуть склонив голову набок, с задумчивым и непонятным выражением на лице. К счастью для всего мира, едва их сопроводили на встречу с обоими Ванами, еда в главном зале действительно была вкусной. — Хотим еще раз выразить благодарность за ваше гостеприимство, — произнес Сяо Синчэнь отвешивая вежливый поклон рядом с Сун Ланем. — Вы впустили нас в час нужды… Мы весьма благодарны. Двери и ставни в главном зале были открыты настежь, впуская солнечный свет в прежде сумрачное помещение, и занавески с подушками, несмотря на то, что откровенно устарели, все равно добавляли ярких, живых красок, особенно в комплекте с целым садом из свежесрезанных цветов. Мальчишка-крольчонок весь буквально трепетал на своем месте, тут же раздувшись от гордости, собственной важности и волнения, когда Сун Лань протянул ему речевой талисман — но, ко всеобщему удивлению, заговорила женщина в белом. — Это мы задолжали вам благодарность, — произнесла она едва различимым, сиплым шепотом, надломленным и отвратительным на слух. — Такую, что и вовек не расплатиться. Даоши замерли в изумлении, а Сюэ Ян, изобразив одну из своих самых благочестивых усмешек, тут же принялся в голове анализировать варианты дальнейшего развития событий. С одной стороны, похвала призрачной вдовы за его помощь сразу перед обоими даосами была бы очень кстати: значимые, весомые благие деяния наверняка сыграют ему на руку во время очередной, неизбежной ссоры. С другой же стороны, в процессе похвалы она может запросто проболтаться и о том, что он говорил до того, как решился на вышеупомянутое благое деяние — а он, надо признать, весьма прямолинейно заявлял о собственной кровожадности, в красках расписывая потенциальные гирлянды из чужих внутренностей, причем не особо задумываясь о последствиях. Что ж, этот момент едва ли ему зачтется. К тому же, сама тема Темного пути по-прежнему оставалась полноценной моральной трясиной, когда дело касалось даосов и их переменчивой, хрупкой чувствительности… — Помогать нуждающимся — истинная суть нашей веры. Не так ли, Сяо Синчэнь? — он остановил свой выбор именно на этой фразе, улыбаясь блаженной и ласковой улыбкой, которой обычно улыбался Сяо Синчэнь. Ему по-прежнему запросто удавалось скопировать его после стольких лет практики перевоплощения. — Мы не просим за это благодарности — впрочем, от бесплатной пищи мы наверняка бы не отказались! — Разумеется! Прошу, присаживайтесь! — воскликнул юный Ван, указывая широким жестом на низкие столики напротив возвышения. Сяо Синчэнь с едва уловимым вопросительным выражением лица повернул голову в сторону Сюэ Яна, но, к счастью, покладисто занял свое место за столиком, не форсируя обстоятельства. «Лучше вообще избегать столь сомнительных тем, — сделал вывод Сюэ Ян, снова дружелюбно усмехнувшись. — По крайней мере до тех пор, пока Ванчжуан не окажется далеко позади и можно будет без труда придерживаться изложения своей версии событий.» — Еда пахнет изумительно! — объявил он. Возможно, попытка переключить внимание оказалась вопиюще откровенной, судя по тому, как подозрительно сощурил взгляд в его сторону Сун Лань, но, на превеликую радость, крольчонок не подвел и тут же принялся восторженно рассказывать о редких, острых специях, переданных родственниками из Жунаня, что рядом с Юнмэном, а пока он болтал — все остальные смогли взяться за трапезу. Что ж, пища действительно была хороша — этого у нее не отнять. Возможно, он все-таки не зря выбрался из постели. Кроме того, благодаря компании отвыкшего принимать гостей опального клана и даоши с уровнем социальной активности едва ли не ниже приемлемой в обществе, ужин прошел с просто-таки освежающим отсутствием привычных на таких мероприятиях почесываний самомнения и вылизываний задниц. Время от времени вдова Ван наклонялась, чтобы прохрипеть что-то неразборчивое своему сыну, а тот, чуть ли не плача от возможности слышать ее голос, улыбался как идиот, прежде чем высокопарно передать ее слова всем остальным. — Матушка интересуется вашим путешествием в Цзиньлинтай — Сюэ-цяньбэ, ты сказал мне в горах У, что вы вместе с Верховным Заклинателем работали над планом по спасению мира. Вы поэтому направлялись туда? «Точно…» — Сюэ Ян так и замер, не донеся палочки до рта. Именно так он и сказал тогда — но то было во времена, когда дружба с Цзинь Гуанъяо была преимуществом, а не помехой. Однако прежде, чем он успел заговорить, Сяо Синчэнь мрачно кивнул. — Это несколько приукрашенная версия правды — ни один человек, какими бы благими намерениями он не обладал, не способен просто взять и… спасти мир. Но мы лелеяли надежду сделать его чуть добрее по мере возможности. До того, как нам пришлось задержаться в Муйшане, мы писали Верховному Заклинателю насчет того, чтобы обсудить постройку приютов с возможностью исцеления для всех, а не только для вооруженных людей и солдат, как, например, это происходит в Сторожевых башнях. Вот почему… мы направлялись в Цзиньлинтай, подать прошение. По крайней мере, надеялись подать его. Сяо Синчэнь натянуто улыбнулся, и Сюэ Ян нахмурился, находя внезапно поникшие плечи даочжана совершенно неприемлемым зрелищем. — Так и что же вы будете делать теперь? — запросто спросил мальчишка на одном дыхании с той тактичностью, с которой обычно прилетает кулаком в лицо. Оба даоса напряглись, улыбка Сяо Синчэня сделалась стеклянной и острой, и Сюэ Яну пришлось изо всех сил сжать челюсти, чтобы сдержаться и не обозвать достопочтенных хозяев вслух каким-нибудь совершенно нелицеприятным словом — или чтобы не вынуть кинжал и не отрезать нос и уши этому