***
Адриан, поправляя галстук перед зеркалом в прихожей, чувствует себя слегка не в своей тарелке. Во-первых, находится он не дома. Нет, конечно же, в пекарне TS Адриану всегда гораздо спокойнее, чем в особняке Агрестов. Но только не сегодня. Во-вторых, Маринетт ещё не спустилась. И ему приходится ждать её внизу, на первом этаже. Факт, что вместе с ним Нино ждёт точно так же Алью, которая сейчас вместе с Маринетт, Адриану вообще ни капли не помогает. В-третьих, им с Маринетт сегодня предстоит «проверка на вшивость». Потому что они идут как пара — это первое; они будут вместе танцевать — это второе; и ему будет сложно удержаться от поцелуя у всех на глазах — это третье. И последнее, пожалуй, будет самым мучительным. Чувство дежа вю сегодня особенно сильно. Чем-то эта ситуация напоминает ту, когда он собирался на вечеринку по случаю дня рождения Хлои. Вот только Плагг торчит в кармане, а Нино трещит о чём-то совсем ему не интересном. Да и галстука тогда не было. А теперь он как удавка сдавливает Адриану шею — очень неприятные ощущения. — Ну, как вы, ребятки? — улыбаясь, спрашивает появившийся в дверях Том. — Впервые, наверное, на рождественский бал идёте? — Угу, — утвердительно мычит Адриан. — В прошлые разы то из-за акум отменяли, то из-за ремонта. Том качает головой. На его лице появляется мрачное выражение с преобладанием мстительного коварства — впрочем, как обычно, стоит только упомянуть Бражника в его присутствии. Адриан думает, что злодей после того единственного раза больше не рискнёт акуманизировать месье Дюпена. Том настроен весьма решительно. Однако через секунду-другую отец Маринетт уже смеётся и хлопает их с Нино по плечам. — Тогда нужно повеселиться за все года сразу, — ухмыляется он. — У вас нынешний бал маскарадный или нет? — Алья бы хотела, — кивает Нино. — Но в этот раз ей надо было готовиться к олимпиаде, и организацией занималась Хлоя. А она… — А она решила, что лицо её парня слишком симпатичное, чтобы прятать его под маской, — заканчивает за него Адриан, и они втроём весело смеются. Наконец, на лестнице раздаются шаги. Адриан и Нино тут же замолкают и в нетерпении ожидают, когда же их дамы спустятся на первый этаж. Первой появляется Сабин и улыбается ребятам. — Рада вас видеть, мальчики. Как настроение? — Всё супер, — улыбается Нино, показывая большой палец. А вот Адриан с ним не согласен. Хоть и предпочитает отмолчаться, только кивает. Но в животе у него странное чувство дискомфорта, и хочется куда-нибудь присесть, чтобы хоть малость успокоиться. Он прекрасно помнит те скетчи, которые кидала ему Маринетт пару недель назад, и теперь гадает, какое же именно платье она решила сшить. — Ну, а скоро будет ещё лучше, — мадам Чен с улыбкой потирает руки. — Девочки уже готовы, сейчас спустятся. С приходом Сабин становится чуточку легче. Она отвлекает незатейливыми простыми разговорами и помогает Адриану перевязать галстук так, чтобы он не сдавливал ему шею. — Просто немного ослабить узел, а этот конец затянуть вот так, — показывает Сабин и с ловкостью исправляет маленькую ошибку Адриана. Он благодарит её и чувствует, что так действительно лучше. По крайней мере, теперь его душит только волнение, а не дурацкий предмет аксессуара. Интересно, на выпускном или своей свадьбе — если доживёт — он будет нервничать так же сильно, как и сейчас? Или после сегодняшнего испытания ему будет всё нипочём? Наконец наверху раздаётся цокот каблуков. Первой по лестнице спускается Алья, и Адриан краем сознания отмечает, что ей очень даже идёт красный цвет. Нино восхищённо присвистывает. Разумеется, кому, как не ему нужно оценивать внешний вид своей девушки? — Маринетт, ты идёшь? — выкрикивает Алья, обернувшись. — Ты опять запуталась в подоле? — Я забыла сумочку, — раздаётся голос сверху. — Без неё я как без рук. Алья хмыкает, качает головой и отправляется переобуваться: не в туфлях же брести по сугробам. Пока она возится с застёжками на сапогах, наверху лестницы появляется Маринетт. В руках она сжимает свою извечную розовую сумочку вместе с пакетом с туфлями и, придерживая подол платья, начинает аккуратно спускаться вниз. Адриан жадно рассматривает её наряд и замирает. Платье, которое так элегантно облегает тело Маринетт, он узнаёт мгновенно. Создавая его, Маринетт признавалась, что вдохновлялась костюмом Падме Амидалы из «Звёздных войн». Воздушное, летящее, с длинными рукавами, которые соединяются сзади, образуя своеобразный шлейф; нежно-голубого цвета лиф через светлый оттенок переходит в нежно-коралловую юбку, и Маринетт выглядит в этом платье как чудесный цветок альстромерии. Адриан тяжело сглатывает. Он прекрасно знает ещё один нюанс этого платья: открытая до самой поясницы спина — и ему не терпится, наконец, увидеть его. И теперь-то Адриан понимает причину своего волнения. На последней ступеньке Маринетт спотыкается, и Адриан, сделав один-единственный шаг по направлению к лестнице, успевает подхватить её за секунду до падения. Маринетт мило краснеет и смущённо улыбается ему. — Спасибо, — негромко благодарит она. — Ты можешь уже отпустить, — ещё больше понизив голос, напоминает ему Маринетт. — Алья может подумать что-то не то. — А, да, — заторможено отвечает он и, совладав с собой, слегка отступает в сторону. Цветочный аромат ненавязчиво проникает под кожу. Это будоражит натянутые до предела нервы. Хочется поцеловать её прямо здесь, прямо сейчас — кончики пальцев так и покалывает от желания прикоснуться к обнажённой спине, очертить контур созвездий рассыпанных по плечам веснушек и маленьких родинок. Но… …нельзя. Пока нет. Не будь тут Альи и Нино, Адриан обязательно бы оставил на губах Маринетт хоть один целомудренный поцелуй. Однако