Это было самым большим несчастьем. Найти приятным человека, которого решила ненавидеть.
***
— После всего того, что этот придурок устроил при Монтегю, я не хочу его видеть, — обиженно выдала гриффиндорка после долгого и эмоционального рассказа о случившемся.
— Здесь и не поспоришь, что он идиот. Но мне кажется, что за этим кроется нечто большее. Не только забавы ради, — Джинни задумчиво укладывала волосы подруги.
— Я думала о том, что он мог приревновать. Только есть одна несостыковка.
— Какая же?
— Мы с ним не обнимались, не целовались и не делали никаких других вещей, чтобы иметь право ревновать друг друга. Тем более Малфой мне этим же вечером сказал, что я, видите ли, не в его вкусе.
— Не в его вкусе, — передразнила девушка. — Да он ещё даже не знает, какая ты у меня вкусная! И вообще-то, парню необязательно надо целовать девушку, чтобы ревновать её. Малфой мог приревновать просто потому, что кто-то посчитал тебя…привлекательной.
— Хм… Это странно. Мы видели тогда в магазине, что Паркинсон клеит к нему свои ручонки.
— Я бы так не сказала. До меня дошёл слушок, что она встречается с Блейзом.
— С Блейзом?! — Грейнджер так дёрнулась, что расчёска больно рванула по волосам.
— Гермиона, мерлиновы носки! Да! Не дёргайся.
— Не верю, что она так легко отцепилась от него.
— Она змея, — как в подтверждение её слов, сказала Джинни.
— Редкостная, — согласно кивнула брюнетка.
Джинни повернула лицо своей подруги к себе, осмотрев свою работу. Прелесть. Осталось ещё несколько взмахов палочкой. После первого все мешки Гермионы под глазами исчезли, добавляя её коже сияния. А за вторым последовал лёгкий, но подчёркивающий её красоту, макияж.
— Теперь ты стала похожа на человека.
— Я всё ещё не понимаю, зачем ты это делаешь. Я не хочу идти к Малфою!
— Нет, ты хочешь! Гермиона, а потом я буду выслушивать твоё нытьё, что Малфой начал крутить шуры-муры с Дафной.
— Дафной?..
— Миона, все слухи будто нарочно мимо тебя проходят. Весь курс знает об этом!
— Я хотя бы должна опоздать, чтобы проучить его. Пусть поволнуется.
— Вот это уже другое дело, — Джи улыбнулась, призвав метлу Гермионы, и оставила её около двери. — Всё, давай. Только не разбейся во время этого «не свидания». Иначе Малфою придётся собирать твои кости, как пазлы.
— Не дави на больное. Всё, с Мерлином!
Как только дверь закрылась, её сердце бешено затрепетало от предстоящей встречи. Грейнджер в последний раз так волновалась, когда шла на свидание с Крамом.
Только сейчас это не свидание. И Крама рядом нет. Рядом будет Малфой, который, как всегда, будет чем-то недоволен.
Она перекинула свою сумку через плечо, вспомнив, что забыла метлу около двери. Девичья память! Придётся снова идти обратно и действительно опаздывать. Это первый раз, когда девушка намеренно не соблюдала прежней пунктуальности.
***
Книга, подаренная неизвестным, продолжала изо дня в день напоминать о себе. Игнорировать это явление было уже просто невозможно. Она всё время вываливалась из сумки, падала с полок. Её даже нельзя было выкинуть, чары всегда возвращали дневник обратно к своему обладателю.
Грейнджер знала, что изображают ей страницы. Это был коридор восьмого этажа. Тот самый коридор, на котором каждый раз вырисовывались витиеватые резные стены Тайной комнаты. Но для чего девушке эта информация? Зачем книга словно принуждает её увидеть этот злосчастный коридор?