паршивцу, чтобы их же ему же и скормить. — Мы еще не решили, — произнес Сун Лань, и, несмотря на вежливый тон, в его голосе проскользнул холодок, отчего Сюэ Яну неожиданно вдруг стало легче. — Последние вести все еще свежи в наших умах, — смягчая, добавил Сяо Синчэнь, слегка склонив голову. — Столько всего произошло в мире заклинателей, пока мы восстанавливались в горах. Нам нужно поразмыслить, сориентироваться, какова новая расстановка политических сил и с чем мы столкнемся дальше, прежде чем принять какое-либо решение. Мы ведь даже не знаем, кто сейчас Верховный Заклинатель. — О, пока никто, — торопливо вставил мальчишка, покраснев: вероятно, он осознал свою оплошность, так что, надо полагать, в дальнейшем будет держать ухо востро и следить за своим гребанным языком. Ну, возможно. — Великие кланы все еще обсуждают это, так что никаких официальных заявлений не было. — Ну, это точно не будет выходец из клана Цзинь или Нэ, — хмуро ухмыльнулся Сюэ Ян, задумчиво обкусывая золотую палочку для еды. — Первый совсем ребенок, а второй — некомпетентный хлыщ. Глава Цзян мог бы стать кандидатом, у него достаточно влияния — но, не имея семьи, ему и без того накладно в одиночку разгребать дела своего ордена. Черт, только бы не он. Цзянху станет весьма опасным местом для… ну, для многих людей, если шэншоу Саньду закрепит свою личную войну против отступников на правовом уровне. — Ну, им может стать кто угодно. Многие сейчас пользуются беспорядком, избавляются от своих недоброжелателей и врагов, чтобы заполучить власть и подняться в качестве нового великого клана, — сообщил Ван несколько приглушенным тоном и, вероятно, не зря. Изолированный клан, который от полного уничтожения отделяет лишь меткий бросок одного единственного кинжала — конечно же, у них есть причина не поднимать головы. — Некоторые отвратительные стычки уже имели место быть. Молин Су заклеймили предателями и казнили за то, что они сделали на Могильнике, а некоторые кланы, что пользовались благосклонностью Верховного Заклинателя, пали вместе с ним. — Мир на грани войны, — ослабшим голосом заметил Сяо Синчэнь, отложив палочки и опустив руки себе на колени. — Боюсь, мечта о доброте сейчас нужна как никогда — и достичь ее сейчас тоже сложно как никогда. — О, ну хватит унывать, даочжан! — сердито воскликнул Сюэ Ян, решительно отказываясь смиряться с миром заклинателей и их мелкими распрями, что придали столь удрученное выражение миловидному личику Сяо Синчэня. — Что-нибудь придумаем! Сун Лань повернул голову — словно бы спрашивая взглядом, мол, что именно? — но на его лице было скорее умоляющее выражение, нежели надменное. — Как насчет Ланей?..— сейчас он мог лишь сердито пожать плечами в ответ, поэтому Сун Лань снова обратился к семейству Ван. — До недавних пор они славились как самый справедливый и уважаемый орден. — О, все были уверены, что они начнут принимать активное участие, — кивнул мальчик. — Но, странное дело, из Гусу в последнее время нет никаких вестей. Ходят слухи, чт… Его мать бросила на него осуждающий взгляд, и он немедленно покраснел. — То есть... Ну разумеется, лидеру клана негоже полагаться на уличные сплетни, — поспешно исправился он. — Но некоторые считают, что, возможно, оба Нефрита были ранены во время обрушения храма. Или что их удерживает в плену Старейшина Илина… ну, так говорят! — пискнул он в свою защиту, едва столкнувшись с очередным суровым взглядом своей матери. — Госпожа Ван мудра, — мягко указал Сяо Синчэнь. — Когда вода бурлит, наполняясь слухами, довольно рискованно шагать вперед, ведь можно запросто оступиться и потерять свой путь. Лучше подождать, когда муть осядет, и тогда правда всплывет на поверхность. — А и правда, я только подумал об этом, — заявил Сюэ Ян, размахивая палочками в качестве подтверждения. — Новым Верховным Заклинателем наверняка станет кто-то из Ланей! И это пойдет нам на пользу — мы ведь связывались и с Цзэу-Цзюнем, когда отправляли первые письма. Если нам удастся его убедить… Оба даоши задумчиво кивнули, и глаза крольчонка тут же благоговейно заблестели, словно бы он только что ненароком упомянул, что на короткой ноге с самим Золотым императором. — Они все известны своей праведностью… — вдумчиво протянул Сяо Синчэнь. — Может быть… — Ну, так или иначе нам понадобится один из великих кланов, — заявил Сюэ Ян, уцепившись за маленькую искорку надежды, промелькнувшую у Сяо Синчэня на лице. — Больше ни у кого нет таких ресурсов, чтобы использовать их направо и налево. А раз уж Цзинь Гунъяо пал… наследник его ордена молод и неопытен; что касается наследника клана Не — ну это же смешно, а стоит только показаться Цзяну на глаза, и он прикончит нас… — он закашлялся, тут же исправившись при виде внезапно опустевших выражений лиц у обоих Ванов. — … То есть он может убить подозрительных незнакомцев, даже не разбираясь, кто они и зачем пришли. В общем, остаются только Лани. А ты ведь уже успел подружиться с Ханьгуан-Цзюнем, не так ли, даочжан? — его улыбка была лишь отчасти горьковатой, хоть парочка шрамов и напоминала ему о том, на что способен разъяренный Лань. Сун Лань едва заметно нахмурился. — Если мы собираемся обращаться к великим орденам за помощью в осуществлении нашей мечты… Может, ты и прав: Лани действительно лучший вариант. Нам так и не пришел ответ от Цзэу-Цзюня, но из того, что я помню, он всегда считался милосердным и справедливым. Возможно, нам стоит обратиться к нему еще раз… — Значит, возвращаемся к написанию писем, — заключил Сюэ Ян, беспокойно вертя свою опустевшую чашку на кончике пальца. — Посмотрим, удастся