легенду пока стоит сохранять. Они друзья, просто идут вместе на рождественский зимний бал. Однако… Можно же будет потом сказать, что после него он влюбился окончательно и бесповоротно? Потому что его сердце бухает так, что готово вот-вот выскочить из груди. Ничто не сравнится с этим моментом. Пока Маринетт поправляет причёску и проверяет, в сумочке ли телефон, Адриан краем глаза разглядывает её обнажённую спину в зеркале. Кот Нуар внутри него ревниво порыкивает: ведь на эту спину сегодня будут пялиться все, кому не лень, а не только он. Но Адриан усилием воли взнуздывает его. Не хватает только выставить себя полным посмешищем, который не пускает свою девушку куда-либо только потому, что не хочет, чтобы кто-то смотрел на неё. Ведь думать можно о чём угодно, а вот воплощать в реальность — совсем другое дело. В любом случае, он будет сегодня рядом. Они же идут вместе. Так что никто не посмеет покуситься на неё. Это утверждение его альтер-эго явно нравится. Потому что он немного успокаивается и сворачивается внутри, громко мурлыкая. К тому же выбор платья с длинными широкими рукавами можно объяснить и тем, что Маринетт не хочет светить перед всеми сделанной ими ранее татуировкой. Ведь тут же начнутся миллионы вопросов. От той же самой Альи перепадёт их немалая часть, а спокойствие пока что важнее. Адриан помогает Маринетт надеть голубой пуховик и, пока друзья стоят, отвернувшись, не выдерживает: ласково проводит пальцами по нежной коже её щеки. Маринетт улыбается ему. — Ты прекрасно выглядишь, — хриплым шёпотом сообщает он. — Мне чертовски нравится это платье. — Ты ещё не видел, что у меня под низом, — слегка наклонившись, вдруг сообщает она и, зардевшись, спешит к выходу. Адриан чувствует себя как громом поражённый. Только окрик Нино выводит его из прострации; Адриан круто развернувшись на каблуках, быстро прощается с родителями Маринетт, накидывает на плечи куртку и выскакивает следом за друзьями на улицу. — Как здорово, что идти нам всего пять шагов, — радуется Алья, беря Нино под руку. — Давайте, давайте, вы тоже, — машет она Адриану и Маринетт. — Раз уж идёте вместе, то нужно соблюдать все правила, — и на лице Альи расползается довольная ухмылка. Маринетт чуть не поскальзывается, ойкает и крепко цепляется за Адриана. — Что это было там, в коридоре? — удостоверившись, что шедшие впереди друзья их не слышат, Адриан наклоняется к ушку Маринетт. — Ты это специально сказала или нарочно? — И специально, и нарочно, — она показывает ему язык и мило жмурится. — Хотела подразнить тебя. — И у тебя это прекрасно получилось, — сообщает ей Адриан, усмехаясь. — Я теперь очень хочу взглянуть. Маринетт фыркает и щёлкает его по носу. — Всему своё время, милый, всему своё время. Минут через пять их компания наконец достигает здания лицея. На ступенях лестницы к ним присоединяется Аликс, и они впятером заходят внутрь. Коридор украшен гирляндами и мохнатыми ветвями пихты; кто-то из студентов фотографируется на фоне ёлки в центре застеклённой площадки посередине лицея, кто-то торопится к раздевалкам, чтобы переодеться и поскорее отправиться в актовый зал, откуда доносится весёлая музыка. Адриан вместе с друзьями тоже направляются к шкафчикам. Они быстро скидывают верхнюю одежду и переобуваются. — Ба, Аликс, я думала ты будешь в платье, — вдруг восклицает Алья. Обернувшись, Адриан замечает симпатичный брючный костюм на Аликс; сегодня вместо кедов у неё туфли — а это уже достижение для Кюбдэль. Но смотрится всё это симпатично. Тряхнув волосами, Аликс фыркает и встаёт со скамьи. — Мне хорошо и так, — важно заявляет она и внимательно смотрит сначала на вырез на бедре у Альи, потом на голую спину Маринетт. — По крайней мере, мне достаточно комфортно. Не считая туфель, конечно. — Нам с моей девочкой тоже очень комфортно, — важно заявляет Алья и обнимает Маринетт за плечи. — Нужно же показывать свою красоту, не так ли? Аликс на это заявление фыркает, поворачивается и указывает на свою пятую точку: — А что, собственно, сделала? Этим персикам не нужны ваши балахоны. И под весёлый смех подружек Аликс с важным видом удаляется из раздевалки. Нино фыркает, пытаясь не рассмеяться, Адриан делает абсолютно то же самое. И только Плагг в кармане неопределённо бубнит. Ему явно не по душе сегодняшний вечер. Минут через десять они вчетвером отправляются в актовый зал следом за Аликс — та уже во всю отчитывает Кима: от дверей не слышно ни слова, но парень определённо в чём-то накосячил. Однако всё это меркнет по сравнению с убранством зала. С потолка свешиваются разноцветные вымпелы и ленты, сцена причудливо украшена снежинками и гирляндами, а рядом с диджейским пультом стоит искусно украшенная рождественская ель. По залу бродит несколько парочек, кое-где стоят, смеясь, группки людей, а кто-то уже пританцовывает в такт музыке. Блестки и конфетти сверкают и на полу, и в воздухе. На сцене Натаниэль проверяет микрофоны, пока музыкальная группа их лицея настраивает инструменты. При входе Сабрина раздаёт всем какие-то листовки, которые предлагается заполнить в течение этого вечера и кинуть в одну из специально поставленных у сцены урн. Адриан запихивает свою бумажку в карман пиджака и мгновенно забывает о ней. Слова Сабрины, для чего она нужна, вылетают из головы. В мыслях у Адриана только девушка, идущая рядом с ним, потому что платье Маринетт в чарующей атмосфере зала ещё больше подчеркивает её красоту, и это не может не завораживать. — Хлоя — мастер своего дела, — восхищённо выдыхает Алья, оглядываясь. — Ей стоит подумать над карьерой дизайнера интерьеров. Ну или тех, кто праздники устраивает. — Ну уж нетушки, — раздаётся позади них чуть насмешливый голос. Ребята