И эта ситуация повторилась вновь. Внимание к сумке привлекло некое свечение, исходившее от неё. Хорошо. Ладно. Раз книга того желает, то пусть так и будет. Перед тем как отправиться за метлой, девушка, держа в руках неизведанный артефакт, поднялась на восьмой этаж, сжимая его слегка вспотевшими пальцами. Почему-то в груди поселилось чувство тревоги. Оно заставляло волноваться ещё больше обычного. Когда Гермиона хотела сделать три обхода вокруг стены, двери сами по себе неожиданно появились, выпуская изнутри ученика, который уже был в комнате. Она параллельно смотрела на содержимое книги. Та опережала происходящее, судорожно штрихуя события, которые произойдут в реальности с минуты на минуту. Знакомый силуэт парня начал прорисовываться угловатыми линиями, и в этот момент сердце гриффиндорки пропустило оглушительный удар.
Малфой.
Слизеринец вышел из Тайной комнаты, поправляя водолазку на своих плечах. Он выглядел нервным, но ровная осанка не позволяла и подумать об этом. Грейнджер вжалась в стену около проклятого угла, стискивая в своих руках книгу, но та будто бы сопротивлялась этому действию. Обложка снова резко раскрылась, с грохотом упав на пол, и парень повернулся на звук с направленной палочкой.
Мерлин, он будет в бешенстве…
Мозг отчаянно пытался придумать следующие действия, чтобы остаться в живых. Она быстро накинула на себя дезиллюминационные чары, подняв ненавистный артефакт, и вжалась в стену, желая слиться с ней в одно целое. Малфой уже оказался рядом с ней, идти куда-то было бесполезно.
Он остановился около возможного места, где, по его мнению, был незваный гость. Гермионе казалось, что сейчас от волнения она сама рухнет прямо в его руки. Он стоял в нескольких шагах от девушки, стараясь разглядеть в темноте коридора возможный силуэт.
Если бы только Драко знал, что Грейнджер стоит на расстоянии вытянутой руки.
Посмотрев на настенные часы, парень ещё раз недоверчиво окинул стену взглядом и развернулся, уверенно зашагав к лестнице, ведущей вниз.
Он торопился на встречу со мной и поэтому не стал искать того, кто мог подсмотреть за ним?
Из-за этой догадки она улыбнулась, осмотрев причину её возможного раскрытия. Книга больше не подавала никаких магических признаков, будто приобретя покой в девичьих руках. И возникло несколько вопросов.
Что это всё значит?
Что Малфой может делать в Тайной комнате?
***
— Грейнджер либо нарочно решила испытать моё терпение и манеры, либо она совсем охуела, — пробормотал он, глядя на проход к трибунам. Драко стоял на поле уже около пятнадцати минут.
Эта девушка никогда не опаздывала на пары, на какие-то мероприятия. Вести себя так — открытое проявление неуважения. Хотя ему ли вообще думать об этом?.. Когда он уже хотел развернуться и уйти куда-то подальше, гриффиндорка бесшумно подошла к нему со спины, стукнув древком метлы по плечу.
— Не прошло и сто лет, Грейнджер. Ты в курсе, что опоздала на пятнадцать минут?
— Дышать свежим вечерним воздухом полезно. Он успокаивает.
Нихера он не успокаивает. Малфой съедал её лицо глазами, пытаясь пробить хоть на какую-то эмоцию сожаления или чувства вины.
— И вообще, я сделала огромное одолжение, придя на встречу к тебе после той выходки в Большом зале, — кажется, после этой речи его глаза даже остекленели, и он крепче сжал собственную метлу, не отвечая ей. — Почему ты тогда так унизил меня? Может, я какая-то шутка для тебя?
— Я не унижал тебя. Я просто знаю Монтегю лучше, чем ты, и я знаю, что общаться с ним тебе не стоит. Он плохой.
— А ты такой хороший, — слащаво произнесла она, открыто издеваясь над ним.
Стерва.
— Есть несколько степеней плохого. Плохой и очень плохой. Считай его очень плохим.
