***
— Узумаки-Сан, я с докладом. Проговорил ниндзя из отряда разведки, отвлекая Наруто что стоял на посту около границы с страной ныне, как и прежде, названной Кровавым Туманом. — Слушаю. Грубо, с непривычным холодом, маской, что скрывает истинные переживания и страхи, Наруто ответил мужчине стоявшем перед ним. Узумаки слушал внимательно. Хотя, скорее, это была просто паранойя и вынужденная настороженность. Мысли не давали жить беспечно, слух при малейшем звуке обострялся, реагируя на каждый вдох, эти слова, шум воды и некогда привычные звуки поникшей природы, делали больно ровно столько же, сколько и душераздирающий «крик» войны. Но эти слова, эта обжигающая барабанные перепонки новость, словно заключила сердце в коробку с иглами. — Киллер-Би… Сан. Его зверя забрали. Переживания вызвали непроглядную тьму, голоса, мысли, они снова поглощали парня. Он сходил с ума. Тот с кем Наруто был знаком, тот кто понимал его как никто другой, за исключением Учихи, погиб. Последний, на ком лежит хоть малейшая надежда на разрешение войны — он. Парень что в детстве не знал боли, страха, одиночества и потери близких. Такой спектр событий просто опустошил его. — Мне нужно к отцу. Всем оставаться на своих постах. В случае чего, свяжитесь с главным штабом. Паузами ответил тот, срываясь с места и направляюсь прямиком в Коноху, надеясь, что хотя бы увидит родителей. Узумаки не верит что справится, не уверен что сможет правильно поступить. Он просто не готов к войне. Глаза судорожно что-то, будто пытались зацепиться за какую-то вещь, или кого-то. За любую деталь, что могла отвлечь Наруто, дать надежду, повод остановиться. Каждый был измотан. АНБУ и Акацуки приходилось нелегко, и первые, иногда терпели потери, другие же обходились травмами, даже Дейдара успел потерять руку в стычке с неким Тоби. Мадара действовал более чем открыто, и кажется самоуверенно, по крайней мере пока не поле битва он один. Без соперников. Безусловно, Киншики и Момошики для Учихи не являются мелкой вошью. На них у него планы есть, большие планы. Эти существа угроза, угроза вечности. А всех кто мешает — нужно устранять.***
— Мы близки к цели как никогда. Но одновременно, нам предстоит еще долгий путь. Монотонно заполнял тишину Мадара, только бы в такое время не погружаться в прошлое, лишь бы не забыться, не окунуться в пучину гнусного отчаяния. — Меня пугает, пугает резкая пропажа былого азарта. — помедлил мужчина, — Мои беспечные амбиции… С нависшим грузом, в виде Ооцуцуки, дышать стало словно труднее, и пока у простых смертных в глазах пыль, они сражаются, убивают друг друга, так глупо. Не видя ничего дальше своего носа, погрузили мир в хаос. Но разве то важно, конец у каждого уде предрешен, Вечное Цукиеми даст желанную свободу от грехов. Оно столь же грешно как и сами люди, сколько бы аналогий не проводилось между реальностью и сном, итог один. В реалиях мира, люди возомнили себя королями этого мира, высшими существами, самыми достойными. А столь сладкая вещь как сон, даже вполне привычный, дает небывалую легкость и освобождение от тяжестей. Человек забывается, видит свои самые потаенные и скверные желания. Он сам творит грех, проявляя свою сущность, но так, другим он не вредит, разве что самому себе, лишая себя какого-либо достоинства и человечности до последней капли. Может Цукиеми не самый праведный путь, и Учиха нарушает ход событий, но ему уже привычны противоречия со своими бывалыми убеждениями. Назад разворачиваться уже поздно, не убьет он — убьют его, и нужно как можно скорее довести дело до конца, дабы разобраться с Киншики и Момошики, кои на удивление подозрительно, сидят тихо, они словно в театре, смотрят представление, сатиру, кажется, какую нибудь, где высмеивается суть людская. Чертовы «аристократы» — Не уж то у тебя лишь одна цель? Что дальше? Когда ситуация накалена, я хочу знать что ждет нас потом. — Нас ожидает бренное