ли нам связаться с Цзэу-Цзюнем и вовлечь его в задумку даочжана, — а если он собирается занять пост Верховного заклинателя, то так даже лучше! У нас еще может все получиться! Улыбка, которой его одарил Сяо Синчэнь, была до ужаса мягкой и хрупкой в уголках. «Ты даришь мне надежду», — сказал он прошлой ночью, именно так и сказал — и это сработало. Сюэ Ян готов вовлечь этого зажравшегося Ланя в их совместный план, даже если для этого придется сунуть нож ему в почку. — Мы тоже могли бы помочь! — мальчишка Ван наклонился вперед, но жажда действия на его лице тут же сменилась откровенным разочарованием, когда мать остановила его, положив руку на плечо и едва заметно качнув головой. — Мы мало что можем сделать. Открыто поддерживать… — начала было она, но затем умолкла. Впалые и по-прежнему покрасневшие глаза, пусть и куда более прояснившиеся, остановились на Сюэ Яне. И, ну что ж. Он ведь и сам говорил об этом мальчишке, разве нет? Он говорил, что, вне всякого сомнения, произойдет с Ванами, если могущественные ордены пронюхают хоть о малейшем намеке на их связь с темным заклинательством — или темными заклинателями. Он оскалился, чуть приподняв чашу, словно в тосте, и так же чуть приподняв бровь, готовый к тому, что она вот-вот раскроет всем их маленькое ночное приключение среди надгробных табличек, но, к счастью, она всего лишь перевела взгляд на даоши, так ни о чем и не упомянув. — Откровенное принятие чьей-либо стороны в вопросах политических затей, даже совсем безобидных… Может прикончить нас. Такой поддержки мы вам не предоставим — но облегчить ваше дальнейшее путешествие скромными дарами нам вполне по силам. Вполне ожидаемо, Сяо Синчэнь тут же покачал головой, изо всех сил ухватываясь за возможность отказаться от весьма справедливого, щедрого жеста. Вот же безнадежный идиот, а. — В этом нет нужды. Какую бы помощь мы не оказали вашему сыну в прошлом, госпожа Ван, знайте, что мы предложили бы ее любому. Вы и без того невероятно щедры в своем гостеприимстве. Мы не ждем платы за свои дела и не просим ее. Взгляд вдовы снова скользнул к Сюэ Яну и тот в очередной раз приготовился иметь дело с неудобной правдой, но ее глаза на нем не задержались надолго. Она склонила голову в сторону Сяо Синчэня, и ее уста тронула смягченная горем теплая улыбка. — Никакой платы, — заверила она наконец, и ее голос сел, сходя на едва слышный, хриплый шепот. — Это наш вклад. Ты не единственный, даочжан Сяо… кто мечтает о том, чтобы мир стал добрее. Откровенно тронутые этими словами, оба даоса тут же отвесили глубокий поклон. — Отличненько! — воскликнул Сюэ Ян, громко опустив чашку на стол, отчего все они подскочили. Ему не терпелось поскорей приступить к делу, двигаться вперед, воплощая новый план в реальность. — Полагаю, нам надо еще сочинить несколько писем, продумать новый маршрут — думаю, лучше отправляться на юг, пока Первый Нефрит не соизволит дать нам ответ! Так или иначе не стоит задерживаться здесь дольше, чем необходимо, — особенно с учетом того, что это может навлечь на наших благородных хозяев какие-либо неприятности. Он широко улыбнулся Ванам — мать одарила его одним из этих вежливых поклонов, мальчишка же выглядел совершенно разочарованным. Сун Лань в очередной раз уставился на него прищуренным взглядом, явно что-то подозревая из-за внезапного проявления конгениальности, — но так играть в эту игру даже веселей, правда. Сяо Синчэнь лишь покачал головой в качестве мягкого упрека, а затем повернулся к возвышению, чтобы еще раз поклониться. — Искренне благодарим вас за вашу щедрость и гостеприимство — и за то, что разделяете нашу мечту. Если на то будет воля небес… возможно, однажды наши пути вновь пересекутся в более добром мире. Оба Вана поклонились в ответ, затем женщина склонилась и что-то прохрипела своему сыну. Тот кивнул и выпрямился, снова пытаясь выдать себя за настоящего господина. — Прошу, оставайтесь столько, сколько вам потребуется, чтобы полноценно подготовиться, — провозгласил он. — А если вы решите двигаться на юг через Жунань, матушка предоставит вам сопроводительное письмо к моему дяде, главе Ван, с прошением принять вас не менее гостеприимно. Сун Лань отвесил торжественный поклон. — Госпожа Ван очень добра и очень предусмотрительна. Еще раз благодарим вас обоих. — Вот видишь, даочжан! — воскликнул Сюэ Ян, подбираясь поближе, едва они покинули зал. — Еще не все потеряно! Мы еще воплотим твою мечту, вот посмотришь! Улыбка Сяо Синчэня была едва заметной, но до боли в сердце идеальной. — Посмотрим, — мягким эхом отозвался он. — По крайней мере… снова обрести направление невероятно приятно. — Итак, вернемся же к письмам! — хохотнул Сюэ Ян, на пробу подступая чуточку ближе. — Скажи-ка, даочжан, как давно ты практиковался в написании иероглифов? И Сяо Синчэнь захихикал, его лицо растянулось в некоем подобии глупой улыбки, что едва заметными ямочками врезалась в его щеки. — Полагаю, мне стоит оставить это на вас с Цзычэнем, — наконец заключил он, слегка качнув головой, по-прежнему улыбаясь так, что Сюэ Яну отчаянно захотелось поцеловать его. Эта улыбка была такой, что он почти поверил, что возможно, ему будет позволено… Задержавшийся, чтоб обменяться парой фраз с мальчишкой Ваном и забрать у него речевой талисман, Сун Лань, разумеется, выбрал именно этот миг, чтобы вновь присоединиться к ним и весьма эффектно спортачить такой момент. Сюэ Ян бросил на него темный взгляд, который тот решительно проигнорировал. — Судя по качеству тех знаков, что он демонстрировал во время совершенствования талисмана, полагаю, Сюэ Яна стоит засадить за оттачивание навыков написания базовых символов до тех пор, пока его рука не обретет прежнюю ловкость в этом вопросе. Сюэ Ян бросил на него еще более сердитый взгляд, но Сун Лань лишь слегка приподнял одну бровь, так что, вероятнее всего, это была худшая на свете попытка в шутку. — Так и быть, здоровяк, — он ухмыльнулся. — Можешь взяться за чернила, пока пишешь то, что тебе диктует более сообразительный человек. Я. Сун Лань бросил на него ледяной, хмурый взгляд, но Сяо Синчэнь тут же встряхнул головой, его улыбка снова сделалась хрупкой и уязвимой. — Прошу вас. Давайте не будем ссориться. Сделаем это вместе. По крайней мере, Сун Ланю хватило совести изобразить некое подобие раскаяния, когда он кивнул. Его недоулыбка лишь отчасти подтопила вечную мерзлоту на каменном лице. — Конечно. Сделаем это вместе. Все вместе. — Именно так он и сказал, — пробормотал Сюэ Ян, но благородно решил воздержаться от дальнейших, вполне заслуженных оскорблений. Он был уже слишком увлечен, продумывая дальнейший ход событий, буквально вцепившись в глотку новому плану и тряся его мысленно то так, то эдак, пытаясь предугадать, что и при каком раскладе им может выпасть. Они все еще могут это сделать. И сделают. Или перевернут весь этот гребаный мир в попытках.***
— Вы когда-нибудь встречали его? — спросил Сяо Синчэнь, пока Сюэ Ян с Цзычэнем раскладывали бумагу и готовили чернила, временно превращая их чайный столик в письменный. — Лань Сичэня? — Разок-другой, к превеликому огорчению А-Яо, — Сюэ Ян уселся рядом. — Он, знаешь ли, изо всех сил старался держать свою публичную личность подальше от нелицеприятных темных делишек личного характера, и я, определенно, принадлежал к последней категории. Но какое же непередаваемое выражение лица у него появлялось каждый раз, когда я без разрешения появлялся на банкетах или собраниях! Зная его достаточно хорошо, можно было даже измерять степень его разъяренности по глубине ямочек на щеках. Он коротко хихикнул, затем непривычно рассудительно вздохнул, прежде чем встряхнуться и продолжить. — Честно говоря, думаю, знаменитого Первого Нефрита весьма переоценивают. Да, он весьма праведный, очень вежливый, а спина такая ровная, словно он носит свою сяо прямо в заднице! Повсюду вершит благие дела, способен завести дружбу практически с любым человеком — но не особо сообразительный. Чем-то похож на тебя. — Не особо сообразительный? — слегка обиженно отозвался Сяо Синчэнь и, к своему удивлению, вдруг получил неожиданный тычок, словно бы Сюэ Ян игриво потерся о его плечо своим. — Ты очень сообразительный, даочжан, — как ни в чем не бывало заявил Сюэ Ян. — Правда. Твой ум так же блистателен, как луна темной ночью! Даже в твоем имени это прописано, всякий знает. Но только не тогда, когда речь заходит о таких общеизвестных вещах, как здравый смысл и самосохранение. Он не сумел удержаться от несмелой улыбки и тут же получил довольный смешок в ответ. — Вот для чего тебе нужны мы, правда, здоровяк? Чтобы не дать Яркой Луне свалиться со скалы, когда он, вместо того, чтоб смотреть под ноги, самозабвенно пялится в небеса! — Вообще-то из нас троих только Синчэнь еще сохранил способность передвигаться по воздуху, — сухо парировал Цзычэнь под аккомпанемент бумажных шорохов. — Так что я бы не стал его недооценивать. Сюэ Ян усмехнулся. — Вообще-то из нас троих именно его мне пришлось ловить, чтоб не разбился насмерть, когда он падал с огромной высоты, приняв опрометчивое решение в одиночку сразиться с муваном. Никакого чувства здравого смысла и самосохранения. Как я и сказал. — Ну хватит, — унял их Сяо Синчэнь, легонько качнув головой, несмотря на шквал пронесшихся сквозь его тело вспышек отдаленных воспоминаний: падение, затем объятия, крепкие, еще крепче, приземление на мягкую траву… — Прошу вас. Сюэ Ян, даже несмотря на то, что ты виделся с Лань Сичэнем всего несколько раз, наверняка ты знаешь его лучше, чем мы. Как, по-твоему, нам лучше подступиться к нему? Он почувствовал чужое пожатие плечами, Сюэ Ян по-прежнему сидел слишком близко. Сяо Синчэнь вдруг обнаружил, что и сам-то не особо возражает. — Благопристойность. Лани — ярые приверженцы правил. Нужно добавить каких-нибудь уважительных титулов, воззвать к праведности и его доброму сердцу…. Сюэ Ян вздохнул, когда Цзычэнь, судя по шороху пера по бумаге, принялся делать первые наброски. — Знать бы, что там на самом деле произошло в том храме. Стоит ли преподносить это как возможность исполнить на благо человечества последнюю волю А-Яо или наоборот: предоставить все так, словно это позволит Ланю искупить свою вину благими деяниями и отмыть руки от дружбы с ним… И вот, снова — из-под покрова дурашливой интонации проглянул шепот тоски и злости. Возможно даже, скорби. — Они были близки? — поинтересовался Сяо Синчэнь скорее из любопытства к проявлению столь редкой уязвимости, нежели к сплетням. Сюэ Ян коротко хохотнул, но вовсе не весело. — В этом мире не так уж много вещей, которыми Цзинь Гуанъяо не решился бы пожертвовать, даже оказавшись под давлением обстоятельств. Но его драгоценный Цзэу-Цзюнь… Он пачкал собственные руки все сильней и сильней, лишь бы позволить ему оставаться чистым, уберечь его невинность… Не знаю, что об их связи думает великий Нефрит сейчас, но А-Яо бы умер за него. Вот почему я так хотел привлечь и его в нашу затею! Присутствие Цзэу-Цзюня вынудило бы Верховного Заклинателя играть по правилам и вести себя хорошо. «Очередная трагедия, — предположил Сяо Синчэнь. — Очередной дьявол, пробравшийся слишком глубоко в слишком