Временна́я петля

Иногда даже элементарное обещание, данное в прошлой жизни, может перевернуть круг событий. Ичиго пытался вести себя так, чтобы нравится синигами, чтобы быть врагом для Айзена, чтобы быть Защитником Каракуры. В какой-то момент косые взгляды товарищей стали просто заметны, но спросить напрямую он не решался. Он не знал, что они могут ему ответить, и пусть, по сути, ничего не терял — не хотел рисковать дружбой с важными для победы в войне лицами. Однако после случая с Улькиоррой вопросов было не избежать. Вполне вероятно, что завтра они заявятся к нему домой и начнут задавать неудобные вопросы. Ночью того же дня Ичиго работал над планом. И так было понятно, что что-то пошло не так, и он старательно пытался понять, что именно, рисуя схемы и чёртиков на бумаге. Тогда его окно резко открылось. Не успел он отреагировать на ворвавшегося арранкара, как был тут же уложен на пол вместе со стулом, прижат за лицо до боли в щеках и челюсти. Гриммджоу пожаловал среди ночи, дабы устроить бессмысленную драку, как, в прочем, и в прошлый раз. — Куросаки Ичиго, — заговорил он, вставая с пола и поднимая мальчишку над собой. Тот трепыхался и пытался говорить, но рука, держащая его за скулы, не позволяла. Дотянувшись до удостоверения, Ичиго нанёс удар в грудь пустому, заставив того чуть согнуться, и покинул тело уже в облике синигами. Обнажив короткий меч банкая, он нанес рассекающий удар едва успевшему уклонится от удара Гриммджоу. Тот бросил тело и попытался нанести удар голой рукой, но промахнулся, а затем был отправлен в полёт на улицу через открытое окно. Ичиго последовал за ним, и, обнажив уже основной меч правой руки, нанёс рассекающий удар, пытаясь разрубить арранкара надвое. Джагерджейк успел заблокировать удар Пантерой, и вновь попытался разорвать дистанцию, но взбешенный Куросаки не останавливался: он продолжал щемить арранкара, заставляя его бегать по улице. Его удары крошили асфальт, а двигался он подобно дикому зверю, гибко и яростно, будто сражался не мечами, а клыками и когтями. В поединок-избиение вмешались прежде, чем Джагерджак успел лишиться всех конечностей. Из гарганты вышел капитан Тоусен, он успел остановить удар Куросаки своим мечом. — Я чувствую, ты полон ярости, Куросаки Ичиго, но остуди свой пыл, — заговорил он спокойным мерным голосом лидера. Ичиго опомнился и отступил, разорвав дистанцию. С капитаном-предателем так просто он не справится, и потому не собирался так необдуманно лезть в бой. К тому же, его смутило, что Джагерджейк сдерживался, не пытаясь сражаться, а только убегал, а капитан пришел ему на помощь вместо того, чтобы отругать за нарушение приказа. — Что вам от меня нужно? — грозно выпалил Куросаки, не опуская оружия. Избитый арранкар поднялся, опираясь на стену. С разбитой губы текла кровь, одна из рук была сломана, как и несколько рёбер. Перестарался Ичиго, явно перестарался. — Ты пойдешь с нами. В противном случае твоих товарищей, семью и, в крайнем случае, тебя самого ждёт смерть. Это не обсуждается, — ответил капитан, не оставляя ни одного вопроса. Вот так, спонтанно и резко, они решили похитить Ичиго в ночь того же дня, когда он встретил арранкар вообще. — Может, мне вам белые тапочки сразу приготовить? — продолжил грубить Куросаки. Капитан щелкнул пальцами, и из тени подали духовное давление другие арранкары. Десять, нет, двадцать шесть арранкар в разных местах по всему городу, в том числе и дома у самого Куросаки, и у магазина Урахары, и вообще везде, где есть важные для Ичиго люди. Ичиго тут же насупился: он физически не успеет