пребывание в бесконечных просторах этого мира. Считай я дарю тебе это все. Кажется, совсем по детски, как когда то на горе, сидя с Хаширамой и смотря на окрестности будущей Конохи, сказал Мадара, разводя руками, указывая на поля и леса, кои пока целы. Но и сюда война совсем скоро доберется, дойдет до каждого и залезет в душу, в сердце, будет пожирать изнутри, выедать каждый сантиметр плоти отравляя душу. — Ну спасибо… Обито легко усмехнулся, расслабившись, ведь Мадара стал для того как старший брат, отец или самый близкий друг. Человек что понимает тебя, и это важно. Легким движением руки, младший Учиха снял маску, давая ветру развеять свои волосы, ощутить свободу м прохладу. Парня окутало желание стать нематериальным, таким свободным и игривым как ребенок ветром. Если не годы выдержки, слезы захватили бы парня с ног до головы, и все благодаря чертовому Какаши, воспоминаниям, тому как они проводили вместе время и Учиха чувствовал такую же свободу. Но сейчас это желание, которое удается очень редко испытать в такое время. И о детскоей беспечности можно только мечтать, и какую бы поддержку Мадара не оказывал бы, он — одинок. Впрочем, как и сам Мадара, холод мыслей которого ощущался за километр. — Ну что, начнем. Бренным голосом, словно с издевкой произнес Мадара, поворачиваясь назад, и смотря назад. Взору мужчины открылась бесчисленная армия белых Зецу. Монстры готовые убивать, расходный материал, пешки.***
— Папа! — крикнул парень, улавливая уходящее эхо от стука подошвы, от его бега. Приближаясь к деревне ближе, каждый метр Узумаки максимально ускорялся, настолько что чакра Курамы переполняла тела парня, оставляя пепел позади. И добравшись, с бешеным сердцебиением, блондин чуть не выбил дверь в кабинет Хокаге. Короткий крик надежды, словно пробка заткнул поток страха, и стал подтверждением что все было не зря. Кабинет был пустой, внутри темно, черт ногу сломит. В деревне Минато нет, как и Кушины, Узумаки не чувствует их чакры. Зрачки вмиг сузились, а глаза наполнились ужасом, ведь если Намикадзе покидает деревню, то, теперь, только на поле боя. Наруто каждый такой уход очень переживал, и это еще мягко сказано. На лице парня нет живого места, впрочем как и на теле. Боль, боль, боль и только она является антидотом в бесконечной спирали хаоса. Блондин решил опять отправиться на поиски родителей, иначе попросту сойдет с ума. Он боится, и признает это, кажется будь общество совсем иначе, парень кричал бы об этом что есть мочи, так чтобы весь мир услышал, этот страх. Ведь уже более половины детей потеряло родителей и других родственников. Дрожащие глаза сирот, их бездушный говор и крики во сне. Плач, отчаяние и спертый воздух, что так и смердит смертью. Вот что видел Наруто в приютах. Несмотря на то, что он уже далеко не ребенок, вот он страх. Все так же детский, Узумаки не хочет стать таким же, не хочет терять близких, и оно очевидно. Но еще больше не хочет делать больно Саске своим и без того безжизненным видом. Пустые улицы нагнетали положение. Эмоции как и желание жить, как либо существовать пробивали очередное дно. Блондин словно забитый ребенок, мечется и мечется в поисках дома, тепла. Ответственность и надежды, все давит на него, ликующие возгласы людей и их взгляды. И почему они только думают что он — герой. Каждому нужно все и больше, кому то хватает мнимых надежд, и хорошо что на этом только заканчивается. Но разве все такие. Отдельный вид, просто падальщики, раздирают твою израненную душу, выпивают все соки, им приносит удовольствие осознание эйфорической безопасности. Пыль в виде спокойствия, только из за того что есть кто-то, кто защитит людей, просто распустило из чувство стыда и совести. И им не интересно хочет того этот человек, или нет, нужно ли ему быть героем для других. Очевидно, что таким «коршунам» попросту наплевать на судьбу других, и разве можно за это осуждать, каждый