человечное сердце.» — Вероятно, лучше не усложнять, — спокойно произнес Цзычэнь, нарушив меланхоличную тишину своим как всегда прагматичным замечанием. — Нужно просто обратиться к нему и объяснить суть того, что мы собираемся сделать. Если Лань Сичэнь столь праведен и великодушен, сколь о нем говорят, то этого хватит, чтобы по крайней мере получить ответное письмо. А уже потом, основываясь на его реакции, можно будет подправить направленность наших изречений. Сяо Синчэнь улыбнулся. — Спешка в завершении какой-либо постройки может развалить то, что уже удалось построить. Ты прав, как всегда. Мы должны практиковать терпение и удерживаться от возведения слишком масштабных и подробных планов до того, как обретем уверенность в том, что сумеем их придерживаться. Порой я становлюсь слишком нетерпеливым. — Мне нравится, когда ты нетерпелив, даочжан, — пробормотал Сюэ Ян рядом с ним. — Тебе очень идет. Он снова не смог сдержаться от улыбки. — Нетерпеливость хороша, но на волне энтузиазма и без терпения можно запросто переусердствовать, взяться за слишком многое и придушить в корне, то, что уже пустило ростки. Сюэ Ян демонстративно-громко вздохнул. — И снова терпение! Знаешь, иногда мне кажется, что ты выбираешь самые занудные цитаты из писаний, чисто чтоб досадить лично мне. — Смею напомнить, что именно ты однажды сказал, что не стоит хвататься за многое раньше времени, — указал Цзычэнь, не прерывая тихий шорох письма на бумаге, а Сяо Синчэнь воспользовался этим, чтоб стойко подавить очередную улыбку в уголках губ. — Из чего можно сделать вывод, что ты сам не так уж и невежественен в вопросах такой благодетели, как терпение. Сюэ Ян сердито фыркнул, бормоча под нос откровенное ругательство, но, к счастью, полностью выпускать когти не стал. — Я набросал приветствие, — сказал Цзычэнь спустя мгновение, шурша бумагой. — И упрощенную версию того, что мы надеемся сделать. Так же я осторожно упомянул, что мы уже пытались связаться с ним прежде, и выразил надежду, что он находится в добром здравии. — Оу, пассивная агрессия, мне нравится, даочжан Сун! — хихикнул Сюэ Ян. — Не балуйся, — проворковал Сяо Синчэнь, и, к его вящему удивлению, Сюэ Ян вдруг успокоился и послушно затих, когда Цзычэнь принялся зачитывать первые наброски письма вслух. — Звучит довольно неплохо, — Сюэ Ян пожал плечами, когда тот закончил. — Разве что не мешало бы добавить побольше чего-то цветастого, вроде «исходя из доброты вашего сердца» или «дабы сократить страдания сирых и убогих», но в целом суть дела понятна. Наша задача — произвести впечатление, чтоб получить приглашение в Гусу на беседу с глазу на глаз. А как только мы прижмем его к стенке, то уж точно сумеем убедить найти причины для сотрудничества! «Просто фигура речи, — устало попытался убедить себя Сяо Синчэнь. — Это ведь просто фигура речи. Он ведь не буквально. Ну, наверное. А если и так, то мы ему этого не позволим». — Безопасно ли для тебя в Гусу? — спросил он, потому что его озарило внезапной, но чертовски правдоподобной догадкой, что, скорее всего, вряд ли. Лани известны своей праведностью, а праведность включает в себя справедливость, что не так уж и плохо — до тех пор, пока на сцене не появляется Сюэ Ян со всеми своими былыми проступками. Тогда слова вроде «праведность» и «справедливость» внезапно приравниваются к слову «опасность». Сюэ Ян снова легонько толкнулся ему в плечо, и в его голосе появилась ничем не прикрытая, довольная усмешка. — А что, — протянул он нараспев. — Неужто волнуешься обо мне, даочжан? —Да, — шок от пережитого днем ранее откровения, вскрывшегося так внезапно, все еще заставлял его внутренности сжиматься. — Конечно, волнуюсь. — Мы не пойдем туда, где хоть один из нас будет подвержен риску, — прояснил Цзычэнь, и в его голосе была отчетливо слышна угрюмость. Сюэ Ян снова счастливо рассмеялся, явно довольный. — Ну вот, а теперь уже ты недооцениваешь меня! — счастливо рассмеялся Сюэ Ян, явно довольный таким раскладом. — В поднебесной почти не осталось мест, куда бы я так или иначе не просачивался — но, как бы то ни было, меня еще ни разу не ловили, если это не входило в планы! Я могу сменить облик, если хотите. Или, я полагаю, что еще лучше чуть отступить, позволяя вам вести беседу самостоятельно. Эй, ну не надо так волноваться, все будет в порядке! — Ты и про Цзиньлинтай так говорил, — низким прохладным тоном напомнил Цзычэнь, и внезапно в его голосе прорезалась ярость. Сяо Синчэнь почувствовал, как Сюэ Ян буквально замер рядом. — Не совсем, — наконец безразлично пожал плечами он, и смех исчез из его интонации, как и не было. Сюэ Ян весь напрягся, столкнувшись с такой неожиданной злобой. — Я говорил, что мы пойдем в Цзиньлинтай и исполним вашу мечту, именно этим мы и занимались. Что-то я не припомню ни одной жалобы в то время. И я не виноват, что мы не успели добраться туда вовремя. — Эй-эй, полегче, — пробормотал Сяо Синчэнь, чуть повернувшись так, чтобы легонько накрыть кончиками пальцев ладонь Сюэ Яна и немного успокоить. — То, что мы выяснили вчера, произвело буквально шокирующее впечатление. Цзычэнь просто обеспокоен. — О нет, — расхохотался Сюэ Ян, резко и неприятно: он все еще оставался напряженным. — Видел бы ты его лицо, даочжан! Он выглядит так, словно запросто оторвал бы мне башку, если бы ему это сошло с рук! Цзычэнь не обеспокоен, — ядовито протянул он. — Цзычэнь разочарован. Шуанхуа задребезжал в ножнах от внезапной вспышки темной, яростной энергии, Цзычэнь резко шлепнул бумаги на стол, встал и вышел, не проронив ни слова. — Засранец, — тихо проворчал Сюэ Ян в последовавшей за этим тишине. Глубоко вздохнув, Сяо Синчэнь стиснул губы и отпустил ладонь Сюэ Яна, чтобы сложить руки у себя на коленях. — Это было жестоко, — наконец произнес он. — И в том не было необходимости. Он тяжело воспринял вчерашние новости — и вовсе не потому, что надеется избавиться от тебя. А потому что боится этого. — Ну да, конечно, ври побольше, — недоверчиво усмехнулся Сюэ Ян, когда Сяо Синчэнь позволил тишине затянуться. — Я знаю Цзычэня лучше, чем кто-либо, — вздохнул он снова, изо всех сил стараясь сдерживать боль и раздражение, продолжая увещевать мелкими шажками. — И могу заверить тебя, что, несмотря на все трагедии нашего совместного прошлого, он тебе не враг, Сюэ Ян. — Ну, значит, ты знаешь его не настолько хорошо, как тебе кажется, — пробормотал Сюэ Ян вызывающе, но едва ли искренне. — Не задумывался об этом? Сяо Синчэнь нахмурился. — Что ты имеешь ввиду? — Да так, ничего, — небрежно отмахнулся Сюэ Ян спустя мгновение. — Не обращай внимания. Сяо Синчэнь беспомощно покачал головой, пытаясь подавить собственную досаду. — Было ведь так здорово, работать сообща. Прошу, давай продолжим в том же духе? Просто… попытайтесь воздерживаться, не противостоять и не провоцировать друг друга без нужды, ладно? Сюэ Ян сохранял упрямое молчание и Сяо Синчэнь склонил голову еще ниже. — Это очень важно для меня, — мягко произнес он. — Пожалуйста. — Это жульничество, даочжан, — простонал Сюэ Ян, но было заметно, что он снова расслабился. — Но учти, извиняться я все равно не стану. Это он с какого-то перепугу взбесился, я ни при чем. Сяо Синчэнь позволил себе едва заметную улыбку облегчения, радуясь маленькой победе. — Просто будь чуточку добрее к Цзычэню, — упрекнул он, подбирая одежды, чтобы встать. — Его привязанность не всегда очевидна, но поверь мне: он дорос до того, чтобы заботиться о тебе. Пойду поговорю с ним. Почему бы тебе тем временем не сходить и не раздобыть нам всем чаю? — Хорошо, что ты такой ебаный святоша, даочжан, — проворчал Сюэ Ян, но тоже угрюмо встал. — Потому что если бы ты когда-нибудь решил использовать свое влияние во зло, то мир был бы обречен. Сяо Синчэнь тихонько рассмеялся, сокрушенно покачав головой. — Будь у меня такая власть над миром, я бы не стал ее использовать во зло, но точно постарался бы сделать его лучше. — Что ж, — промурлыкал Сюэ Ян, наклонившись и внезапно оказавшись так близко, что Сяо Синчэнь почувствовал его дыхание у своего уха. — Звучит как план, не так ли? Мы еще до этого доберемся. Вот увидишь! Он развернулся на пятках и, словно бы ничего не случилось, вышел прочь. Замерев неподвижно и медленно выдохнув, Сяо Синчэнь пытался побороть боль от невыносимой тоски, что хриплый голос под самым ухом распространил во все тело. Затем, еще раз вдохнув поглубже и надеясь, что его лицо не полыхает от румянца — или что это хотя бы будет не слишком заметно в тусклых вечерних сумерках, — он направился в сад. Испытав облегчение от того, что Цзычэня не пришлось долго искать — тот стоял буквально в нескольких шагах, — он сократил расстояние и встал рядом. — Прости, что ушел так бесцеремонно, — сухо произнес Цзычэнь, повернувшись к нему. — Это было слишком неподобающе. — Не стоит извиняться, — покачал головой Сяо Синчэнь, мягко улыбнувшись. — Это было жестоко с его стороны. Цзычэнь издал вздох, который больше походил на раздосадованное фырканье. — Порой мне действительно хочется открутить ему башку. Просто он бывает таким… Чтобы он не собирался сказать, Цзычэнь либо передумал, либо не сумел подобрать верную формулировку. Сяо Синчэнь попытался искренне подавить сочувственную улыбку. — Знаю, — ответил он, потому что действительно знал. Сделав глубокий успокаивающий вдох, а затем медленный выдох, Цзычэнь несколько сдулся, будучи настолько потерянным и глубоко несчастным, что это сумел почувствовать даже Сяо Синчэнь. — Знаю, это сложно и довольно тяжело, — промурлыкал Сяо Синчэнь, надеясь, что звучит скорее участливо, нежели сочувствующе. — Все вот это. Но, может… Когда тебя лишают одной из трех великих благодетелей, как никогда важно держаться за оставшиеся две. Где нет простоты, нам стоит полагаться на сострадание… и терпение. — Мне не хватает простоты, — пробормотал Цзычэнь непривычно хриплым голосом. — Это была моя любимая благодетель. Сяо Синчэнь тихонько рассмеялся этой шутке, какой бы угрюмой она не была, и потянулся рукой, чтобы накрыть ею ладонь Цзычэня. — Я выяснил, что немногое в этом мире бывает простым. И очень редко такое случается с чем-то действительно важным. Цзычэнь безмолвно накрыл его руку своей, и так они стояли в тишине еще какое-то время, слушая сонное чириканье птиц, пока вечер окутывал прохладным одеялом все вокруг. — Вообще-то идея неплохая, — в этот раз голос Цзычэня походил на его привычный, прагматичный тон. — Если и есть в мире великий орден, который мог бы уважать наши пожелания и независимость и при этом оказывать поддержку в деятельности… то лучший вариант — это Лани. Но придется двигаться осторожней, что бы он там ни говорил — враги, которых он умудрился нажить, уже несколько раз подбирались невероятно близко, а мы ведь доселе передвигались только по отдаленным долинам и глухим перевалам. Сяо Синчэнь тихо кивнул, усилием воли подавляя вспышку опасения. — Мы будем осторожны. Цзычэнь один раз провел по его ладони в невербальном кивке согласия, и Сяо Синчэнь позволил себе вжаться в его осязаемое присутствие чуточку сильнее, ценя возможность побыть рядом, заполучить эти бесценные моменты один на один… — Если вы двое собираетесь весь вечер