добежать до своего дома и не факт, что его товарищи справятся с противником. — Так что вам от меня нужно? — уже смиреннее повторил вопрос Ичиго, убирая оружие. Он не рассеивал банкай, но драться было бессмысленно. — Господин Айзен хочет тебя видеть, — ответил капитан. — Подойди. Стоило Ичиго послушаться, как ему на руки нацепили наручники. Они тут же запечатали исходящую рейрёку, заставив Ичиго рассеять банкай и подавить свою силу — иначе он мог умереть от давления собственной силы. Часть силы выходила, не давая ему умереть, но теперь какое-либо сопротивление причинит боль самому Ичиго в первую очередь. Хитро, ничего не скажешь… Арранкар открыл гарганту. Остальные бойцы также собрались в одном месте, организовав сопровождение, и повели пленника по тёмному мосту междумирья. — Я думал, Айзен предпочитает куда более деликатные методы, — отметил Ичиго, все еще не привыкнув к наручникам. Если их перенастроить, то ими и убить можно, взорвав человека изнутри его собственной силой. — План захвата придумал я, Господин Айзен дал свободу воли в действиях, — ответил идущий впереди капитан. — Тебе лучше побеспокоиться о своей шкуре. Вполне возможно, что он намерен заставить тебя служить нам. Уверяю, способов убедить тебя много. Ты слабее, чем ты о себе думаешь. — Чушь, — ответил Ичиго. — Тогда вам проще убить меня сразу. — Это можно устроить, — Тоусен демонстративно обнажил блеснувший в свете рейрёку меч. — И не многовато ли охраны на одного меня? — продолжил спокойно задавать вопросы Ичиго, заметив жест, но не смутившись. Убивать его никто не станет, раз он нужен Айзену живым. Вопрос: зачем? Опять глаза новые понадобились? — Охраны много не бывает. К тому же, ты грозный противник, Шестой Эспада против тебя ничего сделать не мог, пока ты безосновательно пытался его зарезать, — Канаме посмотрел на побитого и униженного арранкара. Тот молчал, опустив голову, будто котёнок. — Он на меня напал первым, я защищался. К тому же, он мой враг, зачем сдерживаться? — спросил Куросаки, сверля спину капитана недовольством. — Ты действительно куда умнее, чем кажешься. Я разделяю твоё мнение, милосердие к врагам ведёт к поражению, — и еще один синигами стал покупаться на слова ребёнка. — Я был о тебе худшего мнения, Куросаки Ичиго. — Сочту за комплимент, — ответил слегка недовольно Ичиго, отведя взгляд на идущих параллельно арранкаров-охранников. Они все были довольно мелкими, Куросаки вполне мог бы справиться с ними, даже выйди они всей толпой разом. Единственными серьезными противниками оставались Гриммджоу, если он высвободит Пантеру, и Канаме Тоусен, который сейчас значительно превосходил его по силе. В последующем молчании они добрались до Уэко-мундо. Очень удобно, что открытая Джагерджаком гарганта вела прямиком в зал собраний, где уже присутствовали все члены Эспада, а также их командиры: Гин и Айзен. Мелкие арранкары рассосались в сонидо, покинув помещение, где быть им не положено. Тоусен и Гриммджоу перешли на свои места, оставив Куросаки стоять в центре хорошо знакомого зала с некоторым чувством беззащитности. В тени сводов блестели глаза Улькиорры, пристально изучающего приведенного пленника. Вот она, причина, по которой его притащили сюда. — Добро пожаловать в Лас-ночес, Куросаки Ичиго, — произнес громко Айзен со своего трона, заставив обратить на него внимание. — Ну привет, Айзен, что, уже соскучился? — изобразил нахальство Куросаки, чем разозлил арранкар. Синигами же оставались спокойны, только Ичимару не сдержал краткого смешка в рукав. Его забавлял серьезный вид скованного по рукам