оборачиваются и с улыбками встречают Хлою. Облачённая в чёрный корсет и жёлтую длинную шёлковую юбку, она походит на самую настоящую пчёлку — даже причёска выполнена в стиле КвинБи. — Всё выглядит чудесно, — подхватывает похвалу Альи Адриан, краем глаза замечая стол с едой и напитками в другом конце зала. — С праздничком. — Спасибо, спасибо, и вас, мои милые, — кивает Хлоя: она знает, что заслуживает похвалу. — Но мне нужна ваша помощь. Твоя, если быть точнее, — и Хлоя показывает на Нино. — Ты отказался быть диджеем сегодня, но тот, кого предложила Бореаль, просто балбес! Уронил на ногу микрофон и теперь жалуется всем подряд на здоровенную шишку. А мне-то какое до этого есть дело? Ляиф, ты позарез нужен! Нино качает головой. — Ну ладно, нужен, так нужен, — вздыхает он и, сняв пиджак, начинает закатывать рукава. — Где этот горе-диджей твой? Он с Хлоей отходят в сторону, а вместе с ними направляется и Алья, чтобы задать трёпку нерадивому пареньку, который так нагло и нахально испортил ей все планы на вечер. Адриан и Маринетт остаются одни. — Может, выпьем чего-нибудь? — предлагает Адриан, стараясь не думать о голой спине Маринетт в столь завлекательной близости от него. — Хотя вряд ли, конечно, преподаватели разрешили протащить сюда что-то крепче пунша. — Ну, хотя бы что, — откликается Маринетт. Они без проблем достигают накрытого стола: народ ещё не совсем осмелел для танцев, а потому топчется пока по углам зала. Тут их встречают Милен и Иван. Парню явно непривычно в строгом костюме, а на Милен — милое платье нежного салатового оттенка. — Счастливого праздника, — улыбается она друзьям и обращает внимание на наряд Маринетт. — Ты сама сшила его? Очень красивое, тебе оно идёт. — Спасибо, — Маринетт розовеет от похвалы, и Адриан любуется её нежным румянцем. — Ты тоже чудесно выглядишь. Как у вас настроение?.. Пока девушки весело общаются на тему предстоящих праздников, Адриан и Иван перебрасываются короткими фразами относительно сегодняшнего вечера. Чуть позже к ним подбегает Алья с горящими глазами: — Там фотограф пришёл, айда сфотографируемся? Адриан страдальчески стонет, а Алья пихает его кулаком в плечо. — Это же не для работы, а для себя. Неужели не хочется получить на память о вечере фотографию? — Для этого есть куча гаджетов, — и Адриан, вытащив телефон из кармана брюк, трясёт им перед носом Сезер. Алья только отмахивается. — Ой, это всё не то, не то. Я уже сделала уйму фоток. Хлоя такая умничка. Но я хочу реально профессиональную фотку, так что идём-идём, — и, схватив друзей под руки, она тащит их как на буксире, с собой. — Подруга, неужто тебе не захочется распечатать такую фотографию, а, а? Она подмигивает Маринетт и, наклонившись к её уху, что-то шепчет. Адриан замечает, как вспыхивает Маринетт и бросает на него быстрый взгляд, и понимает, что речь сейчас идёт о нём. Его это даже забавляет. Интересно, как долго они продержатся и как скоро Алья поймёт что-то неладное? Они встают в очередь, но Хлоя выцепляет их из толпы. — У меня привилегии как у организатора всего этого, — важно заявляет она забубнившим было парням из параллельного класса. — Так что двигаем свои попки, двигаем. Сначала они фотографируются вчетвером: Адриан, Маринетт, Алья и Хлоя. Потом девчонки притаскивают своих парней, и на снимке уже запечатлены все шестеро. Каким-то образом фотограф умудряется снять Адриана и Маринетт вдвоём — причём так, что почти никто из присутствующих не замечает этого. Но когда они, смеясь, отходят к ёлке, Адриан краем глаза замечает какое-то движение. Он слегка поворачивает голову и видит Лилу Росси, которая смотрит на них с самым, что ни есть недовольным и злобным видом, напоминая взъерошенную курицу. Внутри всё тут же настораживается. Кот Нуар прицельно собран и готов, если что, отразить любой выпад в сторону своей спутницы. А у Лилы зуб заточен именно на Маринетт, Адриан это и без того прекрасно знает. Мало ей предупреждений. Вечер тем временем продолжается. Администрация лицея поздравляет всех с предстоящими праздниками, а студенты радостно галдят им в ответ. Пунш и весёлая музыка раскрепощают учеников, и вскоре многие уже активно танцуют. Лила пропадает с радаров наблюдения Адриана, однако это ничуть не облегчает; наоборот, всё внутри словно замирает в ожидании нападения. С неё станется специально напустить на себя акуму, чтобы отомстить. После очередного дикого танца они с Маринетт и Альей отходят к столу, чтобы немного передохнуть. Нино в противоположном углу зала показывает нерадивому диджею, как сменить один трек на другой, а потом, поставив медленный танец, решительно направляется в их сторону. — Вырвался, наконец, из опалы? — усмехается Алья. — Пока что да, — закатывает глаза Нино и с улыбкой протягивает ей руку. — Потанцуем? Алья мгновенно соглашается. Правда, обернувшись, выразительно смотрит на Адриана и показывает глазами на Маринетт: мол, действуй, парень! Ему хочется рассмеяться. Как будто он не пригласит Маринетт без намёков Альи, очень смешно. Да и он не позволит кому-то ещё танцевать с ней. О да, Адриан прекрасно видит, как какой-то парень целенаправленно движется к ним, чтобы — явно уж — пригласить Маринетт. Вот только Адриан ближе и первее. Да и танец — это такая прекрасная возможность прикоснуться к её спине. Наконец-то. — Потанцуешь со мной? — Адриан заглядывает Маринетт в глаза. — Или скажешь, что палево-палево? — и он усмехается, глядя, как она смеётся, принимая его руку. Они проходят на танцпол; тот парень с грустью сворачивает куда-то в сторону. Ревнивец Кот Нуар внутри довольно мурлычет. Адриан с удовольствием притягивает Маринетт ближе; от контакта его ладони и её тёплой спины по его телу