Апекс: Легенды и Любовь

Александр Нокс увидел Уолтера, что о чем-то увлеченно говорил с Бладхаунд недалеко от общежития. Ученый подошел ближе и Фьюз, заметив его, также приблизился. — О, какие люди! Ну привет, чего делаешь? — сказал он воодушевленно. Каустик оправил свою рубашку: — Помнишь, на вечеринке у Уитта ты предлагал сходить куда-нибудь? В общем, я не против. У меня как раз нашлось окно между экспериментами… — Да не, спасибо. У меня свидание! — Не дав ответить, Уолтер вернулся назад к Бладхаунд и приобнял ее за плечи. Каустик сжал руки в кулаки, желая раздробить ему самодовольное лицо. Но в итоге только повернулся и потопал в здание. Он зашел в лабораторию, что была смежной с его спальней, и сел за стол. Но сколько бы он не пытался, придумать новые соединения никак не получалось. В конце концов Нокс в раздражении отбросил от себя ручку, облокачиваясь на спинку кресла. Его кустистые брови свелись в раздумьях, когда дверь в комнату отворилась, и в лабораторию влетел Октейн. Он обежал комнату и затормозил у стола, едва не врезавшись в Каустика. Тот нехотя развернул кресло: — Чего тебе? — Слушай-слушай-слушай, а что будет, что будет, если нюхнуть твой га-аз? — спросил взбудоражено парень, округлив и без того огромные глаза за очками. Он вел трансляцию на телефоне, и показал ученого зрителям. Тогда Каустик схватил его телефон и швырнул в коридор. Октейн насупился: — No es genial. Он закрыл дверь, словно не воспринял этот жест как яркую демонстрацию желания побыть одному. Сильва встал за спиной ученого, что тщетно склонился над небрежными записями. — Что такое пишешь? Он разглядел химические цепочки и некультурно зевнул: — Фу, как скучно. Затем сел на стол, примяв пятой точкой блокноты. Каустик шумно выдохнул и сжал руки в кулаки. Если он сейчас убьет одного из членов Игр, его тут же в этом уличат. А тюрьма в планы Нокса не входила. Поэтому он, скрепя зубами, произнес: — Иди домой, несчастное насекомое. — Эй, полегче, — поднял ладонь парень, болтая ногами, — если бы я и был насекомым, то только кузнечиком. Сечешь почему, ага? Он подмигнул за ядовито-зелеными стеклами, и Каустик приложил руку ко лбу. — Помогите… — А почему ты всегда один? — Октейн рывком спрыгнул со стола, отряхивая тощее тело. — У тебя, что ли, нет таких же злых и пузатых amigos?.. — Тебя это не касается. Стоп, что он только что сказал? Пузатых?! Но парень уже стучал кулаком в стекло испытательного полигончика, отвлекая Нокса от осознания оскорбления. — Оно крепкое? Выдержит, если я с разгона втемяшусь в него? — уточнил Октейн, прикладываясь горбатым носом к гладкой прозрачной поверхности. — Я могу с радостью помочь тебе в выяснении этого, швырнув в нее, — сказал Александр, вставая. — Было бы супер! — Октавио отлепился от стекла: на том остался небольшой влажный след. Нокс фыркнул, жалея, что его угроза только лишь обрадовала адреналинозависимого. Что тогда может его разозлить? Может… — Тебе скучно? Тогда я могу помочь с времяпрепровождением. Глаза парня загорелись: — Я весь внимание! — Ну и где обещанные развлечения? — топал ножкой Октейн, стоя в очереди магазина. Каустик с тележкой покачал головой, раскладывая покупки на конвейер мгновенного обслуживания. Очередь на кассе перед ними и не думала рассасываться. Видя это, парень застонал, заставляя других покупателей обернуться. Каустик игнорировал его капризы. Ему всегда было скучно ходить в магазин, а так хоть повод нашелся, и можно запастись едой впрок. Октейн кусал нижнюю губу так сильно, что ученому казалось, он вот-вот ее прокусит. Раздражение Октавио радовало его не меньше, чем выполненный пункт списка дел. — Ну теперь-то ты скажешь, что за крутую идею придумал?! — едва не провыл парень, кладя на пол комнаты Нокса пакет с продуктами. Ученый оглядел кабинет и провелся ногой по пыльному полу: — Я бы и с радостью, вот только надо бы сперва прибраться… Не успел он договорить, как Октейн уже схватил швабру из угла комнаты, спешно намочил ее и бегом прошелся по комнате ураганом. Затем, запыхаясь, он осел, держась за швабру, и взглянул на Александра: — Теперь… все?.. — Хм-м, — мужчина приложил руку к бороде, — ты спрашиваешь, какое развлечение у меня припасено? Но ведь это и было мое типичное времяпрепровождение. Разве тебе не понравилось? По-моему, было очень и очень занятно. — Ты.! — Октейн встрепенулся, но потом обессиленно рухнул в его кресло: — изверг. Это был какой-то очередной дурацкий эксперимент? Во всем виновата эта твоя тупая, что б ее… — Наука, — подсказал Нокс. Сильва кивнул: — Ci! Она самая. Из-за нее ты унылый и сухой старпер, у которого даже друзей нет. Каустик поджал губы, явственно ощущая, что этот наглец прав. Когда Нокс впервые в жизни захотел принять чью-то дружбу, его оттолкнули самым что ни на есть грубейшим образом. И теперь он был один. Не по своей воле, а просто потому, что выбора у него более не оставалось. Скрепя сердце, дабы Октейн не заметил его обиды, Александр произнес: — Наука — луч, что освещает мне путь во тьме всеобщего невежества. И пусть я одинок, она всегда утешит мой пытливый ум. Он открыл дверь: — А теперь убирайся. Октейн мешкал, и Каустик повысил голос: — Прочь! — Хорошо, хорошо! Только не кипятись, — парень прошел к порогу, но внезапно обернулся: — De todas formas, даже считая эту дебильную науку у тебя все равно dos amigos. Он хитро прищурился, а ученый удивленно вздохнул. Пользуясь замешательством последнего, Октейн начал ходить перед ним взад-вперед: — Конечно, я не тот тип друга, с которым можно здороваться при других Легендах, или которому звонишь по любому поводу, но, если, скажем, ты позовешь на бесплатный обед или еще куда за свой счет, то это пожалуйста… Нокс злобно запыхтел, и парень громко рассмеялся, держась за его плечо: — Да я ж пошутил! Мы с тобой перед следующими Играми обязательно поболтаем, и во время, и после… — Я передумал. Не хочу, чтобы у меня был друг, — почти что в отчаянии воскликнул Каустик, чем вызвал лишь еще более истеричный смех у собеседника. Похоже, теперь права выбора у него уже нет. Верно говорят, что нужно бояться своих желаний. Сегодня Нокс убедился в этом на себе лично!