***
— Лань Чжань! Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжааааааань! Лань Ванцзи встал на место при первом же зове своего имени, но смотрел, как Вэй Усянь продолжал называть его имя, пока бежал к нему. — Бег и громкий шум — это… — Ага, это последний день. Дай мне немного пожить, — сказал Вэй Усянь. Лань Ванцзи слегка кивнул. — Итак, мое пребывание здесь подошло к концу. — Эм. — Лань Ванцзи был по понятным причинам опечален его неизбежным уходом, но никогда не позволял этому отразиться на его лице. Однако Вэй Усянь не пытался скрыть своего недовольства. — Ты знаешь, я сначала не хотел сюда приходить из-за всех этих правил. Но я встретился с тобой, и дразнить тебя было так весело. - Лань Ванцзи немного нахмурился, а Вэй Усянь засмеялся. — Я рад, что мы стали друзьями, сначала я думал, ты меня ненавидишь, хахаха. Сердце Лань Ванцзи сжалось при мысли, что Вэй Усянь думал, что он ненавидит его. Его муж сказал то же самое через несколько лет после их знакомства. Он никогда не хотел, чтобы Вэй Усянь думал, что ненавидит его. — Я действительно счастлив, что познакомился с тобой, — ослепляющая улыбка Вэй Усяня. — Айя Лань Чжань, что ты со мной сделал? Ты был так добр ко мне; Я не хочу сейчас уезжать. Лань Ванцзи был рад это слышать и нежно улыбнулся Вэй Усяню. Вэй Усянь открыто посмотрел на него. Лань Ванцзи привык к этому, после чего обычно следовало: — Лань Эр-гэгэ, пожалуйста, предупреди меня, прежде чем делать что-то подобное. — Но это было их прошлое, в котором они еще не были вместе. — Вэй Ин? — Хм? Ах да! Уже поздно, пока! — Лань Ванцзи наблюдал, как Вэй Усянь убежал так же быстро, как и прибежал. Лань Ванцзи привык к его выходкам, прожив с ним несколько лет. Но он никогда не перестанет думать о том, каким милым был Вэй Усянь. На следующее утро он решил не провожать приглашенных учеников. Было принято, что ученики и учителя Гусу Лань прощались с гостевыми учениками в знак укрепления связи между сектами. Но Лань Ванцзи знал, что не сможет уйти, если увидит Вэй Усяня и узнает, что он уезжает. Даже сейчас Лань Ванцзи хотел выйти и помешать ему уйти, оставить свою сторону. Он знал, что получил больше, чем заслужил, проведя восемь месяцев рядом с Вэй Усянем (половину этого времени в наказании), но он не мог остановить боль в своем сердце, зная, что он должен расстаться со своим возлюбленным. Лань Ванцзи практиковал гуцинь и исцелял боль в своем сердце, когда пришел Лань Сичень с посланием. — Приезжайте в Пристань Лотоса. Я покажу вам все красивые достопримечательности, отличную еду и, — Лань Сичень замолчал, посмеиваясь, — и милых одиноких девушек, — вот что он сказал.- О, и Вэй-гунцзы выглядел довольно расстроенным, когда он не нашел тебя, когда уходил. — Большое спасибо, брат. — Боль в его сердце вернулась в полную силу, и Лань Ванцзи пришлось удержаться от полета в Пристань Лотосов, чтобы Вэй Усянь снова улыбнулся. Лань Сичень заметил свою дилемму и сказал: — Я могу поговорить с дядей, чтобы договориться о времени для тебя, чтобы посетить Пристань Лотоса. Лань Ванцзи ничего не сказал, но его настроение значительно улучшилось. Возможность так скоро навестить Вэй Усяня не приходила ему в голову. — Спасибо, брат. — Конечно. Я счастлив, что Ванцзи наконец подружился с другими. Вэй-гунцзы немного озорник, но у него доброе сердце. — Мм. — Лань Сичень заметил, что кончики ушей его брата покраснели с одобрения Вэй Усяня. Ах, его брат был слишком милым. Он только надеялся, что был прав относительно того, как эти двое думали друг о друге.***
