Кошачьи хлопоты

Суета 3-ая О происшествии в больнице, что привело к концовке пролога, а также неожиданное известие от Акико-сан вечером       Ожидание в коридоре оказалось гораздо скучнее и невыносимее, чем я предполагал ранее. Не для меня — для Наюки. Сейчас она уже успокоилась более-менее, но едва держала себя в руках, чтобы не расплакаться и не убежать подальше от больнице. Однако я не давал ей таким образом улизнуть: крепко держал её за плечо и пытался хоть как-то снять её напряжение незамысловатой детской игрой пальчиками. Только мои жалкие потуги развеселить делали только хуже: сестрёнка только зажмурила глаза, захлопнула ладошками уши и спрятала голову у колен. Будто замкнулась в себя. Однако это ещё цветочки, ягодки ещё впереди.       Очень долго мы протолкались у входа больницы: Наюки очень боялась заходить внутрь. «Неужели она подумала, что мы её отвели к ветеринару», — размышлял я в ожидании очередь (благо, только один человек перед нами, какой-то высокорослый блондин с выпученными глазами из старшей Хикаридзаки, не хочется с ним иметь дел). Как по мне, такое поведение вполне привычно для кошек, так как для них любой выход к врачу подобно тяжёлому стрессу. Но также и у людей, когда нам, допустим, нужно сходить к зубному, а мы переживаем, тревожимся и даже до чёртиков боимся. Боже, какая же это всё суета! Тогда нет и особой разницы между человеком и животным в поведении, ибо руководствуемся одними и теми же инстинктами, одной и той же волей, что повсеместно присутствует в этом мире и приводит всё вокруг к движению…       Тут же я с неохотой остановился в своих рассуждениях, чтобы проверить, как там Наюки. Нехорошо забывать о такой лапочке и милашке. — Как я и думал... снова улизнула, — устало вынес удручающий вердикт, когда так и не сумел отыскать глазами сестрёнку.       Вот и пошёл искать её по коридорам, опрашивая ожидающих своей очереди пациентов. Много кто не заметил, как буйная девчушка резвится по коридорам и на четвереньках носится куда-то вперёд, будто хочет побыстрее убежать. И когда же этот безумный-безумный мир наконец-то закончится?       И вот, где-то в конце коридора, показалась мне миниатюрная женская фигурка, что уставилась из окна в небо. Наверх. Откуда светит тусклое февральское (но всё-таки) солнце. Всё в той же прячущейся позе: она крепко обняла колени руками. Только на этот раз не опустила голову вниз — мечтательно всматривалась в высь. А высь с едва ощутимой улыбкой сматривалась в милую девчушку, лаская её редкими солнечными лучами. Глаза Наюки будто гипнотизировали небесное светило, но с таким упоением наблюдали за тем, что творится на бескрайнем поле светло-серых вольных облаков, как будто бы созданных из мягкой овечьей шерсти. Так красива! Так великолепна! Так замечательная Наюки! Что ж может быть милее?! Но в то же время… что-то в этом стремлении к солнцу чувствовалось трагичное и печальное… как будто бы беззаботный пророк из далёких планет поведал ей знание всех знаний и вырвал её из вечного сна, что до этого с наслаждением смотрела. Что за тайна? Отчего же ты так печальна? Что ж с тобой, Наюки-чан? Сейчас бы никакой больницы: только Наюки, я и это безграничное и широкое небо, по которому можно долго-долго парить и вместе веселиться. И день, и ночь, и летом, и зимой — и заново по кругу. Только ты и я! ...а как же Акико-сан?       Не заметил, как стою посреди стерильно чистого коридора и вдыхаю резкий запах антисептиков. Передо мной всё то же зрелище. — Юичи, нам пора. Приём, — похлопала мне по плечу Акико-сан и быстро зашагала к кабинету. Видимо, мне придётся заманить как-нибудь сестрёнку в кабинет врача.       Итак, без лишних там слов и размышлений решил взять быка за бока. В смысле кошку на руки. И, ухвативщись, оторвал Наюки от земли и понёс так к кабинету. За эту смелость я сильно поплатился. Сначала кошко-девочка смачно покраснела, точно созревшая ягода, вся задрожала и принялась расцарапывать моё лицо пальцами. — Что ты делаешь, успокойся, Наюки-чан! — заверещал я на всё горло, но было тщетно.       Повезло, что у неё это плохо получалось, так что она принялась щипать и кусать из отчаяния оказаться в кабинете врача. Руки были заняты самой Наюки, а сбрасывать её со спины — абсолютно бессмысленно. Ничего не оставалось, кроме как собрать волю в кулак и одним рывком залететь к месту назначения. Наюки злобно шипела и продолжала с животной яростью истязать моё лицо и волосы. От нас исходил такой лютый шум, что мог только догадываться, какие ошеломлённые и испуганные лица у разбуженных людей. До нужной двери оставалось пара шагов. Ещё немного — и всё. Победа. Но, на неудачу, я обо что-то споткнулся и растерял равновесие. Казалось — всё пропало! Как бы хорошо было, если б время остановилось, как утром... но почему-то этого не произошло. Хорошо, что мне всё-таки каким-то необъяснимым чудом удалось удержаться на ногах и не упасть (в отличие от одной неуклюжей воровки таяки). В это же время на мгновение я уловил глазами до боли знакомый мне силуэт со спины: длинные рыжие волосы собранные в два хвостика и подвязанные тоненькими алыми ленточками, будто у шальной бестии, и синие, местами потёртое, джинсовое пальто. Макото, ты ли это? Как ты здесь очутилась? Где ты столько времени пропадала?.. Нет времени думать, и я вломился всем своим весом в кабинет — и с бумом залетели внутрь! Что с этим секундным видением стало — непонятно. А дальше вы уже, кажется, видели, чем это всё обернулось…