— Стоп, ты сейчас делаешь намёк на то, что запрещаешь мне общаться с ним?
— Нет, но я заметил, что тебе нравится общаться с жалкими людьми, по типу своих дружков с факультета.
— Тогда не удивляйся, почему я общаюсь с тобой.
Грейнджер рассмеялась, когда заметила его перекосившееся от злости лицо. Она протянула к нему руки, приподняв уголки губ вверх, вынуждая улыбнуться, и тот ощутил не свойственное ему смущение. Девушка смогла по щелчку пальцев изменить его настроение, и она видела это.
— Малфой, улыбаться полезно. Если ты боишься мимических морщин, то…
— На сегодня лимит твоего остроумия закончен, — перебил слизеринец, сведя брови к переносице.
— Но ладно, улыбка тебе к лицу, особенно если за это берутся мои руки, — Грейнджер намеренно покрутила своими руками около парня, и тот закатил глаза, стараясь быстрее сменить тему.
— Давай я опробую твоё подобие метлы.
— Подобие?!
— Ну ты сравни мою метлу и свою метёлку, — Малфой выдвинул перед ней метлу, рукоять которой блестела, покрытая чёрным лаком. Она имела серебряный дизайн с вращающимися стременами и выглядела куда внушительнее её приобретения. Гермиона неловко посмотрела на слизеринца, пока он удовлетворённо осматривал её смятение.
— Я просто этим не увлекаюсь. Мне лучше потратить деньги на что-то более стоящее.
— Дай угадаю, — Малфой наигранно приложил руку к подбородку, делая задумчивый вид. — Книжки, да?
— Почему сразу книжки? — недовольно вскинула нос вверх. — Помимо книжек я люблю покупать разные сладости в Хогсмиде. К примеру, лакричные перья.
Да, слизеринец заметил её
особую любовь к этому лакомству ещё на четвёртом курсе. Либо Гермиона переусердствовала и слишком сильно встряхнула его мозги своим ударом курсом ранее, либо у парня тогда произошёл всплеск гормональных фантазий. Но чёрт, каждый раз, когда она сидела в Большом зале, библиотеке, в перерывах между парами с лакричным пером около губ, Малфоя будоражило изнутри. Как Гермиона смаковала перо, смыкая губы на этой сладости, продвигаясь по всей длине, а потом облизывала сладкие губы и… Ненавидел он эти чёртовы перья, они вызывали желание совсем иного аппетита.
— Малфой, ку-ку, — девушка пощёлкала перед ним пальцами, выводя из транса, и тот моргнул пару раз, глядя на её лицо, — я вообще-то спросила, какая твоя любимая сладость из Хогсмида.
— Ничего не сравнится с яблочными пирогами моей матери, — и она улыбнулась, так тепло и непринуждённо, что это снова ударило ему в голову. Сколько уже можно?
— Значит ты маминкин сынок. Никогда бы не подумала.
— Грейнджер, ты слишком болтливая. Не думай, что заговорив меня, ты не начнёшь летать.
Она огорчённо вздохнула, а потом выставила руку над метлой, от чего та взметнулась вверх. Но что-то было в ней не то. Метла усердно не хотела слушаться Грейнджер и начала терять координацию, когда девушка села на неё.
— Что за…
— Грейнджер, слезь с этого корыта!
Гермионе не хотелось слушаться Драко, но обстоятельства не предлагали ей ничего иного. Коснувшись ногами земли, слизеринец взял её метлу в руки и отдал свою. Все эти махинации сопровождались удивлённым взглядом гриффиндорки. Она уже хотела задать вопрос, но парень успел ответить заранее.
— Я справлюсь с твоей метлой лучше, чем ты сама. Прокатись на моей. Хоть когда-то ощутишь прелести богатства.
— Малфой, прекрати!
Девушка восприняла его слова в шутку, очутившись верхом на малфоевской метле. Действительно, она была куда удобнее. А блондин рядом с ней ещё несколько минут копался со своим новым приобретением, после чего кивнул ей в сторону озера.
— Мы должны перелететь это расстояние, и дальше будет прекрасное тренировочное поле. Там не больно падать.
— С чего это кто-то из нас должен падать? — Грейнджер недовольно прищурилась, подлетев к нему ближе.
— Не кто-то из нас, а ты, если, конечно, я не развалюсь вместе с этой рухлядью.
И они взлетели ввысь, держа курс по направлению к указанному Малфоем месту. Для них было неожиданностью, что им будет так спокойно в присутствии друг друга. Может, всему виной стены проклятого Хогвартса? Или ученики, которые вечно суетились вокруг них? Ни Малфой, ни Грейнджер не думали сейчас о том, как побольнее уколоть или что-то в этом роде. Однокурсники чувствовали себя так, будто бы ничего между ними плохого и не было.
Странный факт. Драко давно заметил исцеляющий эффект, который проявляла на него именно Гермиона. Хоть их общение просто невозможно, но сейчас, когда её волосы спокойно развевались на ветру, ему казалось, что всё невозможное возможно.
В какой-то момент метла под Малфоем снова потеряла управление от набранной в последний рывок скорости, и он резко свернул в сторону озера, к насыпи рядом с ним. Грейнджер испугалась неприятного звука от рассечённого воздуха рядом с ней и увидела, как Малфой неаккуратно приземляется около воды, кубарем сваливаясь с метлы. До её ушей дошли нецензурные выражения в адрес метлы, и она невольно сжалась, подлетая ближе.
— Грейнджер, — его волосы никогда не были в таком беспорядке, а мантия запачкалась, — назови мне хоть одну причину, чтобы я не засунул этот бесполезный кусок дерева тебе в зад.
— Тебе не позволят манеры аристократа, — произнесла девушка, рассмеявшись от вида Драко. Она аккуратно положила метлу и села рядом с ним.
— Мои манеры аристократа уходят, когда в поле зрения появляешься ты. От тебя вечно какие-то проблемы, — он снял с себя мантию, наложив на них обоих согревающие чары, и подложил этот предмет гардероба под себя, чтобы не пачкаться ещё больше. Мантию было уже не жалко. Гермиона повторила его действия.
— Ты смотришь на всё с пессимистичной стороны. Только погляди, какой тут прекрасный вид. Красивое чистое небо отражается в озере, приятный свежий запах и шум ветра. Разве что-то ещё нужно для того, чтобы ощутить успокоение?
— Да, ты права. Оно сейчас нужно, как глоток свежего воздуха.
— Даже если в этой компании будешь ты.
— Даже если в этой компании будешь ты, — повторил он за ней, улыбнувшись уголком губ, чтобы раззадорить. Сейчас их мысли были об одном.
Грейнджер обняла свои колени руками, положив подбородок на них. На ней была плиссированная юбка, которая от каждого дуновения ветра колыхалась на стройных ногах, а наверху был красный свитер, подчёркивающий цвет её губ. Сегодня она была восхитительна. То ли от меньшего количества гадостей из её рта, то ли от этого волшебного вида. Малфой загляделся на Гермиону и был пойман с поличным.
От девушки не укрылось то, как ловко он отвел от неё взгляд, сделав вид, что рассматривает созвездия на чистом небе. Но она не стала озвучивать это вслух. Сейчас между ними было что-то очень лёгкое, невесомое. Как касание пера по нежной коже.
— Ты… Ты думал когда-то о том, что хотел бы быть другим человеком? — её вопрос разрушил тишину, и он снова повернулся к ней.
— В смысле?
— Хотел бы ты не быть Драко Малфоем?
Он задумался, столкнувшись с её чистым, без всякого скрытого умысла взглядом. Воспоминания из детства и школы смерчем пронеслись в его сознании. Большая часть из этого отравляла и заставляла ладони снова вспотеть от волнения.