прокатывается волна удовольствия. Маринетт кладёт руку ему на плечо, вторую Адриан ласково сжимает своей. Обнять бы её, так, чтобы не оставалось ни миллиметра свободного пространства между ними. Но сохранять видимость приличий всё-таки приходится. — Мне без разницы, — заявляет Маринетт, возобновляя начатый разговор. — Неужели мы не можем потанцевать, не привлекая внимание? Как будто мы до этого не танцевали, пф-ф. Глаза Адриана весело сверкают. — Я помню, — улыбается он, погружаясь в воспоминания. — Ты тогда очень мило смущалась. Особенно после того, как Алья… — О, вечно эта Алья, — смеётся Маринетт, но Адриан знает, что она лишь в шутку задирает подругу. — Но нам стоит отдать ей должное: она очень помогает. Они кружатся по залу вместе с другими парочками, и на них мало кто обращает внимание: все заняты своими партнёрами. Лишь Алья — нет, нет — да бросает на них короткие взгляды. Да и Лила, торчащая где-то в самом дальнем углу. Поразительно, как это она ещё не развела скандал на пустом месте; видимо, остерегается начать беспочвенный конфликт на глазах у всей администрации лицея. За медленной песней следует другая, более быстрая, и народ на площадке сменяется. Алья с Нино остаются танцевать, а вот Маринетт с Адрианом отходят в сторонку: у неё сбивается причёска, и Маринетт спешит к ближайшему зеркалу, чтобы исправить ситуацию. Адриан следует за ней. Он подмечает, что для обычной длины её волос конструкция на голове довольно сложная. Впрочем, Маринетт в последнее время всё чаще предпочитает носить дополнительные пряди, чтобы свои казались длиннее. Адриану нравится думать, что она делает это специально для него. Он обожает перебирать её волосы, когда никто не видит. Впрочем, даже если бы Маринетт подстриглась под мальчишку, он нисколько не огорчился. Потому что — на его взгляд — ей подходят абсолютно все причёски. — Давай уйдём отсюда, — одними губами произносит Адриан, как бы между прочим прислонившись плечом к стене. — Мы не можем, — качает головой Маринетт. — Хлоя решила в этом году сделать выборы Короля и Королевы бала. Мы не можем пропустить это. Адриан вспоминает про бумажку в кармане пиджака. Так вот, для чего она нужна. Он качает головой; на его губах появляется лёгкая усмешка. — Маринетт, — Адриан оглядывает зал, а потом переводит на неё взор. — Это всё… — он раздумывает секунду-другую, мотает головой: — Хрень собачья. Лично меня не очень-то и интересует. — Но это важно, — она забавно морщит носик, и это кажется таким милым. — Мы ещё даже не голосовали, а подсчёт голосов будет только в конце вечера. Тогда-то всё и узнаем. Адриан проводит рукой по волосам и смеётся. — Давай проголосуем за Хлою с Натаниэлем прямо сейчас и свалим? Я думаю, они не обидятся. — Зато обидится Алья, — усмехается Маринетт. — Она сказала, что сделает за меня домашку по литературе, если я проголосую за неё. — У, взятка, взятка, — Адриан делает страшные глаза, на что она только смеётся. — Полагаю, мне стоит сообщить об этом в вышестоящую инстанцию, м? — он делает шаг к ней и приобнимает за талию; Маринетт в ожидании дальнейшего прикусывает нижнюю губу и, затаив дыхание, смотрит на Адриана из-под ресниц. Это производит на него ошеломительный эффект. — Правда, если вы, мадемуазель, согласитесь убежать сегодня со мной с этого бала, я, так и быть, ничего говорить не буду. — Вы подлец, сударь, просто подлец, — притворно вздыхает Маринетт и якобы в ужасе отшатывается от него. Она делает несколько шагов по направлению к двери, оглядывается через плечо и подмигивает. А потом, подобрав подолы своей изящной юбки, выплывает из зала. Адриан восхищённо наблюдает за ней. И только после тычка Плагга в кармане приходит в себя и стремительно идёт следом. Прищурившуюся Лилу, покрасневшую от злости, он даже не замечает: для него важна только Маринетт. Он ловит её в каком-то безлюдном коридоре. Маринетт хохочет, когда Адриан со спины обхватывает её за талию и, приподняв, кружит. — Мы выдали себя с потрохами, да? — лукаво улыбается она. Адриан оставляет россыпь поцелуев на её плече, потом переходит на следующее — и буквально тает, тает от дурманящего запаха Маринетт, её духов и ароматного шампуня. Пальцами он чувствует приятно холодящую ткань платья. И так хочется проникнуть под этот чертовски соблазнительный костюм, услышать перебой в дыхании Маринетт, почувствовать её притягательные изгибы… Из груди вырывается приглушённое мурлыканье. — Я думаю, что всем было плевать, — смеётся он и целует её в ушко. — К тому же я… Конец фразы буквально тонет в оглушительном крике, доносящемся из зала: «Маринетт Дюпен-Чен!». Парочка вздрагивает, настораживаясь. — Я кого-то всё же соблазнила своей спиной, и дама этого несчастного решила вскрыть меня заживо? — как-то обречённо хмыкает Маринетт. Адриан качает головой. — Меня ты соблазнила ею. А ты сама себя не будешь же вскрывать? — он улыбается и быстро целует её. — Давай, нам нужно найти безопасное место. Скоро сюда придут… Он краем глаза вовремя успевает заметить какое-то движение сбоку. Это явно акума. Адриан на девяносто девять процентов уверен, что это Лила. Всё никак не успокоится. Буквально в последнюю секунду Адриан успевает оттолкнуть Маринетт с траектории луча. Но магия тут же попадает в него. Последнее, что Адриан помнит: боль в глазах Маринетт, а потом — яростный гнев в дорогих ему лазуритах. Вспышка света, и он проваливается во тьму.***