думает только о себе, на край, о близких. Не более. Наруто — не герой, и никто либо другой в здравом уме не будет жертвовать собой, своими близкими и личностью, никогда не пожертвует. Сколько бы прискорбно не было, героев придумали из за своего эгоизма и неспособности объединиться перед угрозой. Явно проще переложить ответственность на других, чем примириться с ближним и противостоять угрозе, даже если нет и шансов. Герой — не самый сильный. Придуманный, перевернутый статус, он словно розовые очки для общества. Только не для носителя звания, такой человек как никогда трезв и видит всю чернь, что другие принять не хотят. Иногда и сам Наруто хочет с этим покончить. По своему. Он сломан.***
— И что теперь? — обеспокоено спрашивает Кагуя, понимая что, точнее кто, надвигается. — Пора, — грубым голос ответил явно утомленный ожиданием Хагоромо. Собираясь еще что-то сказать, его холодная, бледная рука слегка скользнула по близлежащему камню, и сам Хагоромо изменился в лице, ощущая малейшее воздействие чего-либо на кожу. Шероховатая поверхность обвалившейся скалы трепетала нервные окончания. К этой встрече они не были готовы. Так скоро. Приближающийся холод и темная аура не остались незамеченными. Просто не смогли бы. Неимоверное желание власти словно проникало в душу каждому живому существу поблизости. — Я тоже так считаю. Пора. Долго же я ждал этого. Раздался словно из ниоткуда, и одновременно из за спины голос. Столь резко появившийся, как и очертания знакомого… Существа. — Ишики… — не поворачиваясь отзывается Кагуя, уже готовясь атаковать. Хорошего ждать не приходится. Каждый, находящийся в помещении, если таковым эту пещеру можно назвать, выпрямился, стараясь не потерять самообладания по личным причинам. Кагую больше всего настигло неверие и страх, тем более укор себя за ошибку. Сейчас они не в ее измерении, и о хоть какой-то, малейшей, безопасности можно было и подавно забыть. — Чего же вы так насторожились, я сюда пришел не сражаться. Пока что, — с самодовольной ухмылкой, будто у себя дома, проговорил он. Ждать от него было что угодно, и все это может быть не более чем западней, а еще удачное введение одной стороны врасплох, кажется, просто идеальные условия для битвы. Ишики не был столь запредельно сильным, что-бы Кагуя и Хагоромо не смогли одолеть его, но и он был не промах, учитывая некие «пилюли» кои выдумал клан Ооцуцуки. Данное изобретение, довольно причудливое, сразу не понравилось Кагуе, так как берет слишком многое, а взамен практически ничего не дает. Потом еще и забирает. Но пугало не это, а неизвестность его планов на ближайшее будущее, кроме основной цели. Ишики чего-то выжидает, иначе это не назовешь, если он не взял и не уничтожил все на своем пути ради плода. — Что ты ждешь. Почему все не закончишь как можно быстрее, — вмешался Хагоромо, замечая связь взглядов матери и Ишики, что не сулил ничего хорошего. Лишь боль. Сам же Хагоромо мало что знал о нем, да и того не требуется по крайней мере сейчас. Если получится, нужно узнать что же у него внутри, о чем думает этот безумец, а потом, дай Ками, решить данную проблему. — Ну же тебе… Не смотри на меня так. — перевел взгляд Ишики на Хагоромо, — Мне интересны вы. «Теперь ясно», пронеслось в голове у обоих. Вполне очевидно, и можно было ранее об этом догадаться. Правда Кагуя не думала что он настолько самонадеян и глуп. — Зря думаешь, что я вернусь в клан, — усмехнулась женщина, возвращая привычное величие, — Если вообще, в твоих словах есть, была, и будет доля правды. Мы тебе не нужны. — Тогда я вас убью., — пусто ответил тот, будто был готов к такому ответу, — Мы еще встретимся. Скрывая разочарование и огорчение Ишики продолжил, и так же быстро закончил, не желая теряться в положении и авторитете. Мужчина явно не на такое рассчитывал, ведь прошло столько времени, она могла передумать. Но, что поделать, тем более с чувствами. Только