amen

Мягкий бархатный голос, читающий проповедь, затягивал в свою глубину. Толща переливистых интонаций сомкнулась над головой, но свет оказался не на поверхности. Он манил вниз, ко дну. А там, на воздухе, наоборот, было темно и тихо. Гэвин не смог бы воспроизвести ни единой мысли из длинной речи. Парализованный, он медленно и неумолимо тонул. Церковь постепенно наполнялась шумом. Мысли и образы увели от реальности, Гэвин не заметил, когда проповедь закончилась. Прихожане подходили к пастырю, он со светлой улыбкой на лице что-то отвечал им. Слов было не разобрать, слышался только выделяющийся среди других голос. В конце концов все разошлись, а Гэвин так и остался сидеть на лавочке. – Добрый вечер, шериф. Ричард навис над Гэвином, и тому пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть в серые глаза. Попутно со стыдным удовольствием скользнув по изящному телу в черной рубашке. Наглухо застегнутый воротничок должен был выглядеть целомудренно, но только щекотным перышком дразнил фантазию. – Добрый. Гэвин приложил усилие, чтобы нацепить на себя маску равнодушия и усталости. Он действительно смертельно заколебался и почти засыпал на ходу. С равнодушием было чуть сложнее, но тут уже помогал многолетний опыт усиленного игнорирования собственных эмоций. – Вы что-то хотели? Учтивый тон, участливое выражение лица. Если бы не манера улыбаться, легкая одухотворенная отстраненность Ричарда граничила бы с холодностью. – Нет, просто задумался. Может, вам нужна помощь? Ричард снова улыбнулся своей особенной лучистой улыбкой. На этот раз она была адресована только Гэвину, и он жадно впитывал ее, словно божественное благословение. – Не отказался бы, если вы помогли перенести коробки. Прихожане оставили одежду для благотворительной субботы. И Гэвин, конечно, пошел таскать коробки, забыв про боль в мышцах после тяжелого рабочего дня. Он раз за разом бессовестно пользовался своим положением. Это же естественно, когда шериф небольшого города помогает в единственной крупной местной церкви. Потому что за одно дело борются, потому что нужно показывать горожанам положительный пример. Потому что, стоило отвлечься от очередного дела, мысли сразу возвращались к молодому священнику. Потому что все внутри рвалось к Ричарду, и Гэвин буквально на что угодно был готов, чтобы заслужить его доброе слово. Шериф Гэвин Рид временами был отвратителен сам себе. Он уродливо волочился за пастырем, ничего не мог с этим поделать и корил себя за каждую грязную мысль. А в отношении непорочного Ричарда любая неплатоническая мысль казалась грязной. Запрещать себе ходить в церковь было бесполезно. Гэвин пробовал и извелся за неделю. А это сказывалось на работе. В итоге пришлось пойти на сделку с совестью. Позволять себе ходить на службы два раза в неделю и по мере необходимости приходить в качестве волонтера. С условием, что он делал что-то полезное и не причинял никаких неудобств Ричарду. – Спасибо, шериф. Коробки закончились слишком быстро. Гэвин все это время исподтишка смотрел. Собственно, он выкипел в своих терзаниях достаточно, чтобы возможности просто смотреть хватало для душевного спокойствия. Только вот тело Гэвина считало иначе. Тактильный голод, растущий вблизи Ричарда, превращался в навязчивый зуд. Дыхание потяжелело то ли от физической нагрузки, то ли от того, что Ричард прислонился к стене совсем рядом. Не касаясь, но так, что плечо чувствовало едва ощутимое тепло. – Не за что. Это Гэвину стоило благодарить высшие силы за то, что глупые поводы задерживаться находились достаточно часто. Но настало время прощаться. Гэвин пожимал Ричарду руку, как всегда боясь сделать этот жест слишком долгим. Чужая ладонь пудрово-сухая, мягкая. И Гэвин непроизвольно представил, как эти пальцы гладят его по щеке. Картинка задела внутри что-то ноющее. Захотелось прижаться к руке головой и вилять хвостом, поскуливая от удовольствия. Подставляться, напрашиваясь на ласку. Гэвин одернул себя. Раньше он возвращался со служб окрыленный, с глупой улыбкой во весь рот. Сейчас мучительное ожидание встречи прерывалось на не менее мучительное чувство вины за неспособность себя контролировать. И так по кругу. Гэвин повернул ключ в замке. Собственный дом встретил темнотой и тишиной. На душе копилась тяжесть. Гэвин упал на продавленный диван и зажмурился. Сознание предательски издевалось над ним, подкидывая новые и новые воспоминания. Ричард, треплющий манжету своей рубашки. Говорящий о любимой церкви. Общающийся с прихожанами. Организовывающий очередное мероприятие. Ричард, Ричард, Ричард. Гэвин поспешил лечь спать, чтобы утром нырнуть в работу и ненадолго заглушить наваждение.