Ему жаль, что он снова подвёл Ледибаг. И ей приходится сражаться одной, без его поддержки. Адриан надеется, что Плагг успел вылететь до того, как его цепануло силой акумы, и хоть чем-то помог напарнице. Если нет… Что ж, остаётся надеяться, что Леди не слишком сильно будет злиться на него. Адриан не знает, куда он попал и что с ним вообще происходит. Мир как будто выключен. Ни ногой пошевелить, ни рукой; глаза — как ими не моргай — не видят ни зги. Однако ощущения очень напоминают те, как когда акуманизированная Одри Буржуа превратила его в золотую статую. Похоже, нынешняя злодейка обладает схожими силами. Сжать зубы, до боли, до хруста бы — однако даже это невозможно. Адриан готов прямо сейчас прикончить Бражника, только кто бы подвижность вернул. А ещё он сильно переживает за Маринетт: удалось ли ей увернуться, сбежать и позвать кого-нибудь на помощь? Если Лила акуманизировалась в зале, то Алья по идее должна была успеть сообщить в Ледиблог о нападении — частенько, именно оттуда Адриан узнавал о происшествиях. Кто-то из программистов Парижа начинал разрабатывать приложение, в котором свидетели происшествия оперативно бы сообщали о нападениях, однако пока всё это было только в процессе. Злость начинает бурлить в Адриане. Будь проклят этот Бражник, будь проклята эта никчёмная Лила Росси, у которой в одно ухо залетает, в другое вылетает. Он предпринимает мучительную попытку сдвинуться, пошевелить хоть кончиком пальца, но — безуспешно. От отчаяния хочется кричать. А потом что-то неуловимо меняется. Подвижность и зрение возвращаются резко и внезапно. Вроде бы Адриан несколько долгих мгновений парит в кромешной тьме — а потом поток божьих коровок смывает заклятье, возвращая всё на свои места. Адриан с громким «Ух-х» чуть ли не падает носом вперёд, но успевает вовремя затормозить. Он вертит головой, пытаясь найти Маринетт. Её нигде нет, и острое чувство беспокойства ввинчивается в сердце стальным прутом. — Маринетт? Адриан оборачивается, шарит взглядом по коридору. Она же не могла уйти далеко, верно? Паника холодным потом выступает на лбу. «Пожалуйста, ты должна быть в порядке», — мечется в его мыслях. Оглушительный цокот каблуков где-то неподалёку заставляет Адриана обернуться. И он тут же замечает Маринетт. Она выбегает из-за поворота, резко и неожиданно. На несколько секунд замирает, а потом бросается навстречу. — Адриан! Он бежит к ней, ловит в объятья и крепко прижимает к сердцу. — Ты в порядке, слава богу, — лихорадочно шепчет Адриан. — Ты жив, боже мой, — судорожно выдыхает Маринетт. Они оседают на пол, дрожа от пережитого страха и облегчения от того, что всё закончилось. Маринетт цепляется за него, как утопающий за соломинку, и Адриан неожиданно чувствует её слёзы на своей груди. Он ласково обхватывает её лицо ладонями и, слегка надавив, заставляет посмотреть ему в глаза; Маринетт поспешно вытирает чёрные полоски туши с щёк и пытается улыбнуться. — Что произошло? — негромко спрашивает он. — Я… как будто на миг отключился. — Она превратила тебя в каменную статую, а потом… — она всхлипывает, губы Маринетт дрожат. — А потом… Потом она… Она раз-збила т-тебя, — с болью в голосе выдыхает она и, обхватив Адриана за шею, прижимается к нему, слепо тычется лицом в грудь. Адриан на миг замирает, пытаясь переварить услышанное, а потом крепко стискивает Маринетт в объятьях. Он целует её в волосы, в висок, гладит по дрожащей спине, пытаясь успокоить, и тихо-тихо шепчет, так, на грани слышимости, но знает, что она услышит: — Теперь всё хорошо, Мари, всё хорошо. Ледибаг спасла нас. Всё хорошо. Но от этих слов Маринетт почему-то начинает плакать ещё сильнее. Она мотает головой, силится что-то сказать. Однако ничего связного не выходит из-за рыданий, и Маринетт с обречённым видом тяжело вздыхает. Адриану больно видеть её такой. Больно понимать, что в какой-то степени он виновен в этих слезах, и ему хочется прикончить себя на месте. Но вместо этого Адриан старается утешить Маринетт. — Ш-ш-ш, малыш, всё позади, — тихо шепчет он. — Всё закончилось. Она прижимается к нему в поисках тепла, опоры, доказательства, что Адриан действительно здесь, с ней. Он приподнимает её лицо и, заглянув в заплаканные глаза, успокаивающе целует; Маринетт тут же откликается, податливая и мягкая. Их поцелуй с привкусом слёз, лихорадочный, безумный, полный лёгкой боли и судорожных вздохов. Маринетт скользит рукой по его груди, и её ладонь замирает прямо напротив сердца — Адриан готов ей отдать его прямо сейчас, только попроси она об этом. А потом она обнимает его за шею, крепко-крепко. Жадно целует, сплетает их языки в бешеном диком танце, прижимая Адриана к стене за его спиной. Он скользит ладонями по острым лопаткам, по голой пояснице — и Маринетт, вздрогнув, выгибается, чтобы прижаться к нему как можно ближе. Её юбки шуршат по полу, когда Маринетт пересаживается так, чтобы как можно удобнее разместиться на коленях Адриана, и это не может не действовать на него. Хочется повалить её на пол и целовать до потери пульса. Заставить забыть случившееся как страшный сон. — Где все? — глухо спрашивает он, когда они отстраняются, чтобы отдышаться. — Они в зале, — выдыхает Маринетт. — Хлоя, Алья и учителя успокаивают всех. Скоро, думаю, веселье возобновится. Адриан оглядывается по сторонам. Пока никого на горизонте нет, и это радует. — Тогда идём, — коротко выдыхает он и помогает Маринетт встать. Она вопросительно смотрит на него, но решительно следует за Адрианом. Впрочем, далеко они не уходят: Адриан затаскивает её в ближайший кабинет — им оказывается класс художественных искусств — и, захлопнув дверь, прижимает Маринетт к лакированной поверхности. Она смотрит на него, затаив дыхание. — Смотри, я здесь, перед тобой, — Адриан бережно перехватывает её ладошку и кладёт себе на грудь, туда, где так отчаянно бьётся молодое сердце. — Я не фантом. Со мной всё в порядке. — Всё в порядке, — эхом откликается Маринетт. Она выглядит заворожённой — она доверяет ему, внимает