— Эй, перестань ныть, — сказал Цзян Чэн, толкая Вэй Усяня ногой. Не прошло и пяти минут с тех пор, как они покинули доки, и Вэй Усянь бесцеремонно бросился на пол каюты. Это было полдня пути между ГуСу и ЮньМэном, и Цзян Чэн не хотел проводить его со своим братом, плачущим из-за своей любви. — Лань Чжань не проводил меня, — причитал Вэй Усянь в деревянный пол. Он был собран, когда он прощался с Не ХуайСаном и другими приглашенными учениками. Он весь улыбался, передавая Лань Сиченю сообщение для Лань Ванцзи. Тем не менее, как только лодка вышла из дока, Вэй Усянь, казалось, потерял всякую волю к жизни и упал на пол. Цзян Чэн мог оставить его там. Он бы оставил его там, если бы его брат каждые несколько минут не плакал о том, как сильно он скучает по Лань Ванцзи. — Разве ты не оставил ему сообщение с Лань Сичэнем? — Цзян Чэн пытался успокоить своего капризного брата. Это было почти хуже, чем видеть, как он бежит в объятия Лань Ванцзи. Нет, подождите, это все еще было худшим, потому что они начнут целоваться, как будто их никто не видит. Чертова бессовестная парочка. — Но это не тоже самое, — заскулил Вэй Усянь в деревянный пол. Цзян Чэн был в нескольких секундах от того, чтобы избить своего брата до потери сознания, чтобы остановить его нытье. — Ты хотел спрыгнуть с лодки и плыть обратно к своему Лань Чжаню? — Нет…. — Мы уже пригласили его на Пристань Лотосов. Тебе просто нужно подождать. - И Цзян Чэн уверен, что приедет при первой же возможности. Вэй Усянь перевернулся на спину и надул губы Цзян Чэну. — А что, если он не придет? — Я в этом сомневаюсь. — Ты прав, Лань Чжань слишком хорош, чтобы не приходить. Цзян Чэн решил, что с него достаточно брата, и вышел из хижины. — А? Цзян Чэн? Куда ты собираешься? — Цзян Чэн слышал, как его брат пытается встать, но не стал ждать. Ему, вероятно, стоило оставить Вэй Усяня на произвол судьбы, если он хочет побыть в одиночестве. По крайней мере, Вэй Усянь вернулся к своему обычному состоянию, смеясь и улыбаясь без каких-либо забот.***
— Шицзе! — Цзян Чэн наблюдал, как Вэй Усянь спрыгнул с лодки, прежде чем они даже пришвартовались. Он наблюдал, как они разговаривали, последние два оставшихся члена семьи, которые у него были до того, как они оба встретили свой конец. Он всегда притворялся сильным перед Цзинь Лином, на глазах у всех; он никогда бы не признал, насколько опустошен, потеряв их обоих после падения Пристани Лотоса. — А-Чен.- Лодка пришвартовалась. Его сестра улыбалась ему. Он улыбнулся в ответ. — А-Ли. Он вернулся. Пристань Лотоса все еще стояла, дом, в котором он вырос. Вэй Усянь был самим собой, Цзян ЯньЛи была жива. Больше он не мог ничего просить. — Ты скучал по Пристани Лотоса больше, чем по мне? — поддразнил Вэй Усянь, но Цзян Чэн услышал в его тоне скрытое беспокойство. — Я знаю, что еда в ГуСу Лань была плохой, но не стоит плакать при мысли о супе Шицзе. — Я не плачу об этом, — фыркнул Цзян Чэн и ударил своего брата по руке. Он поднял другую руку, чтобы вытереть лицо. Он плакал. — Давайте, А-Чен, А-Сянь. Расскажите мне все о том, что произошло в прошлом году. Год. Прошел год с тех пор, как Цзян ЯньЛи видела его. Цзян Чэн видел ее больше 20 лет назад. Тем не менее, после ее смерти прошла целая вечность. С тех пор, как он в последний раз с ней разговаривал, видел ее улыбку. Его родители тоже были там. Цзян Фэн Мянь мягко улыбался, но его внимание было больше направлено на Вэй Усяня. Юй ЦзыЮань выглядела счастливой, что ее сын вернулся, но затем повернулась и сердито посмотрела на мужа. Это было так давно, но Цзян Чэн никогда не забывал, как его отец предпочитал Вэй Усяня ему, как его родители не сходились во взглядах из-за вопиющего фаворитизма, как он жаждал одобрения отца. Он должен быть счастлив. Он счастлив. Его родители и сестра были живы. Рядом с ним был Вэй Усянь. Но он не мог не пожелать, чтобы все они жили в гармонии. Он не хотел, чтобы его родители дрались по ночам, используя его и Вэй Усяня в качестве боеприпасов друг против друга. Он не хотел видеть, как его