***
Три года беспросветно и безнадёжно. Наруто перепробовал всё, но Сакура оставалась мечтой, болезненно осязаемой, сидя плечом к плечу, и разъедающей изнутри от невозможности большего. На прошлой вечеринке всё изменилось, когда пьяная улыбка оказалась нестерпимо близко, а затем вкус мохито втолкнулся вместе с языком. Наруто схватился за оголённые плечи, то ли пытаясь удержать свалившееся счастье, то ли спасаясь от нахлынувшей волны чувств. Сакура из тех, кто атакует первым, и время на раздумья отвела ровно столько, сколько потребовалось руке от верхней пуговицы рубашки до пряжки ремня. Наруто выдохнул рвано, а затем оказался на лестничной площадке, крепко схваченный за запястье – Сакура вела вверх. Лямки топа враскрест впивались во вспотевшую кожу, мышцы и лопатки за решёткой ткани притягивали взгляд. В горле пересохло, пространство плыло, а затем скрипнула дверь, и захлопнулась с глухим щелчком прежняя жизнь. Утром разбудили похмелье и благодарность Сакуры за классный секс. Кажется, она так и сказала «было круто» и вышла, оставив Наруто на осколках своей надежды. Возможно, тогда разбились и остатки здравого смысла, а ещё то светлое, что не позволило бы вернуться в квартал Учиха. Старая чайная лавка, уютная и забитая прозрачными банками с ароматными листьями, пустовала. Наруто перегнулся через прилавок, заглядывая в приоткрытую дверь между стеллажами. – Есть тут кто? Ответа не последовало. Зато рядом с банкой леденцов обнаружился настольный звонок – комнатка задребезжала прерывистой трелью. Решительность пополам со злостью вытесняла тревога. О старом квартале ходило много легенд, как и положено, кровавых и со смертельным исходом. Мальчишкой Наруто бегал сюда с толпой ребят играть в «Прятки с дьяволом». Дьяволом бессменно вадил коротконогий пёс у дома на окраине, без привязи и без намордника. Раздразнить собаку и первым добраться до ворот – весело, глупо и жестоко. Тогда, конечно, Наруто думал лишь о том, как утереть всем нос, и как будет отпускать шутки над разодранной штаниной Чоджи. А потом случился дождливый, тёмный день с громом и вспышками молний, когда месть хозяина собаки обернулась игрой на выживание. Под ногами хлюпало, капли дождя стучали по дождевику и пирамидным крышам, а затем из-за ограды показался длинный нос, высокая мощная грудь и поджарые чёрные лапы. Раньше никто из них не видел добермана. Узкие улочки мелькали перед глазами. В груди жгло, а лай за спиной не отставал. Наруто не помнил, как оказался у чайного домика, мокрый, грязный и напуганный. Стеклянная дверь не поддалась, и он забарабанил ладонями по холодной поверхности. По другую сторону, в тепле и безопасности, стоял сверстник, бледный, внимательный и неподвижный. – Впусти! Впусти меня! В ответ мальчишка лишь вскинул чёрную бровь. – Да что с тобой такое?! Наруто услышал предупреждающее рычание за спиной и резко обернулся. Пёс стоял в паре шагов от него. Мокрая, злобная тварь скалилась и прижимала уши, не спуская горящих глаз с вжавшейся в дверь жертвы. Прыжок, и металлический козырёк качнулся, сменившись на деревянный потолок, боль тут же выбила воздух из лёгких, а в голове зазвенело. Наруто лежал на полу в чайном домике, смаргивая чёрные точки перед глазами, пока над ним не нависло всё то же безучастное бледное лицо. – Ну ты и мудак… – слова вырвались сами, как только вибрация боли от черепной коробки вдоль хребта стала тише. Правило «с незнакомцами соблюдаем хоть какие-то приличия» вышибло вместе с ударом. – От живодёра слышу. – Не было такого! – Наруто аж приподнялся, возмущаясь. В ответ его презрительно окинули с ног до головы, а затем швырнули полотенце в лицо. – Козёл! – Не за что. Козла звали Учиха Саске. Говорят, его род продал душу демону в обмен на дар одурманивать чужие сердца. Наруто не верил ни тогда, ни потом. Но когда неверие останавливало на пути к желаемому? Воспоминания развеяла рука, накрывшая его собственную, и тут же звон в комнатке стих. Наруто удивлённо смотрел на длинные бледные пальцы поверх загорелой кожи, пытаясь найти им объяснение; ощущал прохладу металлического звонка, впившегося в ладонь, на контрасте с теплотой чужого тела. А затем, сопротивляясь опустившейся вдруг на него тяжести, поднял