фата-моргана

история не интересная такая, бессмысленная и рутинная, положившая своё начало на каком-то лондонском отшибе, ну как здесь можно жить? машины гудят жутким гулом, сирены по ночам свистят, а как же бесил проклятый дождь! серо и мрачно, в макдональдс без пистолета не зайдёшь, а люди, какие же тут были хмурые люди! восхищаться бабушками в голубых или светло-зелёных свитерах вошло в привычку, от стоника и тнф уже откровенно рвало. боже, о существовании кофе тут вовсе не знали, спаивая каждого прохожего эрл грейем, а каждый уважающий себя ресторан визжал на табличках: tea, tea, tea, teeeea. со столь не светлыми думами, роберт оперся на железные поручни балкона, рассматривая заученный до звёздочек в глазах дворовый пейзаж. в подтверждение его словам, по расположившийся под домом дороге пронёсся грузовик, забрызгав грязной лужей прохожую девушку, что тут же показала ему средний палец, контрастно заругавшись с британским акцентом. отвратительно. ему некомфортно было как-то в своей наскоро накинутой рубашке, что открывала вид на продрогшие ключицы. мало того, тут даже в августе было нормальным явлением плюс пятнадцать, очумели! и пусть пахло летом здесь вкусно, а каждый вечер он лицезрел разноцветные закаты, место, казалось, отвергало его, не давая понять собственную красоту и проникнуться. из соседний комнаты доносился куплет l’orange - all i need, заставляя до горячих слёз смотреть на солнце, думая, как же хорошо было бы прогуляться под неё на перепутанных улочках штатов. что-то внутри, заставляющие живот поджиматься, рвалось на какое-нибудь побережье, обжиться в домике или трейлере, завести кошку, и вечерами поливать цветы, искать созвездия, слушая приглушённый шум прибоя, приятный такой, несравнимый с машинным. наверное, это называлось «душа», если таковая в этом мире вообще имелась, черт её знает, но именно куда-то туда, десять лет назад, впал город солёного озера. притистрит до сих пор хранил журнал 2002 года издания, с фотографиями солт-лейк-сити во время олимпиады. завидовал он безумно, ночами представляя, как мог бы просыпаться с видом на заснеженные горы и спускаться в старбакс, включив в наушниках маршалл ностальгию от фрэнка оушена. странно в его 23 года такие мысли в голову пускать и о постоянстве грезить. недавно вышедший альбом «рнб клуб» продвигал его в массы, первые концерты раздирали горло, псевдоним химического элемента закреплялся, подростки слушали на колонках большую жопу и бандану, в инстаграме он славился биг боем. отвратительно. казалось, ему бы карьеру реального рэпера оуджи, шлюх разномастных высоких, слэт в их жаргоне, и зип под резинку трусов - ну что может быть лучше? так и было в москве, роберт провёл там добрую половину лета, кумаря по клубам с кальянами, по отелям с девчонками, по дачам с наркотой и братвой, а под утро приходил спать в съемную квартирку на ленинском, что требовала за себя сорок пять тысяч в месяц, и ложился в пустую постель, с головой прячась в одеяло от обнаглевшего солнца. его сожитель возвращался редко, обычно что бы бросить пакеты из цума и смазать обильные засосы депантенолом. они обменивались взглядами прищуренными, прекрасно зная, что все равно пересекутся на попойке вечерней и вот тогда поговорят. обязательно поговорят. о жизни, новых кроссовках, грядущей потасовке в москва-сити, какая сука тебе обсосала всю шею? несомненно, лондон успокаивал своим контрастом. людей в их заброшенном гетто было мало, в основном отморозки с французским дриллом в ушах и аирмаксами палеными, после шума в центре города-миллионника, это змеиное спокойствие казалось настоящем раем. не долго конечно, но казалось. — сигареты есть? роберт не ожидал чужой голос за спиной услышать и даже нечаянно дёрнулся, потерянно по карманам хлопая. пусто. отрицательно замотал головой и обернулся - уланс достал из кухонного ящичка новую пачку