мальчика. — А ты, смотрю, совсем не боишься моего давления рейатсу, — заметил Айзен. Ичиго чуть потупил взгляд и не сразу понял, что он почти не ощущает его: ну, есть присутствие всех арранкар и трех капитанов в зале, но давлением это назвать сложно. Давление тебя по полу размазывает и кровью блевать заставляет, а тут так, присутствие. — Просто ты совсем не страшный, — ответил Ичиго, сохраняя нахальный темп. Арранкары лишь еще больше разозлились, было слышно, как кто-то из них скрипнул зубами. — Какая прелесть. Ичиго, тебя привели сюда довольно грубо, прости за это. Ты нужен был мне, чтобы поговорить, а не драться, — заговорил Айзен по делу. Он действительно старательно изображал доброго правителя иного мира, но главное клеше повисло на нем, как бирка на трупе: враг. А все враги должны быть побеждены и, по возможности, убиты. К Айзену смерть пока применима, а значит, это шанс. Но Соуске продолжил говорить: — Прошу тебя, Ичиго, прекрати сверлить меня таким страшным взглядом. С каких пор ты стал так кровожаден? Я ведь тебе ещё пока ничего не сделал, — он улыбнулся, но теперь с некоторым раздражением. Ичиго глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь усмирить дикое начало своей души. — Я отвечу на твои вопросы по возможности. Но при условии, — ответил Ичиго уже сдержанно, даже выпрямился в полный рост, будто имел право ставить эти самые условия. — Да? И какое же условие? — наигранно удивился Айзен, подняв бровь. — Оно будет зависеть от твоих вопросов, — ответил Ичиго, поймав уже искреннее недопонимание со стороны капитанов. Гин явно был заинтересован происходящим не меньше Айзена, а Тоусен поражался открытой наглости мальчишки. — Хорошо, я обещаю, что выполню условие. Слово правителя Уэко-мундо тебя устроит? Эспада свидетели, — поднялся тихий гул среди арранкар. Похоже что такое обещание действительно имеет значение в мире пустых. — Да, меня устраивает. Задавай вопросы, — согласился Куросаки, после чего вновь посмотрел на изумрудные глаза, мерцающие во тьме. Его беспокоило, с каким нездоровым любопытством его прожигал этот неподвижный взгляд. Будто там не мышь, а кошка сидит, не отводя глаз смотрит на добычу, ожидая команды к нападению. — Тогда первый вопрос. Расскажи об «обещании» между тобой и Улькиоррой, — сразу задал волнующий всех вопрос. — Что сказал сам Улькиорра об этом? — спросил Ичиго в ответ. — Я помню только сон, в котором давал обещание временному синигами сразиться. Я уверен, что этот временный синигами — ты, — ответил Сифер, подав голос. — Я видел этот сон ещё до того, как стать членом Эспада, очень давно, но помню так, будто он был наяву. — Ичиго, потрудись объяснить? — попросил Айзен. Арранкары вновь стали тихо шептаться, обсуждая странность событий. Куросаки, по сути, прижали к стенке, и теперь он просто не знал, что ответить. Впрочем, этот цикл явно пошел уже куда-то своим курсом, и бессмысленно пытаться что-то исправить. О победе в войне можно забыть, так хоть повеселимся перед смертью. — Я действительно дал Улькиорре обещание сразиться с ним ещё раз, — начал своё повествование временный синигами. — Только это было не в этой жизни, а в прошлой. Наступила тишина. Каждый по-своему пытался осмыслить сказанное мальчишкой. Улькиорра заметно задумался, опустив взгляд и приложив пальцы к подбородку. Айзен стал проверять фон рейрёку Ичиго, пытаясь понять, врёт тот, шутит, или говорит правду.  — Не неси чепухи! — заголосил пятый Эспада, вскочив со своего места. Ему уже порядком надоел паршивец, строящий из себя неизвестно что. — Молчи, тебе слова не давали, — сказала третья спокойно. Ей почти не было дела до поведения синигами, но сама ситуация вызвала некоторый интерес. Наплевать было только, пожалуй, Ямми, не отличающемуся особым интеллектом. Он просто ковырял в носу в углу зала и ждал, когда его отпустят пожрать. — Я помню свою прошлую жизнь полностью, — стал объяснять Ичиго. — Дал обещание, но не думал, что он запомнит его. — Расскажи, что было в твоей прошлой жизни? — попросил Айзен, приготовившись слушать. — Всё то же самое, что и в этой, но есть и различия. Я также стал временным синигами, ходил в Общество душ и сражался с синигами, а затем помогал синигами сражаться с твоими арранкарами и тобой. Я всех поимённо не знаю, но точно помню Ннойтору, Гриммджоу, Улькиорру и… Я не знаю твоего имени, первый Эспада. — Койот Старк, — представился он, чуть наклонив голову. Он тоже с интересом слушал. — И что же дальше? — Вы спрашивали об обещании. Так вот, я дал его, когда мы с Улькиоррой сражались на крыше и я, будем честны, проиграл ему. Но бой не был завершен из-за некоторых обстоятельств. — Каких обстоятельств? — продолжился расспрос. — Бой потерял смысл, — сказал Улькиорра, вмешавшись в разговор. — Я помню, ты потерял смысл сражаться со мной, потому пообещал закончить этот поединок «в следующий раз». — Да, всё так, — ответил Ичиго. — Вместо меня вы похитили Орехиме Иноуэ, и я пошел сюда с друзьями, чтобы спасти её. Но кто-то из твоих арранкар убил её, и всё мое пребывание в Уэко-мундо потеряло смысл. — Что произошло после обещания? — спросил Айзен. — Да, в общем-то, я просто пошел сражаться с тобой. И тебя победили. Я потерял силы синигами, стал обычным человеком. А потом… — опустил взгляд, вспоминая. Это была чёрная прямая до самой могилы. Естественно, даже вспоминать было неприятно. Опережая вопросы, он продолжил. — Сперва появился первый временный синигами и натравил на меня моих друзей и семью. Они считали, что я умалишенный и бросаюсь с кулаками на родного брата, хотя я прекрасно понимал, что передо мной — враг. Они делали это ради того, чтобы забрать мою силу и стать сильнее самим. В общем, обманули, использовали и хотели избавиться. Спасли синигами, вернули силу и позволили сражаться на их стороне. А еще через месяц после этого пришли Они. Люди в белом, но не пустые. Квинси, штернриттеры, во главе которых был Бог по имени Яхве. Я пытался им противостоять, но когда пришел в Сейрейтей, увидел одни лишь руины и трупы. Яхве убил меня одним ударом меча, отрубив голову. До сих пор помню его лицо… Наступило молчание. Ичиго просто нечего было сказать, он погрузился в некоторую тоску от воспоминаний о собственной смерти. Яхве был не просто врагом, которого нужно было убить, это была единственная видимая им цель. И он в очередной раз потерял возможность победить в грядущей войне. — Что ты намеревался делать с этим? — спросил Айзен, выдержав эту долгую паузу раздумий. — Я хочу победить. Хочу остановить Яхве. Хочу не позволить ему убить моих друзей. Хочу спасти от него мир, а затем жить, жить и жить, дальше, чем эти два несчастных года, которые нам остались. И вновь тишина. В глазах ребенка была решимость поставить на карту всё, что он имеет, чтобы добиться идеального результата. Он готов умереть тысячу раз ради защиты жизни близких ему людей, ради достижения идеального результата. Айзену было занятно, что временный синигами, бывший для него не более, чем небольшим развлечением, скрывает в себе такую большую тайну. Ичиго оставалось лишь ждать вердикт Соуске, весь зал замолчал, ожидая, что же решит Правитель. — Ичиго, сперва