взгляд. Саске впечатлял, как психопат, когда не знаешь, адреналин шкалит от страха или восхищения. Сердце пропустило удар, а затем заколотилось, как бешеное – «психопат» улыбнулся. – Что желаете? Наруто почувствовал, как чужая рука соскользнула, освобождая из плена, и тут же захотелось растереть кожу там, где касались мгновение назад, а теперь холодил воздух. – Чайную церемонию. – Я не провожу чайную церемонию. Вежливая улыбка исчезла с надменного лица, а зрачки в тёмных глазах стали пожирать радужку. Чернее взгляда Наруто никогда не видел. – Эту проводите. – Эту? И снова насмешливо вскинутая бровь, как и много лет назад. Сволочизм временем не лечится. Ладони встретились с гладкой поверхностью прилавка, и Наруто поддался вперёд. – Ты знаешь, о чём я. Уголок рта слегка дёрнулся, и вдруг Саске оказался ближе, чем можно было рассчитывать. Ещё пару сантиметров, и чужое дыхание опалит обветренные губы, а по щекам скользнут чёрные пряди. Наруто подался было назад, пытаясь соскочить с пронизывающего взгляда, как запястья сдавили, а затем Саске дёрнул на себя. Край прилавка впился под рёбра, а кончик чужого носа скользнул вдоль щеки к уху. – А ты сам знаешь, что просишь? – Саске… – он первый раз назвал его по имени, и ощутил, как хватка на запястьях стала сильнее. – Да, Наруто? Собственное имя в исполнении Учиха, приглушённо, почти губами по коже, вызвало волну мурашек вдоль спины. Пришлось дать себе паузу в пару мгновений, прежде чем ответить. – Проведи для меня церемонию. – Имя, – Саске наконец отодвинулся, но легче не стало, тёмный взгляд снова пробил, как катаной до самых лёгких. – Харуна Сакура, – губы едва разомкнулись, как будто все силы выкачали, запрещая произносить заветные два слова. Прохладные пальцы коснулись подбородка, скул, а затем сдавили. Теперь Наруто не отвертеться ни в каких смыслах. – Повтори. – Ха…, – пальцы впились в кожу, так что слова застряли, и Наруто пришлось обхватить чужую руку, сдавить в ответ так, чтобы заставить хоть немного разжать пальцы, протыкающие щёки. Саске оскалился, но Наруто закончил. – Харуна Сакура. – Хм. Саске не отпускал, Наруто ждал. Пауза затянулась. – Учиха, руки. – Взаимно. – Отпусти меня, и я отпущу тебя. – Конечно. Но вместо свободы, Наруто дёрнули на себя, а затем глаза напротив выкрасили мир в алый.***
Сначала его наполнил аромат фруктовой свежести и сладостей, а затем приглушённый свет пробрался под веки. Наруто очнулся, сидя на полу перед чайным столиком. На тёмной резной поверхности ловил световые блики высокий стеклянный сосуд. Наруто сморгнул остатки дурмана, и с неверием уставился перед собой – в прозрачном чайнике среди нежных розовых лепестков и сухофруктов пульсировало человеческое сердце. – Какого… – Харуна Сакура… слегка приторно, но слабо заваренная почти не раздражает. Саске сидел напротив, как гейша из прошлых времён, прямо и в кимоно, со сложенными руками на коленях, только взгляд говорил о том, что Наруто тут никто не обслуживает, скорее наоборот. – Правила просты: говори с ней, думай о ней, вздыхай по ней, и сердце заварится твоими чувствами. – А если буду злиться…или расстраиваться? – Можешь хоть в подушку рыдать или дрочить на фотку. Без разницы, если её фотка. – Оу… а то есть, если не её? – Тогда ты станешь частью моей коллекции. – Что?! – Ты пришёл за чужим сердцем, Наруто. Риск соответствующий. – Это как проверка на искренность? – У тебя неделя. И постарайся думать о Сакуре.***
На второй день Сакура согласилась пойти на свидание. И это было вау! Кажется, дьявольский чай начал настаиваться: взгляд потеплел, а рука стала искать его руку при первом удобном случае. На колесе обозрения поднялся ветер, и открытые кабинки превратились в испытание на холод. Но Наруто не возражал – Сакура зарылась в его куртку и щекотала шею своим дыханием. Было хорошо, тепло у самого сердца. Сердце… Гладкие стенки сжимались, и обрубки сосудов вздрагивали от каждого толчка. Золотистая вода пузырилась и вихрилась лепестками вишни. Он слышал бульканье, глухие и частые удары сердца. Звук нарастал, как будто орган – бомба в последние секунды до взрыва. Обезвредь или беги. Беги. Наруто потянулся к хаосу за стеклом, когда его дёрнули за рукав куртки. – Давай