и переступил на балкон своими белыми носочками, располагаясь в метре от него и без слов предложил покурить. плаудис кивком согласился, друг пихнул тому в рот сижку и сам наклоняясь ближе, поджег одновременно им двоим. они смотрели друг другу в глаза, как бы ища, за что зацепиться, да слишком уж «чистыми» были. обыденный случай, жить вместе страшное для слуха количество лет, а пересекаться лишь на вечерних перекурах, обмениваясь парочкой будничных фраз и ложиться спать. скучно, однообразно, заебало. — я через неделю в ригу, ты помнишь? осипшим от табака голосом начал роберт, повторно затягиваясь. внизу проехал велосипедист, задорно прозвенев звоночком, мило так. на языке крутилось слово «мудозвон» и плаудис сам себя ненавидел. всегда ненавидел на самом деле, до боли в рёбрах, за каждое своё решение. уланс громко выдохнул через нос и сложил локти на балюстраде, опираясь головой своей больной о них. жалко он выглядел в последнее время, роберт не возникал по этому поводу, но в москве крис выглядел живее, просаживая последние бабки на рик оуэнсы и обжимаясь с проститутками на барных стойках. и обязательно отчитывался ему фотографиями в телеграмме, длинные ногти на ширинке, редкий сорт наркотиков, ты видишь, как мне без тебя хорошо? — и значит... на новый год не приедешь? последний раз они праздновали вместе начало 2015, в этой же квартирке, уснув в девятом часу утра на потрёпанном диване, счастливые и в стельку пьяные. что-то в этом, безусловно, было, заставляя не забывать, а хранить это воспоминание как зеницу ока, держаться за него, когда все вокруг летело к чертям. да что уж там, хранить все совместные моменты на подкорке, и школу, и брошенный универ, и даже первую совместно снятую квартиру. оборачиваясь назад, наверное, они просто друг другу надоели, что ж, всякое бывает. — не думай о зиме, раздражаешь. он хотел сказать вовсе не это, хотел соврать, что обязательно приедет и возможно, елку с собой притащит. уланс мёртво покосился на ближайшее дерево, чьи кроны раскачивал слабый ветерок. думали, что размышляют каждый о своём и тишину нейтралитетную соблюдали. неа, тут ребята опять проебались. у обоих языки не слушались и ладони потели, они давно все прекрасно поняли. — ты всегда можешь бросить платить аренду и не возвращаться, я тебя не держу. если думаешь, что испорчу тебе из-за этого отношения с друзьями, то не переживай, у меня и в мыслях подобного нет. прямой билет наружу - хватай и лети, роберт, лети! разве не этого ты ждал, м? почему от чужих слов в груди все тисками сжимается, а глаза, от обиды дрожащие, со вздохом закрываешь? аренда, деньги, квартира - хоть раз он думал об этом? new flesh - current joys со своим забавным мотивом, является прекрасным дополнением обстановки, наполняя квартиру до скрежета в зубах знакомой мелодией. роберту разрыдаться хочется от мысли, что пусть и по его воле, но от него так легко отказались. на улансе же вовсе не было лица, он как будто лишь физически присутствовал в диалоге. в каком-то смысле, плаудис сам виноват, своими поисками «себя» он закрыл глаза на окружающих, и в правду, зачем платить за квартиру, в который ты от силы живешь два месяца в год? — скучать будешь? смысл был. ох, каким же глубоким он был, когда его здесь встречали с распростертыми объятиями и небольшими дизайнерскими переменами. смысл был от одной мысли, что здесь его, во что бы то не стало, ждут. и что он, обязательно, при любых обстоятельствах, вернётся. — безусловно. в моменты их разъездов, когда притистрит ошивался с эклером и остальными школьными друзьями в риге, а уланс общался с сомнительными типами из трэп индустрии, они переодически созванивались, делясь будничными событиями. обсуждали собак под окнами, в особенности яркие звёзды, новый трек дрейка, вкусовые предпочтения, когда же ты уже вернёшься, урод? — и я буду, уланс, очень сильно буду.