я хочу посмотреть на то, как ты исполнишь более приземленное обещание. Дам тебе возможность пообщаться и сразиться с Улькиоррой, только делать это вы будете за пределами дворца. Если сможешь выжить, то я, так и быть, подумаю насчет твоих слов о Яхве, выслушаю твои предложения и, возможно, даже помогу. Ичиго от такого ответа обомлел. Он даже не надеялся на сострадание со стороны бесчувственного притворщика Айзена. Однако, похоже, синигами искренне заинтересовался предложенной игрой, и намерен принять в ней непосредственное участие. Арранкары вновь начали гудеть, а Сифер, встав со своего места, вышел в центр зала к пленнику. Кто-то явно был против, но возражений не прозвучало. Воля Правителя — закон, который не подлежит оспариванию. — Тогда пройдём на крышу? — предложил Ичиго подошедшему арранкару. Тот кивнул. Ичиго посмотрел на Айзена и, получив разрешение идти, откланялся, последовав за пустым. В этот раз решено было не ломать стены и крышу, так что поднимались они пешком. Наверху Сифер освободил руки Ичиго, позволив дышать свободнее и выпустить сплющенную до боли в висках рейрёку. Арранкар не собирался высвобождать всю свою силу сразу, ограничился изъятым из ножен клинком. Ичиго же высвободил банкай, посмотрел на свои мечи, а затем на Улькиорру. — Объективно, я слабее тебя, — честно отметил Ичиго, — Но меня это не остановит. Если мне нужно победить тебя, чтобы защитить своих товарищей, я сделаю это. — Хм, звучит очень самонадеянно, — ответил Сифер. — И почему же ты так уверен в себе? Ты ведь сам сказал, что я сильнее. — Сила не важна, — сказал Ичиго, повторяя их диалог в бою прошлой жизни. — Важна лишь цель. А сила — средство достижения этой цели. Даже если я погибну, это не изменит того, что я должен победить. Сифер немного обмозговал это, помолчав. Для него это звучало странно, но он начинал постепенно понимать. Ичиго жестом пригласил начать сражение, и арранкар согласился. Они скрестили клинки, Сифер не сдерживался и использовал сонидо и серо, а Ичиго в ответ вкладывал силы в Гетсугу и сюнпо. Звон мечей напоминал скорее диалог, души сплелись в танце, отстаивая своё мнение, но и понять мнение врага. Улькиорра высвободил свой меч до первой формы, и стал уже откровенно гнуть синигами во все неприличные позы, удары мальчишки стали ему до фени. Ичиго пытался противостоять ему, как мог, в итоге остался весь в синяках, ссадинах, получил вывих плечевого сустава. Тогда они вновь остановились для переговоров, даже не заметив уже начавших выглядывать из окон башен любопытных арранкаров. — Куросаки, я вижу, что ты не собираешься сдаваться, но я не понимаю, почему? — спросил Сифер. — Даже несмотря на моё превосходство… Нет, я уверен, что ты знаешь обо всех моих способностях. — Да, знаю, и знаю, насколько ты сильнее меня, — ответил с одышкой Куросаки, едва стоя на ногах. Голова кружилась из-за сотрясения мозга, руки невольно дрожали. — Но Улькиорра. Я одолею тебя. Потому что должен защитить дорогих мне людей. — Чушь какая, — он уже совсем перестал понимать логику. — Ты умрешь, если не отступишь сейчас. — Если отступлю, то умру. А если одолею тебя, остановлю Айзена и убью Яхве — спасу всех, — продолжал настаивать Ичиго. Он не отступал, а Сифер просто смотрел на него в изумлении и не знал, как поступить. Человек перед ним готов броситься на амбразуру грудью, даже если из амбразуры виднеется дуло танковой пушки. Даже если Улькиорра высвободит всю свою силу, свой второй этап, то не изменит огня в глазах мальчишки. — Чем для тебя так важны люди, которых ты защищаешь? Что заставляет