сестра заставляет себя улыбнуться, уверяя их, что все в порядке. Он не хотел, чтобы Вэй Усянь смотрел на него с кривой улыбкой и отмахивался от комментариев, которые мать делала в его адрес. Цзян Чэн просто хотел мирного ужина, где они все дружелюбно болтали. Где его мать не бросала взгляды на отца. Где Вэй Усянь не смотрит на свою еду и не делает вид, что не видит обиды в ее глазах. Он не хотел смотреть, как его мать бросается прочь после того, как его отец обратился к ее пассивно-агрессивному поведению, и его отец вздохнул, прежде чем встать и последовать за ней. Вещи не собирались меняться. Он знал, чем это закончилось. И это было непревычно. Цзян Чэн не собирался допустить, чтобы это повторилось. Он проигнорировал крик удивления своих брата и сестры, когда он бросился вслед за своими родителями. Он не собирался стоять в стороне, пока его родители продолжали вести себя по-детски, и в результате чего все страдали. Цзян Чэн уже слышал взрывной голос матери и мягкий умиротворяющий голос отца. О, как он ненавидел звук их споров. — Вы двое закончили? Двое взрослых широко раскрытыми глазами смотрели на своего сына-подростка. — Меня не было целый год, а когда я вернулся, ничего не изменилось. — А-Чен! — Юй ЦзыЮань плакала; она была одинаково расстроена и сердита. Цзян ФэнМянь выглядел смущенным и виноватым из-за того, что его поймали. — Как долго вы собираетесь продолжать в том же духе? — Цзян Чэн продолжил, игнорируя плач матери. — Как долго вы двое будете ругаться из-за ничего? Сколько еще вам нужно, чтобы осознать, как сильно вы любите друг друга? — А-Чен, ты-! — Я устал, мама. — Цзян Чэн краем глаза увидел, что Цзян ЯньЛи и Вэй Усянь догнали их. — Я устал слышать, как ты кричишь на отца каждый день. Не знаю, действительно ли вы думаете, что мы вас не слышали или решили проигнорировать этот факт, но мы слышали. Мы занимаемся этим последние несколько лет. Вэй Усянь тянул его за рукав, пытаясь оттащить. Но он собирался стоять на своем. Не прерывая зрительного контакта с родителями, он снял руку Вэй Усяня. — Мертвые люди не возвращались и не вернутся. — Его мать выглядела самодовольной. — Мы должны, нет, нам нужно дорожить теми, кто сейчас вокруг нас. Чтобы увидеть их такими, какие они есть, а не тем, кого они представляют. — Оба его родителя посмотрели друг на друга. — Мы с А-Ли очень сильно Вас любим. Мы не хотим, чтобы вы ссорились все время или вообще. Цзян Чэн невольно вспомнил, как в первый раз он попытался сесть и вежливо поговорить с Вэй Усянем по просьбе своего племянника. Все прошло так хорошо, как можно было подумать. Тем не менее он хотел, чтобы его родители наладили отношения. По крайней мере, чтобы перестать набрасываться друг на друга. Он знал, как трудно с кем-то примириться. Он знал, как трудно признать свои ошибки и уязвимости перед кем-то, так близким вам не меньше. Доверие не было оказано, но заработано. Цзян Чэн поклонился своим родителям и повернулся к нему на бегу. Ему не нужно было больше говорить. Он видел, что они думают. Вэй Усянь подбежал к нему сзади, спрашивая, в порядке ли он. Он хотел думать, что он такой. Может быть, его переполняли воспоминания о доме детства. Или увидеть людей, которые давно умерли. Это может быть даже идея дать шанс защитить то, что он лелеял. Чтобы у него был более счастливый конец. Как и Не ХуайСан, он был эгоистичным человеком. Он хотел, чтобы его семья была счастлива, здорова и жива. Он не стал бы заходить так далеко, чтобы исследовать массив, чтобы отбросить его назад во времени туда, где его семья была еще жива и вместе. Возможно, если бы у него не было клана, которым нужно было бы управлять, или племянника, о котором нужно было бы заботиться и наставника. Тогда, может быть, просто возможно, Цзян Чэн попытался бы вернуть свою семью.