искоренить. — Мы не закончили, — грубо, и тихо, низким басом что срывая на рык, вмещая отвращение, остановил Ишики Хагоромо, — Чего еще ты ждешь? — А, так ты об этом. Мне просто интересно посмотреть на то, что выльется из этой войны. Тем более Мадара этот, очень интересный экземпляр. Совсем не скрывая, по ребячески ответил Ишики. И теперь то никто не мог усомниться в его истинном безумии, иному не додумалось бы играть жизнями столь безрассудно и в таком масштабе. И мысль о том, что для него это словно театр, подтвердилась. Но когда Ишики уже молча уходил, напрягала и пугала мысль о том, что тот выйдет на поле боя сам. «Мы еще встретимся», звучало крайне самоуверенно, будто он знал о планах Кагуи и Хагоромо. — Какую цель он вообще преследует… Зачем это все. Уничтожить, что бы создать новое, и так по кругу? — когда Ишики бесследно исчез, расслабляясь сказал Хагоромо. — Он высокомерен, и этого не отнять, остальные качества мало требуются, для самопровозглашения себя богом. Ни отнять, не взять, называется. И это была чистая правда в которой Хагоромо усомниться не мог. Эти слова стали ответом на его вопрос, и другое уже не интересовало. Лишь то, что придется положить все силы на то чтобы остановить его. Но ситуация крайне плачевна, и можно сказать, Ишики и не дождется конца представления. Люди попросту сами сделают все дело, истребив друг друга. Они просто бездумно, как в забвении, предадут забвению всю свою историю, моральные ценности, все что делало их людьми, преподнесут на блюдечке с голубой каемочкой прямо на стол к крайне голодному небытию.***
Виднелся поднимающийся пепел и черный дым сквозь кроны «голых» деревьев, что сами были в плачевном состоянии. Внизу была словно буря, ожесточенная битва, техники разлетались отовсюду, спустится вниз — верная смерть. Но то что Наруто сюда прибыл, уже являлось нехилой ошибкой. Родители скорее всего уже почувствовали чакру Лиса, которую скрыть было практически невозможно, в отличии от своей. И он был прав. Это колоссальная ошибка, снова он делает только хуже. Снова необдуманные действия, стоящие каждой секунды, дороже любого вдоха, способны переломить тебя изнутри как гнилую солому. Кушина и Минато почувствовав чакру Узумаки забеспокоились о нем, от них кажется сейчас требовалось за доли секунд решить что делать, как защитить этого беспокойного мальчишку, и не погибнуть самим. — Начнем?… С сожалением спросил Минато, зная, что хватило бы даже одного взгляда дабы женщина поняла что будет дальше. Сам Намикадзе того не хотел, но иначе последствия это битвы чреваты тяжелыми потерями. Хотя, разве на войне бывает иначе. — Да. Выдавливая ответ из себя, произносит Кушина попутно накапливая чакру Лиса что был в ней, точнее сказать, какие то остатки. — Противники у нас не из робкого десятка… Придется постараться, да? Безжизненным голосом, наполненным горечью произносит Минато. Хокаге пытался как раньше создать некую атмосферу того, что все будет хорошо. И несмотря на то что он лгал самому себе, тем более в такие времена, мужчина глубоко внутри таил надежду на что-то лучшее. Каждого кто идет на войну, остается в стороне, защищает близких или простой народ, и даже те кто умирают рядом с теми де близкими, или в одиночку, неся жертву не во имя чьих то амбиций, а на благо будущего — смелые люди. Каждый из них герой, не для кого то, для себя. И сколько таких же героев есть, порой эта грань размывается, и зачастую в мире нет плохих и хороших, кто-то действует в угоду себе и тех кто рядом, и на это есть сотни причин, будь то страх, гордыня или алчность. И противостоящие им же, защитники и спасители желающие одобрения, как и сотни более мелких таких же ситуаций наглядно показывают безрассудность людских намерений. Каге устроили войну в угоду себе и своему эго, но также и защищают свой народ. И для народа их Каге самый лучший, другой же самый жестокий враг, и так