Быть Драко Малфоем больно не то что физически. Это больно морально. Как бы то ни выглядело.
— Если я интерпретирую твой вопрос, то он будет звучать как «хотел бы ты не быть злодеем в этой истории?» Так ведь? — и Гермиона согласно кивнула, наслаждаясь этими минутами их откровенности. — Грейнджер, я, может быть, и мерзавец, но не ядерный психопат. И я бы никогда не хотел иметь то, что имею. По крайней мере в шестнадцать лет. Я ещё слишком молод и совсем ничего не знаю. Я ни в чём не уверен.
— Мир не делится на плохих и хороших людей, Малфой. В каждом из нас есть тёмная и светлая сторона. Даже я тому не исключение. Главное лишь то, какой выбор сделаешь ты. Это определяет всё.
Ему никто не говорил этих слов. И именно они стали для него светом в конце собственного тоннеля. Это был слабый свет, но Малфою нужно было зацепиться хоть за что-то.
— Я не удивлён, что ты думаешь именно так. Ты сделала свой выбор ещё на первом курсе, став опорой для Поттера.
— Ты говоришь так, будто у тебя нет человека, на которого ты можешь упереться.
А есть ли этот человек? Человек, которому можно доверить себя всего от А до Я. Это большая редкость — встретить того, кому можешь открыться во всех планах.
Доверял ли он Грейнджер? Определённо да. Она заслужила доверие слизеринца, не проболтавшись своему другу. Но его терзал один вопрос. Почему она не сделала этого? Ведь может, если бы она рассказала правду Гарри и Рону, то те предотвратили непоправимое.
Только война неизбежна в любом из случаев. И шестнадцатилетний подросток не сможет решить её исход, если его правда раскроется.
— Зачем тебе это всё? Ты же знаешь, что я тебя ненавижу, Грейнджер. И никакие слова о всемирной доброте этого не изменят.
— Наверное, поэтому ты позволяешь мне копаться в твоих внутренностях и даже переворачивать их, если я того захочу, — этими словами она продолжала переворачивать всё изнутри. Слишком сильное влияние имела перед ним золотая девочка. Смешно, что Драко не смог заметить, когда это впервые произошло.
Он не знал, что ей ответить.
Он принял поражение.
— А ещё самое главное твоё страдание — это высокомерие. Ты чересчур токсичен. Ты наклеиваешь на себя этикетку «вознёсший себя до небес гордый ублюдок», только чтобы от тебя все отворачивались, даже не взглянув на содержимое. Потому что… да.
— Считаешь себя здесь самой умной? Хватит копаться во мне, Грейнджер. Не ищи того, чего нет, — Малфой резко повернулся к ней, ощутив все прелести вспыльчивого характера. Он включал режим нападения, когда кто-то позволял себе больше положенного.
— Отлично, теперь ты злишься из-за того, что я права. И да, в этой нашей компании самая умная я. Пора бы привыкнуть, — гриффиндорка самодовольно поправила волосы, убрав их за ухо под пристальным взглядом слизеринца. Он был похож на хищного зверя, высчитывающего следующий шаг жертвы.
— Наивность куда хуже глупости. Ты убедишься в этом в скором времени. Хотя я удивлён, почему с тобой это не произошло куда раньше.
— И об этом мне говоришь ты? — она недовольно поджала губы, выжидающе глядя на него. — Я не понимаю. Возможно, тебя заводит то, как завожусь я. Я не собираюсь больше тратить на тебя свои эмоции, Малфой. Как вообще носит свет такую эгоистичную, лицем…
Драко перестал её слушать.
У Грейнджер грёбаные веснушки.
Пусть Салазар трахнет его в сторону, если это не так, но сейчас он так чётко и ясно заметил это. Их где-то около двенадцати.