стоять там и пялиться друг другу в глаза, то я и сам могу выпить весь чай, — скомканно позвал их Сюэ Ян изнутри, словно бы почувствовав этот момент. Сяо Синчэнь ощутил, как его губы дрогнули, когда Цзычэнь вздохнул. — Не то чтобы там до хрена глаз, в которые можно пялиться, конечно. — Уже идем, — отозвался Сяо Синчэнь, с легкой досадой качнув головой и неохотно высвобождая ладонь от прикосновения Цзычэня. Он уже собирался было повернуться, когда Цзычэнь потянул его обратно — так резко и неожиданно, что он почти вздрогнул от удивления, — а затем накрыл его губы своими. — С тобой никто не сравнится, — с каким-то странным отчаянием в голосе произнес он, почти сразу же отпрянув. Слишком удивленный, чтобы сказать хоть что-то в ответ, Сяо Синчэнь лишь приоткрыл рот и вновь его закрыл, непроизвольно облизнув губы. Момент был упущен — Цзычэнь повернулся и направился внутрь. Вынудив себя сдвинуться с места, Сяо Синчэнь поспешил следом, чтобы предотвратить любые потенциальные ссоры еще до того, как они могут возникнуть.***
Едва обернувшись, Сун Лань заметил, что Синчэнь стоит у той же стены, у которой он только этим утром зажимал Сюэ Яна, и по его телу скользнула пугающая волна отвратительного желания и скручивающегося в кишках чувства вины. Ему оставалось лишь надеяться, что ни то, ни другое не отобразилось на его лице, когда он поспешил проскользнуть в дверь, вмиг сбегая словно трус, коим он, несомненно и был. Столкнуться с по-прежнему сощуренным взглядом Сюэ Яна, его вскинутым подбородком и неприятной ухмылкой в уголках рта оказалось почти что облегчением: все еще задирист и все еще благословенно не вызывающий желания. — Долго ты, однако, приходил в себя, — протянул он. — И я не виноват, что ваш чай уже остыл. — Уверен, он в самый раз, — мягко ответил Синчэнь, занимая свое место. — Спасибо, что принес. Сун Лань буквально видел, как взъерошенные перья Сюэ Яна постепенно приглаживаются под влиянием этого мягкого голоса и ласковой улыбки — и это было бы даже смешно, да, если бы его самого не успокаивали точно таким же образом. — Ага, типа, всегда пожалуйста, — пробубнил Сюэ Ян, вынужденный отставить свои обиды в сторону. Вопреки желанию губы Сун Ланя дрогнули. — Как думаешь, в нынешнем виде письмо достаточно хорошее для Лань Сичэня? — спросил он нейтральным тоном, тоже усаживаясь на свое место и надеясь, что, воззвав к экспертному мнению Сюэ Яна, сможет избавить того от враждебного настроения. — Может, стоит что-то поменять или добавить? — Ну, так или иначе все равно тебе придется его переписывать, — надменно пожал плечами Сюэ Ян, потягивая напиток из чашки. — Я случайно пролил на него чай. Разумеется, пролил, ведь чайник стоял аккурат на письме, и естественно, вокруг него расползлось влажное пятно во все стороны, смывая собой чернила. Сун Лань вздохнул. — Перепишу, — устало согласился он. — Но, раз уж я так или иначе его перепишу, стоит ли в нем что-то поменять или добавить? Синчэнь задумчиво поднял свою чашку, чтобы сделать глоток, — казалось, он еще раз мысленно проходится по всему написанному. Сюэ Ян снова пожал плечами, его гнев медленно, почти неохотно испарялся, не имея возможности выплеснуться хоть куда-нибудь. — Думаю, сойдет. Оформи его красиво, просто и, к слову, чистенько. Им такое нравится. Синчэнь кивнул. — Если закончим с окончательной версией письма этой ночью, то сможем отправить его с первыми лучами солнца. А потом, после завтрака, мы могли бы покинуть это место: так сказать, начать наше путешествие на юг. Сюэ Ян хихикнул, склонившись чуть поближе, чтоб снова толкнуть Синчэня плечом в плечо, — и, учитывая все, что произошло ранее, Сунь Лань осознавал, насколько лицемерна вспышка горькой ревности, что подступила к самой глотке. Осознавал, но не то чтобы это осознание как-то спасало положение. — Разве не ты только что говорил о важности терпения, а, даочжан? И посмотрите-ка, кто у нас тут готов прямо в пижаме сорваться в путь-дорожку? Синчэнь улыбнулся, опустив голову. — Ну разумеется, быть терпеливым важно! Но просто мы уже успели столкнуться со столькими препятствиями в погоне за мечтой, что я просто хочу… Было бы неплохо прочувствовать хоть какой-нибудь мало-мальски ощутимый прогресс. Ну и к тому же ты сам сказал, не стоит злоупотреблять гостеприимством дольше необходимого — первый ливень миновал, но чем дальше мы продвинемся отсюда к моменту, когда сезон дождей разгуляется в полную силу, тем лучше. — Ты просто нетерпелив, — безжалостно, но ласково поддразнил его Сюэ Ян, похоже, его паршивое настроение окончательно выветрилось. — Но ничего страшного, даочжан, — я ведь уже говорил, что нетерпеливость тебе к лицу. — Так и есть, — внезапно для самого себя согласился Сун Лань, и, едва они обернулись к нему, тут же заговорил о деле. — Но нам по-прежнему нужно быть осторожными в выборе пути на юг. Это не Цишань и не горная глушь, это сердце всех земель, принадлежащих оставшимся великим орденам, а мир заклинателей сейчас в полнейшей неразберихе. Нужно сохранять бдительность. Синчэнь мрачно кивнул, а Сюэ Ян просто пожал плечами, никак не возмущаясь, что в его случае вполне могло считаться полноценным согласием. — Что ж, тогда я перепишу конечный вариант письма, — объявил Сун Лань. — И попрошу отправить его с первыми лучами. Также у нас есть кое-какие письма, что передали жители Айджана, я спрошу у наших гостеприимных хозяев, не согласятся ли они отправить и их тоже. Вытащив кипу писем из рукава на стол, он чуть помедлил. — Впрочем, здесь также есть несколько записок и писем, адресованных нам, — заметил