кажется может бесконечно продолжаться. Снова итог один, люди не способны объединиться даже перед лицом общей опасности. И поменять увы это никто не может, кто бы какие надежды не возлагал на возможных спасителей, этого не произойдет. Сам никто ничего делать не хочет, не будет и не желает. Понять другого, и принять, деяние настоящего героя, маленький толчок к вершине пика, где должно ждать что то хорошее. — Мама… Сквозь надвигающийся ком в горле и непрерывный поток мыслей, Наруто еле сопит слова, через которые так и слышно боль. Он понял. Это точно, но ведь нельзя ждать в стороне, надо как то помочь. Но если снова неудача, он снова подведет всех, почему де он обязан быть во всем идеальным, для чего это все. Это мерзкое притворство доведет человека скорее до гроба чем до похвал и возгласом окружающих которые ровным счетом не значат ничего. Чакра Курамы покрыла тело Кушины, и вместе с Минато они начали атаковать Райкаге, и его подопечных. Практически в одиночку против сильного отряда. Обычного человеческого глаза не хватит чтобы уследить за ходом битвы, Намикадзе как и Эй передвигались невероятно быстро, как и не уступавшая им Кушина благодаря Лису. Но и это значит что Наруто попросту не знает что там происходит, сквозь пелену дыма и пепла приходится ориентироваться лишь по угасающей чакре. Сначала сторонники Райкаге пали, но это лишь полдела, после, он почувствовал что силы покидали Минато и Кушину. День за днем происходит множество боев, напряжение попросту не дает отдохнуть как прежде. Все как озверели, и спать зачастую приходится с оружием в руках. Такое естественно пошатнет здоровье. Но это не значит что сражение происходит на равных. Эй более стойкий и Наруто это отчетливо понимал, проваливаясь в сознание. Это эхо. Откуда оно, собственное дыхание, так странно. Сердце, бьется… Еще живое. Его, Райкаге, прерывисто. Дальше тишина, необъятная пустота и тишина. Неужели это произошло, это невозможно, только не в этой жизни, несправедливо. Они же сильные, они должны справиться, должны, были. Ради кого. Почему они так спокойны, почему так тихо, почему его еще не убили. Чего ждет Эй. Он добился своего, жалкий, поганый мерзавец, внутри есть только ненависть по отношению к нему. И плевать что тот действовал в своих интересах, и своей страны. « — Мама! Папа! Мы вернулись, что будет на ужин?» Вспоминает Наруто как когда-то, в детстве, что кажется таким далеким, он радостно вместе с Саске приходил домой, где их радушно встречали Кушина и Минато. Люди прожившие может далеко не идеальную жизнь, зато сделали многое для окружающих, и простить обиды уже большого уважения стоит. « — Я люблю тебя.» Ласковые слова кои Наруто слышал не одну сотню раз, и он рад что родители были рядом. Ему не требовалась большая толпа друзей, лишь близкие люди что могли бы заменить в дождливый день солнце, в жаркий, знойный день, подарить необходимую легкость и прохладу. Чувство жизни. Гнев и порывы отчаяния смешивались в темное месиво внутри Наруто. Снова эти мысли, эти голоса, крики, кровь, темнота что окутывает мертвецов. Холод, абсолютное ничего. Стеклянные глаза трупов глядящие куда то сквозь вещи, отражение происходящего вокруг. На поверхности кипит лживая оболочка жизни, мнимые надежды на искупление, и сгнивающее мясо внутри. — Наруто… Это опасно. — тихо прорычал лис, зная к чему приведет план Узумаки, если таковым назвать его можно, — Это война. Они… Они бы погибли, не сейчас так в битве с Мадарой. — Ты не знаешь о чем говоришь! Нет! Они сильные! Это… Это просто недоразумение или какой-то кошмар, да-да, твои проделки наверное! Истерически ответил Наруто срываясь периодически на смех, утирая подступающие слезы. Этого не может быть. Но с чего он решил что близкие его не покинут, к сожалению они не бессмертны. Но ведь так нечестно, нет, нет, нет, нет! — Наруто… — опять прорычал Курмама, — Я не смогу тебя остановить, не