каждому слову. Адриан нагибается и ласково проводит губами по её губам, ловя каждый вздох, малейшее дыхание. — Я рядом, — говорит он, и Маринетт повторяет за ним «Рядом». — Прости, что заставил тебя так сильно волноваться. Мне очень жаль, я… Она мотает головой и прижимает пальцы к его губам. — Ты не виноват. Никто не виноват, кроме… — Маринетт судорожно вздыхает, пытаясь взять себя в руки. — Но я всё равно испугалась. Я думала… Мне казалось… Что я умерла вместе с тобой. Он тяжело сглатывает. Что бы Маринетт ни говорила, Адриан всё равно будет винить себя за произошедшее. Он ведь герой Парижа… А попался как маленький семилетний ребёнок. — Прости, — шепчет Адриан и, склонившись, скользит губами по её шее. — В следующий раз я постараюсь не попасться. Маринетт тихонько вскрикивает, когда он прикусывает отчаянно пульсирующую жилку. Становится не до разговоров. Наконец-то у Адриана появляется возможность в полной мере насладиться шёлковой нежностью кожи спины Маринетт, тонкой тканью её платья, которое создаёт безумный контраст между горячим теплом и прохладной одеждой. Она вздыхает и выгибается, когда ладони Адриана гладят острые лопатки. — Поцелуй меня, — просит Маринетт, и он не может отказать ей. Их губы снова и снова находят друг друга. Потихоньку, но Маринетт начинает успокаиваться под горячим жадным напором его поцелуев. По крайней мере, она теперь дрожит не от затаённой боли, а от возбуждения, которое импульсами проходят по телу — как и у Адриана. Он пробегается пальцами по её руке. Перехватывает запястье и подносит к губам. В приглушённом свете фонаря за окном татуировка в виде сердец кажется таинственным символом, начертанным магией на коже Маринетт. Адриан целует её, чувствуя губами тонкие, пока ещё не успевшие зажить до конца шрамики от процедуры. У него точно такие же. — Не больно? — спрашивает он. Маринетт, прикусив губу, отрицательно мотает головой. — Сейчас уже намного лучше, — произносит она, и — наконец! — на её губах появляется слабая улыбка. Адриан с удовольствием смотрит на неё, а потом снова срывает поцелуями приглушённые вздохи. Маринетт изо всех сил цепляется за его плечи, когда Адриан приподнимает её за бёдра и прижимает спиной к двери; она обнимает его ногами за талию и крепко целует в ответ. Адриан скользит пальцами по нежной коже её ног. От шуршания юбок внутри всё замирает, а член снова дёргается в ставших внезапно таких узких брюках. — Итак, какое же бельё ты сегодня надела, Принцесса? — шепчет он, опаляя изящные ключицы жарким дыханием. — Ты обещала похвастаться. Маринетт смеётся и запускает пальцы в его волосы. — А ты догадайся, — лукаво произносит она; её глаза сияют, и Адриан с восторгом отмечает, что тень страха и боли практически исчезает прочь. — Судя по моей-то спине… — Здесь, — он поднимает руку и сквозь ткань сжимает грудь Маринетт, отчего девушка тихо стонет, — я чувствую, что ничего нет. Маленькая проказница. А ниже? Меня инфаркт хватит, если и там тоже ничего не будет. Улыбнувшись, Маринетт выгибается ему навстречу, когда Адриан отодвигает лиф платья в сторону и ласкает сначала одну грудь, потом вторую. Он осторожно перекатывает пальцами быстро затвердевшие его стараниями соски. От этого хватка её сильных стройных ног на его талии становится сильнее; подол платья вновь интригующе шуршит, когда Маринетт нетерпеливо ёрзает в руках Адриана. В голове становится пусто-пусто. Перед глазами — лишь лицо Маринетт. Даже с покрасневшими, слегка опухшими веками и искусанными губами она кажется Адриану самым красивым человеком на свете. — Ты ещё слишком молод, чтобы быть в числе тех, кто получит инфаркт, — смеясь, произносит она. — Мари-и-и, пощади, — он тянется к ней за очередным поцелуем. — Ты хочешь свести меня с ума, да? — Да, — краснея, она улыбается и притягивает Адриана к себе за шею. — Но так быть. Под низом у меня всё же кое-что есть, но оно легко снимается. Сбоку есть бантик. Шёпот обжигает не хуже раскалённого железа. Дыхание прерывается. Сердце словно превращается в комок живого огня, начиная гонять по жилам ослепительные вспышки зарева. Адриан вслепую шарит под волнами юбок, а Маринетт качает головой. Её шёпот проникает под кожу и заставляет электрические импульсы проникать все глубже и глубже, захватывая всё тело в плен возбуждения: — С другой стороны. Наконец, он достигает вожделенной цели. Адриан дёргает за ниточки — боже, кто только придумал такое бельё? Срочно памятник ему — и что-то небольшое с тихим шуршанием падает на пол. Он тяжело сглатывает. Внутри всё пульсирует адским пламенем. А Маринетт и не думает упрощать ему жизнь: она в нетерпении дёргает ворот пиджака и сжимает его плечи, подставляется под поцелуи. — Тебе помочь? — интересуется она, когда Адриан с трудом дотягивается до собственной ширинки. Ещё немного — и она наконец поддаётся. — Пока ещё справляюсь, — смеётся он и кусает Маринетт за подбородок. Она улыбается. Адриан внимательно следит за каждой эмоцией на любимом лице, когда он плавно, мягко, словно скользя, входит. Губы её красиво изгибаются, а из груди вырывается удовлетворённый вздох. Застыв на секунду, чтобы дать Маринетт совладать с дрожью в теле, Адриан начинает медленно двигаться. Голова чуть ли не взрывается от их близости, от того, как сильно она сжимает внутри своими стеночками его член; тепло тела Маринетт распаляет, а её тихие вскрики и его имя, срывающееся с её губ, сводят с ума. Остаётся одно желание: плюнуть на всё и любить её до потери пульса. — Я… Адриан хочет что-то сказать, но Маринетт прижимается губами к его губам. Грудной стон вибрацией отдаёт в поцелуй. И это, кажется, окончательно сносит крышу. Крепко сжав пальцами упругие нежные