он. — Благодарности всех тех людей в Муйшане, которым мы помогли. Которым ты помог. Да, возможно, это не часть великой мечты, но, Синчэнь, это уже ощутимый прогресс. Ты делаешь мир лучше. Не упускай это из виду. — У него нет вида, чтоб его упускать, он же слепой, — предсказуемо сострил Сюэ Ян, потянувшись к стопке писем, и от этой шутки мягкое, задумчивое выражение лица Синчэня сменилось на досадливое, даже вопреки тщетно сдерживаемой улыбке. Сун Лань, вздохнув, покачал головой и принялся переписывать письмо, пока Сюэ Ян просматривал записки в поисках наиболее подходящей для зачитывания вслух. И свой выбор он, к счастью, сосредоточил на тех, что могли бы поднять настроение Сяо Синчэню. — О, вот письмо от старикашки с наихудшим почерком, который я только видел. Он благодарит тебя за оберег, который ты сделал для его коз, и обещает… назвать следующего новорожденного «Сяо». Какая жалость, по-моему, имя «Сун Лань» козлу подходит больше. Как считаешь, даочжан? Синчэнь рассмеялся и покачал головой — но на его устах все же появилась улыбка. — Я же велел тебе быть добрее с Цзычэнем, — укорил он, и Сюэ Ян тут же закатил глаза, преувеличенно громко вздохнув. — Да-да, ладно, как скажешь… Вот еще одно, от Гао Лин. Она благодарит вас, даосов, за счастливый амулет и сожалеет, что не может отблагодарить той же монетой. Но она обещает молиться за ваше счастье и восстановление каждый день. Миленько, да? Записок оказалось довольно много, и, даже закончив с письмом и бережно отложив его в сторону, чтоб дать чернилам высохнуть, Сун Лань мог безмолвно прислушиваться, как Сюэ Ян зачитывал их вслух, зачастую используя до нелепого смешные голоса и комментарии, что неизменно вызывали у Синчэня улыбку. Сердце Сун Ланя вновь сжалось, но на этот раз не от ревности. От чего-то иного, чего-то на грани тоски и счастья — болезненное, безнадежное принятие того, как правильно чувствуется эта легкая, невинная радость, которую разделяют эти двое и которую разделяет он, просто глядя на них. Словно бы услышав его мысли, Синчэнь повернул голову в его сторону с мягкой улыбкой. — А ты не хочешь почитать мне какие-нибудь из них, Цзычэнь? Там есть несколько штук и для тебя. Сюэ Ян пожал плечами, грубовато сунув ему в руки половину стопки, и он бережно открыл первое письмо. — «Достопочтенный даочжан Сяо. Этот старик Пен попросил своего сына Жу помочь написать это благодарственное письмо. Я пришел к тебе неделю назад, дабы просить помощи в облегчении моих мучений из-за…геморроя.» Сюэ Ян издал громкий, совершенно неуместный звук, а лицо Синчэня внезапно сделалось подозрительно ровным. Усилием воли подавив глубокий вздох, Сун Лань вернулся к чтению. — «Мазь, что ты мне дал, жгла мои и без того чувствительные места так, словно там поселился рой разъяренных шершней, и, к стыду этого старика, в своей слабости я в тот миг сто раз обматерил и проклял твое имя, за что теперь прошу прощения и молю не высылать проклятия в ответ». — О, небеса, — пробормотал Сяо Синчэнь, и его губы дрогнули. Сюэ Ян же даже не пытался сдержаться: он хохотал вслух до тех пор, пока из глаз его не брызнули слезы. Сун Лань знал, что не стоит наслаждаться видом того, как кто-то радуется страданиям бедного старичка и насмехается над его искренними признаниями, но мимолетная вспышка триумфа все равно пронзила его тело от осознания того, что он сам способен заставить Сюэ Яна так смеяться. — «На следующий день, — продолжил он ровным тоном, — боль моя значительно уменьшилась, так что я осмелился использовать мазь снова, как ты и велел, и на этот раз я не материл тебя, клянусь! На третий день жжение от мази прошло совсем, так что нарывы и непроизвольные газы больше не причиняли мне мучений. Этот старик выражает свою благодарность и клянется памятью своих предков больше никогда не ругать имя доблестного даочжана снова!» — Вот видишь, даочжан? — с трудом выдавил из себя Сюэ Ян, все еще посмеиваясь. — Ты уже спасаешь мир, по одной болезной заднице за раз! — Я рад слышать, что ему лучше, — невозмутимо произнес Синчэнь, но и его губы тоже дрогнули в улыбке. — Не уверен, что смогу перекрыть это, если честно, — хихикнул Сюэ Ян, качая головой и пролистывая свою стопку с письмами. —Лучшее, что у меня тут может найтись, так это записка с благодарностью даочжану Суну за советы о том, как сделать молодую супругу беременной — что, конечно, забавно! Хотя в самой записке — лишь короткая благодарность. Но представить это не составит труда — стоит лишь задействовать воображение, и картинка так и просится. Синчэнь опустил голову и улыбнулся. — Возможно, принимая во внимание дальнейшие планы, нам стоит лечь в постель пораньше, чтобы завтра, выходя в дорогу, мы все были отдохнувшими, — только и сказал он в ответ. — Остальные записки можем оставить для остановок на пути. Как напоминание о том хорошем, что мы уже успели сделать в случае, если наша решимость или вера пошатнутся. — Звучит мудро, — благоговейно кивнул Сун Лань, собрав все непрочитанные письма, чтоб сложить в мешочек цянькун, и встал. — Пойду проверю, не спит ли еще юный господин Ван, и узнаю, можно ли отправить на рассвете гонца с нашим письмом. Вам не обязательно дожидаться. На мгновение он замер у двери, обернувшись — Сюэ Ян и Сяо Синчэнь, убирая стол, продолжали болтать и смеяться. «Я не несчастен», — сказал он Сяо Синчэню этим утром, именно это и имея в виду. Ведь, если не принимать во внимание сбивающую с толку боль, вину и душевные муки… Он вдруг осознал, что буквально молится о том, чтобы этот странный образ жизни хоть как-то, но продолжался.