тебя двигаться? — задал он вопросы, все еще не зная, как поступить. Просто убить человека не было смысла, и его взгляды были слишком неясны для него, но не лишены логики. — Тем же, чем для тебя важен Айзен. Ты не отступишь от своей цели служить ему, ведь он твой смысл жизни. А мой — защищать слабых, чтобы они взамен давали силы мне двигаться вперед. Понимаешь? — попытался объяснить Ичиго. — Они могут умереть, и мне будет больно. Они могут волноваться за меня, но я должен защитить их, ведь иначе никого не станет. Сифер вновь задумался. В ходе своих мыслей он пришел к выводу, что Ичиго крайне похож на Айзена своей целеустремленностью. Однако Соуске в силу опыта и знаний манипулирует другими, либо заставляя работать на себя, либо сминая, как мусор, а Куросаки, напротив, зависим от окружения не меньше, чем окружение от него. Это различие делало его отличным от синигами и пустых, оно делало его настоящим человеком. Душа, которой обладают смертные, видна в его глазах, будто огонь, видна в неутомимом потоке рейрёку, который становился все сильнее, чем дольше бой продолжался. Пустые сильнее людей физически, и это безусловный факт, но ни один пустой никогда не встанет горой за другого по собственной и бескорыстной воле, они ею не обладают и даже не задумываются о её возможном существовании. Для мира пустых добродетель — проявление слабости, никто и никогда не станет рассматривать его, как источник силы. — И насколько же далеко ты готов пойти ради своих друзей? — спросил Сифер. Трусость также свойственна людям, как и сострадание. Из-за слабости люди должны быть трусливы, но будь они такими, не существовало бы человечества на земле. — Я готов за это распрощаться со всем, что у меня есть, даже с жизнью, — ответил Ичиго спокойно. Он ждал такого вопроса, — Если до этого дойдет, я даже готов стать пустым, чтобы доказать, что Душа — существует. — Тогда стань им, — ответил Улькиорра. Он не верил пустым словам. Ичиго, чуть дрогнув бровью, вновь бросился в бой, нанося удары яростнее. Сифер легко избегал урона, наносил удары. Куросаки был серьезен и вкладывал в удары всё больше ярости. В какой-то момент могло показаться, что он искренне желает убить Улькиорру, но звон меча об энергетическое копьё дополнял это: «убить ради защиты». Его глаза потемнели, обретая золотой блеск радужки. Вскоре слезами по лицу начала нарастать маска, а за ней и открылась дыра. Столь быстрое и простое перевоплощение синигами в пустого поражало, но больше поражало, что каждый его удар становился сильнее и всё ближе к цели. Вскоре маска была полностью закончена, и тогда произошёл взрыв рейатсу. Полностью высвободившаяся сила пустого взяла верх, обратив синигами чудовищем. Чёрный, как смола, пустой с клинками-лапами, он был похож на чей-то жуткий плод экспериментов. Его рейрёку струилась волнами и рассеивалась, подобно туману. Он действительно стал пустым, и ревел диким зверем, сквозь вой едва улавливалось нечёткое «Спасу». Даже потеряв рассудок под давлением собственной силы, его цель была чёткой и ясной. Тогда в поединок пришлось вмешаться Айзену. Без второго этапа у Сифера не было шансов на выживание, а черный пустой не давал ему ни малейшего шанса высвободить эту силу. Айзен видел этого пустого, он сам создал его, и потому знал, как управлять им. Он знал о слабом месте в рогах, которое сам же и сделал, и, отрубив рог, спас жизнь своего подчиненного. Улькиорре оставалось лишь сидеть на полу с оторванными крыльями и отрубленной рукой, регенерировать и смотреть, как Владыка пустых уносит покрытое чёрной бронёй тело.