Он погряз в этом и сам не заметил, как пододвинулся ещё ближе. Ему нужно это. Хоть какая-то близость с ней, чтобы она вылетела, как пробка, из его головы. В мыслях Малфоя уже становилось тесно, а напряжённая обстановка делала своё дело, зацикливая всё внимание только на девушке напротив.
Раз. Малфой лишил её дистанции между ними, протянув руку к девичьему лицу.
Два. Она удивлённо распахнула глаза в ожидании чего-то, когда сосредоточенное лицо слизеринца оказалось практически перед ней.
Три. Его рука скользнула по щеке девушки, а вторая легла на поясницу, притянув ближе к себе, сидя на коленях перед ней.
Четыре. Каждая клеточка с теплом начала отзываться на холодные касания пальцев парня, от чего невольно Гермиона придвинулась к нему.
— Грейнджер, я сделаю это, и ты вылетишь из моих мыслей. Слышишь?
Пять. Протест растворился в выражении её глубоких глаз, и Малфой наклонил своё лицо к ней, приоткрыв губы, чтобы волнующе выдохнуть рядом.
Шесть. Приятный запах его сигарет проник внутрь, заставляя сердцебиение участиться. Гермиона автоматически нашла его руку, обхватив пальцами.
— Только скажи мне. Скажи, и я сделаю это. Ну же, Грейнджер.
Семь. Он сместил свою ладонь на её колено, касаясь подушечками пальцев кромки юбки. Мерлин, как хочется оказаться под ней.
Восемь. Она молчит. Чертовка. Гордая. Недоступная. Упрямая. Бесстрашная.
Девять. Он практически касается её губ своими. Высокомерный. Безрассудный. Сломленный. Дерзкий.
Десять. Грейнджер горячо выдыхает в его губы, выставляя треклятую ладонь между ними, но адреналин всё ещё бьет слизеринца по вискам, и тот безотрывно смотрит на неё так, словно она отняла его спасение, последнюю надежду.
— Нет, так нельзя. Малфой, я так не могу. Ты…
— Придурок? — произнёс он с привычной усмешкой на губах, пока девушка встала перед ним, собираясь, видимо, идти пешком.
— Ты идиот! — она взяла собственную метлу, выпрямив спину, чтобы показать своё равнодушие к этой ситуации. Выходило из ряда вон плохо.
Её щеки, губы, шея, всё, чего успел коснуться Малфой, желало повторения его тлеющих касаний. Да, она тлела в его руках, как чёртова сигарета. Грейнджер узнает запах Драко теперь из тысячи. Больше не было кого-то, кто был похожим на него.
Это было её самым большим несчастьем. Найти приятным человека, которого в очередной раз решила ненавидеть. Рядом с ним она ощущала себя девушкой.
Девушкой, к которой испытывают физическое влечение. Она считывала это в каждом вздохе Малфоя, когда он наклонялся к её губам. Будто бы он желал их на уровне необходимой потребности.
— Грейнджер, блять, подожди! Куда ты пошла? — он ринулся за ней, взяв в охапку метлу, и дёрнул за плечо. — Совсем инстинкты самосохранения отсутствуют? Мы пойдём в Хогвартс вдвоём. Уже темно, а рядом Запретный лес.
— Как я помню, кто-то говорил мне о том, что всякие джентельменские штучки у него отсутствуют при виде меня.
— Я стукну тебя древком, если ты не заткнёшься, — она слабо фыркнула, но всё же мысленно согласилась с ним.
И когда Драко посмотрел в сторону, он увидел в тени чей-то силуэт. Но когда снова всмотрелся туда, то уже ничего не успел разглядеть. Дерьмо.
Они были не одни. Этот некто всё время был за их спинами.
Теперь перед сном Малфой будет прогонять вечер, проведённый вместе с Грейнджер, параллельно терзая себя мыслями о том, кто же ещё видел этот момент
их уязвимости.