по чашке горячего какао? Он снова в парке. Рядом Сакура тянула в сторону маленького кафе. Пальцы с трудом сгибались от холода. – Я за любой кипиш кроме чая. Когда он перестал её слышать? Сакура открывала рот, и, должно быть, смеялась, а затем что-то говорила и говорила, взмахивая вилкой и пихая его в плечо. Наруто провёл ладонью по лицу, не помогло. – Я на минутку. Туалетные кабинки пустовали, и можно было позволить себе пару глубоких вдохов и неторопливых выдохов. Вода согревала ладони, возвращая связь с телом и реальностью. Над головой гудела вытяжка, за дверью доносились голоса, шум посуды и стук каблуков. Наруто плеснул тёплую воду на лицо и завис над раковиной, позволяя каплям воды стекать по щекам и подбородку. Слева заработала сушилка для рук. Разве кто-то входил? Наруто повернул голову – машина одиноко гудела ещё пару секунд, прежде чем смолкнуть. – Даже техника сегодня сходит с ума. Сакура должно быть заждалась. Контрольный взгляд на своё отражение и можно на выход. Наруто замер перед зеркалом. Звуки исчезли, и только капля воды до рези громко разбилась о керамику. Справа стоял Учиха. Невозмутимый, плечом к плечу. С тёмным внимательным взглядом. Уголки бледных губ дрогнули и поползли вверх. Наруто шарахнулся в сторону, одновременно оборачиваясь. В туалете только он один. Вылетел, хлопнув дверью и чуть не сбив официантку. – Ты всё? Счёт, пожалуйста. Сакура почти не возмущалась. Клубничная корзинка осталась недоеденной.***
Вечером, лёжа на кровати и сверля потолок взглядом, Наруто пытался осмыслить происходящее. Решил ли Саске играть грязно, или он сходит с ума? Нащупав мобильный под подушкой, он набрал недавно забитый номер. – Тебе стоит звонить Сакуре, а не мне. – Я видел тебя! – Очевидно. – Я видел тебя в отражении! – Вполне возможно. – Да что это значит? – Я не психолог, Наруто. Саске отключился. – Дьявол! Телефон полетел на пол, а следом и подушка.***
На пятый день неторопливый поцелуй перешёл в голодную схватку. Сакура оседлала его, скинув футболку и обнажив упругую грудь. Было влажно, мокро и хотелось облизать всё, по чему скользили взгляд и руки. Джинсы сползли, за ними трусы, и вдруг Сакура оказалась внизу, между ног, и Наруто вцепился в подлокотники кресла до побелевших костяшек пальцев. Было горячо и обволакивающе мягко. Сначала у самого края, а затем глубже и глубже, пока тепло не вобрало в себя почти на всю длину. Наруто хотелось больше. Между ягодиц притёрлись, и теперь спереди был нужный ритм, а там, где его ещё никто не касался, нарастало тревожное давление. Остро, больно и ещё лучше, чем когда Сакура стонала и отдавалась на той злополучной вечеринке. Внизу живота скрутился тугой жгут. Ещё немного… – Пожалуйста… – Наруто не узнал свой голос. Хватка стала жёстче, его вдруг сдёрнули вниз так, что от неожиданности глаза распахнулись, и крик от шока смешался со стоном от вторжения. Саске вошёл одним слитным движением, крепко держа за бёдра. Наруто не успел прийти в себя, как спина проехалась вверх от толчка, затем соскользнула ниже, и пространство сжалось до обивки кресла под и упругих мышц над. Руки цеплялись за всё подряд, а Саске нависал, не спуская взгляда, дыша рвано в самые губы. Наруто отвернулся и выгнулся, пытаясь соскочить, и тут же оказался прижатым так, что грудная клетка с трудом вздымалась. Саске взял темп, от которого перед глазами поплыло, а мышцы ног сводило от напряжения. – Думай о Сакуре, – Саске усмехнулся. Рука высвободилась и заехала по острой скуле – Сакура вскрикнула от неожиданности. – Какого чёрта?! Наруто тут же словил сдачу – нос хлюпнул, но не сломался. – Прости-прости-прости. Не знаю, что нашло, – он пытался поймать её лицо в свои ладони. – Давай холодное приложим. Кажется, синяка не будет. Сакура перестала отбиваться и замерла, позволяя себя рассмотреть. – Я, кажется, схожу с ума… – Ты, кажется, идиот. Неси, что у тебя в морозилке. Потом они раскинулись на диване: Наруто считал тени на потолке, а Сакура лежала на его коленях. Руку сводило от холода – даже не взял полотенце, прикладывал замороженный пакет с мясом прямо так, как было. – Хочешь, закажем роллы? – Я так и не кончила. Наруто сделал вид, что не услышал, но Сакура не