делай глупостей. — Да какие же это глупости… Какие… Воспоминания проедали подсознание, горькие слезы и ненавистный крик, желание скрыться от всего живого, уничтожить все, остановить эту войну. Почему в мире кому-то обязательно нужно страдать. — Я… Я всего лишь отомщу… Совсем по идиотски, но без капли сомнений Узумаки заглушил боль, закрыл поток мыслей и чувств словно пробкой. К сожалению они рано или поздно нахлынут с большей силой. И пока для Узумаки распри внутри него казались вечностью, на деле еще еле живые тела его родителей не успели упасть на землю. Мощный всплеск чакры Лиса, которая в нынешнем положении оказалась сильнее прежнего, вызвала ударную волну рассеявшую всю копоть, грязь, пыль, посреди поля, в небе рассеялись тучи пыли, открывая проход уже столь незнакомому солнцу. Подхватив тела родителей, попутно снося на пути ветхие деревья, он оценил ситуацию, и силы Райкаге. Шансы были, но далеко не в таком состоянии, тем более Наруто предстоит еще учится и учится справляться с силой хвостатого. — Пацан. Послушай, я тоже не против подраться, но тебе лучше позаботиться о из телах, — пытаясь вразумить парня сказал Курама. Наруто никак не ответил, всего лишь тихо прорычав, все же Узумаки ускорился, борясь с желанием стереть в пыль это место и врагов. Постепенно остывшие тела родителей обжигали разгоряченное тело от чакры, в сердце словно вонзили сотню игл, и каждый рывок давался все тяжелее, миг за мигом время словно замедлялось, пока Наруто погружался в раздумья, максимально безумные. Сотни голосов, слов и мыслей сбивали с толку. Предстоящая неизвестность пугала парня еще больше. По пути в Коноху чакра Лиса окончательно покинула Кушину. Через какое то время эта половина должна вернуться к Кураме. Правда обстоятельства далеко не самые лучшие. У ворот уже ждал Саске, который уже все понял, и в тот же миг когда Узумаки остановился, помог положить тела его родителей. — Саске… Я… Не смог… — поддаваясь вновь подступающим слезам, парень сильнее сжал Учиху который обнял его. О потере Хокаге уже знали все в деревне, ниндзя что были на посту отнесли тела в перегруженный лазарет. Сразу же был собран совет куда пришли Нагато, Конан, Яхико, Цунаде, Джирайя, Орочимару, а так же советники. Те должны были принять решение о назначении кого-то на пост Хокаге, а также дальнейших военных действиях, в связи с потерями. Наруто конечно же не позвали, из-за чего тот был недоволен. Однако апатия брала свое. Уже лежа на кровати, дома, в темной, довольно пыльной комнате из-за частого отсутствия жильцов, Наруто снова прокручивал ситуацию в голове, пытаясь уложить все по стопкам, осознать как его родители могли умереть. Казалось все до предела ясно, но не хотелось воспринимать смерть. Навалившийся груз давил на парня, а слезы сами подступали. В горле повис неприятный ком, хотелось кричать, выплеснуть всю эту боль, страх, что он может потерять снова близких ему людей. К нему медленно, и тихо подошел Саске, сначала осторожно касаясь спины Наруто, а после обнимая того полноценно, и сильнее, молча пристроился рядом. Учиха осознавал какую поддержку стоит сейчас оказать Узумаки, но едва ли мог полностью понять, что сейчас чувствует парень. Однако ему было тоже больно, и в первую очередь смотреть как страдает близкий ему человек. Кажется это неимоверно тяжко, а внутри все так коробит, сжимается, в попытке совладать с чувствами. Это не то будущее, которое парни себе представляли. Но Учиха постарается сейчас, и в дальнейшем сделать все возможное, и даже больше ради Наруто. — Спасибо… — осиплым голосом промолвил Узумаки, — Саске… — Я рядом — уже дрожащим, полным сопереживания голосом ответил он. Душевную бурю обоих парней не описать никакими словами, хочется беспрерывно кричать во все горло, выместить обиду и злость, и, конечно же, уйти и максимально абстрагироваться от происходящего, из-за простого, человеческого страха.