Думай, прежде чем сказать

- Ты подумала, как ты их представила? – сурово спросила Пинако. Уинри прошиб холодный пот от голоса бабушки. Такой тон означал, что внучка где-то сильно напортачила. - А что не так? Они же братья, вот я и назвала их братьями. - Своими. - Конечно! Они мои. И они братья. - Уинри Рокбелл, поясняю для особо заторможенных девиц. К тебе пришёл молодой человек, намерения которого тебе ясны. И ты представляешь ему обитателей дома как своих братьев. Родных, смею заметить. То есть ты сразу поясняешь, что находишься под защитой, но никаких конкурентов в личном плане для него здесь нет и быть не может. Одновременно ты недвусмысленно дала понять мальчикам, что ни о каких других вариантах отношений они могут и не мечтать. Поняла? Что стоишь, или он тебе не так важен, как казалось? Букет упал на пол. Бледная девушка сделала пару медленных, пошатывающихся шагов к той же многострадальной лестнице, а потом сорвалась с места и, перепрыгивая через ступеньки, помчалась наверх. Открытая дверь в комнату братьев. На пороге запыхавшийся младший упирается плечом в косяк. Посреди комнаты обломки стула. Беспорядок у шкафа, будто кто-то в спешке искал какие-то вещи. На столе лист бумаги, придавленный книгой. И открытое окно. Обойдя Ала, Уинри подошла к столу и взяла в руки листок. Бросив на него один взгляд, передала адресату. - Тут нет ничего такого. Можешь прочесть, - через пару мгновений сказал Альфонс, возвращая записку. Парень наконец-то выровнял дыхание, прошёл в комнату, опустился на колени и, хлопнув в ладони, вернул стулу изначальный вид. После чего поднялся и сел на одну из двух кроватей. Девушка опустилась на вторую и постаралась сосредоточиться на тексте. «Ал, был вынужден забрать большую часть денег. Позже вышлю. «Сестрёнке» - моё благословение. Пусть будет счастлива.» И всё. Даже подписи нет. - Подожди, а как он ушёл? – тихо спросила Уинри, всё ещё пытаясь найти в записке что-нибудь новое. - Элементарно. Для него стена этого дома – как широкая гранитная лестница. Что спуститься, что забраться с нашими тренировками – раз плюнуть. Это я пока не справлюсь. А ему и ослабленная рука – не помеха. Ты всё ещё здесь? Ведь уедет. Кажется, поезд по расписанию скоро. - А зачем? Какой смысл? Девушка бессильно опустила руки на колени, а опустевший взгляд устремила в пол. - Уинри, - Ал аж задохнулся. – Поправь меня, если ошибаюсь. Мне казалось, что ты к братику неровно дышишь. Это не так? - Какая разница, как дышу я? Он смылся, понимаешь? – резко подняла голову девушка и перешла на крик. - Показал, что я ему не важна! - Подожди, а что ему оставалось делать, по-твоему? Ты же его только что капитально отшила. Причём – окончательно. Я заметил, что ты просто не так сформулировала, но для Эда это слишком больной вопрос, чтобы он мог отмечать такие тонкости. Он же на нервах всё то время, что мы здесь. Знаешь, как нелегко ему далось осознание того, что ты для него дороже, чем просто механик и друг детства? В противовес скачущей в настроениях Уинри, голос Альфонса всё время оставался плавным, будто он разговаривал с больным температурящим ребёнком. - Но он ни разу не заговорил об этом! - Уверена? А я постоянно выслушивал жалобы, что вас снова прервали. То бабушка подошла, то клиенты, то телефон или ещё какая случайность… Уинри попыталась перебрать в памяти всё прошедшее с возвращения Элриков время и с удивлением обнаружила, что ситуаций, способных вылиться в признание, набралось не меньше десятка.