***

      Обратно до дома дошли спокойно и без новых передряг. Наюки так сильно вымоталась, что, как только вышли из больницы, свалилась глубоким сном и уже сегодня не просыпалась. Похоже, что её тяга хорошо поспать в этом «изменённом состоянии» значительно возросла. Ничего не оставалось: вернувшись, мы с Акико-сан аккуратно уложили её в постель, чтобы ни в коем случае не потревожить её сна, в обнимку с её плюшевым лягушонком, и покинули её комнату. После чего решили пойти в продуктовый магазин закупиться на следующую неделю. Раз так сложилось, что планы на день были таким вероломным способом разрушены помешательством Наюки, то не пропадать времени напрасно.       Ужин прошёл так же, как и обычно: разве что кое-кого не хватало в столь идиллистическую атмосферу зимнего вечера за столом. Наюки всё ещё мирно у себя спала. — Юичи, можно будет у тебя кое-что попросить? — заговорила Акико-сан, держа в руках стакан с горячим чаем. — Конечно, спрашивайте. —Такое дело, мне надо будет отъехать дня на три, — начала тётушка и затем слегка склонила голову: — Можешь, пожалуйста, присмотреть за Наюки без меня? — и отпила немного чая. — А как же школа? — удивился я, чуть не выплюнув изо рта еду. — Думаю, ничего страшного не будет, если ты пару дней посидишь дома, — добродушно хихикнула Акико-сан. — Нельзя же Наюки оставлять одну, как же она школу...       Я уже всё понял, так что отпираться бессмысленно. Я кивнул головой, что останусь дома с сестрёнкой и присмотрю за ней. — Вот и славно! Если что, я успела по телефону договориться с Мисаэ-сан. Помнишь, мы сегодня с ней познакомились, когда шли в больницу? И она пообещала пару раз навестить тебя и помочь кое с чем, по мелочи, — поставила стакан чая, от которого исходил густой пар, Акико-сан. —Ну там, покушать принести или бельё постирать, — затем задумчиво приложила палец к уголку рта.       Интересно, как ей так удалось сразу договориться с человеком, которого увидела в первый раз только сегодня. В любом случае, один на произвол судьбы я не останусь. И то хорошо — Хорошо, Акико-сан, я с радостью останусь дома и следить за Наюки, — воодушевлённо выпалил я. — Спасибо тебе, Юичи. Если у меня всё получится, то мы можем показать Наюки ещё одному доктору, который имел на своей практике такие необъяснимые случаи. — Не переживайте, я обо всём позабочусь!       В конце концов, всё не так уж и плохо. Последние дни в школе дались нам с особым трудом. Но раз выпускные экзамены позади, то уже волноваться нечего. Можно будет пару дней провести, пока Наюки не вернётся в прежнее состояние. И, самое главное, это будет редкая возможность побыть наедине. Только вот будет ли сестрёнка и завтра такой же игривой и заводной, как сегодня утром во время сборов?..       После ужина я решил сразу лечь спать, так как завтра день предстоит тяжёлым. И ещё встать рано, чтобы сопроводить тётушку до вокзала. А сегодня устал я просто жуть. Сразу закрыл глаза и окунулся в ночные грёзы.