ягодицы, Адриан задаёт довольно быстрый темп. Маринетт старается подстроиться под него. Вскоре они уже находят то, что нужно им обоим, и двигаются вместе, синхронно, в ритме, который подсказывает им сама природа. Почти с самого начала Адриан бродит по краю. Но ради Маринетт он изо всех сил взнуздывает своё желание рассыпаться осколками, бросив себя к ногам Маринетт, и старается доставить и ей не сравнимое ни с чем удовольствие. Это первый раз, когда они занимаются любовью без всяких средств защиты. Это и пугает, и возбуждает одновременно. Каждое движение чувствуется в сто раз острее; Маринетт до одури горячая, до одури сладкая — податливая, нежная, но в то же время ненасытная. Так громко стонет, когда он входит особенно глубоко и сильно. Так сильно сжимает его внутри мышцами, а снаружи — ногтями, царапая даже сквозь пиджак и рубашку. — Боже… Адриан не выдерживает. Его уносит первым, но он за секунду до успевает выйти из Маринетт и пачкает подол её платья. Она всё ещё дрожит, так и не кончив, поэтому Адриан, сильнее прижав её к двери, просовывает между ними руку и начинает ласково, но с нажимом потирать клитор. Несколько таких движений — и Маринетт вскрикивает, бессильно утыкаясь мокрым лбом ему в плечо. Они опускаются на пол, дрожащие от пережитого удовольствия, и совершенно счастливые. С глупыми улыбками на лицах. — Прости за платье, — извиняется Адриан. — Теперь тебе путь в зал заказан. — Ерунда, — выдыхает Маринетт; её грудь тяжело подымается и опускается. — Но в следующий раз не забудь, пожалуйста, про презервативы. — Гм. Адриан задумчиво шарит рукой во внутреннем кармане пиджака. Заветная небольшая коробочка находится очень быстро. Жестом фокусника он вытаскивает её и с хитрой улыбкой показывает Маринетт: — Не хочешь повторить? Она смотрит на него нечитаемым взглядом, а потом бросается на Адриана с явным намерением придушить. Но вместо этого кусает за нос. — Ты дурень, — фыркает Маринетт, удобно устроившись на нём сверху — Адриан упал на спину от её стремительного броска. — В следующий раз я тебя прикончу, если не наденешь то, что следует надевать в таких случаях. Он подмигивает ей, обнимая за талию. — Жду с нетерпением. — Ты, ты! — Маринетт возмущённо хватает ртом воздух. — Ты невозможен! Она нависает над Адрианом, опираясь ладонями о пол; он с добродушной усмешкой разглядывает её. Лицо красное, причёска сбита, а лиф платья сдвинут, и аккуратные груди маячат перед глазами. Возбуждение снова острым толчком охватывает Адриана. Он резким движением меняет их позицию: теперь уже Маринетт прижата к полу, а Адриан смотрит на неё сверху вниз. — А так? — Так ты чертовски горяч, — бормочет она, прикусив губу. — Но всё ещё невозможен. — Первая часть мне нравится, — смеётся Адриан и целует её щёки. — А вот вторая… — она на миг задумывается, а когда Маринетт уже готова оттаскать его за волосы, поспешно добавляет: — Вторая часть мне тоже очень нравится. Тебе удобно? Маринетт краснеет, когда до неё доходит смысл его вопроса: они лежат так, что его плоть касается её обнажённого бедра. И, как бы, смысла смущаться нет совершенно никакого, однако ушки Маринетт всё равно мило розовеют; Адриан с улыбкой наклоняется и ловит губами её нежный вздох. — Ты жив, — она трогательно смотрит на него и гладит по плечам. — А это главное. Я так испугалась… — Я не могу пообещать, что не буду больше так пугать тебя, — серьёзно говорит Адриан, и лицо Маринетт мрачнеет. — Потому что я не могу не защищать тебя, когда ты в опасности. Я люблю тебя и не хочу потерять. Ты… самое дорогое, что есть у меня, — неожиданно признаётся он. Как для неё, так и для себя самого. Губы Маринетт дрожат. Она притягивает его ближе, так, что Адриан поневоле чуть ли не ложится на неё, придавливая всем весом к полу, но Маринетт и не думает отпускать. — Тогда, пожалуйста, просто пообещай мне, что не будешь рисковать зря, а только когда это будет действительно необходимо, — умоляюще просит она. — Потому что я тоже люблю тебя и не хочу потерять. Адриан сглатывает комок в горле и кивает. Это он пообещать ей может. Хотя вся его жизнь так или иначе — связана с риском: как Коту Нуару, ему приходится выполнять… всякое, чтобы защитить город. Защитить Маринетт. Их губы вновь и вновь находят друг друга, лаская, даруя успокоение. На фоне гремит музыка, а они, подложив Маринетт под спину пиджак, неторопливо занимаются любовью в кабинете художественных искусств. Плагг бы точно обозвал его чокнутым, но квами тут нет. Есть только Маринетт, её тихие стоны и вздохи, её поцелуи — вся она, отдающая его себе без остатка. И он, Адриан, дарующей ей всего себя. Они покидают ставшую им уютным прибежищем аудиторию только после того, как праздник заканчивается. Оба знают, что у друзей к ним будет тысяча вопросов. Однако всё это становится совсем неважно, когда Адриан берёт Маринетт за руку и они выходят на улицу, окутанную снегом и тишиной. Где-то вдалеке часы бьют два часа ночи. Двадцать пятое декабря уже уверенно шествует по Парижу вместе с задорным хохотом человека в санях, запряжённых оленями. Адриан не понаслышке знает, что он существует. Но от Санты ему не нужно никакого подарка: у него уже есть Маринетт. Она оборачивается к нему и улыбается. — Счастливого Рождества, Адриан. Адриан любуется её сияющими глазами, снежинками в распущенных тёмных волосах. На щеке виднеется еле заметный след от туши; Адриан нежно проводит ладонью по коже, стирая его, а потом наклоняется и целует Маринетт. — Счастливого Рождества, — выдыхает он, и облачко заиндевевшего дыхания устремляется ввысь. — Спорим, это впервые, когда ты встретил Рождество в таком необычном месте и в такой необычной компании, — подначивает Адриана