сдавалась. – Ты, кажется, тоже. – Кажется… Она вдруг оттолкнула его руку, и села прямо, смотря в упор, и вскидывая тонкую бровь совсем как он. Наруто сглотнул. Кусок мяса оказался где-то под диваном, а плоский живот в полном доступе для дорожки поцелуев. Сакура заводилась на зависть быстро, становясь мягкой, громкой и влажной, а Наруто бежал от своих мыслей, чертя губами по нежной коже от изгиба под коленной чашечкой до самого бедра. Язык скользнул внутрь, и Сакура шумно втянула воздух, а затем протяжный стон перешёл в песню, которую хотелось разогнать до криков. В волосы вцепились и потянули вверх – Наруто оторвался, чтобы встретиться взглядом с Учиха. Это Сакура. Я сейчас с Сакурой. Сакурой. Саске улыбнулся на одну сторону, как умел делать только он, смешивая надменность и удовольствие в слегка приподнятом уголке рта, а затем надавил рукой, насаживая Наруто обратно, до самой глотки. Расслабиться не получилось – Учиха не щадил, а врезать не хватало решительности. Наруто не верил тому, что видел и чувствовал. Саске кончил на лицо, а затем вздёрнул вверх, чтобы вылизать белёсые капли с ресниц, щек и губ. Горло саднило, глаза щипало, а из тела будто вынули все кости. Наруто выгнулся, позволяя укусить себя за подбородок, шею, ключицу, а затем почувствовал, как учиховское желание снова стало жёстким, как и хватка на бёдрах. Наруто опустился наездником, медленно, пряча глаза под чёлкой, утыкаясь куда-то в бледное плечо, и чувствуя тихий шёпот до мурашей. – Дальше. – Не могу… – хрипло, отчаянно, потерянно. На краю сознания сгорали розовые лепестки, и истончался цветочный аромат. Наруто пытался мысленно уцепиться за ускользающий образ. Вдоль позвоночника прошлись пальцами, вверх до выпирающей косточки, угла светлых волос и снова вниз. Наруто втянул воздух и выдохнул, почти касаясь губами чужой кожи, а затем почувствовал резкий рывок за волосы назад. Саске держал так, чтобы глаза в глаза и спина ровно. Как бабочку распял и вверх и взглядом. И по мере того, как Наруто сдаваясь, опускался ниже, радужка глаз разливалась багровым закатом. – Ниже. – Хватит… – Наруто схватил Учиха за запястье, надавливая большим пальцем во впадинку, где бьётся пульс, и, заставляя разжать пальцы, оттягивающие его за волосы так, что тело гнулось болезненной дугой. – Больно! – Сакура под ним смотрела жалостливо. На её нежной коже точно останется синяк. Наруто замедлил темп, осторожно склонился к дрожащим губам, целуя такими же дрожащими своими. Он убьёт Учиха, своими руками задушит. Если не свихнётся…***
Лестница не освещалась. Закрой входную дверь, и останешься в темноте. Наруто не спешил. Шершавая стена холодила руку, а ступеньки покато наплывали одни на другие, делая каждый шаг ненадёжным. Впереди на серой плите теплела узкая полоска света от приоткрытой двери – его ждали в чайной комнате. Сначала Наруто увидел стол и сердце. Нежное сердце Сакуры билось в бурой воде с чёрными лепестками. Огонь и пепел вместо цветов и фруктов. – Ты обманул меня. – В чём? Саске стоял в тени одного из стеллажей. Он не смотрел на Наруто, поправляя манжет рубашки, как будто его застали за сборами, и заглянувший гость не входил в планы. – Ты ещё и спрашиваешь?! Мгновение и Наруто прибил Учиха к полкам. Склянки опасно зазвенели. Саске ответил спокойным взглядом, позволил себя встряхнуть, и выдохнуть яростное «серьёзно?!» в самое лицо. – И какое же из правил я нарушил? – Ты! – наглость Учиха лишала слов. – Я? – Саске явно получал удовольствие от ситуации. – Верни всё, как было. – И упустить твоё сердце? – Найдёшь другое. – Хочу твоё. Уже давно хочу. – Хоти дальше, – Наруто отдёрнул руки как от огня и отступил на безопасное расстояние, подальше от учиховского притяжения. – Теперь это мои слова, Наруто, – Саске улыбался, как победитель, в мыслях уже получивший свой трофей, и неторопливо, с видимым удовольствием, решающий, как с ним быть. Наруто пытался успокоиться. Вдох на три счёта и выдох на три, задержать дыхание. Так-то лучше. Он справится. – У меня ещё день. – Ночь. – Даже если моё сердце окажется в одной из склянок, оно не будет твоим. – Скажи это Сакуре. – Скажу это тебе. – Хн. Разошлись, не прощаясь. Каждый уже знал – встретятся, и это будет только начало.