Маринетт, когда они выходят из лицея и медленно бредут по ночной заснеженной улице в сторону пекарни. Отцу Адриан и не подумал сообщить, когда именно вернётся домой. Только поставил Гориллу, когда тот подвозил его до дома Маринетт, перед фактом, что бал может растянуться на всю ночь. Поразительно, но охранник только молча кивнул. А потом, подумав, лишь поинтересовался, планирует ли месье Агрест возвращаться в Рождество в особняк, или тот сообщит ему, когда можно забрать его. Адриан подтвердил, что скорее возможно второе развитие событий. Поэтому до вечера завтрашнего дня он был абсолютно свободен: телефон поставлен на режим «Не беспокоить», и вряд ли отцу получится дозвониться до него. Вообще, Адриан имеет полное право на выходной в этот светлый праздничный день. Не то что этот бесчувственный сухарь. — Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Маринетт, заметив, по-видимому, как взгляд Адриана на какое-то время словно застекленел. Он вздрагивает, выныривая из мыслей. — В полном, — улыбается Адриан; бездумно поглаживая большим пальцем ладонь Маринетт, он некоторое время молчит, наслаждаясь уютной тишиной, а потом негромко произносит: — Я могу… остаться у вас дома на ночь? Твои родители не будут против? Маринетт притягивает его к себе за шарф и целует в щёку. — Нет, глупенький. Я же говорила, что тебе у нас всегда рады. И они торопятся добраться до пекарни. Мороз крепчает; на небе — миллиарды светящихся точек, однако ни Адриан, ни Маринетт не обращают на это внимания. Как можно тише они открывают двери и максимально бесшумно добираются до комнаты Маринетт. На долю секунды Адриан успевает подумать, как это его неуклюжая девочка умудряется провернуть такое — ведь Маринетт славится своими случайными падениями, которые так не вовремя случаются, но потом эти мысли уходят. Хочется спать. День сегодня выдался насыщенным, как на хорошее, так и плохое. — У тебя милая ёлка, — замечает он деревце на столе Маринетт — несколько дней назад, когда Адриан заходил на пару часов, его ещё не было. — Я не удержалась, когда мы с мамой вчера ходили по магазинам, — откликается Маринетт из-за дверцы шкафа. — А мне всегда хотелось такую ёлочку. Она находит одежду не только для себя, но и для Адриана — специально сшитый для него комплект на случай таких вот внезапных ночёвок. Не помешает бы сходить, конечно, в душ. Однако их обоих рубит так, что сил хватает только на переодевание и марш-бросок до кровати. — Ты такая тёплая, — бормочет Адриан, когда Маринетт накидывает на них одеяло и с удобством устраивается у него на груди. Он стискивает её в объятьях и утыкается носом в макушку. На душе легко и спокойно. Маринетт сонно хихикает и закидывает на него ногу. Адриан вовсе не против; наоборот, ему нравится, когда она таким образом заявляет свои права на него. И какая разница, что их никто не видит. — Ты тоже тёпленький, — мурлычет Маринетт сквозь сон. — Как большая грелка. Адриан мычит в ответ что-то утвердительное. Краем уха он слышит как будто чьё-то бормотание с первого этажа комнаты, а потом проваливается в царство Морфея, убаюканный сопением Маринетт. Последняя мысль, за которую Адриан успевает ухватиться сегодня, так это то, что он вовсе не против засыпать так каждую ночь. Вместе с Маринетт. А Плагг и Тикки, дождавшись, пока их хранители наконец уснут, негромко переговариваются, сидя под ёлочкой на столе. — Как думаешь, когда до них дойдёт? — лениво спрашивает Плагг, уплетая сырный круассан, стащенный из кухни, за обе щёки. — Так забавно наблюдать, если честно. — Ты сам прекрасно знаешь, когда, — нахмурившись, говорит Тикки. — Пелена магии спадёт только после того, как они напрямую скажут, что «Я — Кот Нуар» или «Я — Ледибаг». Плагг фыркает. Он проглатывает весь кусок целиком и деловито вытирает лапкой мордочку. — Не, я уверен, мой пацан умнее, — важно выпячивает грудь Плагг. — Он однажды сопоставит все факты, и раскроет её вторую жизнь. — Но так нельзя! Им нельзя знать! — недовольно восклицает Тикки — громче, чем положено. Она испуганно прикрывает рот и замирает, вслушиваясь в звуки наверху. Но измотанные событиями минувшего дня Адриан и Маринетт спят как убитые: им не до каких-то шорохов и голосов. — Ну, они всё равно вместе, — пожимает плечами Плагг. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы быть вместе во всех обликах. Разве между двумя не должно быть тайн да секретов всяких? Разве это не залог доверия? — Ты просто хочешь беспалевно просить у Маринетт свои сырные вкусняшки, — злится Тикки. — Потому и хочешь, чтобы они раскрылись. Так нельзя! — она какое-то время молчит, обдумывая что-то, а потом вдруг ни с того, ни с сего заявляет, хитро сверкая глазами: — Даже если и так, Маринетт быстрее раскроет его. Плагг азартно подпрыгивает в воздухе. — Спорим? — Спорим! Тикки протягивает ему лапку, чтобы заключить соглашение, но Плагг не спешит пожимать её. Он разглядывает игрушки на ёлке своими яркими зелёными глазками и обдумывает что-то. — А на что будем спорить? — медленно спрашивает Плагг. — Если выиграю я, ты целый месяц не будешь есть свой вонючий тухлый сыр — одни только сладости, — заявляет Тикки. Плагг в ужасе смотрит на неё. — Ах, та-а-ак! — гневно шипит он. — Тогда если выиграю я, ты будешь целый месяц есть камамбер, и ничто другое! Ты почувствуешь его бесподобный вкус наконец, — и Плагг ехидно хихикает. Тикки кривится, как будто она только что уже съела целый кусок камамбера. Но всё же соглашается на такие условия. — Идёт, — мрачно усмехается она. И квами пожимают друг другу лапки. А их хранители даже понятия не имеют, что их маленькие друзья заключили сделку: кто быстрее — Адриан или Маринетт — раскроют личности друг друга.